никовать я.
   - В следующий раз оставлю тебя дома. А сейчас  слушай  внимательно,  чтоб
сторож нас врасплох не застал. Два уха хорошо, а четыре лучше,
   Он начал возню с дверью, а я прислушивалась.  И  эта  дверь  открылась  с
поразительной легкостью, Мишка толкнул ее, и  очам  нашим  предстал  длинный
коридор,  лампочка  горела  лишь  в  самом  его  конце,  создавая  тревожный
полумрак.
   - Идем, - позвал Мишка и сделал первый шаг.
   Красный  ковер  скрадывал  звук  шагов,  продвигались   мы   медленно   и
практически бесшумно достигли конца коридора, Мишка кивнул головой в сторону
лестницы на второй этаж и уже было направился  туда,  как  вдруг  я  увидела
нечто такое, от чего буквально приросла к полу.
   Возле противоположной от лестницы стены сидел парень, привалившись к  ней
спиной, глаза его были открыты, но вряд ли он ими видел, ибо лоб и волосы  у
него залиты кровью. Ее было  очень  много,  казалось  невероятным,  что  это
настоящая кровь, скорее клюквенный сок, дешевая бутафория.
   - Мишка, - промычала я, хватая его за руку, и ткнула в сторону  сидящего.
Мишка зло выругался и направился к нему, поднял  ладонь  парня,  чертыхнулся
громче и тревожно огляделся.
   - Что? - пробормотала я. - Он умер?
   - Ага.
   - Мишка, пойдем отсюда. - Я потянула его в сторону подвала, боясь, что  в
любой момент могу заорать от ужаса.
   - Рука еще теплая, - шепнул он, сдавив  мое  плечо,  посмотрел  наверх  и
решительно заявил:
   - Быстро на второй этаж.
   Не помня себя, я бросилась за ним. Дверь в кабинет  Юрия  Павловича  была
приоткрыта, свет горел только в коридоре.
   - Не ходи туда, - испугалась я, поняв, что он имел в виду, говоря о  том,
что рука парня еще теплая. - Вдруг он вооружен?
   Мишка взглянул  на  фонарик,  который  держал  в  руках,  перехватил  его
поудобнее и шагнул к двери. Она распахнулась с легким скрипом, и  я  увидела
небольшой кабинет, жалюзи на окнах были опущены, и здесь царил полумрак,  но
света  было  достаточно,  чтобы  разглядеть,  что  ящики  стола   выдвинуты,
содержимое их разбросано по полу, картина в темной раме лежит  на  столе,  а
там, где она предположительно висела, виднелся открытый металлический  ящик,
вделанный в стену, в замке торчали ключи и завораживающе раскачивались.
   - Черт, - рявкнул Мишка и подскочил к тайнику. Тот был совершенно пуст. -
Опоздали, - сказал он со вздохом, пнул  стул,  тот  с  грохотом  упал,  а  я
подпрыгнула.
   - Мишка, - позвала я испуганно. - Когда мы вошли, ключи раскачивались...
   Он кинулся вон из комнаты, таща меня за руку, как на буксире, затем замер
посреди коридора, прислушиваясь. И тут до меня  донесся  едва  слышный  шум.
Кто-то осторожно прошел прямо под нами.
   Я потянула Мишку за рукав, сделала знак молчать и ткнула пальцем  в  пол,
он согласно кивнул, и мы на  цыпочках  пошли  дальше,  стараясь  не  дышать.
Ступенька лестницы предательски скрипнула, мы замерли, и человек  там  внизу
тоже, потому что шагов я больше не слышала. Уже  не  таясь,  мы  сбежали  по
лестнице и оказались в коридоре, а прямо перед нами метнулось что-то черное,
Мишка швырнул фонарик, раздался негромкий крик, а вслед за  этим  грохнул  ,
выстрел, я завизжала, Мишка толкнул меня в спину, сбивая с ног. Я  обхватила
голову руками, боясь повернуться, и вновь услышала выстрел,  потом  страшный
грохот и топот ног. Где-то хлопнула дверь,  а  я  решилась  поднять  голову.
