ернуться  домой  к  пробуждению
детей. Джеззи все понимала. Мы собирались расставить  все  по  местам  после
процесса. Она хотела поближе узнать Деймона и Джанель, и это было правильно.
   - И опять я тебя теряю, - грустно промолвила она, когда я уже  оделся.  -
Черт возьми, останься! Нет, нет, знаю, что тебе пора...
   Она вынула серебристую заколку из волос и вложила мне в руку. Я  вышел  в
ночь. Ее голос все еще звучал у меня в ушах. Вокруг была тьма.
   Внезапно передо мной выросли две фигуры. Рука автоматически потянулась  к
кобуре. Один ослепил меня светом,  другой  направил  прямо  в  лицо  камеру.
Журналисты разыскали нас с Джеззи - вот дерьмо! Похищение приковало  к  себе
всеобщее внимание, так что нездоровое любопытство прессы было направлено  на
всех, имевших к нему малейшее отношение.
   Рядом  с  мужчинами  возникла  молодая  длинноволосая  брюнетка  с   явно
искусственной завивкой. Втроем они походили на съемочную группу из Нью-Йорка
или Лос-Анджелеса.
   - Детектив Алекс Кросс? - поинтересовался один из них,  в  то  время  как
второй снимал меня. Вспышки в темноте ярко освещали  все  вокруг.  -  Мы  из
?Нэшнл стар?, хотели бы побеседовать с вами.
   Я  уловил  британский  акцент.  ?Нэшнл  стар?  -  американское   издание,
базирующееся в Майами.
   - И какое это имеет отношение к происходящему? - поинтересовался я, вертя
в кармане заколку Джеззи. - Моя личная жизнь никого не касается и  не  имеет
отношения к новостям.
   - А уж это мы сами решим, - нагло заявил обладатель акцента.  -  Впрочем,
не знаю, товарищ. Возможно, тут ведутся тайные  переговоры  между  Секретной
службой и полицией округа Колумбия, и всякое такое.
   Между тем женщина стучала в дверь мотеля, вопя громким голосом:
   - ?Нэшнл стар?! Откройте!
   - Не выходи! - крикнул я Джеззи.  Но  дверь  распахнулась,  и  на  пороге
появилась полностью одетая Джеззи. Она  окатила  женщину  с  кудрями  волной
презрения:
   - Да, для вас наступил великий момент. Приближаетесь к Пулитцер.
   - Ха! - развеселилась брюнетка. - Я знакома с Роксаной Пулитцер. А теперь
- и с вами обоими!..

Глава 65

   Я наигрывал попурри из произведений Кейта Свита, Хаммера, Белла Бива Деву
и группы ?Враги народа? на пианино. Таким  образом  я  развлекал  Деймона  и
Джанель с восьми утра. Была среда - середина недели, начавшейся с того,  что
нас с Джеззи выследили в Арлингтоне.
   На кухне Нана читала свежий номер ?Нэшнл стар?, купленный мной специально
для нее. Я все ждал, что меня призовут к ответу, но не дождался и отправился
к ней сам, повелев детям оставаться на месте:
   - Стоять, не двигаться! И руки вверх! Нана, как и всегда,  пила  чай.  На
столе были остатки яиц и гренок. Здесь же валялась газета. Читала  она?  Или
нет? Ни по ее лицу, ни по состоянию газеты ничего сказать нельзя.
   - Ты прочла?
   - Ну,  я  достаточно  прочла,  чтобы  уяснить  суть.  Полюбовалась  твоей
фотографией на первой странице, - сообщила она. - Но не думаю, что  подобные
газетенки читают многие. Вообще не понимаю тех, кто их  покупает  воскресным
утром после службы в церкви.
   Я уселся напротив.  Меня  захлестнула  волна  воспоминаний  и  чувств.  Я
припомнил наше с ней общее прошлое и массу разговоров вроде этого...
