ть.  Лейаер  ничего  не  говорил.  Она  чуть
надорвала письмо и затем, не спуская с Лейзера  глаз,  совсем  порвала  его,
потом и второе письмо, и третье.
   Потом нашла фотографию ребенка, девочки в  очках,  восьми-девяти  лет,  и
снова спросила:
   - Кто это? Твой ребенок? Она существует?
   - Это никто. Ничейный ребенок. Просто фотография.
   Девушка порвала ее тоже, разбросав обрывки по постели, и потом повалилась
на него, покрывая поцелуями его лицо и шею.
   - Кто ты? Как тебя зовут?
   Он уже хотел сказать, когда она оттолкнула его.
   - Нет! - крикнула она. - Нет! - Она понизила голос. - Мне  нужен  ты  без
всего остального. Только ты, и точка. Только ты и я. Мы придумаем себе новые
имена, свои правила игры. Никого больше не будет, ни папы, ни мамы. Мы будем
печатать свои газеты, свои удостоверения, свои хлебные  карточки;  мы  будем
своим собственным народом. - Она шептала, ее глаза светились.
   - Ты шпион, - сказала она ему в самое ухо. - Тайный агент.  У  тебя  есть
пистолет.
   - Нож лучше, от него нет шума, - сказал он.
   Она рассмеялась и смеялась, пока не заметила синяки у него на плечах. Она
прикоснулась к ним с любопытством, с каким-то странным уважением - как  дети
трогают мертвую птицу.
   Закутавшись, в плащ, она взяла  корзину  и  пошла  за  покупками.  Лейзер
оделся, побрился с холодной  водой,  разглядывая  свое  осунувшееся  лицо  в
кривом зеркале над умывальником. Девушка вернулась около полудня и  казалась
озабоченной.
   - В городе полно солдат. И военные грузовики. Что им здесь надо?
   - Может, ищут кого-то.
   - Они просто сидят, пьют пиво.
   - Какие солдаты?
   - Не знаю какие. Русские. Откуда мне знать?
   Он пошел к двери:
   - Вернусь через час.
   Она сказала:
   - Ты хочешь удрать от меня.
   Взяла его за локоть и стала глядеть на него, готовясь устроить сцену.
   - Я вернусь. Может, приду позже. Может, вечером. Но если приду...
   - Да?
   - Это будет опасно для тебя. Я  должен  буду...  кое-что  сделать  здесь.
Опасное.
   Она поцеловала его, просто и с легкостью.
   - Я люблю опасность, - сказала она.

***

   - В четыре часа, - сказал Джонсон, - если он еще живой.
   - Конечно, он жив, - сердито возразил Эйвери. - Почему вы так говорите?
   Холдейн вмешался:
   - Не будьте ослом, Эйвери. Это  технический  термин.  Мертвые  или  живые
агенты. С его физическим состоянием ничего общего не имеет.
   Леклерк легонько барабанил пальцами по столу.
   - Все с ним будет в порядке, - сказал он. - Фреда убить не просто. У него
большой опыт. - Дневной свет явно взбодрил его. Он взглянул на часы.  -  Что
случилось с тем курьером, хотел бы я знать.

***

   Лейзер щурился, глядя на солдат, будто вышел на солнце  из  темноты.  Они
заполнили кафе, разглядывали витрины, девушек. На площади стояли  грузовики,
колеса их были покрыты  толстым  слоем  красной  грязи,  капоты  припорошены
снегом. Он стал считать -  их  оказалось  девять.  У  некоторых  сзади  были
тяжелые крюки для прицепов, у других на помятых дверцах было что-то написано
по-русски  или  стояли  какие-то  цифры  и  обозначения.  На  обмундировании
водителей он заметил знаки различия одного цвета с погонами  -  стало  ясно,
что водители из разных частей.
   Вернувшись на главную улицу, он протолкнулся  к  кафе  и  попросил  пива.
