бил Катьку, и до меня ему  нет  никакого  дела.  Закончится  это  дурацкое
расследование,  и  он  отправит  меня  в  Кострому,  отмочив   на   прощание
какую-нибудь шуточку.  Так  мне  и  надо,  сестра  предупреждала...  Незачем
дожидаться, когда он популярно объяснит, что мне пора отправляться домой,  я
вполне могу уехать сейчас. Все равно толку от нашего расследования никакого.
Если Мишке нравится играть в Шерлока Холмса  -  на  здоровье,  а  я  устала.
Может, Катька в Костроме объявится, а может, она у меня и живет в  настоящее
время? А что? Из ее подозрительных друзей обо мне  мало  кто  знает,  и  моя
квартира для нее идеальное убежище.
   Внизу стало тихо. Как я ни прислушивалась, не могла разобрать  ни  звука.
Подождав еще немного, я спустилась вниз. Шальнов лежал на  диване  и  крепко
спал. Я постояла над ним немного, затем поднялась в  спальню,  собрала  свои
вещи и написала записку: "Миша, извини,  но  я  считаю,  что  расследованием
должна заниматься милиция". После чего  подхватила  свою  сумку  и  пошла  к
входной двери, правда, не удержалась и еще раз заглянула в  гостиную.  Мишка
спал как убитый. Я вытерла слезы, покинула жилище, заперла дверь  и  бросила
ключи в почтовый ящик, скорее всего для  того,  чтоб  не  иметь  возможности
вернуться через полчаса. Было по-утреннему  прохладно,  на  улице  ни  души,
только голуби чинно вышагивали по тротуару. На  проспекте  мне  повезло,  из
переулка показалось такси, и я благополучно  добралась  до  вокзала,  купила
билет на автобус и устроилась на скамейке.
   До отправки оставалось еще полчаса, время  шло,  а  я  все  чаще  вертела
головой, высматривая в толпе пассажиров знакомую фигуру, но так ничего и  не
высмотрела. Это только  в  кино  герой  непременно  появляется  в  последний
момент, объясняется героине в любви, и потом они живут долго и счастливо.  И
все-таки до последнего мгновения я продолжала надеяться.
   Автобус тронулся с места, а я закрыла глаза и даже отвернулась  от  окна.
Город остался позади, и я почувствовала  странное  спокойствие,  будто  этих
сумасшедших дней вовсе не было в моей жизни, точно они  мне  привиделись  во
сне, а теперь я проснулась.
   В полдень я вышла из троллейбуса неподалеку от своего  дома,  подумала  и
завернула в парикмахерскую. Покрасила волосы в привычный цвет, стянула их  в
хвост на затылке, достала из сумки очки и  сразу  же  почувствовала  себя  в
своей тарелке.
   Подходя к родному  подъезду,  я  что-то  насвистывала,  прикидывая,  что,
наскоро перекусив, отправлюсь к кому-нибудь из девчонок. Мы сходим на  пляж,
а вечером... На ступеньке, в трех шагах от  моей  квартиры,  сидел  Шальнов.
Услышав, как хлопнула дверь, он поднял голову и уставился на меня.
   - Это ты? - спросил Мишка с сомнением.
   - Я, - пожала я плечами. - Давно ты тут сидишь?
   - Минут пятнадцать. Уже начал волноваться... Ты совсем на себя не похожа,
- заметил он, а я опять пожала плечами:
   - Наоборот.
   - Очки... у тебя что, зрение плохое?
   - Минус два.
   - Я в этом не  разбираюсь.  Может,  мы  войдем  в  квартиру?  -  вздохнул
Шальнов. Мы вошли, я бросила сумку у порога и  прошлась  по  своим  двадцати
трем  квадратным  метрам,  но  никаких  следов  Катькиного  присутствия   не
обнаружила. - Значит, здесь ты и живешь?  -  спросил  Мишка,  оглядывая  мои
хоромы. - Квартира твоя или снимаешь?