   Нана взяла крохотный кусочек гренки и окунула его в джем. Если  бы  птицы
были людьми, они бы ели, как бабуля Нана. Она - само изящество.
   - Она - красивая  и  привлекательная  белая  женщина.  А  ты  -  красивый
чернокожий мужчина, и вдобавок имеешь голову на плечах. Многим, конечно, все
это не понравится, особенно фотография. Но ты ведь не удивлен?
   - А что думаешь ты, Нана? Как ты к этому относишься?
   Она еле слышно вздохнула и со звоном поставила на стол чашку.
   - Ну что тебе сказать... Я не знаю медицинских терминов, но, по-моему, ты
так и не оправился от потери матери.  Я  заметила  это,  когда  ты  был  еще
маленьким, и сейчас иногда вижу.
   - Называется ?синдром посттравматического стресса? - если тебя интересуют
термины.
   Мой медицинский жаргон заставил Нана улыбнуться. Она видела, что ее слова
подействовали.
   - Насколько я могу судить, с тех самых пор, как ты приехал  в  Вашингтон,
тебя не оставляет тревога. Ты с детства был не такой, как  все.  Конечно,  у
тебя это  не  так  резко,  как  бывает  у  детей:  ты  занимался  спортом  и
подворовывал в магазинчиках со своим дружком Сэмпсоном, вы всегда  выглядели
крутыми. И в то же время ты помногу  читал  и  отличался  чувствительностью.
Улавливаешь мою мысль? Я хочу сказать, что ты крутой только снаружи.
   Далеко  не  всегда  я  соглашался  с  выводами  Нана,  но  ее  наблюдения
отличались поразительной верностью. Я все еще не до  конца  приспособился  к
роли мальчишки из Саут-Иста округа  Колумбия  и  все-таки  кое-чего  достиг.
Как-никак детектив доктор Кросс.
   - Я не хотел обидеть  или  разочаровать  тебя.  -  Речь  снова  пошла  об
истории, пропечатанной в газете.
   - Что ты, Алекс, - произнесла бабуля, - я ничуть не разочаровалась. Ты  -
моя гордость. Каждый день ты приносишь мне огромное счастье!  Когда  я  вижу
тебя с ребятишками, вижу, как  ты  работаешь,  да  еще  знаю,  что  тебе  не
безразлично мнение старухи...
   - Это, к сожалению, неотъемлемая часть полицейской  рутины.  В  смысле  -
газетная история. Думаю, недельку или около того будет невыносимо,  а  потом
все забудется.
   - Нет, - мотнула головой Нана, и шапка белоснежных волос  колыхнулась.  -
Люди этого не забудут. Некоторые из них будут напоминать  тебе  об  этом  до
конца твоих дней.  Как  это  говорится:  ?Не  можешь  изменить  эпохи  -  не
преступай ее закона?.
   - А в чем я преступил?
   Нана ручкой ножа смахнула со стола крошки:
   - Сам знаешь. Почему вы с Джеззи Фланаган  что-то  делаете  тайком,  если
между вами все честно? Если ты ее любишь, то ты ее любишь. А ты  ее  любишь,
Алекс?
   Я не сразу ответил Нана. Конечно, я люблю Джеззи. Но насколько сильно?  И
к чему это приведет? И должно ли это куда-нибудь вести?
   - Не  знаю  наверняка,  во  всяком  случае,  в  том  плане,  в  каком  ты
спросила... - пробормотал я наконец.  -  Мы  сами  пытаемся  это  понять.  О
возможных последствиях мы оба знаем.
   - Алекс, если ты по-настоящему любишь ее, - заявила бабуля, - то  я  тоже
люблю ее. Я люблю тебя, Алекс. Просто иногда ты берешься рисовать на слишком
большом холсте. Иногда ты уж слишком ярок, чересчур своеобразен - во  всяком
случае, для мира белых.
   - За это ты меня и любишь, - констатировал я.
