л быть Плохим Мальчишкой.
   Он молча посмотрел на меня. Я почувствовал, что он ждет от меня  реакции.
Я похвалил его усилия:
   - Гэри, вы просто молодец. Понимаю, как тягостно это было для вас.
   Глядя на сидящего  передо  мной  взрослого  мужчину,  я  представил  себе
малыша,  запертого  в  темной  кладовой.  И  так  каждый  день  -  неделями,
месяцами... Я подумал о Мэгги Роуз Данн. Возможно ли, что он где-то  спрятал
ее и девочка еще жива? Нужно добраться  до  самых  темных  его  секретов,  и
сделать это намного быстрей, чем полагается при сеансах психотерапии.  Чтобы
Кэтрин Роуз и Томас Данн узнали наконец о судьбе дочери. ?Гэри, что с  Мэгги
Роуз? Вы помните Мэгги Роуз??
   Это был самый рискованный момент нашего диалога - он может отказаться  от
дальнейших встреч,  если  почувствует  во  мне  врага.  Он  может  впасть  в
состояние душевного расстройства  или  полного  безразличия  к  окружающему.
Тогда - все потеряно. Нужно хвалить Гэри за его усилия, чтобы он  предвкушал
дальнейшие свидания со мной.
   - Все, что вы рассказали,  чрезвычайно  полезно.  Вы  проделали  огромную
работу, и я просто восхищен  теми  усилиями,  которые  вы  приложили,  чтобы
заставить себя вспомнить.
   - Алекс, - тихо позвал он, когда я уже собрался уходить. - Клянусь Богом,
я не совершал ничего ужасного и дурного. Умоляю, помогите мне.

***

   В полдень того же дня его должны были проверять на  детекторе  лжи.  Сама
мысль об этом заставляла Гэри нервничать,  но  он  клялся,  что  рад  такому
испытанию. Он предложил мне подождать результатов, если я хочу.  Разумеется,
я очень хотел.
   Оператор детектора, присланный из диагностического центра, был прекрасным
специалистом  в  своем  деле.  Было  подготовлено   восемнадцать   вопросов,
пятнадцать из них - контрольные, и три  -  для  апробации  детектора.  Через
сорок  минут  после  того,  как   Сонеджи-Мерфи   увели,   ко   мне   пришел
раскрасневшийся от возбуждения доктор Кэмпбелл. Произошло что-то серьезное.
   - Он получил наивысшие баллы,  -  сообщил  доктор.  -  Безупречно  прошел
испытание да детекторе. Понимаете,  что  это  значит?  Выходит,  Гэри  Мерфи
говорит правду?!

Глава 49

   Итак, Гэри Мерфи, возможно, говорит правду!
   На следующий день в административном корпусе тюрьмы Лортон состоялось мое
судьбоносное  выступление.  Аудитория   состояла   из   доктора   Кэмпбелла,
представлявшего тюрьму, окружного прокурора  Мэриленда  Джеймса  Дауда,  еще
парочки прокуроров из генерального офиса  в  Вашингтоне  и  доктора  Джеймса
Уолша, тюремного консультанта, - он представлял здравоохранение штата.  Было
непросто собрать их вместе, но мне это удалось, и теперь  я  не  упущу  свой
шанс. Другого случая убедить  их  в  необходимости  того,  что  я  собирался
сделать, не будет.
   Я чувствовал себя так, словно вновь держу экзамен  в  университете  Джона
Хопкинса. Как пляска на канате под куполом цирка, когда на карту  поставлено
все.
   - Я хочу провести с ним сеанс регрессивного гипноза. Мы ничем не рискуем,
а шансы на успех имеются, -  заявил  я  присутствующим.  -  Я  убежден,  что
Сонеджи-Мерфи вполне гипнабелен и мы  получим  полезную  информацию:  узнаем
нечто новое о нем самом, а главное  -  есть  надежда  услышать  о  пропавшей
девочке.