   - Снимаю.
   - Понятно. Не скажешь, что это дворец.
   - Да, после твоей выглядит довольно паршиво. Но  мне  нравится.  Когда  я
была маленькая, мы тоже в "хрущевке" жили, правда в двухкомнатной.
   - А мы в коммуналке. Настоящий барак,  длинный  такой  коридор  и  восемь
комнат. Мама привыкла. Даже когда я купил ей квартиру, ни за что  не  хотела
переезжать. Еле уговорил.
   - У тебя есть мама? -  несказанно  удивилась  я,  Мишка  скривился,  а  я
покраснела. - Извини, я не правильно выразилась.
   - У меня две сестры и два брата. Отец умер восемь лет назад, был  путевым
обходчиком. Мама тоже на железке работала.
   - И где они?
   - В Кургане. Слышала о таком городе?
   - Слышала, кажется...
   - Ну вот, я оттуда.
   - А здесь как очутился?
   - После армии, служил тут неподалеку... Ты чего сбежала?
   - Я не сбегала, - сказала я, поставив на плиту чайник. - Я оставила  тебе
записку, где все объяснила.
   - Ничего ты не объяснила. Я тебя чем-то обидел?
   - Вовсе нет, - ответила я. - Слишком много трупов. Боюсь, что  мы  только
все запутали еще больше и  ни  в  чем  так  и  не  разобрались.  Пусть  этим
занимается милиция.
   - Они займутся, -  проворчал  Мишка.  -  Оглянуться  не  успеешь,  как  в
каталажке окажешься.
   - Значит, так мне и надо, - отрезала я  и  разлила  чай  в  чашки.  Мишка
настороженно наблюдал за мной.
   - Ты меня не любишь? - вдруг спросил он, от  неожиданности  рука  у  меня
дернулась, и чай расплескался.
   - Мы не подходим друг другу, - уклончиво ответила я.
   - Почему это? - разозлился Шальнов.
   - Просто не подходим...
   - Ерунда. Вчера я был занят и не  сказал,  что  люблю  тебя,  вот  и  вся
причина. Ты обиделась и сбежала.
   - Ну и что? Сути это не меняет. Мы не подходим друг другу, и  я  не  хочу
продолжать расследование. Я просто боюсь, это тебе понятно?
   - Вот сейчас возьму  и  уеду,  будешь  знать,  как  валять  дурака.  -  Я
решительно поднялась и распахнула входную дверь. Мишка  со  своего  места  в
кухне прекрасно ее видел. - Выгоняешь, значит? - спросил он с  ехидством,  я
сочла ниже своего достоинства продолжать беседу и молча смотрела в пол. -  Я
уйду, а ты будешь сидеть на  своей  кухне  и  обливаться  слезами.  И  ждать
письма, потому что у тебя даже телефона здесь нет. Совершенная дикость.  Мне
ты из гордости не станешь звонить  и  начнешь  страдать,  ночами  не  спать,
реветь и ждать неизвестно чего...
   - Ну и что? - усмехнулась я. - К этому можно привыкнуть.
   - Ты думаешь? - неожиданно серьезно спросил Мишка и нахмурился.
   - Конечно. Сначала привыкаешь, а потом все  проходит.  И  ничего  уже  не
чувствуешь. Больно только в первый месяц.
   - А ты откуда знаешь? - спросил он с подозрением.
   - Я книжки читаю.
   - Слава богу, я думал, у тебя богатый жизненный опыт. Может, ты  закроешь
дверь? Нет? Ладно, сам закрою. Даже если ты права, я не  собираюсь  мучиться
месяц. С какой стати, когда... Ты меня слушаешь?
   - Нет, - покачала я головой.
   - Напрасно. Я проснулся сегодня, а тебя нет. Только эта дурацкая записка.
Ну я и представил, что тебя и вправду нет, ни сегодня, ни завтра...  На  кой
черт мне такая жизнь? И я вовсе не хочу, чтобы все это кончалось. Слышишь?
