зывается, этот хомяк до  ужаса
боится самолетов и никогда никуда не летает. Ну а до Америки, кроме  как
на самолете, ничем больше не доберешься. Корабли не  в  счет  -  слишком
долго. Поэтому Мишка исправно шлет на праздники поздравления и  подарки,
но избавлен от присутствия отчима в своем доме.  А  мне  вот  приходится
отдуваться за двоих.
   - Привет, мам!  -  ответила  я,  стараясь  не  обращать  внимания  на
оглушительный рев телевизора  и  несущийся  из  комнаты  комментарий.  -
Решили заехать?
   - Тебя разве дождешься, -  мать  поправила  очки,  -  забываешь  даже
позвонить. А почему так поздно? - строго спросила она, словно я все  еще
была школьницей и задерживалась на дискотеках.
   - Мы в галерее  были.  -  Я  старалась  не  сорваться,  ссориться  не
хотелось. - Там сейчас проходит потрясающая выставка.
   - В  галерее?  -  У  матери  удивленно  поднялись  брови.  -  Ты  это
серьезно?
   - Конечно. - Я неторопливо разворачивала подаренную картину. - Ты  же
знаешь, что в газете я веду рубрику по искусству, поэтому мне приходится
посещать подобные заведения. А "Галерея искусств" стоит  того,  чтобы  в
ней побывать,  тем  более,  как  я  уже  сказала,  там  сейчас  проходит
потрясающая выставка художника Карчинского. А  мне  надо  писать  о  нем
статью.
   - Вот как, - мать, похоже, смягчилась от моего объяснения. - А это  у
тебя что?
   - Купила по случаю, - не моргнув глазом, ответила я.  -  Побывала  на
выставке, вот захотелось приобрести. Правда, красиво?
   Мать стала разглядывать картину, а я прошла на  кухню.  Так,  готовка
ужина  отпадает,  моя  мамуля  уже  это  сделала.  Интересно,  как   она
отреагирует на то, что придется ставить  лишний  прибор?  Удовлетворенно
оглядев накрытый стол, я отправилась в комнату.
   - А по-моему, оригинально, - говорила мать, показывая картину  своему
благоверному.
   - Мазня, - вынес он вердикт, едва взглянув. - Такую в каждом переходе
можно купить. Видно, деньги  девать  некуда.  -  Он  снова  уставился  в
телевизор. - Смотри, - показал он матери, - какая смачная бабенка, а как
поет...
   Я  отобрала  у  маман  картину  и  примерила  ее  рядом  с  Хокусаем.
Смотрелось очень даже неплохо, осталось завести себе китайские фонарики,
расписные ширмы и деревянные веера.  А  может,  еще  и  статуэтку  Будды
поставить  у  стеночки,  а  над  ним  плакат  с  японскими  иероглифами.
Получится кусочек Дальнего Востока у меня в квартире.
   - Может, действительно не стоило это покупать. - Мать  покосилась  на
своего мужа. - Неужели ничего получше не нашлось?
   - А мне это очень понравилось. Кошка просто как живая, а какие у  нее
движения...
   - Я бы за такое и копейки не дал, а ты, поди, полтинник  отвалила,  -
подал голос отчим, оторвавшись наконец от  созерцания  смачной  бабенки,
которая закончила свое выступление.
   - Точно. - Я положила картину на журнальный  столик  (знали  бы  они,
сколько это на самом деле стоит). - Искусство нынче дорогое, - повторила
я слова Герта.
   - Хватит уж про искусство, - вставила мать, - идемте ужинать.
   Мой дружок не замедлил о себе  заявить  пронзительным  звонком.  Ведь
ключи есть, так надо обязательно громогласно сообщить о своем приходе.
   - Ты кого-то ждешь? - Мать поджала губы. - Не поздновато ли?
   - Перестань, мама. - Я пошла открывать. - Я уже взрослая  девочка,  а
Герт, то есть Славик, меня подвез, и мы решили с ним вместе поужинать.
   - Чтобы потом  вместе  завалиться  в  койку,  -  подал  голос  отчим,
похотливо подмигивая мне. - А что, дело молодое...
   Меня передернуло, мать тоже.  Она  повернулась  к  своему  дражайшему
супругу, чтобы  поставить  его  на  место,  но  Герт,  видимо,  не  стал
дожидаться, пока ему откроют, вспомнил про ключи и ввалился в коридор. С
бутылкой шампанского, бутылкой вина и огромной коробкой с тортом.
   - Леда! - раздался его отчаянный клич. - Помоги мне!
   Оставив мать и отчима выяснять отношения, я бросилась ему на  помощь.