   Разумеется, возник целый ряд  юридических  проблем.  Один  из  законников
сообщил, что это дело -  просто  подарок  для  экзаменов  при  вступлении  в
адвокатуру. Здесь пересеклись интересы нескольких штатов: дело  о  похищении
детей и убийстве Майкла Голдберга подпадает под государственную юрисдикцию и
будет рассматриваться в федеральном суде, а убийство в  ?Макдональдсе?  -  в
суде Уэстморленда. Помимо прочего, Сонеджи-Мерфи будет привлечен  к  суду  в
Вашингтоне за убийства, совершенные в Саут-Исте.
   - На что вы надеетесь в конечном счете? - снова задал вопрос Кэмпбелл. Он
поддерживал меня с самого начала и негодовал,  видя  недовольство  на  лицах
некоторых из присутствующих, в частности на  физиономии  Уолша.  Я  понимал,
почему он так антипатичен Гэри:  доктор  производил  впечатление  мелочного,
ограниченного и самодовольного типа.
   - Многое из рассказанного им  свидетельствует  о  тяжелой  диссоциативной
реакции. У него было трудное детство с физическими и, вероятно, сексуальными
надругательствами. Полагаю, расщепление психики началось именно  тогда,  как
попытка избежать боли и страха. Я не утверждаю, что он страдает  раздвоением
личности, но отнюдь не исключаю такую возможность. Его детство вполне  могло
спровоцировать подобный психоз.
   Доктор Кэмпбелл подхватил эту мысль:
   - Мы с доктором Кроссом обсуждали  возможность  наличия  у  Сонеджи-Мерфи
?переходных состоянии?.  Речь  идет  о  психотических  эпизодах,  являющихся
одновременно амнезией и истерией. В этом состоянии пациент может  неожиданно
очнуться в незнакомом месте, не понимая, как он там  оказался  и  что  делал
столь продолжительное время. В некоторых случаях такие пациенты обладают как
бы двумя личинами, зачастую антагонистическими. Так бывает  при  скоротечной
дольной эпилепсии.
   - Вы что, парни, в пятнашки играете? - возмутился со своего места Уолш. -
Какая к черту дольная эпилепсия? Нет уж, Мэрион, позвольте мне!  Чем  дольше
вы будете нас дурачить, тем больше у него  шансов  выйти  из  зала  суда  на
свободу!
   - Я вас не дурачу. Это не в моих правилах, - отозвался я.
   Тут вмешался окружной прокурор Джеймс Дауд, суровый мужчина  лет  сорока.
Если Дауд возьмется за дело Сонеджи, то вскоре прославится на всю Америку.
   - Есть ли вероятность, что он имитирует все эти психотические  состояния,
просто играет? А на самом деле он - обычный психопат?
   Собираясь с ответом, я оглядел сидящих за столом.  Дауд  искренне  жаждет
докопаться до правды, настроен скептически, но не предубежден. Представители
вашингтонской прокуратуры сохраняют нейтралитет. Зато доктор Уолш  сыт  нами
по горло.
   - Да, такая возможность есть, - честно ответил я. - Именно поэтому я хочу
попробовать регрессивный гипноз. Только так мы сможем проверить  правдивость
его историй.
   - Только при условии, что он поддается гипнозу, - вмешался Уолш. - И если
вы беретесь определить, загипнотизирован он или нет.
   - Я нахожу, что он вполне гипнабелен, - быстро отреагировал я.
   - А у меня на сей  счет  большие  сомнения.  Честно  говоря,  Кросс,  они
касаются и вас. Не важно, что он  предпочитает  беседовать  именно  с  вами.
Психиатрия и хорошие взаимоотношения врача и пациента - не одно и то же.
   - Ему нравится, что я его выслушиваю.  -  Я  в  упор  смотрел  на  Уолша,
сдерживая желание наброситься на этого облеченного властью бездельника.
   - Что еще говорит в пользу гипноза? - домогался окружной прокурор.
