етка, я просто обожал ее  смех...
И вот она уехала, тут-то и  распоясалась  мачеха-злодейка,  начала  запирать
меня в подвале, чтобы я  не  досаждал,  чтобы  было  тихо...  Перед  вами  -
мальчик, которого в детстве держали под замком. А в это  время  мои  сводные
брат и сестра играли  наверху,  в  доме  моего  отца!  В  мои  игрушки!  Они
насмехались надо мной оттуда. Порой  меня  держали  в  подвале  неделями.  Я
хорошо все запомнил. Ну что, доктор? У вас еще не заехали шарики за  ролики,
а? Представляете - замученный мальчик в подвале? И дети в погребе на  ферме?
Какое совпадение! Кусочки складываются в мозаику! Теперь  наш  мальчик  Гэри
говорит правду?
   - Так вы говорите правду? - переспросил я.  Впрочем,  здесь  сомнений  не
возникало.
   - Еще бы... Слово скаута! Эти убийства в Саут-Исте... Меня  греет  мысль,
что я - первый, кто совершал массовые убийства чернокожих.  Этот  дурень  из
Атланты не в счет, если, конечно, они поймали того, кто убивал. По сравнению
со мной Уэйн Уильямс - жалкий дилетант!
   - Так вы не убивали Майкла Голдберга? - Я пытался вернуться к  сказанному
ранее.
   - Нет, тогда еще время не пришло. Я собирался - но всему свое  время.  Он
был маленький избалованный  гаденыш.  Вроде  моего  так  называемого  братца
Донни.
   - Откуда взялись синяки на его теле? Расскажите, что произошло.
   - Вы наслаждаетесь, не правда ли, доктор? К чему  бы  это?  Ну  так  вот,
когда я увидел, что он помер,  то  просто  взбеленился.  Впал  в  ярость.  Я
избивал эту мразь. Колотил куда попало лопатой, которой  выкапывал  яму.  Не
помню, что еще вытворял. Я был просто взбешен. Потом швырнул тело в реку.
   - Но девочке вы ведь не причинили вреда? Вы ведь не  тронули  Мэгги  Роуз
Данн?
   - Нет, я ей не причинил вреда, я ее не тронул.
   Он ловко передразнил мою мимику и скопировал интонацию.  Определенно,  он
отличный актер и в состоянии играть самые разные роли.
   С  ним  страшно  находиться  в  одном  помещении,  за  ним  страшно  даже
наблюдать. Мог ли он убить сотни людей? Думаю, да.
   - Так перейдем к ней. Что случилось с Мэгги Роуз Данн на самом деле?
   - Ладно, ладно, ладно. Итак, слушаем сказочку о Мэгги Роуз Данн.  Внесите
свечи, спойте гимн Христу-младенцу. После похищения девчонка очень ослабела.
Это  когда  я  первый  раз  ее  проверил.  Только  приходила  в  себя  после
снотворного. Я стал играть, будто она - это я, а я - моя мерзкая  мачеха.  Я
стал орать на нее, как  мачеха  орала  на  меня,  стоя  у  входа  в  подвал:
?Заткнись!  Заткнись!  Кончай  реветь,   сучка,   мерзавка!?   Она   здорово
испугалась, доложу вам. Я проверил тогда пульс у обоих, и он был нормальный.
Полагаю, и у этих фиберов была уверенность в том, что дети живы...
   - Что, у обоих был нормальный пульс?
   - Да, Алекс, великолепный. К каждой груди я прикладывал ухо. Я  сдерживал
желание остановить их сердцебиение. Нужно было сохранить их живыми  до  поры
до времени...
   - Но к чему было устраивать именно такое похищение - с широкой оглаской и
неминуемым общенациональным резонансом? Почему вы пошли на это?
   - А я уже созрел. Я ведь давным-давно готовился. Но все не  решался.  Еще
нужны были деньги. Я ведь вполне достоин быть миллионером - как и другие.
   - Вы пришли их проведать на следующий день?
