в  глаза  по  возвращении.  Даже   те,   кто,   как
предполагалось,  должны  были  оставаться  в  неведении,  заразились   общим
волнением. Небольшая компания сотрудников, постоянно  обедавших  за  угловым
столиком  в   кафе   "Кадена",   была   взбудоражена   разными   слухами   и
предположениями. Говорили, к примеру, что одного человека, но имени Джонсон,
которого во время войны знали как Джека Джонсона, инструктора по  радиоделу,
снова зачислили в штат Департамента. Бухгалтерия выдала ему деньги, и -  что
самое загадочное - им предложено составить  трехмесячный  контракт  и  копию
переслать в Министерство финансов. Разве бывают  трехмесячные  контракты?  -
спрашивали они друг друга. Во время войны Джонсон  был  связан  с  заброской
агентов во Францию, вспоминала одна из  сотрудниц  со  стажем.  Отличавшийся
нахальством  шифровальщик  Берри  спросил  у  мистера  Вуд-форда,  зачем  им
понадобился Джонсон, на что тот с ухмылкой посоветовал ему заниматься только
своим делом, а Джонсона, сказал он, взяли для  подготовки  одной  совершенно
секретной операции в Европе... в Северной  Европе,  если  на  то  пошло,  и,
кстати, пусть Берри знает, что бедный Тэйлор умер не напрасно.
   Теперь к главному входу с утра до вечера подъезжали автомобили,  мелькали
курьеры из Министерства. Пайн потребовал и добился того,  что  ему  выделили
помощника из другого правительственного учреждения, которого он третировал с
монаршей суровостью. Каким-то окольным путем он узнал, что объектом операции
была Германия, и поэтому стал очень старательным.
   Дело дошло до того, что  среди  местных  торговцев  поползли  слухи,  что
Министерский Дом вот-вот перейдет в руки нового  владельца;  называли  имена
скупавших недвижимость частных покупателей. В  здании  день  и  ночь  горели
окна, сюда круглосуточно привозили обеды и закуски, а опечатанная прежде  по
соображениям безопасности  парадная  дверь  была  открыта.  Вид  Леклерка  в
котелке  и  с  чемоданчиком,  садящегося  в  черный  "хамбер",  стал  теперь
привычным на Блэкфрайерз Роуд.
   Как раненый человек, не желающий видеть своей раны, Эйвери спал теперь  в
стенах своего кабинетика, отделявших его от внешней  жизни.  Как-то  раз  он
попросил Кэрол купить подарок для Энтони. Она принесла игрушечный грузовик с
пластмассовыми бутылочками, которые  можно  было  наполнять  водой.  Однажды
вечером он с ней испытал игрушку  и  потом  послал  с  шофером  "хамбера"  в
Бэттерси.

***

   Когда все было готово, Холдейн и Эйвери сели в поезд до Оксфорда.  Билеты
первого класса  были  оплачены  Министерством.  В  вагоне-ресторане  им  был
зарезервирован отдельный столик. Холдейн заказал себе маленькую бутылку вина
и попивал его, разглядывая кроссворд в "Таймс". Они сидели молча  -  Холдейн
был поглощен кроссвордом, Эйвери боялся его беспокоить.
   Вдруг взгляд Эйвери остановился на галстуке Холдейна; не успев  подумать,
он выпалил:
   - Боже мой, а я и не знал, что вы играете в крикет.
   - Вы что, ждали, что я буду вам об этом докладывать? -  рявкнул  в  ответ
Холдейн. - Не могу же я в этом галстуке явиться на работу.
   - Извините.
   Холдейн пристально посмотрел на него.
   - Не стоит извиняться на каждом  шагу,  -  заметил  он.  -  Вы  оба  этим
грешите.
   Он налил себе  кофе  и  заказал  рюмку  коньяку.  Официанты  стремительно
выполняли его пожелания.
   - Оба?
   - Вы и Лейзер - он всегда словно извиняется.
   - Теперь, когда Лейзер с нами, все  пойдет  как  надо,  верно?  -  быстро
проговорил Эйвери. - Лейзер - профессионал.
   - Мы и Лейзер - совершенно разные вещи. Никогда не путайте это. Просто мы
его когда-то нашли, и очень давно.
   - Что он такое? Что за человек?
   - Он агент. Мы должны уметь с ним обращаться, нам не важно,  что  у  него
внутри.
   Он вновь погрузился в кроссворд.
   - Он должен быть преданным человеком, - заметил Эйвери. - А то с чего  бы
он согласился?