Полдюжины солдат с печальным видом сидели за одним столом, на котором стояло
всего три бутылки.  Лейзер  улыбнулся  им  -  такой  подбадривающей  улыбкой
улыбается уставшая проститутка. Он отдал им честь, как положено в  Советской
Армии, и они посмотрели на него  как  на  сумасшедшего.  Он  оставил  кружку
недопитой и пошел опять  на  площадь,  где  стайка  детей  собралась  вокруг
грузовиков. Водители уговаривали их разойтись.
   Он обошел город, зашел в дюжину кафе, но  никто  с  ним  не  заговаривал,
потому что он не был знаком ни с  кем.  Везде  сидели  или  стояли  группами
солдаты, они выглядели смущенными, будто догадывались, что их пригнали  сюда
без всякой цели.
   Он поел сосисок и выпил немного "Штайнхегера",  потом  пошел  на  станцию
поглядеть, что делалось там. Из-за своего окошка  за  ним  наблюдал  тот  же
самый человек, на этот раз без подозрительности, и  все-таки  Лейзер  понял,
хотя это ничего не меняло, что он-то и доложил о нем в полицию.
   Возвращаясь  со  станции,  он  проходил  мимо  кино.  Несколько   девушек
собрались у рекламных фотографий, он подошел и встал рядом  с  ними,  сделав
вид, что тоже разглядывает снимки. Тут возник какой-то тяжелый неровный гул,
улица наполнилась гудками,  грохотом  двигателей,  железа  и  войны.  Лейзер
отступил в фойе и увидел, как девушки повернулись и  кассирша  поднялась  со
стула в своей будке. Старик перекрестился, он был одноглазый и  носил  шляпу
набекрень. Через город катились танки, на них сидели солдаты  с  автоматами.
Орудийные стволы были слишком длинные, кое-где на  них  белел  снег.  Лейзер
дождался, когда они пройдут, и быстро пошел через площадь.
   - Что они там делают? - спросила она  и  заглянула  ему  в  глаза.  -  Ты
боишься, - прошептала она, но он покачал головой. - Ты боишься, -  повторила
она.
   - Это я убил мальчишку, - сказал он.
   Он подошел к умывальнику и стал изучать свое лицо о той тщательностью,  с
какой себя разглядывает преступник, услышавший приговор. Она подошла  сзади,
прижалась к нему и обняла. Он обернулся, схватил ее в охапку и потащил через
комнату. Она яростно  сопротивлялась,  кого-то  звала,  что-то  выкрикивала,
проклинала его, прижимала его, мир горел огнем,  и  жили  только  двое,  они
плакали, смеялись, падали, неловкие любовники в неловком триумфе, ничего  не
существовало, кроме них двоих, в те минуты они  оба  стремились  добрать  от
жизни чего не успели; в те минуты тьма отступила.

***

   Джонсон  высунулся  из  окна  и  осторожно  потянул  на   себя   антенну;
удостоверившись, что она надежно закреплена, он вперил взгляд в  передатчик,
словно гонщик перед  стартом,  без  надобности  регулируя  приборы.  Леклерк
смотрел на него с восхищением.
   -  Великолепная  работа,  Джонсон.   Великолепная   работа.   Мы   должны
отблагодарить вас. -  Лицо  у  Леклерка  сияло,  как  будто  он  только  что
побрился. В бледном свете он выглядел странно хрупким. - Я считаю, что после
следующей передачи нам пора возвращаться в Лондон. - Он  рассмеялся.  -  Нас
ведь ждет работа. Сейчас не сезон для отдыха на континенте.
   Джонсон будто не слышал. Он поднял руку.
   - Осталось тридцать минут, - сказал он, - Скоро я попрошу  вас  некоторое
время не  разговаривать,  господа.  -  Он  напоминал  затейника  на  детском
празднике. - Фред ужасно пунктуален, - громко заметил он.