   - Да, и с Мэгги Роуз было все в порядке. Но через день  после  того,  как
умер Майкл Голдберг, она  исчезла!  В  амбаре,  на  месте  закопанного  мной
саркофага, зияла пустая яма! Огромная!  Совершенно  пустая!  Я  не  причинял
девочке вреда. И я не получал выкупа во Флориде. Это сделал кто-то другой. И
вы должны разобраться в этом, детектив. Думаю, что я уже разобрался. Я  знаю
один большой секрет.

Глава 74

   В три утра я уже не спал. Меня тоже заносило. Поиграл на веранде Моцарта,
Дебюсси и Билли Холидэя. Наверное, Джанкисы уже звонят в полицию и  жалуются
на шум.
   Утром я снова навестил Сонеджи. Плохого Мальчишку.  Мы  сидели  в  душной
комнатушке без окон. Внезапно ему снова захотелось говорить. Я уже понял,  к
чему он клонит, но ждал подтверждения догадок.
   - Вам нужно понять то, что вам в принципе чуждо, - заявил он мне. - Я был
в  угаре,  когда  наказывал   эту   чертову   девчонку   и   ее   знаменитую
мамашу-актрису. Ведь я на самом деле дешевый актер, наркоман  и  нуждался  в
дозе.
   Слушая его ужасающие откровения, я не мог не думать о собственных детских
переживаниях.  Как  дико  внимать  рассказу   жертвы   о   его   собственных
многочисленных жертвах.
   - Я все прекрасно понимаю, доктор. Мой гимн -  песенка  ?Роллинг  Стоунз?
- ?Сочувствие дьяволу?. Я всегда старался принять меры предосторожности,  не
поломать расписание. Я разрабатывал пути отступления, узнавал  все  входы  и
выходы в окрестностях, где приходилось  работать.  Один  из  моих  маршрутов
пролегал  через  систему  канализации,  соединявшую  негритянское  гетто   с
Капитолийским холмом. Там у меня спрятана смена одежды и  парик.  Я  обдумал
все заранее. Меня не могли поймать. Я был уверен  в  своих  способностях,  в
собственном всемогуществе.
   - Вы и сейчас в этом уверены? - Я задал серьезный вопрос, не  предполагая
услышать правду, но любой ответ интересовал меня.
   - То, что случилось,  результат  моей  собственной  ошибки.  Я  полностью
уверовал в успех, в голове уже звучали  аплодисменты  миллионов  восхищенных
поклонников. Это и есть мой наркотик.  Вам  известно,  что  той  же  болезни
подвержена и Кэтрин Роуз, как и многие знаменитости кинематографа,  большого
спорта и прочее.  Ими  восхищаются  миллионы.  Это  убеждает  в  собственной
необычности,  избранности.  Такова  звездная  болезнь   -   забываются   все
ограничения и годы напряженного труда,  именно  то,  что  и  возвело  их  на
пьедестал. И я обо  всем  этом  забыл.  Временно,  конечно.  Потому  меня  и
схватили. Я был уверен, что всегда смогу сбежать из ?Макдональдса?. Как  мне
раньше удавалось. Мне захотелось устроить маленькое веселенькое убийство,  а
затем свалить. Хотелось самому перепробовать всевозможные виды преступлений,
Алекс. Какие совершали Банди, Гири, Мэнсон, Уитмен, Гилмор...
   - Вы и сейчас чувствуете себя всемогущим? Даже став взрослее и мудрее?  -
поинтересовался я. Сонеджи был настроен иронично. Что ж, допустим, я тоже.
   - Сейчас - сильнее, чем когда-либо. Я на пути к пониманию  главной  идеи,
разве не поняли?
   И его губы раздвинулись в  пустой  улыбке  убийцы.  Я  с  трудом  подавил
желание стукнуть его. Если Гэри Мерфи был трагичен и  вызывал  симпатию,  то
Сонеджи  омерзителен  как  воплощение  абсолютного  зла.  Чудовище,  монстр,
нелюдь, сам дьявол в человеческом обличье...