   - Вспомните, что сказал директор: существуют две присяги -  первую  часто
принимают легкомысленно.
   - А вторую?
   - Ну, это уже другое дело. Наша задача заключается именно  в  том,  чтобы
помочь ему принять вторую присягу.
   - А что заставило его согласиться в первый раз?
   - Я не верю в причины. Не верю в такие слова, как "преданность". И меньше
всего, - изрек Холдейн, - я верю  в  мотивацию  поступков.  Давайте  оставим
арифметику, теперь  мы  готовим  разведчика.  Вы  ведь  знакомы  с  немецкой
литературой, верно? Вначале было дело.
   Уже подъезжая к Оксфорду, Эйвери рискнул задать еще один вопрос:
   - Как получилось, что тот паспорт оказался уже недействительным?
   Холдейн имел обыкновение наклонять голову, когда к нему обращались.
   - Прежде Форин Офис выделял Департаменту несколько серий для  оперативных
паспортов. Такой порядок существовал на протяжении  многих  лет.  Год  назад
Форин  Офис  объявил,  что  не  будет  больше  выдавать  нам  паспортов,  не
согласовав с Цирком. Видимо,  Леклерк  довольно  редко  посылал  запросы,  и
Контроль решил покончить с этой практикой. Паспорт Тэйлора был старой серии,
из той партии, что была аннулирована за три дня до его отъезда.  Уже  ничего
нельзя было сделать из-за отсутствия  времени.  Но  все  могло  бы  остаться
незамеченным. Цирк показал себя здесь далеко не с лучшей стороны. - Пауза. -
Очень трудно понять, чего хочет Контроль.
   Они взяли такси до северного района Оксфорда, вышли у поворота  к  своему
особняку. Пока шагали в сумерках по тротуару,  Эйвери  разглядывал  дома:  в
освещенных окнах мелькали седые мужчины  и  женщины,  виднелись  окаймленные
кружевами вельветовые кресла, китайские ширмы,  пюпитры,  игроки,  застывшие
над картами, словно зачарованные придворные. Когда-то он много знал об  этом
мире и даже думал, что принадлежит к нему, но это было давно.
   Весь вечер они потратили  на  устройство  в  своем  новом  доме.  Холдейн
сказал, что Лейзеру надо предоставить комнату, выходящую окнами в сад, а они
поселятся в двух других, выходящих на улицу. Он  заранее  прислал  несколько
научных томов, печатную машинку и стопку объемистых папок. Все эти  вещи  он
распаковал и  расположил  на  обеденном  столе,  чтобы  их  видела  экономка
домовладельца, которая часто заходила.
   - Эту комнату мы будем называть кабинетом, - сказал  он.  В  гостиной  он
установил магнитофон.
   У него было несколько  кассет,  которые  он  положил  в  буфет  и  запер,
педантично присоединив ключ к своему брелоку. Остальной багаж, состоявший из
проектора с клеймом ВВС, экрана и перевязанного шнуром матерчатого  зеленого
чемодана с кожаными углами, дожидался своего часа а прихожей.
   Это был просторный, ухоженный дом, обставленный мебелью красного дерева с
бронзой.  На  стенах  было  множество  фотографий,   изображавших   какую-то
неизвестную  семью;  рисунки,   выполненные   в   светло-коричневых   тонах,
миниатюры, поблекшие от времени. На серванте стояла широкая чаша с  пахучими
цветочными лепестками, к зеркалу было  прикреплено  распятие  из  пальмового
дерева, с потолка свисали люстры - неуклюже, но не агрессивно; в одном  углу
стоял столик для Библии; в другом - безвкусная фигурка Купидона,  обращенная
лицом к стене. В доме царил дух старины, что-то, как ладан,  мягко  навевало
безутешную печаль.
   К полуночи они все расставили по  своим  местам  и  присели  в  гостиной.
Мраморный камин был украшен фигурами мавров, выполненными из черного дерева,
их толстые щиколотки  соединяли  сплетенные  из  роз  позолоченные  цепи,  в
которых отблескивал огонь газовой горелки. Этот амин мог  быть  сложен  и  в
XVII, и в XIX веке, когда мавры  на  очень  непродолжительное  время  пришли
вместо борзых в качестве декоративных животных: они  были  совершенно  наги,
так же наги, как собаки, и кованы цепями  из  золоченых  роз.  Эйвери  выпил
виски и отправился спать, оставив Холдейна наедине со своими мыслями.