Он  появился  как  нельзя  кстати.  Но  мать,  видимо,  решила  отложить
препирательства  со  своим  муженьком  и  появилась  на   кухне,   чтобы
посмотреть на позднего посетителя.
   - Добрый день, - расплылся Герт в улыбке, - то есть добрый  вечер.  А
вы совсем не изменились, Валентина Васильевна.
   - Славик... - Мать повторила  имя,  которое  я  произнесла  несколько
минут назад, пытаясь вспомнить.
   -  Гертинцев,  -  помог  ей  выйти  из   затруднительного   положения
ухмыляющийся рокер. - Мы с вашим сыном Михаилом дружили.
   - Ах, с Михаилом, - мать более благосклонно посмотрела  на  Герта,  -
понятно. А вы, простите, чем занимаетесь?
   Ответить он не успел, потому что в кухню ввалился отчим.
   - Что празднуем? - вопросил он, бросив взгляд на бутылки  и  торт.  -
Или у вас, молодых, каждый день праздник?
   - Значит, вам Леда еще не сказала?  -  Герт  изобразил  удивление.  -
Наверное, просто не успела.
   - Что не успела? - Мать сразу напряглась. - В чем дело? Лидия, я хочу
знать!
   Еще немного, и меня отправят учить уроки или даже  поставят  в  угол,
настолько строгим и учительским был тон матери. Она хочет знать, я, черт
возьми, тоже.
   - Мы с Ледой решили пожениться, - мягко сказал Герт.  -  Не  так  ли,
дорогая? Пришло время подумать о семейной жизни.
   - Давно пора, - вставил отчим,  облизываясь,  -  а  то  засиделась  в
девках. Мы уж и надеяться с матерью перестали, что она кому-то нужна,  -
он подмигнул Герту.
   - Вообще-то, - тот твердо посмотрел на отчима,  -  мы  сами  способны
устроить свою жизнь и ни в  чьих  советах  не  нуждаемся,  тем  более  в
грязных намеках. Поэтому, - он все так же  в  упор  разглядывал  отчима,
который начал медленно багроветь, - оставьте их лучше при себе.
   - А я не нуждаюсь в советах какого-то мальчишки! - выкрикнул  тот.  -
Нашелся тоже, жених!
   - Да, нашелся, - Герт не собирался сдаваться. - И мы  хотели  сегодня
устроить праздничный ужин и провести вечер вдвоем. Но мы все же рады,  -
он посмотрел на мать, - что сейчас и вы  с  нами  сможете  отметить  это
событие, если, конечно, кое-кто не будет позволять себе лишнего.
   Мать вспыхнула, отчим собрался тоже что-то ответить, но махнул  рукой
и отправился в комнату. Мать бросилась за ним.
   - Ну ты даешь, Герт, - только и смогла выговорить я. - Надо же  такое
придумать!
   - Хамов надо всегда на место ставить, а то они  совсем  обнаглеют.  Я
ничего не имею против твоей матери, но этот тип просто невыносим.
   - Согласна, - ответила я, целуя его. - Ты совершенно  прав.  Спасибо,
милый.
   Матери все же удалось каким-то образом уговорить своего благоверного,
и ужинать они остались. Не скажу, что всем было весело, но Герт старался
как мог, рассказывая занимательные истории из своей гастрольной жизни, я
мило улыбалась, мать после пары рюмок вина  порозовела,  перестала  быть
строгой и чопорной, а отчим все больше помалкивал и съязвил  всего  лишь
пару раз, насчет моего затянувшегося  одиночества  и  насчет  "верности"
артистов. Но в общем все шло довольно прилично.
   - Заезжай как-нибудь к нам, - сказала мать на прощанье. - Мне нужно с
тобой серьезно поговорить.
   - Обязательно, - заверила ее я, - но только на следующей неделе.
   - И, пожалуйста, приезжай одна, - добавила она, улыбаясь Герту. - Мне
хотелось бы немножко с тобой посекретничать.
   - Конечно, конечно, - ответил он, - нет проблем. Леда ведь ваша дочь.
   Когда за ними захлопнулась дверь, я с облегчением опустилась на  стул
и потянулась за сигаретами. Теперь с чистой совестью можно позвонить  на
следующей неделе матери и сказать, что срочные дела мешают мне навестить
ее лично. Если она захочет что-то сказать, то скажет и по телефону.
   - Устала? - Герт присел передо мной на корточки. - Ты совсем  сонная,
малышка.
   - Да, денек сегодня выдался еще тот, - согласилась я. -  Хорошо,  что
матери редко удается ко мне выбраться. А хомяку ее и того реже.