   - Честно говоря, мы мало знаем о том, что он делал в период  ?переходных?
состояний, - отозвался Кэмпбелл. - Сам он не помнит. Я опрашивал жену, но  и
она не в курсе.
   - Неизвестно, сколько разных личин могло  совместиться  в  нем  одном,  -
добавил я. - Но основная причина для сеанса, - тут  я  сделал  паузу,  чтобы
подчеркнуть особую значимость последующих слов, - я спрошу его о Мэгги  Роуз
Данн. Я выясню, что он с ней сделал.
   - Благодарю вас, доктор Кросс,  ваши  аргументы  ясны.  -  Прокурор  Дауд
поднялся из-за стола. - Спасибо за интересную встречу. Позже мы сообщим наше
решение.
   В тот вечер я  решил  взять  дело  в  свои  руки.  Я  позвонил  знакомому
репортеру из ?Вашингтон пост? и попросил его о  встрече  в  ресторанчике  ?У
папаши? на краю Саут-Иста, единственном  местечке,  где  нас  не  смогли  бы
засечь. Ради нашего спокойствия было необходимо, чтоб ни одна душа не  знала
об этой встрече.
   Ли  Ковел,  моложавый  седеющий   яппи,   отличался   слегка   подловатым
характером, но мне нравился  за  открытость  физиономии,  на  которой,  были
написаны  все  его  эмоции:   мелкая   зависть,   полное   разочарование   в
журналистике,  временами  -  отъявленный  консерватизм  и  вместе  с  тем  -
способность к состраданию. Он умел адекватно оценивать происходящее.
   Наряженный в серый пиджак и светло-голубые кроссовки, Ли плюхнулся  рядом
со  мной  на  сиденье  у  стойки.  ?У  папаши?   собирались   самые   разные
представители здешнего дна -  негры,  испанцы,  корейцы,  белые  пролетарии,
трудившиеся или жившие в Саут-Исте. Разумеется, второго такого Ли  здесь  не
встретишь.
   - Торчу тут как кукиш, - пожаловался он. - Похоже,  я  не  так  одет  для
этого заведения.
   - Да кому ты здесь нужен? Боб Вудвард, что ли, попрет сюда? Или  Эванс  с
Новаком?
   - Очень смешно. Ну, что ты задумал? Почему не позвонил, когда эта история
была еще горяченькой? Когда паразита еще не схватили?
   - Будьте любезны, этому  человеку  -  крепкий  горячий  кофе.  Его  нужно
разбудить, - пояснил я бармену и обернулся к Ли:
   - Слушай: я буду гипнотизировать Сонеджи в тюрьме. Я  буду  искать  Мэгги
Роуз в его подсознании. Ты получишь эксклюзив. Но за  это  сделаешь  кое-что
для меня.
   Ли захлебнулся от восторга:
   - Ах, черт! Давай рассказывай, Алекс! Выкладывай до конца!
   - Слушай: сейчас я  пытаюсь  получить  разрешение  на  проведение  сеанса
гипноза, но сталкивается уж больно много политических интересов. А  если  ты
протолкнешь эту историю  в  ?Пост?,  у  меня  все  сладится.  Понял?  Теория
сбывающихся пророчеств! Тогда я получу разрешение, а ты - свой эксклюзив.
   Прибыл кофе в старинной кремовой чашке с голубым ободком по  краю.  Ли  в
задумчивости  заглотнул  напиток.  Видно,  мои  усилия   найти   лазейку   в
твердокаменной крепости нашей юстиции его зацепили. Сопереживать он умел.
   - Так если  ты  что-то  услышишь  от  Гэри  Сонеджи,  то  я  буду  вторым
человеком, кто об этом узнает, так, Алекс? Ты - первым, а я - вторым, да?
   - Много просишь, но я согласен. Но чур - полная тайна.  Давай  -  во  имя
благородного дела: ты сообщишь, что кое-что разузнал о  Мэгги  Роуз,  но  не
можешь разгласить источник информации.