   - Когда вы выслеживали Даннов и Голдбергов,  вы  были  на  вершине  своих
возможностей? -  ?Ты  считал  себя  всемогущим,  сволочь??  -  хотелось  мне
сказать.
   - О нет, нет, нет. Я уже становился неаккуратен. Слишком увлекся статьями
о своем идеальном убийстве в Кондон-Террас. ?Никаких следов, никаких  нитей.
Идеальный убийца!? Это вскружило мне голову.
   -  А  что  произошло  в  Потомаке?  -  Я  знал  ответ,  но   нуждался   в
подтверждении.
   Он пожал плечами:
   - Меня выслеживали. Вот оно. Наблюдатель.
   - Вы этого не знали?
   - Нет, конечно. - Он нахмурился. - Я догадался намного позже. А во  время
судебного разбирательства все окончательно понял.
   - Как это случилось? Как вы догадались, что находитесь под наблюдением?
   Глаза Сонеджи были устремлены прямо в мои, но казалось,  что  он  смотрит
сквозь меня. Он считал себя намного выше меня, я был всего  лишь  слушателем
его излияний. И все же предпочитал меня другим. Не  знаю,  почему  именно  я
удостоился  этой  сомнительной  чести.  Видно,   он   забавляется,   пытаясь
определить, чего я знаю, а чего - нет.
   - Дайте подумать, - заявил он. - Для меня это весьма важно. Есть, есть  у
меня секретики, которыми я могу  поделиться  с  вами.  Разные  -  большие  и
маленькие. Такие грязные и сочные тайны. Одну открою  прямо  сейчас.  Знаете
почему?
   - Элементарно, дорогой Гэри, - отозвался я. - Вы  не  любите,  чтобы  вас
контролировали. Всегда хотите иметь преимущество.
   - Славненько, славненько, доктор-детектив. У меня  есть  что  предложить.
Разные жуткие преступления, совершенные в возрасте двенадцати  -  тринадцати
лет. Они по большей  части  остались  нераскрытыми,  уж  поверьте.  Так  что
коробушка полна, и я готов поделиться с вами.
   - Понимаю. Жду не дождусь, когда вы о них расскажете.
   - Да-да, уж вы-то всегда все понимаете. Все, что вам нужно сделать, - это
убедить всех прочих зомби разгуливать со жвачкой во рту...
   - Каких таких ?прочих зомби?? - Я улыбнулся на его промах.
   - Ах, ах, простите! Не хотел оскорбить ваши чувства!  Вы  можете  убедить
этих зомби? Ну да вы знаете, кого я имею в виду. Вы  сами  их  уважаете  еще
поменьше моего.
   Это верно - мне неоднократно  приходилось  воздействовать,  например,  на
шефа полиции Питтмена.
   - А вы мне чем поможете? Скажете наконец что-нибудь конкретное? Мне нужно
знать, что с девочкой. Пусть ее родители наконец успокоятся.
   - Ладно, я это сделаю, - объявил Сонеджи. Все оказалось так просто.
   Так и бывает: ждешь, ждешь, задаешь тысячи и тысячи вопросов.  Заполняешь
папки ненужными бумагами. И снова вопросы. Затем бесконечные тупики. Наконец
что-то проясняется - и всегда неожиданно. Так и сейчас.  Награда  за  тысячи
часов тяжкого труда. Плата за то, что я снова и снова приходил сюда, к Гэри.
   - Тогда я еще не заметил слежки, - продолжал Гэри  Сонеджи,  -  и  ничего
такого, о чем я намереваюсь вам поведать, около  Сандерсов  не  происходило.
Это произошло в Потомаке, на Соррелл-авеню. Прямо напротив дома Голдбергов.
   Внезапно на меня навалилась дикая усталость от его  скотских  игрищ.  Мне
нужно немедленно узнать все, что знает он. Ну, рассказывай же,  рассказывай,
подонок.