   Комната у  него  была  большая  и  темная.  Над  кроватью  висел  изящный
светильник из голубого фарфора, туалетные столики украшали вылитые  салфетки
и маленькая эмалированная табличка с надписью: "Да благословит Господь  этот
дом"; висевшая у окна картина изображала двух  сестер  -  одна  молилась,  а
другая в это время завтракала в постели.
   Он лежал в кровати с открытыми глазами и думал  о  Лейзере,  словно  ждал
девушку. Из-за двери, через коридор, доносился надрывный кашель Холдейна.  И
когда Эйвери заснул, он не прекратился.

***

   Клуб, членом которого был Смайли, произвел  на  Леклерка  очень  странное
впечатление - совсем не то, какого он ожидал. Две полуподвальные комнаты,  и
в них - десяток людей за столиками перед большим камином. С кем-то ему вроде
уже приходилось встречаться. Видимо, все здесь были как-то связаны с Цирком.
   - Симпатичное местечко. А как можно вступить в ваш клуб?
   - Увы, никак, - виновато ответил Смайли и покраснел, потом добавил:
   - То есть сюда не принимают новых членов.  Только  мое  поколение...  кто
погиб на войне, кто просто умер или уехал за границу. Ну так о чем мы хотели
с вами поговорить?
   - Спасибо вам, что помогли молодому Эйвери.
   - Да... конечно. Кстати, чем все закончилось? Мне ничего не известно.
   - Это было всего лишь учебное мероприятие, пленка так и не возникла.
   - Извините, - торопливо сказал Смайли, словно ему  стало  неловко  оттого
что он затронул какой-то больной вопрос.
   - Да мы, в общем, и не надеялись. Все  было  задумано  просто  на  всякий
случай. Интересно, что вам рассказал  Эйвери?  Мы  сейчас  тренируем  заново
одного-двух опытных людей... и  нескольких  молодых  тоже.  Чтобы  было  чем
заняться, - пояснил Леклерк, -  в  мертвый  сезон...  а  то,  знаете,  скоро
Рождество, многие в отпусках.
   - Знаю.
   Леклерк отметил, что бордо  было  превосходным.  Он  бы  с  удовольствием
поменял свой клуб на другой - поменьше: его собственный  испортился  вконец.
Все из-за обслуги.
   - Вы, возможно, слышали, - прибавил Леклерк почти  официальным  тоном,  -
что Контроль предложил нам любую помощь для тренировочных целей.
   - Да, конечно.
   - Наш Министр всей душой за это дело. Он одобряет идею о создании "банка"
хорошо подготовленных агентов. Как  только  возник  эта  план,  я  сразу  же
переговорил с  Контролем.  Потом  Контроль  заезжал  ко  мне.  Вы,  наверно,
знаете?
   - Да, Контроль заинтересовался...
   - Он нам очень помогает. Не думайте, что я недооцениваю. Мы  договорились
- я попробую обрисовать ситуацию в  общих  чертах,  в  вашем  ведомстве  это
подтвердят, - что для успешного проведения этих  учений  мы  должны  создать
условия,  предельно  приближенные  к  боевым  То,  что  мы  называли  боевой
обстановкой. - Он  широко  улыбнулся.  -  Мы  выбрали  район  на  территории
Западной Германии. Открытая незнакомая местность делает  его  идеальным  для
проведения учебных занятий по пересечению границы и  подобным  операциям.  В
случае  необходимости  можно  обратиться  за  содействием  в   подразделения
сухопутных сил.
   - Да, конечно, отличная мысль.
   - Из соображений  безопасности  мы  будем  информировать  ваше  ведомство
исключительно о тех аспектах,  в  которых  мы  смеем  рассчитывать  на  вашу
квалифицированную поддержку.
   - Контроль говорил мне об этом, - сказал Смайли. - Он готов сделать  все.
что от него зависит. Он не знал. что вы  по-прежнему  занимаетесь  подобными
операциями. Ему было приятно услышать об этом.
   - Прекрасно, - коротко ответил Леклерк. Он подался грудью вперед, так что
локти заскользили  по  полированному  столу.  -  Хотелось  бы  иногда  иметь
возможность обращаться к экспертам  из  вашего  ведомства...  разумеется,  в
неофициальном порядке. Ну так, как ваши люди  время  от  времени  используют
Эйдриана Холдейна.
   - Разумеется.
   - Первым делом меня интересует подделка документов.  Я  проглядел  старые
досье - Хайд и Феллоуби несколько лет назад перешли на работу в Цирк.
   - Да. Мы тогда решили укрепить этот отдел.