   Леклерк обратился к Эйвери:
   -  Джон,  вы  один  из  тех  немногих  людей,  кому  в  мирных   условиях
посчастливилось  наблюдать  военную  операцию.   -   Видно,   ему   хотелось
поговорить.
   - Да. Я вам очень благодарен.
   Не  за  что  благодарить.  Вы  отлично  поработали,   мы   оценили   это.
Благодарность тут ни при чем. В  нашей  работе  вы  добились  очень  редкого
результата - вы догадываетесь, что я имею в виду?
   Эйвери сказал - нет.
   - Вы добились того, что стали нравиться агенту. Обыкновенно - спросите  у
Эйдриана - отношения между агентом и теми,  кто  стоит  над  ними,  омрачены
подозрениями. Во-первых, он злится на вышестоящих, за то, что они не  делают
сами эту работу. Он подозревает у них какие-то тайные мотивы, подозревает их
в некомпетентности, двойственности. Но мы ведь не Цирк, Джон: мы ведем  себя
иначе.
   Эйвери кивнул:
   - Конечно.
   "Вы  с  Эйдрианом  сделали  больше  того.  И  я  хочу,  чтобы,  если  это
понадобится нам в будущем, мы бы смогли использовать те  же  приемы,  те  же
средства, ту же специфику, то есть группу Эйвери-Холдейн.  Иначе  говоря,  -
большим и указательным пальцем Леклерк потер переносицу, - опыт вашей работы
пойдет нам всем на пользу. Спасибо вам.
   Холдейн подошел к печи и, легонько потирая ладони, стал согревать руки.
   - Что касается Будапешта, - продолжал Леклерк уже громче, воодушевляясь и
вместе с  тем  желая  развеять  интимную  атмосферу,  которая  с  угрожающей
внезапностью возникла между ними, - там полная реорганизация. Не меньше. Они
продвигают танки к границе. В Министерстве говорят о передней  стратегии.  У
руководства это вызывает острый интерес.
   Эйвери спросил:
   - Больше, чем задачи Мотыля?
   - Нет, нет, - сказал Леклерк как бы между прочим.  -  Все  эти  отдельные
события - лишь части общего целого. В Министерстве отношение к  этому  очень
серьезное. Черточка здесь, черточка там - все надо связать вместе.
   - Конечно. - мягко сказал Эйвери. - Мы сами не можем всего охватить. Всей
картины нам не увидеть. - Он  старался  помочь  Леклерку.  -  Нам  не  видна
перспектива.
   - Когда вернемся в Лондон, -  предложил  Леклерк,  -  давайте  пообедаем,
Джон, вместе с вашей женой, приходите вдвоем. Я уже думал об этом. Пойдем  в
мой клуб. Нас отлично накормят, ваша жена будет довольна.
   - Вы говорили об этом. Я  спрашивал  Сару.  Мы  с  удовольствием  пойдем.
Сейчас у нас как раз живет теща. Она останется с ребенком.
   - Я очень рад. Не забудьте.
   - Нам будет очень приятно.
   - А меня не приглашают? - застенчиво спросил Холдейн.
   - Отчего же, Эйдриан. Значит, нас будет четверо.  Отлично.  -  Его  голос
изменился. - Кстати, землевладельцы жаловались, что тот дом  в  Оксфорде  мы
оставили в плачевном состоянии.
   - В плачевном состоянии? - сердито повторил Холдейн.
   -  Видно,  мы  сильно  перегружали  электросеть.  Часть  проводки   почти
выгорела. Я поручил Вудфорду заняться этим.
   -  Нам  нужен  собственный  дом,  -  сказал  Эйвери.  -  Тогда  не  будет
беспокойства.
   - Согласен. Я говорил уже с Министром. Нам необходим  учебный  центр.  Он
обещал помочь. Он понимает в таких вещах - вы знаете. У  них  там  появилось
новое название  для  наших  операций.  Операции  СДС  -  по  Срочной  Добыче
Сведений. Он предлагает нам найти и снять дом  па  шесть  месяцев.  И  готов
поговорить в Министерстве финансов об аренде.