   Я оставил Ковела допивать кофе  и  обдумывать  статью.  Она  появилась  в
утреннем выпуске ?Вашингтон пост?.

***

   Первой в нашем доме встает бабуля Нана. Она вообще просыпается  первой  в
целом свете - так полагали мы с Сэмпсоном в возрасте десяти лет,  когда  она
была заместителем директора средней школы Северного Гарфилда.
   Во сколько бы я ни вставал -  в  шесть,  семь,  даже  в  пять  утра  -  я
неизменно заставал ее у плиты на кухне. Каждое утро Нана ела один и  тот  же
завтрак: яйцо всмятку, одна  оладья,  чай  со  сливками  и  двойной  порцией
сахара. Поев, она принималась готовить для остальных членов семьи, всегда  с
учетом наших пристрастий. Она сооружала  блинчики,  яичницу  с  беконом  или
сосисками, манную или овсяную кашу, а то и хлопья с молоком.  В  зависимости
от  сезона  подавала  дыню  или  другие  фрукты.  Порой  возникал  омлет   с
виноградным джемом, который я  не  ел:  во-первых,  Нана  пережаривала  его,
во-вторых, я не могу совмещать яйца и джем так же, как  блинчики  и  кетчуп.
Нана не разделяла моего мнения, хотя сама не брала омлет в  рот:  это  блюдо
обожали дети.
   В  то  мартовское  утро   бабуля   Нана,   сидя   за   кухонным   столом,
просматривала ?Вашингтон пост?, которую нам  доставлял  один  тип  по  имени
Вашингтон. Мистер Вашингтон  завтракал  с  бабулей  каждый  понедельник,  но
сегодня, слава Богу, среда - самый ответственный для меня день. На кухне все
как обычно, и тем не менее внутри у меня все сжалось. Уже в  который  раз  я
ощутил, насколько  глубоко  это  жуткое  похищение  затронуло  меня  и  моих
близких.
   Газета открывалась заголовком ?СОНЕДЖИ-МЕРФИ  -  СЕАНС  ГИПНОЗА?.  Статья
была проиллюстрирована фотографиями Сонеджи и моими. Накануне поздно вечером
я прослушал сводку новостей, затем позвонил Ли Ковелу  по  поводу  материала
для эксклюзива согласно условиям сделки.
   За утренней порцией чернослива я  просмотрел  статейку.  Там  сообщалось,
что ?некие  лица,  пожелавшие  остаться  неизвестными,  подвергают  сомнению
компетентность психиатров, приставленных к  преступнику?.  В  связи  с  тем,
что ?выводы медиков непременно повлияют на исход дела,  Сонеджи-Мерфи  может
быть признан невменяемым и получить по приговору не более трех лет в клинике
для душевнобольных?. Ли явно пообщался еще кое с кем после меня.
   - Почему прямо не сказать, что думаешь? -  пробормотала  Нана,  откусывая
кусочек тоста. Я понял, что  стилистические  выверты  Ли  ускользают  от  ее
понимания.
   - А что они думают?
   - Так все очевидно. Кое-кому не понравилось, что ты путаешь его простое и
ясное  как  апельсин  дело.  Им  нужно  чистое,  как  выстиранное  ?Тайдом?,
правосудие. А правда не нужна. Никто о ней и слышать не хочет, вот  так.  Им
главное, чтобы снова все стало по-прежнему. Лишь бы боль  прошла.  Вообще  у
людей в последнее время снизилась выносливость к боли. Особенно с той  поры,
когда детей начал воспитывать доктор Спок, а не их родители.
   - Это ты за завтраком надумала? Классно - прямо  как  ?Убийство,  которое
она описала?.
   Я плеснул себе чаю без сливок и сахару, затем взял блинчик и  завернул  в
него пару сосисок.
   - Ничего я не надумала, все ясно как Божий день.
   Я отделался кивком. Наверное, бабуля Нана права, но не  устраивать  же  в
шесть утра диспут.