   - Я подготовил описание человека, который в настоящее время  работает  на
нас. Для наших целей он - житель Магдебурга.  Это  один  из  членов  учебной
группы. Как, по-вашему, смогут они сделать паспорт, удостоверение  личности,
партийный билет, такие вещи? Все необходимое.
   - Тот человек должен будет их подписать, - сказал Смайли. - А  уж  поверх
подписи мы поставим печать. Нам также потребуются фотографии. Кроме того, он
пройдет инструктаж, как пользоваться документами; Хайд  мог  бы  приехать  к
вашему агенту и все объяснить на месте.
   Леклерк было заколебался:
   - Разумеется. Я подобрал ему фамилию. Очень похожую  на  настоящую  -  мы
считаем, что это правильный метод.
   - Я хочу сказать вам  одну  вещь,  -  насмешливо  нахмурившись,  произнес
Смайли, -  рад  уж  эти  ваши  учения  готовятся  так  тщательно.  У  любого
поддельного документа есть свой предел. То есть  один  телефонный  звонок  в
Магдебургский муниципалитет -  и  лучшая  в  мире  подделка  превращается  в
мыльный пузырь...
   - Мы знаем об этом. Мы хотим  научить  их  пользоваться  легендой,  будем
отрабатывать поведение на допросе... в таком духе.
   Смайли потягивал бордо:
   - Вот что мне хочется вам сказать. Техническая сторона операции порой так
завораживает, что... Я совсем не имел в виду... Кстати, как там Холдейн?  Вы
знаете, он учился на филологическом отделении в Оксфорде. Мы поступили с ним
вместе.
   - У Эйдриана все в порядке.
   - Мне понравился ваш Эйвери, -  вежливо  заметил  Смайли.  Страдальческая
гримаса скривила его  хмурое  лицо.  -  Представьте  себе,  -  сказал  он  с
чувством, - период барокко до сих пор не включен в общую программу  немецкой
филологии. Его читают только как специальный курс.
   - Еще вот какой вопрос -  рация.  После  окончания  войны  нам  почти  не
приходилось пользоваться ими. Я знаю,  вся  эта  техника  стала  куда  более
совершенной. Скоростная передача информации и так далее. Мы хотим  шагать  в
ногу со временем.
   - Да, да, по-моему, текст записывается на миниатюрный магнитофон, а затем
в считанные секунды выстреливается в эфир. - Он  вздохнул.  -  Но  никто,  к
сожалению, не открывает нам  всех  карт.  Эксперты  по  специальной  технике
никого близко не подпускают к своим секретам.
   - Могли бы мои люди научиться работать с этой аппаратурой,  скажем...  за
месяц?
   - И  использовать  ее  в  оперативной  обстановке?  -  спросил  Смайли  в
изумлении. - Сразу после месячной подготовки?
   - Кое-кто у нас - с  техническим  образованием,  у  некоторых  есть  опыт
работы с передатчиком.
   Смайли с недоумением посмотрел на Леклерка.
   - Простите. Но ему или им, - спросил он, - не надо  ли  будет  в  течение
этого же месяца изучать и другие вещи?
   - Некоторые просто освежат свои навыки.
   - Вот как.
   - Что вы хотите сказать?
   - Ничего, ничего, - неопределенно сказал Смайли и добавил:
   -  Мне  думается,  что  наши  специалисты  едва  ли   пожелают   делиться
аппаратурой такого класса, если только...
   - Если только они сами не будут участвовать в этой операции?
   - Да,  -  сказал  Смайли  и  покраснел.  -  Да,  именно  так.  Это  очень
привередливый народ, они даже способны на ревность.
   Леклерк погрузился в молчание, постукивая донышком бокала по полированной
поверхности стола. Вдруг, словно отогнав тревожные  мысли,  он  улыбнулся  и
сказал:
   -   Ладно.   Придется   взять   обычный   передатчик.   Скажите,   методы
радиопеленгации  усовершенствовались  с  войны?  Радиоперехват,  обнаружение
незарегистрированного источника радиосигналов?
   - Безусловно.
   - Придется это учесть. Как долго можно вести передачу,  прежде  чем  тебя
обнаружат?
   - Две-три минуты, вероятно. Это зависит  от  обстоятельств.  Тут  уж  как
повезет.  Засечь  можно  только  во  время  передачи.  Многое   зависит   от
используемой частоты. По крайней мере так я слышал.
   - На  войне,  -  задумчиво  сказал  Леклерк,  -  мы  выдавали  разведчику
несколько кварцев. Каждый из них - на определенную частоту. Полагалось то  и
дело менять один кварц на другой. В  то  время  этот  метод  был  достаточно
надежным. Мы могли бы применить его опять.
