Татьяна ПОЛЯКОВА
   БАРЫШНЯ И ХУЛИГАН



   ONLINE БИБЛИОТЕКА  htt://www.etlirary.ru


   Я сидела возле открытого окна и, должно быть, в десятый раз  перечитывала
"Праздник, который всегда с тобой",  причем  так  увлеклась,  что  вроде  бы
забыла, где я, собственно, нахожусь на самом деле, уставилась в  книгу,  уже
некоторое время не переворачивая  страницу,  и  предалась  мечтам.  Париж...
Господи, хоть бы раз пройтись  по  его  площадям,  прокатиться  по  Сене  на
маленьком пароходе...
   Раздался  разбойничий  свист,  я  вздрогнула,  подняла  голову,  а  потом
вздохнула. Парижем и не пахло. Я - на своей кухне площадью  пять  квадратных
метров,  слева  шкаф,  справа  холодильник,  за  окном  передо  мной  вместо
Эйфелевой башни трансформаторная будка, а рядом с  ней  клумба,  на  которой
назло всем стараниям нашего дворника второй год ничего,  кроме  одуванчиков,
не растет.
   Я поставила чайник на плиту, для этого мне не пришлось  даже  подниматься
со стула, еще раз выглянула  в  окно,  точно  всерьез  надеялась,  что  двор
стандартной "хрущевки" вдруг возьмет да и превратится в Елисейские Поля, еще
раз вздохнула и заметила вслух:
   - Не видать тебе Парижа как своих ушей.
   Надо сказать, мечта увидеть Париж обосновалась во мне давно и  крепко.  В
пятом классе я прочитала "Трех мушкетеров", и с тех пор Париж стал для  меня
голубой мечтой. Я взрослела, вносила в свою мечту  кое-какие  коррективы,  а
столица Франции становилась все желаннее.  Временами  мне  казалось,  что  я
малость свихнулась, но я тут же утешала себя: у человека должна быть  мечта,
иначе для чего тогда жить?
   Судя по всему, моя мечта так и останется мечтой, потому что  я  с  трудом
представляла, каким образом могу ее осуществить.  После  окончания  школы  я
поступила в педагогический институт, разумеется, на иняз,  закончила  его  и
оказалась в средней школе ј 27, и только где-то через год сообразила, какого
дурака сваляла. Сея разумное, доброе, вечное,  о  Париже  следует  сразу  же
забыть. Отправиться во Францию по турпутевке -  нет  денег.  Допустим,  меня
пригласят  в  гости  (когда  я  училась  в  институте,  именно  на   это   и
рассчитывала), но даже на билет в один конец я вряд ли накоплю  раньше,  чем
лет эдак через десять. Почти половину зарплаты я отдавала за  "хрущевку",  в
которой жила, а второй половины едва хватало на то, чтобы с трудом  дотянуть
до следующей получки.
   В общем, оставалось лишь  одно:  смотреть  на  трансформаторную  будку  и
делать вид, что это Эйфелева башня, чем я и занималась в  настоящий  момент.
Кроме того, в этот же момент я находилась в отпуске.  Вчера  я  вернулась  с
дачи, где гостила две недели у подруги, денег у меня  кот  наплакал,  потому
что я купила себе демисезонное  пальто,  а  значит,  остальные  дни  отпуска
обещают быть весьма плодотворными по части  соображений,  как  протянуть  до
зарплаты, которая будет только осенью.
   На плите фыркнул чайник,  а  я,  решив  утешить  себя,  достала  шоколад,
припрятанный для гостей, и, с грустью глядя на клумбу с  одуванчиками,  весь
его съела, запила чайком и сказала:
   - Может, мне повезет и я выйду замуж за миллионера.
   Идея свежая, а  главное,  легко  осуществимая:  пятеро  моих  подруг  уже
несколько лет тоже  мечтали  об  этом.  Беда  в  том,  что  в  нашем  районе
миллионеры водились неохотно и напоминали привидений: все о них говорят,  но
никто их не видел.