Мишка в нескольких метрах от меня сидел на полу, и в темноте,  не  видя  его
лица, я вдруг подумала, что его убили, взвизгнула и  бросилась  к  нему,  не
помня себя от ужаса, но он сказал:
   - Найди фонарик, ни черта не видно. - Я так обрадовалась,  что  на  время
забыла о грозящей нам опасности, включила фонарь  и  смогла  убедиться,  что
никаких увечий у Мишки не наблюдается. - По башке мне двинул, -  пожаловался
он. - Вот этой штукой. - И продемонстрировал пистолет.
   Тут как раз  взвыли  милицейские  сирены,  а  мы  мигом  сообразили,  что
находимся в клубе, неподалеку сидит убитый сторож,  а  у  Мишки  пистолет  в
руке. Нас точно подбросило.
   - Сматываемся, - рявкнул он и кинулся к двери в подвал,  я  с  замиранием
сердца ожидала самого худшего: а если убийца воспользовался этой  дверью,  а
потом запер ее? Разве Мишка успеет открыть ее до появления милиции?  А  если
этот тип поджидает нас в подвале? Впрочем, у нас теперь есть пистолет...
   Дверь оказалась незапертой, и в подвале нас никто  не  поджидал,  но  мир
вокруг словно взбесился: тишину, царившую в клубе, сменил  невероятный  шум:
что-то гремело, звенело и выло, хлопали двери, грохотали шаги, а мы  неслись
как угорелые, уронили коробки, умудрились протиснуться к  двери  и  даже  ее
захлопнули.
   - Наверх, - скомандовал Мишка. Вместо того, чтобы воспользоваться окошком
и вылезти во двор, мы стали подниматься по шаткой лестнице без перил сначала
на второй этаж, а потом на чердак, вылезли через чердачное окно и по покатой
крыше спустились к примыкающему одноэтажному зданию обувного магазина. Здесь
была пожарная лестница, чтобы спуститься по ней, потребовалось полминуты. Мы
оказались в узком переулке  между  двух  домов,  выскочили  на  проспект  и,
взявшись за руки, зашагали в сторону  парка,  где  устроились  на  скамье  и
наконец-то смогли отдышаться. Отсюда мы могли наблюдать, как к зданию  клуба
съезжаются  машины,  дом   оцепили,   милиция   демонстрировала   повышенную
готовность к действиям, но что  там  конкретно  происходило,  разглядеть  не
удалось. - Сматываемся, - мудро рассудил Мишка. - Как бы собак не привезли.
   При мысли о собаках я почувствовала  приступ  головокружения  и  с  такой
скоростью устремилась по проспекту, что Мишка едва поспевал за  мной.  Много
сил у него уходило на размышления, по крайней мере, он пытался убедить меня,
что мыслит очень активно, когда трусил рядом.
   - Я оказался прав, - удовлетворенно заявил он. -  Все  упирается  в  этот
чертов кабак. И убить нас хотели неспроста - мы подобрались к убийце слишком
близко.
   - Это он к нам подобрался, - не выдержала я. - Господи, да  нас  чуть  не
поймали рядом с трупом. Кстати, трупов уже два, а мы до сих пор  понятия  не
имеем, кому все это надо. Между прочим, у нас есть серьезный  подозреваемый,
этот, как его, Славка Лось, и вместо того, чтобы совать  голову  в  петлю  в
этом дурацком притоне, стоило попытаться его найти.
   - Попытаемся, - согласно кивнул Мишка и вдруг спросил:
   - Куда ты так летишь?
   - Ты же что-то говорил о собаках?
   - Тогда разумнее прокатиться на троллейбусе. Вот он, кстати.