   - Нет.
   - Я тебя люблю. Теперь слышишь?
   - Шальнов, ты свинья, - пробормотала я и заревела, так мне было обидно.
   - Все, все, все, - шептал Мишка, заключая меня  в  свои  объятия.  -  Моя
грудь в твоем  полном  распоряжении,  можешь  жаловаться  сколько  угодно  и
орошать ее слезами. Допустим, я не знаток женской психологии, но это оттого,
что у меня никакого опыта, я первый раз влюбился, честно. Ты бы не  ругалась
со мной, а тактично намекала, когда и что я должен делать, чтоб ты  на  меня
не злилась и всегда была довольной.
   - Иди ты к черту, придурок, - рявкнула я.
   - Ну, придурок и придурок, я в умники сроду не лез.
   Я попыталась его  оттолкнуть,  но  вовремя  передумала  -  чего  доброго,
возьмет и в самом деле уедет, а мне этого, если честно, совсем не хотелось.
   В общем, часа через два мы покинули мою квартиру,  а  затем  и  Кострому,
сумку разбирать так и не пришлось. По дороге  мы  ни  разу  не  вспомнили  о
трупах, строили планы, прикидывали, как объясним все Катьке (это в  основном
я прикидывала), и несколько раз клялись друг другу  в  любви.  В  результате
обратная дорога показалась нам безобразно короткой, я  и  глазом  не  успела
моргнуть, а мы уже тормозили возле Мишкиного дома. Но в этом тоже были  свои
преимущества. Мы вошли в холл, Мишка  меня  обнял  и  начал  целовать,  а  я
расстегивать пуговицы на его  рубашке  (нечто  подобное  я  видела  в  одном
фильме, но оказалось, что в реальности это довольно нелегко, впрочем, может,
у Шальнова пуговицы какие-то не правильные), я повисла на  его  шее,  и  тут
кто-то кашлянул за  моей  спиной.  Мишка  недовольно  поднял  голову,  а  я,
повернувшись, увидела в  приоткрытой  двери,  которую  никто  не  потрудился
запереть, мужскую физиономию. Шальнов  распахнул  дверь,  и  мы  замерли  от
неожиданности, обнаружив на  пороге  милиционера.  Он  еще  раз  кашлянул  и
спросил:
   - Шальнов Михаил Степанович вы будете?
   - Я.
   - А войти можно?
   - Проходите, пожалуйста.
   Мужчина вошел, посмотрел на Мишку с улыбкой и  вроде  бы  даже  подмигнул
ему. Потом нахмурился и сказал со вздохом:
   - Иванова Екатерина Юрьевна вам доводится женой?
   - Бывшей, а что случилось? Теперь я испугалась по-настоящему.
   - Поедем в отделение, там вам все объяснят.
   - Что объяснят? - запаниковала я.
   - Боюсь, несчастье с супругой приключилось.
   - Господи... Я с тобой поеду, - заявила я. - Я ее сестра... то  есть,  ну
вы понимаете...
   - Понимаю, - вздохнул милиционер.
   Через полчаса мы выходили возле мрачного двухэтажного здания.  Здесь  нас
поджидал Виктор Иванович, с которым мы успели поговорить по телефону. Увидев
меня в новом обличье, он нахмурился, а я растерялась: узнал он меня или нет,
вскоре выяснилось, что узнал.
   - Вам придется опознать... убитую, - деревянным голосом сказал он.
   - Я готов, - торопливо заверил Мишка, приткнув меня на единственный  стул
в длинном коридоре.
   Они ушли, а я осталась  в  коридоре,  бессмысленно  разглядывая  пол  под
ногами. Мужчины вернулись буквально через пять минут, я вцепилась в  Мишкину
руку, глядя на него с надеждой, он отвел глаза и кивнул.
   - Когда ее нашли? - спросил Шальнов.
   - Вчера, ближе к вечеру. В районе деревни  Михайлово,  там  лесополоса...
