том самом месте, где бригада сегодня обедала.  Живым  не  ушел  никто,  тело
Калаурова привезли в деревню для опознания, а остальных закопали там  же,  в
пади, о чем Гайдар триумфально сообщил по  начальству  (увы,  подвиги  юного
большевика оказались неоцененными по достоинству - шел двадцать второй  год,
Аркашкины садистские выходки даже для того времени показались чрезмерными, и
вместо того, чтобы вручить обещанный орден, вышестоящее начальство  передало
юнца в руки психиатров, а те написали такое заключение, что  Гайдар  покинул
ряды Красной Армии со скоростью пушечного снаряда...)
   - Говорили, Ванька Калауров в землю зарыл три котла с золотом,-  сообщила
бабка.- Дом у него стоял на той стороне озера, только там за  семьдесят  лет
перекопали все на десять метров в землю, а найти ничего не нашли.
   - У Федора рубль где-то до сих  пор  валяется,-  возразила  Томка.-  Если
блесну не сделал - все  собирался...  Там  Николай  Второй  и  еще  какой-то
старинный царь, чистое серебро...
   -  Вот  то-то,-  хмыкнула  бабка.-  Нашли  пару  серебряных  рублишек  да
полкопейки медью. То, что, скорей всего, под половицы когда-то закатилось. А
денег  у  Калаурова  было  малость  побольше,  чем  две   серебрушки.   Мать
рассказывала, году в пятнадцатом, когда у него сын родился, он по  Каранголю
на бричке ехал и такие же серебряные рубли  из  ведра  горстью  разбрасывал.
Наверняка не последнее швырял. Каралинский прииск  был  ихний  с  Иваницким,
половина на половину, вот и прикинь...
   Глава пятая. Шантарский Том Сойер
   - С-сука! - с чувством сказал Паша.- Стебарь хренов, я ж  ему  наказывал,
чтобы непременно вернулся. Конечно,  заночевал  у  той  прошмандовки,  утром
скажет, что ломался, и поди выведи его на чистую воду...
   - Может, все-таки на моей? - предложил тот, незнакомый.
   - Твоя там не пройдет, Витек, есть парочка поганых мест.
   - И что, никакого объезда?
   После короткого молчания Паша чуть смущенно признался:
   - Понимаешь, сам я за баранкой по профилям не мотался...  Может,  и  есть
дорога получше, но я ее не знаю...
   - Ладно. Пойду лопаты принесу.
   Этот    примечательный    разговор    происходил    во    дворе,    возле
ветерана-грузовика, развернутого теперь носом  к  дороге.  А  всего  в  трех
метрах от беседующих, о чем они и не подозревали, за углом  сараюшки,  боясь
дышать громко, примостился непрошеный  свидетель,  шантарский  бизнесмен,  а
ныне геофизический бич господин Баскаков...
   Душа у Вадима ликовала и пела.  Приятно  было  сознавать,  что  интеллект
удачливого предпринимателя, отточенный в битвах с законами, постановлениями,
чиновниками,  налоговиками  и  прочими   монстрами   эпохи   первоначального
накопления, безошибочно ухватился за разрозненные кусочки  мозаики  -  в  ту
пору, когда из них просто  невозможно  было  сложить  мало-мальски  толковой
картинки. Нюхом почуял запах золота - и нюх не подвел...
   Теперь никаких сомнений не оставалось.  Разговор  с  бабкой  окончательно
расставил все на свои места. Все получало объяснение  -  странное  служебное
рвение  Паши,   уделившего   необычное   внимание   зауряднейшему   участку,
моментально вышвырнутый  в  Шантарск  Бакурин,  некстати  развязавший  язык,
исчезнувшие на семьдесят пять лет, так никогда и не всплывшие на свет  божий
купеческие сокровища... и очень уж кстати происшедший  несчастный  случай  с
Женей, тоже распустившим язык. Трудно говорить  с  уверенностью,  но  нельзя
исключать, что треснуться затылком о неизвестный твердый предмет  ему  помог
сам Паша. Женя недвусмысленно лез в долю, чересчур уж гладко для  случайного
совпадения...
   Дня  три  назад  Мухомор  выпросил  у  Паши  полистать  старую  книжку  с
примечательным названием "Геофизика в археологии" - от скуки.  Никто  в  ней
ничего не понял, очень уж специальным языком была написана, полна графиков и
схем, но вывод был сформулирован в предисловии  так,  что  его  понял  бы  и
кретин - как  раз  та  самая  электроразведка  помогает  без  особого  труда
обнаружить  в  земле  закопанный  клад,  остатки  старых  укреплений,   даже
пригоршню монет...