   - Повезло Мишке, - засмеялся Герт. - Океан отделяет  его  от  любимых
родственников. Кстати, не собираешься к нему?
   - Когда? - Я устало махнула рукой. - То одно, то другое...
   - А у нас весной концерты в Америке. Может, махнем вместе?  Заодно  и
братца проведаешь. -  Герт  слегка  помассировал  мои  лодыжки  и  начал
подниматься выше.
   - А что - неплохая мысль, - согласилась я, - но еще лучше будет прямо
сейчас пойти спать, а то я усну прямо на стуле.
   - Хорошо, дорогая, - Герт поднялся, - давай я тебя провожу и спою  на
ночь колыбельную.
   - Знаю я твою колыбельную, - я попыталась увернуться  от  его  цепких
рук. - А еще сексологи разные говорят, что  к  сорока  годам  у  мужиков
потенция ослабевает. Врут, конечно  же,  чтобы  нас,  женщин,  ввести  в
заблуждение.
   - Никакого заблуждения. - Герт подхватил меня на  руки.  -  Просто  в
объятиях любимой женщины я снова чувствую себя молодым и сильным.
   - А кто-то совсем недавно жаловался на кризис среднего возраста. -  Я
уже не сопротивлялась его ласкам.
   - Ты стала ужасно правильной, - мой любовник внимательно посмотрел на
меня, - и какой-то холодной. Но я смогу тебя согреть, чтобы прежняя Леда
вернулась. А знаешь, - он на минуту замер, - давай вспомним с тобой нашу
молодость и отправимся послезавтра  на  сейшн.  Будет  молодой  бард  из
глубинки, жутко талантливый парень. Придет много моих старых знакомых.
   - Да мне-то что, - ответила я, теребя растрепанную  шевелюру  мастера
рок-н-ролла, - это твои приятели. А на сейшене я давно  не  была,  да  и
как-то неловко среди молодых.
   - Пойдем, - уговаривал Герт. - Там будет  и  Игорь  Сердюков,  может,
помнишь?  Дергач.  Так  вот  это  именно  он  рассказывал   про   Диану.
Пообщаешься с ним, расспросишь.
   - Если он был такой же пьяный, как и ты, то вряд ли что вспомнит. Но,
знаешь, мысль все же неплохая. Ладно, пойду, уговорил. Это  послезавтра?
Значит, в пятницу. Какое счастье, что в субботу не нужно идти на работу.
   - Договорились, - Герт просунул руку мне под спину, - а теперь, чтобы
сон был крепким и сладким, иди сюда, малышка...
   Засыпая, я думала, что, наверное, это все-таки хорошо - иметь семью и
мужа, который спит  рядом  с  тобой  в  одной  постели,  даже  если  ему
приходится большую часть года мотаться по гастролям. Как все-таки быстро
меняются  представления  человека  о   жизни.   Сегодня   -   убежденная
мужененавистница, а завтра - домохозяйка, ратующая за нерушимый домашний
очаг. Хотя до этого еще вроде бы далеко, но кто знает...
 
Глава 9 
 
   Я  бежала  по  красивому  зеленому  лугу,  усыпанному   одуванчиками,
ромашками, тюльпанами. От травы поднимался одуряющий аромат, а небо было
таким потрясающе синим, что хотелось  поднять  руки  и  взлететь  в  его
сверкающую и манящую синеву. Я бежала, пружинисто отталкиваясь от земли,
чтобы подняться в безоблачную высь.
   - Леда! - звал меня кто-то издалека. - Леда!
   Но я старалась не обращать внимания на голос, потому что знала - если
обернусь, то уже не смогу взлететь ввысь.
   Но голос был настойчивым, он не  оставлял  меня  в  покое,  и  я  уже
чувствовала, как чьи-то руки касаются меня и теребят.
   - Проснись, Леда, - настаивал голос.
   - Я не сплю, - хотела ответить я и действительно проснулась.
   Ничего не понимая,  я  уставилась  на  Герта,  который  уже  успел  и
умыться, и побриться, и одеться.
   - Куда тебя в такую рань понесло? - проворчала я, переворачиваясь  на
другой бок. - И меня зачем-то разбудил.
   - Я сейчас отправляюсь по делам,  -  сказал  Герт,  -  а  тебя  хотел
предупредить, что не знаю, когда вернусь, скорее всего, поздно.
   - Понятно. - Я окончательно проснулась. -  Даже  если  ты  совсем  не
придешь, я не очень расстроюсь. И мог бы  не  будить  меня,  а  оставить
записку.