   И в самом деле, из-за угла появился троллейбус, и мы,  немного  поднажав,
успели на остановку. Троллейбус был наполовину пуст, я устроилась возле окна
и только тогда почувствовала, что смертельно устала, казалось, мне уже ни за
что не подняться со своего места и шага не  сделать.  Но  как  только  Мишка
дернул меня за рукав, я быстро устремилась к выходу,  а  оставшиеся  пятьсот
метров до дома преодолела вообще в считанные секунды.
   Я открыла глаза. Сквозь жалюзи пробивались солнечные лучи, голова болела,
кости все вместе и каждая в отдельности ныли, а  жизнь  в  перспективе  была
начисто лишена оптимизма.
   - Это ужасно, - сказала я,  покачав  головой,  имея  в  виду  и  скверное
самочувствие, и перспективу, и только тут заметила Мишку: он сидел в  кресле
справа от меня и спал, приоткрыв рот и запрокинув голову,  на  сервировочном
столике по соседству стояла какая-то  еда,  прикрытая  салфеткой,  чайник  и
чашки, а также лимон на блюдечке, порезанный кружочками. Я громко кашлянула,
а Мишка, открыв глаза, сладко потянулся, зевнул и заявил:
   - Сон мне приснился, класс. Хочешь расскажу?
   - Зачем мне твой сон? - нахмурилась я, подозревая, что снилось ему что-то
неприличное, судя по дрянной  улыбке,  незамедлительно  появившейся  на  его
губах.
   - Что значит "зачем"? - обиделся он. - Люди должны делиться.
   - С нами?
   - И с нами тоже. Ладно, не хочешь, как хочешь.  Могу  предложить  кофе  в
постель. Или чай с лимоном. Я тут кое-что, пожрать приготовил, хотя если  по
справедливости - заниматься этим должна ты.
   Он придвинул столик, снял салфетку, и очам моим предстал салат из крабов,
яичница, успевшая остыть, колбаса кружочками и два пирожных на блюдечке.
   - И это ты называешь "приготовил"? - возмутилась я.
   - Не придирайся. В конце концов, не жратва важна, а внимание.
   - Запиши это где-нибудь, чтоб я не забыла.
   -  Можешь  съесть  мое  пирожное,  -  милостиво  предложил  Мишка,  а   я
скривилась:
   - Не люблю эклеры.
   - Извини, знакомы мы недавно, и я еще не успел изучить твои вкусы.
   - А чего это ты такой добрый? - догадалась спросить я,  запихивая  в  рот
бутерброд с колбасой, и чуть не подавилась, услышав ответ:
   - Новости скверные, я пытаюсь компенсировать их отличным сервисом.
   - Какие новости? - пробормотала я.
   - Давай я к тебе на постель пересяду? -  предложил  Мишка.  -  На  всякий
случай, вдруг ты упадешь в обморок, потребуется поддержка.
   - Прекрати все  это,  -  рявкнула  я,  но  как-то  неубедительно.  -  Что
случилось?
   - Пока  ты  дрыхла,  я  ходил  на  разведку.  В  очередной  раз  рисковал
здоровьем. Дела такие: менты твердо  уверены,  что  преступники  проникли  в
ночной клуб через соседнее  здание,  убили  сторожа  и,  прихватив  какие-то
документы, скрылись. Следов проникновения сколько угодно и наших  отпечатков
тоже.
   - Они думают, это мы его убили? - ахнула я.
   - Точно, - кивнул Мишка, пересаживаясь на кровать. -  Вот  мое  дружеское
плечо. Грудь можешь использовать в качестве жилетки.
   - Мамочка, - заревела я и в самом деле тюкнулась лбом в Мишкину грудь.  -
Нас посадят.
   -  Возможно.  Но  необязательно.   У   меня   тут   преинтересная   мысль
образовалась. Если менты так уверены, что убийца проник в клуб нашим  путем,
а нам известно доподлинно, что сделать этого он не мог, значит...
   - Что? - приободрилась я, хотя повода к этому пока не видела.