   Я  вздохнула  в  третий  раз,  захлопнула  книгу  и   посоветовала   себе
отправиться на пляж - день обещает быть жарким, и чем забивать  себе  голову
разной чепухой, лучше позагорать, тем более что это развлечение не стоит  ни
копейки.
   Я поднялась  из-за  стола  и  в  этот  момент  увидела  нечто  совершенно
необыкновенное: в нашем дворе показалась машина, белоснежная  и  элегантная.
Ранее ничего подобного видеть мне не приходилось.  Я  до  неприличия  широко
открыла рот, сообразив, что это, должно быть, тот самый миллионер, о котором
я только что мечтала. А у кого же еще  может  быть  такая  шикарная  машина?
Испытывая  огромное  любопытство  (кому-то  ведь  счастье   привалило,   раз
миллионеру что-то понадобилось в наших трущобах), я влезла на  подоконник  и
едва не вывалилась из окна. Впрочем, у меня первый этаж, а разбиравшее  меня
любопытство было сильнее страха заполучить незначительные увечья.
   Белоснежное чудо достигло стоянки на углу нашего дома и  пристроилось  по
соседству с мусорными баками. Дверца распахнулась, и  из  машины  показалась
женщина с платиновыми волосами, в голубом костюме, в голубеньких  босоножках
и с довольно вместительной  сумкой  в  левой  руке.  Она  немного  постояла,
разглядывая наш двор, и направилась к моему  подъезду,  а  машина  не  спеша
тронулась с места и вскоре исчезла за углом. Если миллионер и заглянул в наш
двор, так мне от этого мало радости, коли у него уже есть подружка.  Женщина
как раз подошла к подъезду, и я с  удивлением  узнала  в  ней  Катьку,  свою
сестру. Тут и она заметила, что я торчу в окне, и крикнула весело:
   - Привет. Ты чего, окна моешь?
   - Нет, котов гоняю, - пробормотала я и пошла открывать дверь.
   Надо сказать, что с родной сестрицей мы виделись от случаю к случаю и без
особой охоты. Катька на четыре года старше меня. Когда мы  были  маленькими,
она заставляла меня мыть посуду, убираться в квартире,  за  что  я  ее  люто
ненавидела, так как от природы  была  довольно  ленива.  Повзрослев,  Катька
посылала  меня  с  любовными  записочками  к  своим  приятелям,  а  если   я
отказывалась, таскала за волосы. Любви  к  ней  во  мне  это  не  прибавило.
Училась Катька плохо, целыми днями  валялась  на  диване,  листая  глянцевые
журналы, и каждые пять минут повторяла: "Куплю  себе  такую  тачку...  куплю
себе такую шубу..." - до  тех  самых  пор,  пока  я,  потеряв  терпение,  не
запускала в нее подушкой, после чего Катька  либо  замолкала,  либо  швыряла
подушку в меня, и мы отчаянно дрались.
   Мама, глядя на старшую дочь с недоумением, повторяла: "В кого только ты у
нас такая?" Сама она всю жизнь проработала в  школе  учительницей  начальных
классов и о "тачках" и шубах даже не мечтала, имея на руках  двух  девчонок,
больную мать и тихоню-мужа, который в возрасте сорока лет всех  нас  удивил:
оставил семейство и женился на лаборантке, работавшей с ним в  одном  отделе
НИИ. Правда, мама получила  кое-какое  моральное  удовлетворение  -  теперь,
глядя на Катьку, она приговаривала: "Вылитый папаша, прости господи".