   - Замечательно, - сказал Эйвери.
   - Это может нам очень пригодиться. Хочется оправдать его доверие.
   - Конечно.
   Потянул ветерок, потом снизу послышались чьи-то  осторожные  шаги,  и  на
чердак поднялся человек в дорогом коричневом твидовом пальто с  длинноватыми
рукавами. Это был Смайли.

Глава 22

   Смайли осмотрелся вокруг, поглядел  на  Джонсона  в  наушниках,  занятого
передатчиком, на Эйвери, изучающего план  связи  через  плечо  Холдейна,  на
Леклерка, стоявшего прямо, как  солдат,  единственного,  заметившего  его  и
смотревшего на него с отсутствующим выражением.
   - Что вам здесь надо? - наконец спросил Леклерк. - Что вам надо от меня?
   - Извините. Меня прислали.
   - Нас тоже, - не двигаясь, сказал Холдейн.
   В голосе Леклерка прозвучало предостережение:
   - Операцией руковожу я. Здесь нет места для ваших людей, Смайли.
   У  Смайли  на  лице  было  только  сострадание,  а  в  голосе  только  то
убийственное терпение, без которого невозможно разговаривать с сумасшедшими.
   - Меня прислал не Контроль, - сказал он, - а Министерство. Понимаете, там
решили направить меня, и Контроль не возражал. От Министерства был самолет.
   - Зачем? - спросил Холдейн. Казалось, Смайли его немного развеселил.
   Один за другим они  зашевелились,  словно  пробуждаясь  от  сна.  Джонсон
осторожно положил наушники на стол.
   - Я слушаю, - сказал Леклерк. - Зачем вас прислали?
   - Меня вызвали вчера вечером. - Он хотел показать, что был сбит  с  толку
не меньше их. - Ваша с.Холдейном операция, то, как  вы  ее  проводили,  меня
восхитило. Как изыскали возможности. Мне  показали  все  досье.  Кропотливая
работа... Библиотечная копия, оперативное досье,  прошитые  страницы:  прямо
как на войне. Поздравляю вас... от души.
   - Вам показали досье? Наши досье? - повторил Леклерк. - Вопреки  правилам
безопасности: это называется  межведомственная  связь.  Вы  нарушили  закон,
Смайли. Да, они с ума сошли! Эйдриан, вы слышали, что сказал Смайли?
   Смайли спросил:
   - Джонсон, вы сегодня будете вести прием?
   - Да, сэр. В двадцать один ноль-ноль.
   - Меня удивило, Эйдриан,  что  имевшиеся  у  вас  сведения  вы  посчитали
достаточным основанием для проведения такой крупной операции.
   - Холдейн тут ни при чем, - резко сказал Леклерк. -  Решение  принималось
коллективно: с одной стороны мы, с  другой  стороны  -  Министерство.  -  Он
продолжал другим тоном:
   - Мы сейчас будем выходить на связь, а потом я попрошу вас рассказать,  я
имею право узнать, Смайли, как вам  удалось  увидеть  наши  досье.  -  Таким
голосом он говорил на совещаниях, звучно и выразительно. И впервые -  именно
сейчас - с достоинством.
   Смайли сделал пару шагов и остановился в середине комнаты.
   - Произошло одно событие, о котором вы не знаете.  Лейзер  убил  человека
при пересечении границы. Убил ножом в двух милях отсюда.
   Холдейн сказал:
   - Это нелепо. Это мог быть и не Лейзер.  Убить  мог  кто-нибудь  из  тех,
которые бегут на запад. Кто угодно.
   - Обнаружены следы, ведущие на восток. Пятна крови в домике у  озера.  Об
этом написано во всех восточногерманских газетах. И вчера днем об этом стали
говорить у них по радио...