   - Ну, подумай немного...
   - Насчет думать я сейчас не  очень,  -  честно  сказала  я.  -  Помнится,
мелькнула какая-то мысль, когда я еще мыслила...
   - А когда это было? - заинтересовался Мишка.
   - Когда мы вошли в клуб и я увидела труп.
   - Так-так.
   - Ничего не так, я испугалась, и мысль как отрезало, с тех пор ни одна из
них ни разу не появилась.
   - Тогда слушай гения, то есть меня. Если нет иных следов проникновения, а
их нет, ведь менты должны были бы их обнаружить,  значит,  проникновения  не
было.
   - Ты хочешь сказать, сторожей двое и один убил другого?
   - Это довольно оригинальная версия, а как тебе такая: сторож  сам  открыл
боковую дверь, потому что его зашел навестить приятель...
   - Конечно, - обрадовалась я. - В коридоре еще было накурено,  я  обратила
на это внимание.
   - Умница, - заявил Мишка и поцеловал меня в нос, я поспешно отстранилась,
а он пожал плечами:
   - Мы же родственники.
   - Не уверена. Не отвлекайся. Так что там насчет гениальной идеи?
   - Я уже все рассказал, - заявил Шальнов. - Убийца и сторож  хорошо  знали
друг друга. Добавь еще одну существенную деталь: пистолет, что я  отобрал  у
убийцы, мой собственный.
   - Что? - вытаращила я глаза.
   - Тот самый, что хранился в прикроватной тумбочке  в  спальне  и  куда-то
исчез. Уверен, Палыча кокнули из него,  ну  и  сегодня  из  него  же  в  нас
стреляли.
   - Это что же получается...
   - Получается, рассчитал я все правильно. Когда мы лезли в клуб, убийца  в
самом деле был там, но ему повезло, а нам не очень. Убийца наверняка Катькин
любовник, иначе как он мог узнать о пистолете?  Либо  она  сама  рассказала,
либо он нашел его случайно. Суть в том, что он ей человек не  чужой,  оттого
моя бывшая благоверная носа не показывает и даже  голоса  не  подает.  Чует,
запахло жареным, а нюх у нее такой, что любая собака позавидует.
   - А вдруг ей грозит опасность? - испугалась я.
   - Катьке? - Шальнов скривился. - Вряд  ли.  Опасность  грозит  нам.  Если
менты нами заинтересуются... Ладно, лучше об этом не думать. Вот еще  что  -
после убийства в клубе заместитель Палыча заявил, что тот  который  день  не
подает признаков жизни, и это произвело впечатление на  милицию,  поехали  к
Палычу домой, вскрыли дверь, а  в  квартире  полный  бардак.  Кто-то  что-то
искал. Тайник вскрыт и девственно чист. Замок не сломали, а открыли  ключом,
так же как и ящик в клубе, то есть ключи у преступника были, и вряд  ли  его
интересовали деньги. В клубе, в своем кабинете, Палыч денег не  держал,  они
хранятся в сейфе в бухгалтерии, но туда убийца даже заглянуть не удосужился.
Что он мог искать? Ответ сам напрашивается: долговые расписки. За ними он  и
охотился и скорее всего смог их уничтожить.
   - Как же мы тогда найдем убийцу? - загрустила я, потому что не обнаружила
в рассуждениях Мишки ни одного изъяна.
   - Найдем, - убежденно заявил он, но верил ли в это сам -  еще  вопрос.  -
Для начала попробуем познакомиться с Лосем. Заметила, больше его не ищут, по
крайней мере, по нашему телефону?
   - Что это значит? - спросила я.
   - Понятия не имею. Возможно, парень уже нашелся,  хотя  лично  я  в  этом
сомневаюсь. Проведаем его квартиру, а потом займемся охраной  стоянки  возле
клуба.
   - Зачем нам охрана? - насторожилась я.