   - Это лишь одна из причин, мой милый. В то утро мы  с  бабулей  долго  не
вставали из-за стола. Мы сидели вдвоем: я - огромный и  мускулистый,  и  моя
хрупкая, изящная, но тоже очень сильная Нана. И все было как раньше,  в  том
смысле, что ты никогда не повзрослеешь, покуда рядом мама  и  папа,  или  же
бабушка с дедушкой, и уж конечно, если рядом бабуля Нана.
   - Спасибо, старушка, - сказал я с нежностью.
   - Гордись этим! - как всегда, последнее слово оставалось за ней.
   В то утро я несколько раз пытался дозвониться до Джеззи, но  ее  не  было
дома или она не брала трубку. Автоответчик был  отключен.  Я  все  вспоминал
нашу  ночь  в  Арлингтоне.  Как  она  была  возбуждена,  взволнована...   До
приезда ?Нэшнл стар?.
   Я хотел поехать к ней домой, но передумал.  Хватит  с  нас  фотографий  и
статей в газетенках, покуда процесс не окончен.
   На службе в тот день со мной почти никто не разговаривал. Если  раньше  я
сомневался,  то  теперь  сомнения  рассеялись:  я  осознал,  насколько   все
серьезно. Это был удар. Я направился к себе в кабинет и просидел там  долгое
время в четырех стенах с чашкой кофе, глядя на стены, покрытые записями моих
соображений о похищении. Я испытывал одновременно чувство вины, возмущения и
бешеной злобы. Хотелось бить стекла, что я и делал раза два после того,  как
убили Марию.
   Сидя за своим казенным письменным столом спиной к двери, я вперил глаза в
свое недельное расписание, но не видел перед собой ничего.
   - А-а, наслаждаешься одиночеством, скотина, - послышался за спиной  голос
Сэмпсона. - Твой вид навевает тоску. Ах ты, чертов кусок жареного мяса.
   - Уж не думаешь ли ты, что все понимаешь? - спросил я, не оборачиваясь.
   - Я думал,  ты  поговоришь  со  мной,  когда  сочтешь  нужным,  -  заявил
деликатный Сэмпсон. - Ты знал, что я знал о вас двоих.
   Мой взгляд был  прикован  к  следам,  оставленным  кофейной  чашечкой  на
планах. Эффект Браунинга? Да что, наконец,  происходит?  Или  память  и  все
остальное подводят меня в последнее время?
   Я развернулся и уставился на Сэмпсона.  Он  вырядился  в  кожаные  брюки,
черную нейлоновую фуфайку и  старомодную  шляпу.  Наряд  эффектно  дополняли
солнцезащитные очки. Он явно старался быть очаровательным и отзывчивым.
   - Как ты думаешь, что происходит? - спросил я. - Что они говорят?
   - Никто не испытывает восторга от того, как  продвигается  это  дерьмовое
дело  о  похищении.  Слишком  мало  народу  полетело  сверху.   Думаю,   они
подыскивают агнцев для заклания. Наверняка ты будешь одним из них.
   - А Джеззи? - Но я уже знал ответ.
   - И она - за то, что якшается с ниггером. Похоже, не все новости до  тебя
дошли.
   - Что там еще?
   Коротко выдохнув, Сэмпсон поведал мне свежие новости:
   - Она неожиданно исчезла, возможно, ушла из службы.  Это  произошло  лишь
час назад, Алекс. Никто не знает наверняка, сама прыгнула или подтолкнули.
   Я тотчас набрал номер офиса Джеззи. Секретарша ответила, что  сегодня  ее
не будет. Я позвонил домой. Ответа не было.
   Тогда я поехал туда, пару раз превысив скорость по дороге. По радио вещал
Дерек Мак-Гинти. Мне нравится его голос, особенно  если  не  вслушиваться  в
слова.
   Дома у Джеззи никого не было. Спасибо, хоть журналисты не бродили вокруг.
Видимо, нужно ехать в ее домик на озере. Я позвонил в  Северную  Каролину  с
уличного телефона, и местная телефонистка ответила, что номер отключен.