   - А славно поесть в столь ранний час черносливу, - перевел я разговор  на
другую тему.
   - На твоем месте я бы на него не налегала, - насупилась Нана.  -  Сдается
мне,  что  тебе  силенки  понадобятся.  Лучше  б  уж  мне  ничего  этого  не
понимать...
   - Спасибо за откровенность, Нана.
   - На здоровье. Хочешь один совет? Так вот: поменьше доверяй белым.
   - Очень вкусный завтрак.
   - Как твоя новая подружка?
   Без этого она не может.

Глава 50

   Когда я вышел из машины около тюрьмы, воздух был наполнен высокочастотным
гулом съемочной аппаратуры. Вокруг лортонской тюрьмы  слонялись  поджидавшие
меня телерепортеры и газетчики. Дожидался меня и Сонеджи-Мерфи, переведенный
из тюремной больницы в обычную камеру. Путь от стоянки до ворот я проделал в
густом треске камер, вспышек и микрофонов. Сегодня я должен провести с Мерфи
сеанс гипноза. Пресса знает об этом и сделает меня изюминкой теленовостей.
   - Томас Данн уверяет, что вы  намерены  отправить  Сонеджи  в  лечебницу,
чтобы он через пару лет вышел на свободу. Ваши комментарии, доктор Кросс?
   - Сейчас мне нечего сказать. - Я терпеть не мог разговоров с репортерами,
что  не  прибавляло  мне  популярности.  Я  фактически  пошел  на  сделку  с
федеральной  прокуратурой,  чтобы   получить   окончательное   согласие   на
проведение сеанса.
   Гипноз в наше время - достаточно обычное дело.  Его  часто  используют  в
лечебных целях психологи и психиатры. Сеансы должны  были  помочь  выяснить,
что происходило с Гэри Сонеджи-Мерфи в его потерянные дни, когда он  как  бы
покидал реальный мир. Я далеко не был уверен в успехе, во всяком  случае,  в
немедленном.
   Уже  в  камере  все  оказалось  гораздо  проще.  По  моей  просьбе   Гэри
расслабился и закрыл глаза. Я попросил его медленно и ровно сделать  вдох  и
выдох, постараться отбросить все посторонние мысли, затем медленно сосчитать
до ста. Он прекрасно поддавался гипнозу: не сопротивлялся и  быстро  впал  в
состояние глубокого транса, насколько  я  мог  судить.  И  все  же  я  начал
издалека, проверяя, действительно ли он  под  гипнозом,  я  бдительно  искал
признаки того, что он лишь имитирует состояние транса,  но  не  находил  их.
Дыхание замедлилось, он выглядел сильно расслабившимся. В первые  минуты  мы
поболтали о случайных предметах. Как  только  он,  так  сказать,  ?дошел  до
кондиции?, я начал задавать вопросы:
   - Помните, как вас арестовали в Уилкинсбурге у ?Макдональдса??
   Последовала краткая пауза и ответ:
   - Да, конечно, помню.
   - Рад, что вы помните. Мне не совсем ясна последовательность событий.  Вы
помните, что именно ели в этом ресторане?
   Глазные яблоки под закрытыми веками шевельнулись  -  Гэри  задумался  над
ответом.  Он  был  пристегнут  к  креслу  ремнями,  а  левая  нога  ритмично
покачивалась.
   - Нет... Нет...  Не  помню...  Я  правда  там  ел?  Не  уверен.  Не  могу
сказать...
   Но факт нахождения внутри ресторана он не отрицал.
   - Вы кого-нибудь видели в ?Макдональдсе??  -  терпеливо  продолжал  я.  -
Помните кого-нибудь из  посетителей?  Или  официантку  -  может,  вы  с  ней
говорили?
   - Гм... Там толпа была... Никого конкретно не вспоминаю.  Я  еще  подумал
тогда, что некоторые одеты до смешного плохо. Это в любом многолюдном  месте
бросается в глаза. Особенно в таких как ?Хо-Джо? и ?Макдональдс?...