   Теперь и книжка  заняла  свое  законное  место  среди  кусочков  мозаики.
Неизвестно, кто навел Пашу на какое-то конкретное место в Калауровской пади,
но об этом, собственно, не стоит и гадать.  Гораздо  важнее  результат:  под
видом стандартнейших  полевых  работ  Паша  старательно  искал  калауровский
клад... и, практически нет сомнений, нашел место.  Только  что  состоявшийся
разговор убедил в этом окончательно: попросту не  найти  другого  объяснения
странному желанию этих двух отправиться заполночь  на  профиль,  к  тому  же
вооружившись лопатами...
   А потом? Если клад существует? Скорее  всего,  завтра  же  утречком  Паша
объявит, что участок закрыт и вся орава едет в Шантарск.  Ценности  окажутся
под замком в его вьючнике - том самом обитом железом сундуке, играющем  роль
полевого сейфа, к которому работягам и  подходить-то  не  следует.  Ни  одна
живая душа ничего и не заподозрит. Сотоварищи по бригаде  радостно  примутся
лопать водочку - не зря в багажнике  "Хонды"  полная  коробка  "Абсолюта"  -
никому и в голову не придет задавать вопросы, выискивать странности,  а  все
бросившиеся в глаза несообразности благополучно  забудутся  в  самом  скором
времени. А Паша с этим  неприятным  Витьком  преспокойно  поделят  все,  что
запрятал ухарь Калауров,- должно быть, оттого и  крутился  так  долго  возле
Каранголя, что искал удобного момента, чтобы вырыть клад, а когда,  наконец,
решился, было уже поздно, чоновцы с ночи залегли на опушке с пулеметами...
   И возникает закономерный вопрос: достойны ли эти плебейские рожи нежданно
свалившегося к ним в руки богатства?
   Ответ отрицательный. Вадима вел могучий рефлекс, тот самый,  что  загонял
людей в джунгли, в африканские  пустыни,  на  Клондайк  и  в  Колорадо,  что
заставлял горсточку людей очер-тя голову  бросаться  на  огромные  индейские
армии, голодать в песках и плавать под черным флагом.
   Рефлекс  срабатывал  при  одном-единственном  слове,  едва  ли  не  самом
волнующем из всех придуманных человечеством. ЗОЛОТО.
   А потому отступать  он  не  собирался.  Он  представления  не  имел,  как
заставить их поделиться, но твердо решил это сделать. И что бы там  ни  было
завтра, но сейчас Вадим просто не мог упустить их из виду. Магическое  слово
стучало  в  виски  горячей  кровью.  Он  был  пьян  ровно  настолько,  чтобы
преисполниться бесшабашности...
   Ага! Вновь послышались шаги, один забрался на колесо,  другой  подал  ему
лопаты - не хотят лишнего шума, берегутся... Хлопнули обе дверцы,  чахоточно
застучал старенький мотор, грузовик тронулся с места.
   Вадим в два прыжка догнал еще не  успевшую  вывернуть  со  двора  машину.
Сзади к раме была приварена удобная лесенка в две ступеньки  -  чтобы  легче
было забираться в кузов. Она сейчас и помогла. Без  труда  нашарил  подошвой
ступеньку, ухватился руками за борт, перебросил тело в кузов.
   Грузовик, натужно взревывая мотором, переваливался на колдобинах. Вадима,
конечно же, не заметили - с чего бы  тем,  кто  сидит  в  кабине,  бдительно
таращиться в зеркала  заднего  вида?  Это  при  полном-то  отсутствии  здесь
уличного движения?
   Последние дома деревни остались позади. Вадим сидел на лавочке у  заднего
борта,  крепко  держась  за  него  руками,  когда  машину  в  очередной  раз
подбрасывало,  привставал  на  полусогнутых  ногах,  плавно   опускался   на
скамейку, не производя ни малейшего шума. Грузовик двигался  медленнее,  чем
позволяла дорога,- кто бы ни сидел там за рулем, Паша  или  Витек,  у  него,
безусловно, не было опыта ночной езды по проселочным стежкам  на  таком  вот
драндулете.