   - Продолжайте, - спокойно сказал я  вслух.  -  Так  что  же  произошло  в
Потомаке? Что вы заметили близ дома Голдбергов? Кого вы там увидели?
   - Я приехал вечером накануне похищения. По дорожке прогуливался  мужчина.
Но я ничего не заподозрил. Покуда не увидел его на суде.
   Сонеджи на секунду  замолк.  Неужели  снова  игра?  Нет,  не  похоже.  Он
всматривался в меня, словно хотел заглянуть в самую душу. Словно  знал  меня
лучше, чем я сам.
   И что ему надо от меня? Может, я напоминал ему о чем-то приятном  из  его
детства? Ну почему, почему именно я избран для этой жуткой работы?
   - Так что это был за человек, которого вы узнали на суде?
   - Да агент Секретной службы! Дивайн! Он да его кореш Чакли и видели  меня
близ  Голдбергов  и  Даннов.  Это  они  следили  за  мной.  Они  и  похитили
драгоценную Мэгги Роуз! И выкуп во Флориде получили они. Надо было  вам  все
время держать на крючке этих копов. Это они убили девочку.

Глава 75

   Итак,  мои  подозрения  относительно   Дивайна   и   Чакли   оправдались.
Сонеджи-Мерфи был единственным свидетелем. Он подтвердил это.  Теперь  нужно
срочно действовать. Придется вновь открывать  следствие  по  делу  Даннов  -
Голдбергов и дополнять его сведениями, за которые меня едва ли  погладят  по
головке в Вашингтоне.
   Сперва следует переговорить с представителями  ФБР...  Двое  копов  убили
Мэгги Роуз... Нужно начать расследование сначала. Дело о похищении оказалось
с первого раза нераскрытым. Значит,  вновь,  с  самого  начала  раскручивать
клубок.
   Я заглянул к старому приятелю Джерри  Скорсе,  агенту  ФБР.  Промариновав
меня в приемной минут сорок, Скорсе принес кофе и любезно пригласил пройти:
   - Давай, Алекс. Молодец, что подождал.
   Внимательно и сосредоточенно он выслушал мой рассказ. Я поведал все,  что
удалось вытянуть из Сонеджи, в том числе  насчет  агентов  Майка  Дивайна  и
Чарльза Чакли. Слушая,  он  сделал  множество  пометок  на  желтых  отрывных
листках...
   Когда я кончил, он сказал:
   - Алекс, мне нужно позвонить. Посиди минутку.
   Вернувшись, он пригласил меня пройти наверх. Комментариев не последовало,
но я чувствовал, что рассказ  произвел  впечатление.  Мы  прошли  наверх,  к
заместителю директора ФБР. Курт Витас был второй  по  значимости  фигурой  в
Бюро. Мне сразу же дали понять, что это встреча чрезвычайной важности. Я дал
понять, что понял.
   Помещение, куда привел меня Скорсе, и само по себе  впечатляло.  Стены  и
большая часть мебели были спокойного темно-синего  цвета.  В  целом  комната
напоминала салон роскошного автомобиля. Для нас лежали заготовленные  желтые
блокноты и карандаши. Витас с самого начала повел беседу сам:
   - Мы с вами делали одно дело, детектив Кросс.
   Он  держался  как   преуспевающий   адвокат   с   Капитолийского   холма:
специфическая манера вести разговор, ослепительно белая рубашка и  фирменный
галстук - все воздействовало на собеседника. Когда я вошел,  он  снял  очки.
Чувствовалось, что он в мрачном расположении духа.
   - Хочу познакомить вас с информацией по поводу Дивайна и  Чакли,  которой
мы располагаем. В свою очередь, мы просим вас сохранить ее в  тайне.  Что  я
еще хочу сказать... В общем, детектив, нам все известно о  них.  Мы  с  вами
вели параллельное расследование.
   - Рассчитывайте на мое сотрудничество, - ответил я, стараясь не  выказать
удивления. - Но я должен представить в своем ведомстве отчет...