   Леклерк почти крикнул:
   - Не может быть! Я не верю. Это очередная уловка Контроля.
   - Нет, - мягко ответил Смайли. - Вы должны мне поверить. Это правда.
   - Они убили Тэйлора, - сказал Леклерк. - Вы забыли об этом?
   - Конечно, нет. Но, с другой стороны, ведь мы никогда не узнаем,  как  он
погиб... Был ли он убит... - Он торопливо продолжал:
   - Ваше Министерство известило Форин Офис вчера днем. Понимаете, немцы его
вот-вот  возьмут,  тут  сомневаться  не  приходится.   Он   ведет   передачи
медленно... очень медленно. За ним охотятся все до одного  -  полицейские  и
солдаты. Хотят  взять  живым.  Мы  думаем,  что  они  предполагают  устроить
показательный процесс, добиться от него публичного  покаяния,  выставить  на
обозрение передатчик и прочее. Это будет очень неприятно для нас.  Не  нужно
быть политическим деятелем, чтобы понять, что сейчас чувствует Министр. Надо
решать, что делать.
   Леклерк сказал:
   - Джонсон, не пропустите время.
   Джонсон нехотя надел наушники.
   Казалось, Смайли ждал, что кто-нибудь заговорит, но все молчали, тогда он
задумчиво повторил:
   - Надо решать, что делать. Я уже сказал, что мы не политические  деятели,
но кое-что мы можем  себе  представить.  Итак,  значит,  группа  англичан  в
сельском доме в двух милях от того места, где  было  найдено  тело  убитого,
вроде какие-то ученые из Англии, но тут же провиант от фирмы  Нэфи  и  полон
дом радиооборудования. Вы следите за моей  мыслью?  Они  ведут  передачи,  -
продолжал он, - на одной частоте... на той  частоте,  на  которой  принимает
Лейзер... Очень крупный будет скандал.  Можно  себе  представить,  что  даже
западные немцы будут в ярости.
   Холдейн снова заговорил первым:
   - К чему вы клоните?
   - В Гамбурге нас ждет военный самолет. Через два  часа  все  улетают.  За
оборудованием приедет грузовик. Ничего здесь не оставляйте, даже булавку  не
забудьте. Такое я получил распоряжение.
   Леклерк сказал:
   - А как же интересующий нас объект? Что, они там забыли, зачем мы  здесь?
Слишком много они хотят, Смайли, слишком много.
   - Интересующий вас объект... - проговорил Смайли. - Мы устроим  совещание
в Лондоне. Может быть, организуем совместную операцию.
   - Это военный объект. Я  буду  требовать,  чтобы  в  операции  участвовал
кто-нибудь от моего Министерства. Вы же знаете наш политический принцип:  не
допускать монолита.
   - Конечно. И вы тогда сможете себя проявить.
   - Хорошо, пусть операция будет  совместной,  но  мое  Министерство  будет
самостоятельно решать тактические задачи. По-моему, их должно это  устроить.
Как вы считаете?
   - Да, я думаю, Контроль согласится.
   Как бы между прочим Леклерк сказал - сейчас все смотрели на него:
   - Нам ведь еще выходить на связь. Кто останется с передатчиком?  Все-таки
наш агент на задании.
   Это был мелкий вопрос.
   - Ему придется разбираться самому.
   - Как на войне,  -  гордо  произнес  Леклерк.  -  Мы  играем  по  военным
правилам. Он знал это. Он прошел отличную подготовку.
   Леклерк как будто успокоился, вопрос был решен.
   Впервые заговорил Эйвери:
   - Неужели вы бросите его там одного? - Голос его был еле слышен.
   Леклерк вмешался:
   - Это мой помощник Эйвери.
   Но теперь Леклерка никто выручать не стал. Не обращая внимания  на  него,
Смайли сказал:
   - Его уже, наверно, поймали. Речь идет о нескольких часах.