ребятня с собакой гуляла. Если б не собака,  ее  могли  бы  очень  долго  не
обнаружить. Труп сунули под поваленное дерево и засыпали  землей.  Все  цело
ключи, деньги, медицинский полис, по нему и установили личность.
   - Как ее убили? - с трудом разлепив губы, спросила я.
   - Задушили. Несколько  дней  назад.  У  меня  к  вам  большое  количество
вопросов. Например, где вы были в прошлую среду,  примерно  в  десять  часов
утра?
   - Она погибла в это время? - нахмурился Шальнов.
   - Боже мой, - пробормотала я, значит,  когда  я  спешила  на  свидание  с
сестрой в пригородный универмаг, Катька была уже мертва.
   Мы опять поехали  в  милицию,  отвечали  на  какие-то  вопросы  и  что-то
подписывали. Признаться, соображала я с  трудом  и  даже  плохо  помню,  что
говорила. Одно мне было  ясно:  Виктор  Иванович  подозревает  нас  во  всех
убийствах, произошедших в городе за последний месяц.
   Следующие дни пролетели в хлопотах, связанных с похоронами и  следствием.
Тетка на похороны приехать не пожелала, сославшись на нездоровье  и  дальнюю
дорогу, вот так и вышло, что из родни  были  только  мы  с  Мишкой.  Правда,
проводить Катьку собралось много людей, за что я им была очень благодарна.
   Рыжая Зинка меня не признала, но мы быстро подружились. Катьку жалели, но
при этом намекали, что человеком она была рискованным, и ее  ранняя  кончина
мало у кого вызвала удивление.
   После поминок, которые проходили в клубе, мы  вернулись  домой  вдвоем  с
Мишкой, он был задумчив, я тоже, разговаривать  не  хотелось.  Я  устроилась
перед телевизором и тупо взирала на экран, так и  не  сообразив,  что  канал
вещает на английском. Мишка, заглянув ко мне, выключил телевизор и устроился
рядом.
   - Не плачь, - сказал он тихо. - Чего уж теперь...
   - Я не плачу, - ответила я, вытирая слезы.
   - Народ вовсю перешептывался, что Катьку убили неспроста.  Лось,  сторож,
Илья, теперь вот Катька и исчезнувший Палыч, есть о чем подумать.
   - Ты опять? - спросила я, отстраняясь от него.
   - Я тут на карту области взглянул. От деревни,  где  Лося  убили,  прямая
дорога в город, как раз через это самое Михайлове.
   - И что?
   - А ты подумай. Катька была с Лосем, кто-то навестил их под утро, а через
сутки она уже лежала в  лесу.  Следствием  установлено,  что  она  приобрела
путевку в дом отдыха, он в сорока километрах  севернее,  но  дорога  к  нему
опять-таки через Михайлове.
   - Постой, это что же получается? Катька отправилась с убийцей Лося?
   - Точно. Избавившись от одного любовника,  она  уехала  с  другим  в  дом
отдыха. Правда, он там не появлялся, по крайней мере, его никто не видел. Но
Катька оттуда тебе звонила, это установленный  факт.  Вернулась  в  город  с
попутным транспортом, но тут выяснила,  что  меня  выпустили  из  тюрьмы,  и
решила не рисковать. Скорее всего убийца повез  ее  обратно  в  дом  отдыха,
чтобы она там пересидела трудное время,  а  по  дороге  убил.  В  доме  Лося
нарочно оставил ее  сумку,  чтобы  Катьку  заподозрили  в  убийстве  бывшего
любовника.
   - Почему ты думаешь, что нарочно?
   - Зачем Катьке две сумки? Ведь одну нашли рядом с ней, а другая  осталась
в деревенском доме, да еще со свидетельством о разводе. Если б детишки  труп
не обнаружили, менты бы решили: Катька что-то не  поделила  с  любовником  и
укокошила его, а потом  сбежала  от  правосудия.  Соображаешь?  А  настоящий
убийца гуляет на свободе.