   - Кто-то вывел из строя мою машину. Вдруг охрана что-то  заметила,  если,
конечно, не спала всю смену с открытыми глазами.
   - Почему бы не поговорить с ними сегодня?
   - Если успеем. К тому же на работе их застать  проще,  не  надо  добывать
домашний адрес и все такое, а работают они, насколько  мне  известно,  через
день, то есть через ночь.
   - Хорошо. К Лосю сейчас поедем?
   - Ага. Я пошел под душ, а ты мой посуду.
   - Я тоже под душ...
   - Со мной? - невинно поинтересовался Мишка.
   - Нет. В порядке очередности, и ты мог бы пропустить меня вперед.
   - Я и так сегодня много добрых дел сделал. Не  хочешь  вместе,  не  надо.
Хотя в цивилизованных странах совершенно чужие люди сидят на пляжах нагишом,
а мы с тобой как-никак родня.
   - Мишка, - сказала я серьезно, - если будешь приставать, сбегу к  себе  в
Кострому, и разбирайся сам как знаешь с трупами, охранниками и ментами. Вот,
честное слово, сбегу.
   - Не можешь ты меня бросить, - скроив забавную  рожу,  заявил  он.  -  Ты
хорошая девчонка, а хорошие девчонки граждан  в  беде  не  бросают.  Тебя  ж
совесть замучает.
   - Моя совесть смертельно боится тюрьмы, так что  очень  может  быть,  что
будет помалкивать.
   Пока Мишка ухмылялся, я благополучно достигла ванной, скрылась в  ней,  с
особой тщательностью проверив замок. Мишка поскребся в дверь и крикнул:
   - Между прочим, я семь месяцев сидел в каталажке.
   - Не я ж тебя туда устроила.
   - Но ты бы могла проявить человеколюбие.
   - Не могла бы, моя совесть возражает.
   - Она еще глупее, чем ты.
   - Шальнов, - возвысила я голос, - ты свинья.
   - Подумаешь. А ты дура. Вот посадят нас в тюрьму,  будешь  локти  кусать,
что лучшие минуты своей жизни провела в гордом одиночестве.
   - Чтоб у тебя язык отсох, - в сердцах сказала я и включила воду, чтоб  не
слышать больше всякие глупости.
   Когда я вышла  из  ванной,  Шальнов  принципиально  не  обращал  на  меня
внимания.  Он,  насвистывая,  побрился,  затем  принял  душ,  переоделся  и,
заглянув в кухню, где я мыла посуду, сказал:
   - Я готов.
   - Я тоже готова, - ответила я, снимая фартук, и неизвестно  почему  тяжко
вздохнула, по крайней мере, вздох не имел никакого отношения  к  предстоящей
экспедиции. Тут меня озарило, и я растерянно поинтересовалась:
   - Как же мы теперь без машины?
   - Машину купим, - ответил Мишка.
   - А у тебя есть деньги? - насторожилась я.
   - У Катьки есть. Она их копила, а мы поможем истратить.
   - Вряд ли она... - начала я неуверенно, но Мишка только  рукой  махнул  и
стал подниматься в спальню. Я поплелась за ним.  Он  отодвинул  прикроватную
тумбочку, маникюрными  ножницами  подцепил-дощечку  паркета,  сунул  руку  в
образовавшуюся щель и через  секунду  извлек  на  свет  божий  металлическую
коробку (кажется, из-под чая), вскрыл ее,  и  глазам  моим  предстала  пачка
долларов, аккуратно перевязанная резинкой.
   Мишка вновь сунул руку в тайник и на сей раз извлек  оттуда  целлофановый
пакет. Если в коробке купюры были потертые и по десять долларов, то в пакете
новенькие  и  гораздо  большего  достоинства.  Заглянув   в   пакет,   Мишка
удовлетворенно заметил:
   - Между прочим, мои кровные. Катерина Юрьевна свистнула их, и слава богу,
что на черный день  отложила.  Уж  очень  твоя  сестрица  тайники  любит,  а
фантазия убогая, потому все ее тайны для меня и не  тайны  вовсе.  -  Болтая
таким  образом,  Мишка  пересчитал  содержимое  коробки,  хмыкнул,  покрутил
головой, деньги оставил на полу,  а  в  коробку  вложил  записку:  "Спасибо,
Катя".