   - Если бы я оставил записку, то не смог бы пожелать тебе доброго утра
и поцеловать, - находчиво ответил Герт. - Но знаешь, Леда, не надейся на
то, что я не приду. После  вчерашнего  разговора  я  окончательно  решил
завязать с холостяцкой жизнью. Тебе тоже не мешало бы об этом подумать.
   - Почему это? - Я села на кровати и внимательно посмотрела на  своего
дружка. - Разве мы первый день знакомы?
   - Нет, но дело не в этом.  Я  был  женат,  ты  тоже  успела  побывать
замужем, поэтому мы оба научены горьким опытом. Давай попробуем избежать
хотя бы некоторых ошибок, когда станем жить вместе.
   - Герт, - мне хотелось пощупать его лоб, чтобы убедиться,  нет  ли  у
него  температуры,  -  перестань.  Я,  конечно,  понимаю,  что  ты   мог
измениться, но не до такой же степени. Перестань быть занудой,  а  то  я
тебя не то что сюда, - я похлопала ладонью по одеялу, - а даже на  порог
своего дома не  пущу.  Ты  говоришь  не  как  нормальный  мужик,  а  как
импотент-проповедник из штата Иллинойс.
   - Ладно, - Герт присел на кровать рядом со мной, - так и быть, прощаю
тебе и зануду, и импотента, и проповедника. Может,  я  сейчас  и  правда
малость чудной  и  болтаю  всякую  чушь...  Давай  не  будем  ссориться,
хорошо?
   - Хорошо, - послушно ответила я. в свой черед целуя Герта. - Иди, а я
еще немного хотела бы поспать.
   - А как же работа? - обернулся он уже в  дверях.  -  Или  сегодня  ты
решила устроить себе выходной?
   - Вот именно. - Я откинулась на подушки. - Позвоню немного попозже  и
предупрежу, что появлюсь к обеду.
   - Пока, дорогая, - Герт помахал мне ручкой и наконец-то убрался.
   Полежав еще немного, я поняла,  что  уснуть  все  равно  не  удастся,
поэтому решила встать, сварить себе кофе и позвонить на работу.  Пока  я
варила кофе, на глаза мне попалась брошюрка с выставки, и я  уселась  на
стул, лениво ее перелистывая.
   Книжонка оказалась настолько занимательной, что я упустила  кофе,  и,
конечно же, он залил всю плиту. Но я почти не обратила на это  внимания,
увлеченная поразительными фактами.
   Оказывается, Карчинский в свое время учился в художественном  училище
у  очень  известного  мастера-авангардиста.  Но  что-то  не  поделив   с
преподавателем,  училище  покинул.  Затем  он  занимался  у   известного
живописца,  профессора  и  члена  Академии  художеств,  но   и   с   ним
распрощался, так как маэстро заявил, что  он  не  способен  сам  создать
что-либо, а лишь копирует известные работы. Карчинский тогда стерпел, но
через пару лет выставил несколько  работ,  которые  были  почти  точными
копиями полотен его маэстро-учителя. Почти,  но  не  совсем.  Карчинский
внес  в  его  картины  и  картины  других  известных   художников   свои
дополнения, и  получились  вполне  оригинальные  работы.  Скандал  вышел
грандиозный,  профессор  попал  в  больницу  с  инфарктом,  но   молодое
дарование заявило, что предпочитает именно такой путь  в  искусстве.  От
него все отвернулись, но Карчинский продолжал верить в свою звезду.
   На некоторое время он отошел от живописи и стал ездить  по  деревням,
пытаясь найти мастеров,  владеющих  секретами  гончарного  искусства.  И
публике  он  прежде  всего  стал  известен   как   талантливый   мастер,
представивший свои глиняные поделки.
   Но это все больше напоминало дымковскую игрушку, Кореей здесь пока  и
не пахло. Кстати, в то время он и был впервые  отмечен  как  талантливый
мастер-самородок, пытающийся восстановить народные ремесла. Но  затем  в
жизни художника снова  произошел  зигзаг,  он  резко  куда-то  пропал  и
появился только через четыре года, поразив на  этот  раз  публику  своей
керамикой в стиле корейских мастеров.
   Теперь уже о нем заговорили всерьез. Как раз наступило  время  разных
клубов, которые  старательно  укрепляли  дружбу  между  всеми  странами.
Работы Карчинского пришлись  очень  кстати.  Он  стал  выставляться  как
новатор,  открывающий  для  нас  культуру  другой  страны.  Но   картины
появились гораздо  позже.  Как  раз  подошло  время  перестройки,  и  он
появился как мастер, пострадавший при советской власти. Его и  заметили,
и отметили. Но времена  менялись,  последовали  мрачные  годы  кризисов,
потрясавших страну неустанно. Власти никак  не  могли  поделить  сладкий
пирог, а простому народу оставалось только потуже затягивать пояс.