   Это была феерическая поездка. Вадиму, так и не протрезвевшему,  временами
хотелось петь, орать. На небе сияли  неисчислимые  россыпи  огромных  звезд,
вокруг  то  простирались  залитые  серебристым  лунным  светом  равнины,  то
подступали к самому кузову загадочные, темные стены тайги и  косматые  ветви
хлестали по деревянной будке, в кабине сидели два идиота, не  подозревавшие,
что их замыслы  успешно  раскрыл  недюжинного  ума  человек...  Он  обнаглел
настолько, что даже закурил, правда, пряча сигарету в кулак, а  кулак  держа
ниже кромки борта, чтобы не выдали случайные искры.
   Ох ты! Вадим пропустил момент, когда грузовик резко свернул с проселочной
дороги на равнину, и приложился головой о будку  так,  что  едва  не  взвыл.
Стиснул зубы,  превозмогая  боль.  Ночь  была  прохладная,  хмель  понемногу
выветривался, и Вадим уже начинал думать, что проявил  излишнюю  прыть.  Эти
двое мало походили на нестрашного киношного злодея Индейца Джо  -  вряд  ли,
обнаружив свидетеля, они с радостными воплями кинутся предлагать долю. Дадут
по голове, закопают, а потом в такой глуши тело не найдет и  дивизия,  никто
ведь не знает, куда он поехал... Надо было, пожалуй,  предупредить  Томку  и
пообещать долю... Хорошая мысля  приходит  опосля...  Ладно,  поздно  теперь
сокрушаться. Из кузова еще можно выпрыгнуть незамеченным, но вот что  делать
потом? Пешком тащиться до деревни? Это километров пятнадцать. Нет,  будем  и
дальше  полагаться  на  Фортуну,  уж  если  до  сих  пор  благоприятствовала
исключительно во всем - или почти во всем,- не подведет  и  теперь,  дамочка
свойская...
   Грузовик остановился, мотор умолк. Вадим, едва хлопнули  обе  дверцы,  на
цыпочках кинулся в будку и затаился там, прижавшись к задней стенке. На полу
валялись два электрода. Вадим заранее прикинул, который  из  них  схватит  в
случае чего, чтобы дать как следует по башке  первому,  кто  его  обнаружит.
Неизвестно, есть ли  оружие  у  Витька,  но  Паше,  как  начальнику  отряда,
полагается пистолет, и он вполне мог прихватить  его  с  собой.  Все  равно,
шансы есть - дать одному по голове и броситься на второго, на его стороне  -
внезапность...
   Обошлось. Они не полезли в кузов  -  достали  лопаты,  встав  на  колесо,
отошли от машины, тихо переговариваясь. В передней  стенке  будки,  как  раз
напротив заднего  окошечка  кабины,  было  вырезано  немаленькое  отверстие.
Вадим, согнувшись, осторожненько посмотрел туда.
   Метрах в двадцати от машины два луча  шарили  по  земле.  В  ночи  голоса
доносились четко:
   - Вэ-пять... Этот пикет. Двадцать метров в ту  сторону...  Витек,  иди  к
соседнему пикету, освети его, чтобы я с направления не сбился. Иди-иди,  нам
же самим будет меньше работы...
   - Паша, ты не вздумай устроить  какой-ни-будь  сюрпризик,  а  то  у  меня
кое-что в кармане завалялось...- послышался явственный металлический щелчок.
   - Менжуешься?
   - Сколько я кин смотрел, Паша,  всегда  в  такой  вот  момент  у  кого-то
появляется соблазн захапать себе все...
   - Мы ж еще ничего и не нашли...
   - Все равно. Береженого бог бережет.
   - Ну, у меня такая штучка тоже есть...- сказал Паша спокойно.- Я ее  даже
доставать не собираюсь, не то что некоторые. А поскольку кино я тоже смотрю,
стоит уточнить: там, в деревне, один из моих работяг  полностью  в  курсе  -
куда я поехал, с кем и зачем...
   "Наверняка блефует,- констатировал Вадим.- Но до чего спокойно держится -
словно каждый день выкапывает клады".
   - Этот Вадик, что ли? То-то он на меня так зыркал?
   - Какая разница, Витек? Свети давай...
   - Так?
   - Прямо на пикет, чтобы я его видел...
   - Так?
   - Вот-вот! Так и стой!
   Паша размотал кусок веревки - очевидно, заранее отмеренной  длины,-  один
конец привязал к пикету, вбив его каблуком поглубже в землю, второй  взял  в
руку и направился в сторону яркого луча, осторожно разматывая веревку.