   - Мы уже беседовали по этому  вопросу  с  вашим  начальством,  -  уточнил
Витас. Моя самоуверенность несколько ослабла. - Порой  вы  опережали  нас  в
расследовании, но сейчас мы вырвались вперед.
   - Так у вас штат побольше, -  напомнил  я.  Далее  инициативу  перехватил
Скорсе. Он с важностью повел рассказ, не забывая ни на минуту, что оказывает
мне честь:
   - Мы начали расследование по  поводу  Дивайна  и  Чакли  сразу  же  после
похищения. Возникли кое-какие подозрения, хотя поначалу  незначительные.  На
них, конечно, оказывали давление, сами можете представить. Затем их  отчеты,
адресованные непосредственно министру финансов.
   - Я их читал, - напомнил я фэбээровцам.
   - Так вот, четвертого января Чарльз Чакли уволился, -  кивнув,  продолжал
Скорсе. - Правда, он задолго до похищения утверждал, что намерен  переехать.
Он сказал, что не может больше выносить намеков и преследований  со  стороны
средств массовой информации. Почти одновременно мы обнаружили в  их  отчетах
маленькие неточности.  Ничего  серьезного,  но  мы  проверяли  все,  имеющее
касательство к делу.
   - В этом деле прямо или косвенно  было  задействовано  порядка  девятисот
наших агентов, - заметил заместитель директора.
   - Вскоре обнаружились новые несоответствия, - продолжал агент  Скорсе.  -
Наши эксперты подвергли их анализу и обнаружили, что ежедневные отчеты  были
переписаны. Мы пришли к выводу, что все изъятое имело  отношение  к  учителю
Гэри Сонеджи.
   - Они заметили, что он  наблюдает  за  домом  Голдбергов  в  Потомаке,  -
отозвался я. - Если верить Сонеджи.
   - Думаю, в этом смысле ему можно верить,  и  недавно  мы  получили  этому
подтверждение. Видимо, оба агента наблюдали за тем, как Сонеджи  выслеживает
Майкла Голдберга и Мэгги Роуз Данн. Нам  кажется  также,  что  один  из  них
следовал за Сонеджи в его потайное место в Крисфилде.
   - И вы следите за ними с тех самых пор? - обратился я к Джерри Скорсе. Он
кивнул:
   - Во всяком случае, последние два месяца. Думаю, они знают, что находятся
под наблюдением. Через две недели после увольнения Чакли Дивайн тоже ушел со
службы. Он мотивировал это тем, что семье трудно выносить моральный гнет. Но
на самом деле Дивайн и его жена уже давно живут отдельно.
   - Думаю, пока они не пытались тратить полученные деньги, - заметил я.
   - Нет, насколько  нам  известно.  Как  я  уже  говорил,  они  знают,  что
находятся под подозрением. Они совсем не глупы. Отнюдь!
   - Пока все сводится к деликатной тактической игре,  -  добавил  Витас.  -
Пока у нас нет доказательств, но мы держим их в напряжении. Они не смогут ни
цента истратить из выкупа.
   - А пилот во Флориде? У меня не было  никакой  возможности  провести  там
расследование. Вы выяснили, кто он такой?
   Скорсе  кивнул.  Да,  фэбээровцы  успели   намного   больше   меня,   что
неудивительно.
   - Один наркоман по имени Жозеф Дено. Кое-кто из  наших  во  Флориде  знал
его. Нам представляется, что Дивайн был знаком с ним и нанял его.
   - И что случилось с этим Жозефом Дено?
   - Если раньше у нас и были сомнения  относительно  Дивайна  и  Чакли,  то
теперь они отпали. Дено убит в Коста-Рике.  Найден  с  перерезанным  горлом.
Предполагалось, что тело не найдут.
   - А нельзя в связи с этим убийством привлечь Дивайна и Чакли?