   С трудом закончив девять классов, сестрица поступила в  швейное  училище,
через два месяца сообщила, что выходит замуж, уехала со своим избранником  в
неизвестном направлении и с тех пор жила отдельно, появляясь в родном городе
весьма редко. Через некоторое время и я покинула родной город и  уже  начала
забывать о том, что у меня есть сестра, когда вдруг получила от нее  письмо,
а вскоре  и  сама  Катька  возникла  в  нашей  общаге,  произведя  настоящую
сенсацию, ибо явилась на "трехсотом" "Мерседесе", в  шубе  из  соболей  и  в
компании молодого человека бандитского вида.  В  гостях  они  пробыли  минут
пятнадцать, и я уже было  решила,  что  Катьку  привели  ко  мне  отнюдь  не
родственные чувства, а желание похвастаться:  ведь  все,  что  она  когда-то
присмотрела в глянцевых журналах, у нее теперь было, и  я  должна  была  это
засвидетельствовать, но в последний момент  сестрица,  отправив  спутника  в
машину, сунула мне в руки конверт и прошептала: "Спрячь.  От  этого  зависит
моя жизнь"
   Следующие три месяца стали для меня сущим мучением. Конверт  я  спрятала,
но не проходило и дня, чтобы я о нем не думала, пытаясь отгадать, что же там
такое? Конверт был тонкий, в нем лежал сложенный листок бумаги, а что на нем
написано, прочитать было  невозможно,  не  распечатав  конверта,  хотя  я  и
старалась изо всех сил. Заглянуть внутрь я  так  и  не  рискнула,  напоминая
себе, что сестра мне доверилась и если б она хотела, чтобы я  знала,  то  не
стала бы запечатывать конверт, а коли уж она запечатала...
   В конце концов я так разозлилась,  что  решила:  в  конверте  нет  ничего
интересного, а Катька  все  придумала  нарочно,  чтобы  я  ломала  голову  и
изнывала от любопытства.
   Но  тут  явилась  Катька,  темной  дождливой  ночью,  с   многочисленными
ссадинами на лице и руках и первым делом спросила:
   - Конверт цел?
   Отлеживалась она у меня дней пять, не пожелав ничего объяснить,  и  вновь
исчезла, правда ненадолго:  пожаловала  на  мой  день  рождения  в  компании
очередного молодого  человека  бандитского  вида,  обнимала  меня,  называла
сестренкой и даже  подарила  золотую  цепочку  и  отбыла  через  полчаса  на
вишневом "Опеле". После этого я пришла к выводу, что жизнь Катьки в  отличие
от моей чрезвычайно насыщена событиями, и задавать вопросы  перестала.  Если
сегодня она появилась на шикарной тачке, значит, дела у нее идут  неплохо  и
беспокоиться нечего.
   Я  распахнула  входную  дверь,  Катька  вошла,  бросила  сумку  на   пол,
огляделась, хмыкнула и сказала:
   - Ну и сарай.
   - Ага, - расцвела я в улыбке. - Но и он мне не по карману.
   - Кто ж тебя просил в училки идти?
   - Я ж не знала, что швеи-мотористки миллионами ворочают.
   -  Ладно,  -  махнула  рукой  Катька,  взяла  меня  за  плечи  и   смачно
расцеловала, я вытерлась ладонью, поморщилась, заметив ворчливо:
   - Губищи-то накрасила... Ты опять на две минуты или хоть чаю выпьешь?
   - Я надолго, - сказала она, заглядывая в комнату. - У тебя ведь отпуск?
   - Конечно. Летние каникулы.
   - Отлично. - Вслед за мной Катька вошла в кухню. Взгляд ее натолкнулся на
книжку на подоконнике, сестрица усмехнулась и весело спросила:
   - Все о Париже мечтаешь?
   - Мечтаю, - огрызнулась я.
   - Понятно. Хочешь, куплю тебе путевку? Всего-то семьсот баксов.
   - Да. - Я широко улыбнулась и спросила:
   - У тебя есть семьсот баксов и ты готова потратить их на меня?