   -  Когда  это  произошло?  -  изумился  я.  -  Только  ночью  я  по  нему
разговаривал!
   - Сегодня утром, - был ответ. - Он был  отключен  только  сегодня  утром.
Джеззи исчезла.

Глава 66

   Скоро должны были огласить приговор по делу Сонеджи-Мерфи.  Одиннадцатого
ноября присяжные удалились на совещание и вернулись лишь через три  дня.  Не
прекращались слухи о том,  что  они  никак  не  могли  решить,  виновен  или
невиновен подсудимый. Весь мир между тем пребывал в ожидании.
   Утром Сэмпсон заехал за мной, и мы отправились в  суд  вместе.  На  улице
вновь была теплынь, после краткого  похолодания,  предвещавшего  наступление
зимы. Я не переставал думать о Джеззи даже на подъезде к Индиана-авеню.  Уже
неделю я не видел ее и гадал, не приедет ли она в суд услышать приговор. Она
сообщила мне, что находится в Северной Каролине. И это было все. Я  вновь  в
одиночестве, от которого уже отвык.
   Джеззи у здания суда я не обнаружил,  зато  узрел,  как  из  серебристого
?мерседеса?  выбирается  Энтони  Натан  собственной  персоной.  Настал   его
звездный час. Борзописцы буквально слетелись к нему, как голуби к помойке.
   Журналисты и телевизионщики попытались также заполучить нас с  Сэмпсоном,
прежде чем мы укроемся в здании суда. Мы отнюдь не жаждали давать интервью.
   - Доктор Кросс! Пожалуйста, доктор Кросс! Я узнал этот  визгливый  голос:
он принадлежал корреспондентке с местного телевидения. Пришлось остановиться
- нас окружили сзади, спереди и с боков. Сэмпсон пропел: ?Никуда, никуда  не
сбежать?.
   - Доктор Кросс,  как  вы  думаете,  ваши  показания  помогут  Гэри  Мерфи
избежать петли? Вы намеренно помогали ему выйти сухим из воды?
   У меня внутри словно что-то щелкнуло.
   - Мы счастливы участвовать в суперигре!  -  Я  скроил  серьезную  мину  и
уставился  прямо  в  объективы  камер.  -  Алекс   Кросс   намерен   целиком
сосредоточиться на ней. Остальные  сами  о  себе  позаботятся.  Алекс  Кросс
благодарит Господа Всемогущего за возможность поиграть на таком уровне.
   Я слегка поклонился журналисту, задавшему столь ценный вопрос:
   - Вы поняли, о чем речь? Вам все ясно?
   А Сэмпсон сообщил с широкой улыбкой:
   - Что до меня, так я готов принять материальную помощь в  виде  теннисных
туфель и безалкогольных напитков.
   И мы продолжили путь в здание  суда.  В  фойе  стоял  невообразимый  шум,
ударивший по барабанным перепонкам. Публика здесь двигалась и толкалась,  но
относительно цивилизованным  способом  -  как  ребята  в  черных  смокингах,
которые интеллигентно пихают вас в спину в Центре Кеннеди.
   Дело Сонеджи-Мерфи было не первым  случаем  в  судебной  практике,  когда
защита выдвинула феномен раздвоения личности в  качестве  своего  аргумента.
Впрочем, пожалуй, это был наиболее знаменитый случай. Действительно,  вопрос
о степени виновности возникал на  уровне  эмоций,  что  создавало  серьезные
трудности при вынесении приговора. Если  Гэри  Мерфи  невиновен,  как  можно
обвинять его в похищении и убийстве? Адвокат приложил все усилия, чтобы этот
вопрос засел в сознании у каждого.
   Натана я увидел наверху. Он надеялся, что все в этом деле довел до конца.
   - Ясно, что существуют две личности, борющиеся  друг  с  другом  в  мозгу
подсудимого, - заявил он присяжным в своем заключительном слове. -  Один  из
них невинен, как и мы с вами. Нельзя обвинять Гэри  Мерфи  в  похищении  или
убийстве. Он - порядочный человек, муж и отец. Гэри Мерфи невиновен!