   - Может, Катьки вовсе не было в деревне, когда Лося убили?
   - Была. И убийство это заранее спланировали,  поэтому  сестрице  твоей  и
нужно было алиби. Для того она тебя и вызвала.
   - Но зачем ей убивать Лося?
   - Это может знать только ее сообщник. Она ему доверяла, а он завез  ее  в
лесок и задушил. Вот сволочь... Конечно, особо теплых чувств у  меня  к  ней
нет, но такого она не заслужила.
   - Думаешь, милиция во всем разберется?
   - Кто их знает, - пожал плечами Мишка. - Поймать бы гада,  своими  руками
придушил.
   - Мы подозревали Илью, но  он  мертв.  Кто  же  тогда  этот  таинственный
убийца?
   - Палыч его наверняка знал, потому и погиб.  Вот  что,  позвони-ка  этому
типу на "Понтиаке", как там его,  Аркадий  Викторович?  Пора  ему  из  Праги
вернуться.
   Я вздохнула, набрала номер и через секунду услышала мужской голос.
   - Слушаю.
   - Аркадий Викторович, - испуганно начала я, -  меня  зовут  Ольга,  Ольга
Иванова. Возможно, вы знали мою  сестру  Екатерину,  она  работала  в  клубе
"Лейла" у Юрия Павловича.
   - С Юрием Павловичем я знаком. А в чем, собственно, дело?
   - Мне необходимо с вами поговорить. Моя сестра погибла, а  Юрий  Павлович
исчез...
   - И чем я могу вам помочь?
   - Это  сложно  объяснить  по  телефону.  Мы  могли  бы  встретиться?  Это
действительно очень важно.
   - Честно говоря, не знаю... ну, хорошо. Кафе "Мечта" вас устроит? Скажем,
через двадцать минут.
   - Да, конечно. Спасибо вам... - Я повесила трубку и посмотрела на  Мишку.
- Поедем?
   - Конечно, - кивнул он. - Этот Аркадий - наша последняя надежда.
   Аркадий Викторович оказался мужчиной лет  сорока  с  окладистой  бородой.
Выглядел он весьма солидно и с первого взгляда внушал доверие. Войдя в кафе,
я увидела его за столиком в углу. Он сидел с чашкой кофе и выжидающе смотрел
на входную дверь. Мы подошли, и я сказала:
   - Здравствуйте, я Оля, а это муж Екатерины, бывший...
   Аркадий Викторович поднялся, пожал Мишке руку, заметив с улыбкой:
   - А мы ведь встречались, Михаил  Степанович,  помните,  на  дне  рождения
Кулагина?
   - Конечно, - чуть ли не со стоном ответил Мишка. - Как же  я...  Спасибо,
что согласились встретиться с нами.
   Мы устроились за столом, и Мишка коротко изложил  нашу  историю.  Аркадий
Викторович слушал  внимательно,  потом,  вздохнув,  провел  рукой  по  своей
красивой бороде.
   -  Боюсь,  что  разговор  со  мной  не  внесет  ясности  во  все  это.  Я
действительно заезжал к Юрию, но наша беседа  касалась  исключительно  наших
личных дел.
   - И все же, о чем вы говорили? Благой  ненадолго  задумался,  кашлянул  и
заговорил:
   - Вы знаете, что Юрий давал деньги под проценты?
   - Конечно.
   - За несколько недель до этого один человек перекупил  у  него  кое-какие
долговые обязательства, речь шла о  крупной  сумме.  Во  вторник  утром  мне
сообщили, что этот человек погиб. Упал с лестницы на  своей  даче  и  сломал
шею. В городе об этом еще мало кто знал, вот я и заехал  к  Юрию  поделиться
новостью. Только и всего. Я был у него несколько минут, ни о чем  другом  мы
не говорили.
   - А что это за человек, можно узнать?
   - Конечно. Саврасов Данила Игнатьевич,  уважаемый  в  городе  антиквар  и
знаток искусства. Между нами  говоря,  тоже  не  брезговал  ростовщичеством.