   - Ну... сестры должны помогать друг другу, - туманно ответила  Катька,  а
мне стало ясно: она не так просто появилась у меня, что-то ей нужно, путевка
в Париж нечто новенькое... В общем, следует быть настороже.  -  Я  тут  тебе
кое-что привезла, - продолжила сестрица. - Хочешь взглянуть?
   - Конечно, - хмыкнула я, мы вместе  вернулись  в  прихожую  за  сумкой  и
втащили ее  в  комнату.  Катька  поставила  сумку  на  диван  и  расстегнула
"молнию". Кое-что оказалось шикарным брючным костюмом персикового цвета.
   - Примерь, - сказала Катька. - Покупала на себя, думаю, тебе как раз.
   Несмотря на четыре года разницы, мы с Катькой  примерно  одного  роста  и
одной комплекции. В детстве считалось, что мы очень  похожи.  Возможно,  что
граждане были правы, но только не  сейчас:  Катька  в  шикарном  костюме,  с
крашеными платиновыми волосами, с модной прической и дорогой  косметикой,  а
рядом я:  в  шортах,  майке,  волосы  зачесаны  назад,  очки  в  дешевенькой
оправе... Словом, если мы и были похожи, то примерно  как  замарашка-Золушка
на  свою  дражайшую  мачеху.  Я  напялила   костюм   и   с   удовлетворением
констатировала, что даже очки меня не портят.
   - Блеск, - отойдя на пару шагов, кивнула Катька. - Очки сними.
   - Я без них плохо вижу.
   - Это потому, что книжки дурацкие читаешь.  Какая  тебе  от  них  польза?
Только глаза портишь.
   - Чего тебе мои глаза, за свои беспокойся. За костюм  спасибо,  если  это
подарок, конечно, а если взятка, то выкладывай, чего тебе от меня надо.
   - Кто ж так сестру встречает, дура? - надулась Катька, но ни  чуточки  не
обиделась. Она стащила с меня очки и уставилась в зеркало, но смотрела не на
свою физиономию, а на мою.
   - Сама дура, - подумав, ответила я.
   - Конечно, мы ж родственники, причем близкие. Слушай, тебе надо покрасить
волосы.
   - Не надо, - категорически возразила я. - Ни красить, ни  стричь,  потому
что делать это надо регулярно, а у меня денег кот наплакал. Лучше я  буду  с
хвостом ходить и с тем самым цветом, которым меня наградил господь.
   - Папаша, - поправила Катька. - Это он у нас был такой пегенький...
   - А ты сама-то какая? - скривилась я.
   - Да я уж и забыла... - В этом месте Катька набрала  в  грудь  воздуха  и
вдруг заорала:
   - Я забыл, какого цвета твой платок зеленый был...
   - Чокнутая, - покачала я головой. - Обедать будешь? У меня есть  пельмени
и варенье к чаю.
   - Пельмени? Буду.
   Я сняла костюм и определила его в шкаф.  Катька  критически  разглядывала
меня, пока я дефилировала в одном белье, и заявила не без гордости:
   - Фигура у тебя лучше моей. Мужики, поди, с ума сходят?
   - Где они, мужики-то? - хмыкнула  я.  -  Я  в  школе  работаю.  Коллектив
дружный, за последние десять лет новички  только  я  да  Юлька,  она  физику
преподает.  Средний  возраст  преподавателей  пятьдесят  два   года.   Юлька
высчитала, если не врет, конечно. Но и так  заметно,  что  очень  скоро  без
пенсионных торжеств дня не пройдет.
   - Что ж ты, кроме своей школы, никуда не ходишь?
   - Почему не хожу? Вот на пляж собиралась...
   - Ясно, - вздохнула Катька и опять полезла с вопросами:
   - А парень у тебя есть?
   - Пашка иногда заходит, но  если  честно,  лучше  б  он  к  кому  другому
заходил.
   - Это рыженький, нудный такой?