   По ассоциации Вадим вспомнил иные магазины  в  Западной  Европе  -  целые
залы, уставленные  десятками  портативных  кладоиска-тельских  приборов,  на
любой вкус и кошелек.  Западная  Европа  давно  уже  свихнулась  на  кладах,
производители приборов делают недурной бизнес - они  там,  в  заграницах,  и
понятия не имеют, что тех же  результатов  можно  добиться  на  раздолбанной
советской технике, если применить ее  с  умом.  Конечно,  предприятие  не  в
пример  более  громоздкое,  зато  о  сохранении  тайны  как  раз  можно   не
беспокоиться - одиночка  с  красивым  импортным  приборчиком,  шастающий  по
окрестностям Каранголя, давно привлек бы всеобщее внимание и через пару дней
стал бы самой модной темой для разговоров на сотню километров  окрест.  Зато
привычных, как дождь  или  похмелье,  геофизиков  никто  в  ином,  потаенном
интересе и не заподозрит. Интересно, кто  это  все  придумал?  Сам  Паша?  А
какова тут роль второго? Может, кто-то из них  откопал  нечто  интересное  в
архивах?
   - Витек, иди сюда!
   - И что, прямо под нами?
   - Ну, не совсем, я так прикидываю - яма должна быть метра... Метра два на
два... Для надежности.
   - Мать твою, возни будет...
   - А как ты хотел? Придется попотеть. Само в руки не прыгнет.  Скажи  хоть
спасибо, что б ты без меня делал...
   - А ты без моих документиков, Паша? Кто надоумил и  рассказал?  Ты  бы  и
дальше лямку тянул...
   - Ладно, чего считаться, работать надо. Неизвестно еще,  сколько  мы  тут
провозимся...
   - Фонари надо поближе положить...
   - Лучше их совсем погасить, мало ли что... Огонек ночью видно  далеко,  а
ночь вон какая лунная. Все равно не иголка, как там написано - два сундука?
   - Ага.
   - Вот и взялись...
   Оба фонарика погасли. Вскоре послышался стук лопат - два  черных  силуэта
трудились без устали, не отвлекаясь на перекуры. В лунном  сиянии  Вадим  их
прекрасно видел - вокруг большой ямы  постепенно  рос  вал  свежевзрыхленной
земли, кладоискатели уже виднелись  на  его  фоне  только  по  пояс,  а  там
зарылись еще глубже. Вадим поразился такому трудолюбию, но тут  же  подумал,
что на их месте тоже вкалывал бы почище любого бульдозера...
   Приглушенный вскрик - там определенно что-то произошло...
   Земля больше не вылетала из раскопа. Послышался испуганный голос:
   - Ма-ать твою...
   - Да уж,- с чувством, смачно отплюнувшись, поддержал Паша.- Сюрпризики  -
матка выпадет... Пойду фонарь принесу.
   Неосмотрительно высунувшийся Вадим поспешил спрятаться. В  яме,  судя  по
пробивавшимся наружу отблескам, включили  оба  фонаря,  доносились  громкие,
возбужденные голоса:
   - Вон вторая черепушка, в углу...
   - Дырища... Кайлом его, что ли?
   - Может, шашкой?
   - Не было бы такой дыры... Из винтовки в упор, наверное... Что ж делать?
   - Что делать! - зло рявкнул Паша.- В угол отгреби и копай себе дальше...
   - Паш...- кажется, напарник сам боялся того,  что  собрался  сказать.-  А
может, твой аппарат этих жмуриков и засек?
   - Не учи отца стебаться. Картина была  классическая  -  четкое  скопление
металла, массой килограммов в сорок. Копаем дальше, говорю!
   И вновь заработали лопаты. Продолжалось это столь же долго - и совершенно
неожиданно послышался резкий скрежет металла о металл, кто-то  из  копателей
охнул так, что слышно было метров за сто:
   - Есть!!!
   - Ну-ка...
   Лихорадочно застучала лопата, колотя  по  чему-то,  не  уступавшем  ей  в
твердости.
   - Второй!
   - Ага!
   Земля полетела из ямы прямо-таки фонтаном, разлетаясь далеко  в  стороны.
Над валом мелькнул луч фонарика.
   - По-моему, все...  Два.  Только  это  не  сундуки,  я  и  не  знаю,  как
назвать...
   - По-моему, эта штуковина - патронная цинка.
   - А, как бы ни звалась... Паш, она не открывается.
   - А если так?
   - Хренов...
   - Не суетись, она ж запаяна. Приржавела маленько, хоть и цинка... Опа!