   - Ты грабишь мою сестру, - гневно заметила я.
   - Даже не думал, - обиделся Шальнов. - Твоя  сестрица  обдерет  меня  как
липку, вот увидишь. Квартиру уж  точно  оттяпает.  У  меня  с  ней  судиться
никакого терпения не хватит, а у Катьки его сколько угодно. Квартира стоит в
сто раз больше, чем она скопила, приторговывая одним местом...
   - Замолчи, - пнула я его в бок кулаком, он моргнул и заявил испуганно:
   - Извини, я забыл, что здесь несовершеннолетние.
   - И все-таки поступать так - нечестно.
   - Хорошо, давай все спрячем назад. А  бегать  за  Лосем  будем  на  своих
двоих, километров двадцать ты пробежишь, потом я, тут главное - от машины не
отстать.
   - Ладно, - вздохнула я, чувствуя, что сейчас непременно разревусь.  Мишка
с минуту таращился на меня, затем хмыкнул, вернул банкноты в банку и спрятал
ее под паркет.
   - Так и быть, обойдемся без ее заработков, а эти не отдам, - кивнул он на
пакет.  -  Говорю:  мои  кровные,  Катька  их  свистнула,  а   я   возвращаю
награбленное, и взгляды твои на меня больше не  действуют,  хочешь  -  реви,
хочешь - сиди на полу сиротой казанской.
   - Что ты завелся? Вернется Катька, с ней и разбирайся. И  пожалуйста,  не
забывай главного: я совершенно не хочу в тюрьму.
   - Да кто ж в нее хочет? - вздохнул  Мишка,  приладил  дощечку  на  место,
сдвинул тумбочку и отряхнул штаны. - Потопали.
   Отправились мы на такси, и вовсе не к  Лосю,  как  я  предполагала,  а  в
автосалон,  который  по  большому  счету   никаким   автосалоном   не   был.
Обыкновенный пустырь, находившийся сразу же  за  бензозаправкой,  обнесенный
металлической сеткой с воротами и калиткой, за которой стояли штук  двадцать
машин, по виду совершенно непригодных для передвижения по причине почтенного
возраста, а также имелось дощатое сооружение с шиферной крышей и  крылечком,
над которым красовалась надпись "Автосалон".
   - О господи, - простонала я, увидев все это.
   - Не придирайся, - пожал Мишка плечами, шагая к калитке. -  Машины  здесь
хоть и подержанные, но вполне приличные. Новая машина  нам  без  надобности,
если кто-то пристрастится тормоза портить, так новая машина - пустой перевод
денег. Старушку вроде этих не так жалко.
   - А ездить на них можно? - усомнилась я.
   - Сейчас узнаем.
   Не успел Мишка произнести последнюю фразу, как на крыльце домика появился
молодой человек в тренировочном костюме  и  темных  очках,  увидев  нас,  он
поспешно спустился и пошел навстречу.
   - Чем-нибудь интересуетесь? - спросил молодой человек настороженно.
   - Да. Желательно "девятку", несильно битую и чтоб бегала как положено.
   - Пойдем  посмотрим,  -  обрадовался  парень  потенциальному  покупателю,
приглядываясь к Мишке со все возрастающим доверием.  Они  пошли  вдоль  ряда
машин, вроде бы забыв про  меня.  Воспользовавшись  этим,  я  устроилась  на
крыльце и стала  разглядывать  свои  ноги  за  неимением  более  подходящего
объекта.
   Минут через пятнадцать Мишка проехал  мимо  на  "девятке"  белого  цвета,
совершил круг почета и исчез за домиком.