   - Точно. Его три недели назад с завода уволили, и  теперь  он  не  просто
нудный, он кого хочешь в гроб загонит.
   - А больше новостей нет?
   - Нет, - покачала я головой.
   - Значит, ты в отпуске и совершенно свободна...
   - И еще без денег, - добавила я. - А что ты там насчет Парижа болтала?
   - Ничего я не болтала, - обиделась Катька, устраиваясь  за  столом,  а  я
принялась варить пельмени. - Я ж знаю, у тебя мечта. А  семьсот  баксов  для
некоторых людей деньги плевые.
   - Для тебя? - задала я вопрос. Катька уставилась в окно и вдруг заявила:
   - Помоги мне, а?
   Я потерла нос, остерегаясь давать поспешные обещания.
   - А чего делать-то?
   Сестрица выразительно вздохнула, переведя взгляд на мою физиономию.
   - Тут такое дело. Мужик у меня... не мужик, а розовая мечта или  голубая,
фиг ее знает, одним словом: конфетка. Денег куры не  клюют.  Зовет  меня  на
Канары на десять дней.
   - Здорово, -  согласилась  я,  слегка  завидуя  чужому  счастью.  Правда,
интересовал меня Париж, а Канары были совершенно безразличны, я даже  толком
не знала, где они находятся. Но совсем дурой я не была и слышала, что Канары
- это круто, и с мужиком Катьке вправду повезло.
   - Он женат, - заявила сестрица без энтузиазма.
   - Кто? - нахмурилась я.
   -  Мужик  этот,  естественно.  А  его  жена  сущая  стерва.   Вечно   его
выслеживает. Короче, она подозревает, что мы с ним...
   - Это плохо, - посочувствовала я.
   - Еще бы... Развестись с ней он сейчас не может, у них общий бизнес и все
такое. Сказал, что едет с друзьями на охоту, в тайгу. Она комаров до  смерти
боится и в тайгу не сунется, как бы ни подозревала. Там такая  глухомань,  о
сотовой связи и не слыхивали... - Катька замолчала,  с  томлением  глядя  на
меня, я моргнула и, не выдержав, сказала:
   - Ну... по-моему, все отлично придумано.
   - Так-то оно так, - пригорюнилась Катька, - но жена у него  хитрющая,  и,
если окажется, что муж в тайге и я одновременно  исчезла  из  города,  ее  и
комары не остановят.
   - И что? - насторожилась я, начав  соображать,  куда  клонит  Катька,  но
отказываясь в это верить.
   - Ты могла бы мне помочь, - заявила она
   - Как? - хмыкнула я, уперев руки в бока, и чуть не проворонила  пельмени,
чертыхнулась, убавила огонь и покачала головой.
   - У тебя отпуск, - вкрадчиво продолжила сестрица. -  Какая  разница,  где
тебе сидеть: на своей или на моей кухне? А меня  ты  здорово  выручишь.  Как
только я вернусь, сразу же поедешь в Париж. Если не веришь,  я  тебе  деньги
вперед дам - заказывай путевку хоть сегодня.
   Я немного постояла с открытым  ртом,  швырнула  ложку,  которую  до  сего
момента держала в руках, и спросила с обидой:
   - Чего ты мелешь? - Надо сказать, Катьки но обещание  произвело  на  меня
впечатление, а в Париж  хотелось  так,  что  во  рту  пересохло.  Я  жалобно
вздохнула и неожиданно разозлилась на сестрицу.
   - Все очень просто, - добавив в голос вкрадчивости, начала она, почему-то
переходя на шепот. - Тебе только и дел, что показываться на моей работе. Она
придет, увидит тебя и успокоится. Заметь, все довольны: и грымза эта, и  ты,
и мы...
   - Как же я на твою работу пойду? - не поняла я. - Что я там делать буду?