   - Вы бросаете его на гибель! - осмелел Эйвери.
   - Мы отказываемся от него. Это, конечно, некрасиво. Но его уже все  равно
что поймали, разве не ясно?
   - Вы не сделаете этого! - воскликнул он. - Нельзя его просто бросить  там
из-за какой-то паршивой дипломатической причины!
   Холдейн в ярости повернулся к Эйвери:
   - Уж вам-то не следовало бы жаловаться! Вам нужна была  вера,  не  правда
ли? Вам нужна была одиннадцатая заповедь для вашей  редкостной  души!  -  Он
указал на Смайли и Леклерка. - Вот вы и  получили,  вот  закон,  который  вы
искали. Поздравляю, вы нашли его. Мы послали Лейзера, потому  что  так  было
надо, мы бросаем его, потому что должны. Это и есть та  дисциплина,  которой
вы восхищались. -  Он  повернулся  к  Смайли.  -  И  вы  тоже.  Вы  достойны
презрения.  Вы  стреляете  в  нас,  потом   читаете   проповеди   умирающим.
Убирайтесь. Мы - технические специалисты, мы не поэты. Убирайтесь!
   - Да, -  сказал  Смайли,  -  вы  очень  хороший  технический  специалист,
Эйдриан. В вас уже не осталось боли. Техника для вас - жизненный  принцип...
как у проститутки...  техника  вместо  любви.  -  Он  замялся.  -  Вспомните
праздник победы, флаги... новая война зарождается  в  старой.  Все  это  уже
было, верно? А человек ваш... просто отчаянный. Успокойтесь, Эйдриан, вас бы
все равно не послали по здоровью. - Он выпрямил  спину  и  продолжал  другим
тоном:
   - Получивший британское подданство поляк с уголовным прошлым бежит  через
границу в Восточную Германию. Договора  о  выдаче  преступников  нет.  Немцы
скажут, что он шпион, что  доказательство  тому  -  передатчик.  Мы  скажем,
передатчик ему подсунули, и  вообще  мы  такие  уже  двадцать  пять  лет  не
выпускаем. Насколько мне известно, он распустил слух,  что  отправляется  на
курсы в Ковентри. Это легко опровергнуть: никаких курсов нам нет.  Итак,  он
предполагал бежать из нашей страны, мы также дадим понять, что он был по уши
в долгах. У него была девушка, как вы знаете, она работала в банке. Все  это
отлично  увязывается  с  уголовным  прошлым,  поскольку  нам  предстоит  его
придумать... - Он покачал головой.  -  Как  я  говорил,  все  это,  конечно,
некрасиво. Но к тому времени мы все уже будем в Лондоне.
   - А он будет вести передачу, - сказал Эйвери,  -  и  никто  не  будет  на
приеме.
   - Как раз наоборот, - язвительно возразил Смайли, - на приеме будут они.
   - И, без сомнения, Контроль, - сказал Холдейн. - Верно?
   - Прекратите! - вдруг воскликнул Эйвери. - Ради  Бога,  прекратите!  Если
хоть что-нибудь для вас имеет значение, мы должны сейчас выйти на прием!  Во
имя...
   - Ну? - с ухмылкой спросил Холдейн.
   - Любви. Да, любви! Не вашей, Холдейн, а моей. Смайли прав! Вы  заставили
меня сделать это для вас, заставили меня полюбить его! В вас  уже  любви  не
было! Я привел его к вам, мы жили с  ним  в  вашем  доме,  я  заставлял  его
плясать под дудку вашей поганой войны! Я играл для него на дудке, но  больше
дыхания у меня не осталось. Если я нанятый вами волшебник, Холдейн,  то  это
моя последняя жертва, последняя любовь, больше  я  дудеть  в  вашу  дуду  не
смогу.
   Холдейн смотрел на Смайли.
   - Поздравьте Контроля от меня, - ск