   Мысленно он был в ?Макдональдсе?  -  так  глубоко  мы  с  ним  забрались.
Оставайся со мной, Гэри...
   - Вы посещали туалет? - из протокола ареста было известно, что  он  ходил
туда.
   - Да, - ответил Гэри.
   - А что-нибудь о тамошних напитках? Вы пили там что-нибудь? Возьмите меня
с собой. Представьте, что мы снова там вместе...
   На его губах появилась натянутая улыбка.
   - Не нужно мне вашего снисхождения!
   Он странно вскинул  голову  и  залился  каким-то  особенно  глубоким,  не
обычным для него смехом. Странным, но не истеричным. Смех  становился  более
отрывистым, а нога раскачивалась все быстрее.
   - Ты для этого недостаточно сообразителен, - вдруг заявил он.
   Меня удивило то, что его голос стал таким высоким.
   - Для чего, Гэри? Для чего именно? Поясните, я не понимаю.
   - Для того, чтобы надуть его. Вот  о  чем  я  говорю.  Ты  умный,  но  не
настолько.
   - Кого надуть?
   - Сонеджи, конечно. Он здесь, в ?Макдональдсе?. Он делает вид,  что  пьет
кофе, но на  самом  деле  он  плевал  на  все!  Он  вот-вот  взорвется!  Ему
необходимо внимание!
   Я так и осел на стуле. Такого поворота никто не ожидал.
   - Почему он так злится? Вы знаете, почему?
   - Он плевал на них, потому что им всем повезло. Вот почему!
   - Кому повезло?
   - Этим тупицам, копам. Они разрушили его классный  план,  потому  что  им
повезло!
   - Хорошо бы с ним поговорить об этом, - сказал я,  стараясь  поддерживать
игру. - Если Сонеджи здесь, может быть, мы сможем пообщаться....
   - Нет! Нет! Куда тебе до него! Ты его не  поймешь.  У  тебя  нет  к  нему
подхода.
   - Он все еще зол? И сейчас зол? И здесь, в тюрьме? Что он думает об  этой
камере?
   - Он говорит - пошел ты! ПОШЕЛ ТЫ!
   Гэри вдруг рванулся вперед и вцепился в мою спортивную куртку и  галстук.
Он, без сомнения, обладал недюжинной физической силой, но и я не слабак.  Мы
вцепились друг  в  друга  -  это  напоминало  схватку  двух  медведей,  даже
стукнулись лбами. Я легко мог бы освободиться, но даже  не  пытался.  Он  не
старался изувечить меня  -  это  больше  походило  на  угрозу,  запугивание,
создание дистанции между нами.
   Из коридора вбежали Кэмпбелл и охрана. Сонеджи-Мерфи выпустил меня и стал
кидаться на дверь камеры. Из уголка  рта  стекла  струйка  слюны.  Он  вдруг
принялся вопить невероятно высоким голосом. Охранники повалили его  на  пол,
но удерживали с трудом: он оказался сильнее, чем можно было  судить  по  его
худосочной фигуре. Я уже испытал на себе его хватку.
   Вошла медсестра и ловко сделала укол ативана. Через  пару  минут  он  уже
спал на полу камеры. Охранники быстро надели на него смирительную рубашку. Я
дождался, пока они запрут камеру.
   Кто же был в камере? Кто же напал на меня?
   Гэри Сонеджи или Гэри Мерфи?
   Или они оба?

Глава 51

   Под вечер мне домой позвонил шеф  полиции  Питтмен,  разумеется,  не  для
того, чтобы поздравить с проделанной работой. Шеф велел мне с утра прибыть в
его офис.
   - А в чем дело? - полюбопытствовал я.
   Он не стал объяснять по телефону, видно не желая испортить сюрприз.
   С утра я тщательно побрился, напялил кожаную куртку,  которую  держу  для
особо торжественных случаев, и напоследок  на  счастье  малость  поиграл  на
пиани