   - Да. Да, я это помню. Но  нужно  было  немало  повозиться,  чтобы  точно
настроить передатчик и антенну...
   - Предположим,  у  человека  навык  работы  с  обычным  передатчиком.  Вы
говорите, что сейчас пеленгуют лучше, чем во время войны. Но две-три  минуты
все-таки есть?
   - Возможно, меньше, - сказал Смайли, глядя ему в глаза. - Это зависит  от
самых разных  вещей...  от  удачи,  качества  приема,  загруженности  эфира,
плотности населения...
   - Предположим, он будет менять  частоту  через  каждые  две  с  половиной
минуты. Так годится?
   - Все-таки  это  медленно.  -  Его  нездоровое  лицо  выражало  печаль  и
озабоченность. - Вы уверены, что ваша операция только учебная?
   - Мне припоминается, - не сдавался Леклерк, - что эти кварцы величиной со
спичечный коробок. Мы дали бы  ему  несколько  штук.  Предполагается  совсем
немного  передач,  едва  ли  больше  трех-четырех.  По-вашему,  я  говорю  о
нереальных вещах?
   - Я здесь не специалист.
   - Какая альтернатива? Я спрашивал у Контроля, он рекомендовал  поговорить
с вами. Он сказал, что вы  поможете,  дадите  аппаратуру.  Что  еще  я  могу
сделать? Мог бы я побеседовать с вашими техническими специалистами?
   - Вы должны меня извинить.  Контроль  распорядился  оказывать  вам  любую
техническую помощь, но ставить под угрозу новейшую аппаратуру  мы  не  имеем
права. Мы не  можем  рисковать  ею.  В  конце  концов,  это  только  учебное
мероприятие. Мне кажется, он считает, что если вы  не  найдете  необходимого
оборудования, то...
   - Мы передадим операцию в другие руки?
   - Нет, что вы, - запротестовал Смайли, но Леклерк прервал его.
   - В конце концов,  вашим  людям  все  равно  придется  заняться  военными
объектами, - со злостью сказал Леклерк. - Исключительно  военными.  Контроль
понимает это.
   - Разумеется. - Смайли  как  будто  сдался.  -  Если  вам  нужен  обычный
передатчик, мы обязательно найдем.
   Официант принес графин с портвейном. Леклерк наблюдал, как  Смайли  налил
себе немного, потом осторожно отодвинул графин.
   - Очень хороший портвейн, но  боюсь,  вот-вот  кончится.  Тогда  придется
перейти на более молодое вино. Завтра непременно переговорю с  Контролем.  Я
убежден, что он  не  будет  возражать.  Против  документов.  И  кварцев.  Мы
наверняка сможем подсказать вам  подходящие  частоты.  Контроль  говорил  об
этом.
   - Контроль к нам очень хорошо относится, - признался Леклерк. Он  немного
опьянел. - Иногда это ставит меня в тупик.

Глава 12

   Через два дня в Оксфорд  приехал  Лейзер.  Они  с  нетерпением  ждали  на
перроне, Холдейн пытался разглядеть его в  торопливой  толпе  пассажиров.  И
все-таки  первым  его  увидел  Эйвери  -  неподвижная  фигура  в  пальто  из
верблюжьей шерсти в окне опустевшего купе.
   - Это он? - спросил Эйвери.
   - Он приехал первым классом. Значит,  доплатил  разницу  из  собственного
кармана, - сказал Холдейн так, будто Лейзер сделал нечто возмутительное.
   Лейзер  опустил  стекло  и  вручил  им  два  чемодана  из   свиной   кожи
ядовито-желтого цвета. Они наскоро поздоровались и, не  таясь,  пожали  друг
другу руки. Эйвери хотел было взять у него багаж, чтобы донести до такси, но
Лейзер отказался от  помощи  и  сам  понес  вещи.  Он  шел  немного  позади,
расправив плечи и всматриваясь в толпу, точно  побаивался  ее.  Его  длинные
волосы колыхались при каждом шаге.
   Не спускавший с него глаз Эйвери вдруг встревожился.
   Перед  ним  был  человек  -  не  призрак.  Сильный,  способный  принимать
самостоятельные решения, но отныне подчиняющийся их власти. Теперь он пойдет
туда, куда они скажут. Он завербован; и манера двигаться  у  него  уже  была
озабоченно-торопливой, как у рядового-новобранца. И все  же,  думал  Эйвери,
невозможно объяснить со