   - Ничего. Я сейчас в отпуске и ты, естественно, тоже. Короче, работать не
надо. Главное, чтобы эта его мымра тебя там увидела, если ей придет в голову
охота проверить: в городе я или куда уехала.
   - А где ты работаешь? - окончательно перестала я понимать что-либо.
   - В ночном клубе, - ответила Катька.
   - Кем? - испугалась я.
   - У меня сольный номер.
   - Танец живота, что ли? - ожидая самого худшего, допытывалась я, а Катька
заявила:
   - Нет. Я пою.
   - Что ты делаешь? - Тут надо пояснить: вот уж чего сестрица совершенно не
умела, так это петь. Кому это знать, как не  мне,  я  закончила  музыкальную
школу, наша мама, добрая душа, любила устраивать детские праздники и  всегда
просила меня: "Оленька, разучите с Катей какой-нибудь романс", - и я  честно
старалась, пока не поняла: не только романс, но и самую пустяковую песню про
кузнечика Катька не в состоянии спеть без  того,  чтобы  все  не  переврать.
Оттого я сейчас и сидела с выпученными глазами, силясь понять,  с  чего  это
Катька вздумала так шутить. Должно быть, вид у меня был на редкость  глупый,
сестрица поморщилась, а я разозлилась:
   - Ты не умеешь петь.
   - А кто умеет? - разозлилась в ответ Катька. - Я  хоть  на  первый  канал
телевидения не лезу, хотя ничуть не хуже этих... Просто у меня денег  нет...
Ладно, это все ерунда. Главное, тебе надо каждый вечер появляться в  кабаке,
чтоб любая собака знала: никуда я не уехала.
   - Ты точно спятила, - обиделась я. - Как же я буду сидеть в твоем кабаке?
Ты что же, в парандже выступаешь?
   - Глупость какая, нет, конечно.
   - Тогда твои коллеги должны знать тебя в лицо и...
   - Мы похожи, - хмуро заявила Катька.
   - Возможно. Но не до такой же степени, чтобы принять меня за тебя.
   - А ты постарайся. За семьсот баксов плюс... скажем,  пятьсот  баксов  на
расходы в Париже, ну и сто баксов  сейчас,  чтобы  ты  не  чувствовала  себя
сиротой казанской...
   - Ты что, в самом деле миллионера подцепила? - нахмурилась я.
   - Разумеется. И если я поведу себя с умом, он бросит свою мымру и женится
на мне, а Канары для этого самое подходящее место... Ты мне сестра и в таком
деле просто обязана помочь, тем более что для тебя это ничегошеньки не стоит
и даже наоборот. Заходишь каждый вечер в кабак, выпиваешь  рюмку  мартини  и
двигаешь дальше.  Вовсе  ни  к  чему  с  кем-то  трепаться.  А  если  начнут
доставать, не церемонься и просто посылай  к  черту,  можешь  мне  поверить,
никто не удивится. Главное, чтоб все знали: я в городе.  У  мымры  в  кабаке
свои люди, они ей непременно донесут, что я в городе, а через десять дней  я
вернусь и ты поедешь в Париж. Ну, как? Я  и  краску  для  волос  прихватила.
Между прочим, я закончила курсы парикмахеров и сама себя стригу лучше всяких
мастеров. Мы тебе сейчас такую прическу забацаем...
   Вместо того чтобы послать сестрицу к черту, я стала прикидывать: смогу ли
я в самом деле в течение десяти дней выдавать себя за другого человека  так,
чтобы никто этого не заподозрил? В институте я играла в студенческом театре.
Между прочим, леди Макбет. В конце концов,  если  меня  разоблачат,  то  это
Катькина проблема - расхлебывать кашу, раз уж она ее заваривает. Десять дней
лицедейства, а потом Париж...
   Если честно, раздумывала я недолго, приключений в моей жизни не водилось,
а тут вдруг такое: откажусь я, и что? Буду читать Хемингуэя,  сидя  у  окна,
ходить на пляж и меч