   Всем в этой ситуации стало не до искусства,  пытались  просто  как-то
выжить.  Некоторые   шли   в   бизнес,   другие   искали   состоятельных
покровителей, но большинство просто зарабатывало жалкие гроши  на  кусок
хлеба.  Талантливые  мастера,  открытые  в  период  перестройки,  как-то
незаметно  исчезали,  если  не  успевали  вовремя   уехать   на   Запад.
Карчин-ский мог бы также пропасть в безвестности, но он  познакомился  с
одним деятелем, который взялся представить его картины в Америке.
   Там он был весьма благосклонно принят публикой и  обласкан  критикой.
Ему удалось весьма выгодно продать несколько своих  работ.  Совместно  с
этим американцем он организовал международный фонд по изучению предметов
искусства Кореи,  и  тот  благодетель  занялся  продажей  его  картин  и
керамики.  Сам  Карчинский  вернулся  в  родной  Питер,  но  его  работы
постоянно выставлялись на  продажу  в  малых  и  больших  галереях  и  в
магазине "Russian art" в Нью-Йорке.
   Особенно интересным мне показалось то, что  Карчинский  не  копировал
напрямую корейских мастеров, а использовал их картины в качестве  основы
для своего творчества. Это называлось работать в стиле  того  или  иного
мастера. Отмечалось, что Карчинский писал  свои  полотна  в  манере,  не
отличимой от манеры таких корейских мастеров, как Ли Санджва <Ли Санджва
- известный корейский пейзажист второй половины XV века.>, О Моннен, Сим
Санджон <Сим Санджон - пейзажист, последователь  Чон  Сона,  приверженец
реалистической традиции  в  корейском  искусстве.>.  В  Корее  его  даже
прозвали  вторым  Син  Юн  Боком  <Син  Юн  Бок  -  корейский  художник,
удивительно точно передававший в своих  картинах  психологию  и  чувства
людей. Первым стал писать  картины  с  любовным  сюжетом.>  и  наградили
титулом "Человек - сокровище культуры",  который  присваивался  мастерам
декоративно-прикладного искусства.
   После прочтения занимательной брошюры у меня возникла масса вопросов,
но я оставила их пока при  себе,  решив  заняться  делами  насущными.  И
прежде всего позвонить в редакцию. Мне повезло, так как трубку взял  Яша
Лембаум.
   - Привет, Яша, - поприветствовала я коллегу,  -  позови  мне  Лильку,
будь другом.
   - Всегда пожалуйста, - откликнулся отзывчивый и вежливый Яша, -  одну
минуточку.
   Но прошло, по крайней мере, минут пять, пока  я  наконец-то  услышала
Лилькин голос.
   - Чего тебе, мать? - недовольно спросила она.
   - А ты что это не в духе? - бодренько ответила я вопросом на вопрос.
   - С чего ты взяла, что я не в духе? - пробурчала Лилька.
   - По голосу слышно, но у меня для тебя хорошая  новость.  Приготовься
запоминать или записывать.
   - Да ну тебя, - все так же недовольно пробурчала Лилька,  но  все  же
заинтересовалась:
   - А что за новость?
   - Новость потрясающая, - ответила я. - Одна  очень  известная  модель
нордвиндского дома вчера объявилась в одном месте в обществе  известного
банкира. Несомненно, что между ними связь.
   - Нашла чем удивить. - Лилька даже не пыталась скрыть разочарование.
   - Но ты даже не спросила, кто эта модель  и  кто  этот  банкир?  -  Я
усиленно пыталась подогреть ее интерес.
   - А надо... спрашивать? - Лилька теряла всякий интерес к разговору  и
только что не зевала в телефонную трубку.
   - Да не мешало бы, милая, - поддела я ее,  -  если  учесть,  что  эта
модель Диана, а банкир... - Я нарочно сделала паузу,  почувствовав,  что
на другом конце телефонного провода Лилька вся замерла и, кажется,  даже
дышать перестала. Чутье у нее на сенсации феноменальное.
   - Не томи, - слабо простонала она. - Кто он?
   - Ивлев. Сам Ивлев собственной персоной сопровождал нашу диву. Можешь
добавить, что она обращается с ним как с лакеем.
   - С мужиками так  и  надо  обращаться.  Знаешь,  Леда,  спасибо,  что
позвонила. Из этого может