   Для юристов все это  выглядело  величайшей  дилеммой.  Быть  может,  Гэри
Сонеджи-Мерфи - великолепный актер и опаснейший  социопат?  Быть  может,  он
прекрасно контролирует себя и отвечает за  свои  действия?  Был  ли  у  него
сообщник при похищении и  убийстве  ребенка?  Или  же  он  с  самого  начала
действовал в одиночку?
   Правды не знал  никто,  кроме  самого  Гэри.  Ни  эксперты-психологи,  ни
полиция, ни пресса. Ни даже я.
   Как же решат присяжные его судьбу?
   Первым крупным событием этого дня было  появление  Гэри  в  переполненном
зале суда. Он выглядел как обычно: чисто  выбрит  и  одет  в  простой  синий
костюм, словно провинциальный банковский  служащий.  У  него  по-мальчишески
открытый взгляд, словно и не его обвиняют в похищении и убийстве ребенка.
   Раздались хлопки аплодисментов. Даже похитители детей в  наши  дни  могут
вызывать восхищение. Процесс привлек внимание именно своей таинственностью и
патологическими вывертами.
   - Кто сказал, что в Америке нет своих героев? - прокомментировал Сэмпсон.
- Свихнувшиеся ослы! Глянь, как горят  их  поросячьи  глаза!  Перед  ними  -
новый, усовершенствованный Чарли Мэнсон! Вместо неистового хиппи - неистовый
яппи!
   - Сын Линдберга, - напомнил я Сэмпсону. - Интересно, может, такой  оборот
дела входил в его планы? Может, это часть его пути к всемирной славе?
   В  зал  суда  вошли  присяжные,  выглядевшие  измученными  и   болезненно
напряженными. Что же  они  решили  -  вчера,  далеко  за  полночь?  Один  из
присяжных  по  пути  к  месту  за  перегородкой  из  темно-красного   дерева
споткнулся и упал на одно колено. Процессия  приостановилась.  Этот  краткий
эпизод ясно обозначил уязвимость и человечность происходящего.
   Бросив взгляд на Сонеджи-Мерфи, я уловил слабую улыбку,  скользнувшую  по
его губам. Что это - маленький промах? Какие  мысли  бродят  в  его  голове?
Какого приговора  он  ожидает?  Так  или  иначе,  но  Гэри  Сонеджи,  Плохой
Мальчишка, не мог не оценить  иронии  происходящего.  Ведь  все  состоялось:
свершилась фантастическая постановка с ним в главной роли. Это его  звездный
час.
   ХОЧУ БЫТЬ КЕМ-НИБУДЬ!
   - Господа присяжные вынесли приговор? -  поинтересовалась  судья  Каплан,
когда измученные присяжные расселись по местам.
   В ответ ей был  передан  маленький  сложенный  лист  бумаги.  Она  прочла
приговор с непроницаемым лицом, затем листок  вновь  вернулся  к  присяжным.
Процесс есть процесс.
   Глава присяжных начал речь слегка дрожащим, но твердым голосом.  Это  был
почтовый служащий по имени Джеймс Хикин, лет пятидесяти пяти.  У  него  было
красное, почти малиновое лицо, что свидетельствовало о  повышенном  кровяном
давлении либо о сильнейшем стрессе, который он в данный момент испытывал.
   Джеймс Хикин провозгласил:
   - Мы признаем подсудимого виновным в похищении двоих детей.  МЫ  признаем
подсудимого виновным в убийстве Майкла Голдберга.
   Имени Мерфи Джеймс Хикин не произнес: просто ?подсудимый?.
   Зал суда пришел в состояние неописуемого  волнения.  Шум  усиливало  эхо,
отдающееся от мраморных колонн. Журналисты рванули к телефонам. Мэри  Уорнер
принимала поздравления от ликующих членов  своей  команды.  Энтони  Натан  с
ассистентами быстро удалился, чтобы избежать вопросов.