   - Нет доказательств, Алекс.  Никаких.  То,  что  вы  узнали  от  Сонеджи,
подтверждает наши предположения, но не будет иметь никакой силы в суде.
   - А что с девочкой? С Мэгги Роуз Данн? - я обернулся к  Витасу.  Он  лишь
тяжело вздохнул. У меня возникло впечатление, что для него это был еще  один
очень длинный день очень долгого года.
   - Мы не знаем,  -  отозвался  Скорсе.  -  О  ней  по-прежнему  ничего  не
известно. И это страшнее всего.
   - Есть еще одна сложность, - обратился ко мне  Витас.  Вместе  с  агентом
Скорсе они  сидели  на  темном  кожаном  диване,  склонившись  над  кофейным
столиком. Сбоку стоял компьютер с принтером.
   - Полагаю,  их  немало,  -  промолвил  я.  Оставим  формальные  сложности
фэбээровцам. Они могли бы помочь мне в расследовании: если бы  мы  с  самого
начала работали вместе, то смогли бы найти Мэгги Роуз!
   Витас взглянул на Скорсе, затем на меня:
   - Сложность - это Джеззи Фланаган.
   Я был ошеломлен.  Как  будто  меня  со  всей  силы  ударили  в  солнечное
сплетение.  Сразу  же  перехватило  дыхание.   Конечно,   я   ощущал   некую
недоговоренность, но... Я сидел в оцепенении, ощущая лишь  холод  и  пустоту
внутри. Единственным моим желанием было не ощущать ничего.
   - Мы уверены, что она тесно связана  с  этими  людьми.  Причем  с  самого
начала. Джеззи Фланаган и Майк Дивайн уже много лет любовники.

Глава 76

   В половине девятого вечера мы с Сэмпсоном брели вдоль Нью-Йорк-авеню. Это
гетто - наши любимые, родные места. Наш дом. Джон лишь спросил, как я.
   - Спасибо, не особенно. А ты?
   Он все знал о Джеззи Фланаган. Я поделился с ним тем. Дело разрасталось и
пухло. Я никогда не чувствовал себя хуже, чем в тот вечер.  Скорсе  и  Витас
тщательно проверили все касательно Джеззи. Да, она принимала в этом  участие
- сомнений не оставалось. Значит, ложь ко лжи. Солгав единожды, она  солгала
мне сто раз.  И  не  дрогнула.  Она  делала  это  куда  успешней,  чем  Гэри
Сонеджи-Мерфи. Она действовала спокойно и уверенно.
   - Мне помолчать? Или поговорим? - ласково спросил  Сэмпсон.  -  Как  тебе
лучше?
   На лице его по-прежнему не было никакого  выражения.  Быть  может,  из-за
солнцезащитных очков, но вряд ли. Просто Сэмпсон всегда  был  таким,  лет  с
десяти.
   - Хочу поговорить, - заявил я Джону. - И я бы выпил коктейль. Поговорим о
психопатических лжецах.
   - Прикуплю-ка я выпивки, - предложил Сэмпсон.
   Мы как раз поравнялись с баром, который частенько посещали с тех пор, как
поступили на службу в  полицию.  Здешние  завсегдатаи  не  возражали  против
присутствия копов. Некоторые даже откровенно признавали, что от  нас  больше
пользы, чем вреда. Толпятся  здесь  в  основном  негры,  но  порой  и  белые
заглядывают - из-за джаза. И поглядеть, как тут танцуют и одеваются.
   - Так Джеззи с самого начала была с Дивайном и Чакли? - уточнил  Сэмпсон,
пока мы стояли, дожидаясь зеленого света. На  нас  глазела  парочка  местных
панков со своего поста на давно облюбованном  углу.  В  прошлом  здесь  тоже
тусовались головорезы, только без кучи денег и пушек в карманах.
   - Ого, братки, - подмигнул головорезам Сэмпсон. Он им  откровенно  хамил,
но они не смели отвечать тем же.
   - Так вот, все началось с того, что Дивайна и Чакли  приставили  охранять
министра