Ходили слухи, что нажил громадное состояние.
   - И он упал с лестницы? - насторожился Мишка.
   -  Вы  подозреваете,  что?..  Нет,  маловероятно.  Ничего  из   предметов
искусства похищено не было. Я  его  адвокат,  и  поэтому  правоохранительные
органы сразу обратились ко мне.
   - А деньги? Вряд ли он хранил их на счетах в Госбанке.
   - Нет, не хранил. Но и дома их  не  держал,  хотя  болтали,  что  у  него
миллионы в матрасе зашиты. Но это все чепуха, у него в доме  даже  сейфа  не
было. Человек, решивший его обокрасть, жестоко бы просчитался...  -  В  этом
месте Аркадий Викторович вдруг нахмурился и спросил:
   - Простите, как вы сказали зовут вашу сестру?
   - Екатерина Иванова.
   - Екатерина Юрьевна?
   - Да, - насторожилась я.
   - Невероятное совпадение. Я ведь собирался  с  ней  связаться  по  поводу
завещания.
   - Завещания? - открыл рот Мишка.
   - Да. Практически все Данила Игнатьевич оставил своей  дочери,  коллекцию
монет местному музею, а Ивановой Екатерине  Юрьевне,  проживающей  по  улице
Комсомольская, дом семь, квартира три - тридцать тысяч долларов.
   - С какой это стати? - опешила я.
   - Ну... думаю, в знак благодарности... Простите, это лишь мои догадки,  я
ранее  никогда  не  видел  вашу  сестру.  -  Мы  с  Мишкой  переглянулись  и
поторопились проститься. - Подождите, - заволновался Аркадий  Викторович.  -
Если ваша сестра погибла... - Но мы уже ничего не слышали.
   - Какая я дура, - взвыла я, садясь в "девятку". - Ведь этот самый  Данила
Игнатьевич звонил Катьке и спрашивал, не изменились ли у нее планы. Он  ждал
ее на даче. Конечно. И Зинка говорила про старикашку, помнишь? В  тот  день,
когда я приехала, Катька должна была с ним встретиться.
   Мишка зло засмеялся и покачал головой.
   - Вот почему убили Палыча.  Ну,  Катерина...  не  тем  будь  помянута.  В
квартире Палыча и в его кабинете убийца наверняка искал бумаги,  из  которых
становилось ясно, кому он передал долговые расписки.
   - Какие еще бумаги? - заволновалась я.
   - Вот что, сиди в машине, а мне нужно позвонить.
   - Куда?
   - Пора вспомнить о старых связях, - хмыкнул Мишка. - И для начала  узнать
точное время гибели этого Данилы.
   Телефон обнаружили по соседству, Шальнов  стал  звонить,  а  я  вертелась
рядом. Очень много времени  он  потратил  на  глупую  болтовню,  прежде  чем
сказал:
   - Вова, у меня вот какая просьба. Несколько дней назад скончался Саврасов
Данила Игнатьевич, антиквар...
   - Точно, - перебил неведомый Вова. - Только не  скончался,  кто-то  помог
старичку перейти в мир иной. Сработано под несчастный случай, можно сказать,
виртуозно, но экспертизу не обманешь. Сначала ему сломали шею,  а  уж  потом
столкнули с лестницы. А тебе зачем?
   - Он моей бывшей супружнице наследство оставил. А когда  предположительно
наступила его смерть?
   - Сейчас скажу... так... между десятью и одиннадцатью  часами  вечера.  В
прошлый понедельник, да, так и есть.
   - Теперь точно срослось, - заявил Мишка, вешая трубку.
   - Что у тебя срослось? - начала злиться я.
   - А вот представь себе ситуацию: живет на свете Катька, жадная до денег и
ничем особо для их приобретения не брезгующая.  Заводит  себе  страстишку  в
виде старичка-антиквара, который к тому же еще и  ростовщичеством  балуется.
Ск