   Затем на выходе из зала суда разыгралась мучительная сцена. Когда  охрана
уводила Гэри, к нему подбежала жена, Мисси, и маленькая дочка Рони. Они  все
втроем обнялись и, не таясь, зарыдали. Раньше я не видел, чтобы Гэри плакал.
   Если это и была сцена, то абсолютно безукоризненная, чрезвычайно правдиво
сыгранная и в удачном месте - прямо перед зрителями зала. Я не  мог  отвести
от них глаз. Наконец двое охранников буквально вырвали его из объятий жены и
дочери и вывели вон.
   В этой сцене не было ни  одного  фальшивого  жеста.  Гэри  был  абсолютно
поглощен женой и дочкой  и  ни  разу  не  обернулся  к  зрителям.  Это  было
великолепно.
   Может быть, он невиновен и напрасно обвинен в похищении и убийстве?

Глава 67

   -  ?Напряжение,  напряжение...?,  -  Джеззи  вслух   мурлыкала   мелодию,
спускаясь по извилистой горной дороге без тени осторожности или  страха.  На
каждом повороте она наклонялась вместе с мотоциклом почти вровень с  землей,
но продолжала ехать на четвертой скорости. Все вокруг - темные ели,  валуны,
телефонные провода над головой  -  сливалось  в  непрерывном  движении.  Все
выглядело таким нереальным. Ей  казалось,  что  она  пребывает  в  состоянии
свободного падения уже год, а может, и всю жизнь. Значит, скоро столкнется с
землей.
   И всем невдомек, каково это - быть так долго  под  таким  давлением.  Еще
будучи ребенком, она страшно боялась совершить хоть  малейшую  оплошность  -
ведь если она не будет идеальной маленькой Джеззи,  мамочка  с  папочкой  не
станут любить ее.
   Крошка Джеззи - само совершенство.
   "Лучшее - враг хорошего?, ?Хорошее - враг великого?,  -  любил  ежедневно
повторять ее папаша. И она была примерной ученицей, всегда в потоке ?А?, она
была Мисс Популярность, первой на любой скоростной  трассе,  которую  только
могла  выискать.  Несколько  лет  назад  Билли  Джоел   записал   свой   хит
?Напряжение?. Именно так она и жила всю жизнь. Пора было с этим кончать,  и,
похоже, такая возможность наконец появилась.
   Подъезжая к домику, Джеззи перешла на третью скорость. Внутри горел свет.
Кругом - тишина и спокойствие. Темная озерная гладь на горизонте сливалась с
горами. Но кто зажег электричество? Она не оставляла свет, это точно.
   Джеззи быстро вошла в дом. Парадная дверь открыта, но в гостиной пусто.
   - Кто здесь? - выкрикнула она. Тишина. Она проверила кухню и обе спальни.
Нет ничьих следов. Лишь свет включен.
   - Эй, кто здесь?
   Задвижка на кухонной двери, ведущей к озеру, отодвинута. Джеззи вышла  на
пристань. Кругом пусто. Неожиданно слева  раздался  шум  крыльев,  хлопающих
прямо по поверхности воды.
   Стоя на краю пристани, Джеззи глубоко вздохнула. Песенка Билли Джоела все
еще  звучала  в  ушах,  словно  насмехаясь  и  передразнивая.   ?Напряжение,
напряжение?.
   Внезапно кто-то обхватил ее сзади. Вокруг  талии  обвились  сильные,  как
тиски, мужские руки. Она вскрикнула. Тут ей что-то сунули в  рот.  Сигарета:
она узнала ?Колумбийское золото?. Классный допинг. Джеззи затянулась разок и
тут же расслабилась. Успокоилась в держащих ее крепких руках.
   - Я скучал по тебе, - раздался голос.
   В голове все звучала песенка Билли Джоела.
   - Что ты здесь дела