   Раздались громкие удары - похоже, кто-то из  них,  маясь  от  нетерпения,
начал примитивно прорубать лопатой припаянную крышку.
   Короткая, напряженная тишина. И два голоса затараторили,  перебивая  друг
друга:
   - Погоди, отогну, руку ведь распорешь...
   - Тяжелая, сука...
   - Да убери ты руку!
   - Левей, левей!
   Вновь тишина. И ликующий вопль уже не владеющего собой человека:
   - Есть!!!
   - Тихо ты!
   - Смотри!
   - Твою мать! Ara! Bay!
   - Ну-ка, ну-ка... Золото?
   - Нет, дурило, люминий!
   Слышно  было,  как  они  топчутся  на  дне  ямы,  то  ли  пляшут,  то  ли
подпрыгивают, задевая боками стенки,- и рыхлая земля  ручьем  стекает  вниз.
Кто-то из них глухо взвыл в восхищении.
   - Паш! Я, кажется,  смекнул  -  Купеза  специально  положил  поверх  этих
жмуриков, чтобы, если наткнутся, решили, что ничего там больше и нету...
   -А похоже...
   - Паш...- голос упал почти до шепота, но Вадим прекрасно разбирал слова.-
А если он заговоренный какой-нибудь? Вон, щерятся...
   - Не нагоняй волну. Самому не по себе.
   - Дальше копать будем?
   - Да на хер... Это и есть -  "два  сундука",  кошке  ясно.  Давай  отсюда
подрывать побыстрее, мало ли...
   - Нужно же прикопать...
   - А кто нам что предъявит? Увидят кости, решат, пацанва баловалась...
   - Нет уж, давай забросаем...
   - Поднимай. Тяжеленько...
   -Зато наше!
   Подняв из ямы два высоких ящика размером  с  коробку  для  ксерокса,  они
принялись забрасывать раскоп - наспех, кое-как, сталкивая землю сапогами.
   - Ну и черт с ней, сойдет. Берись.
   - Из кузова не просыплется?
   - Там брезент, завернем.
   Вадим бесшумно укрылся в будке, прижался к  задней  стене,  боясь  выдать
себя бешеным стуком сердца. Кладоискатели откинули задний борт, кто-то  один
запрыгнул в кузов, недолго повозился, звонко лязгнули крепления  борта,  оба
чуть ли не бегом кинулись к кабине. Машина,  воя  мотором,  развернулась  по
целине, одна цинка, запечатанная, с грохотом рухнула на бок, секундой  позже
упала вторая, завернутая в пропахший машинным маслом брезент.
   Когда грузовик вывернул на ровную колею, Вадим  решился  -  на  цыпочках,
ныряя всем телом в такт рывкам машины, добрался  до  заднего  борта,  в  два
счета  размотал  брезент.  Взрезанная  крышка  торчала  в  сторону,   словно
высунутый язык. Он осторожненько засунул внутрь руку, гнутое  разлохмаченное
железо черкнуло по запястью, но рукав подбитой ватой  геологической  фуфайки
защитил.
   Под пальцами  скользнуло,  оставив  весьма  неприятные  ощущения,  что-то
невероятно холодное и мягкое - то ли кожа, то ли  плотная  материя.  Кончики
пальцев уперлись в россыпь холодных, явно металлических  кусочков,  издавших
тихий хруст. Вадим загреб в кулак, сколько удалось, вытащил  руку  и  ссыпал
добычу в карман, пошарил на ощупь, поглубже - там, судя по ощущениями,  было
два мешка, плотно  вбитых  в  металлическую  коробку.  Еще  пригоршня  монет
перекочевала в карман, и он с трудом подавил желание  продолжать,  покуда  в
карманах есть свободное место. Не стоит терять голову, уже забрезжило  нечто
вроде плана...
   Если нагрести слишком много, обязательно заметят, и тогда события  завтра
утром будут развиваться непредсказуемо. Как это говорил Гейнц?  Лучше  взять
триста тысяч без риска, чем миллион - с проблемами? В конце концов, не стоит
уподобляться  мелкому  воришке,  перед  ним  -  два   плебея,   на   которых
нежданно-негаданно свалился куш, а вот он - другое дело, чуть ли не вся  его
сознательная жизнь как раз и была посвящена умному  и  серьезному  добыванию
денег. Неужели не обыграет на своем, знакомом поле?
   Когда впереди показалась деревня - нигде не горел ни один огонек - Вадим,
не торопясь, перелез через борт и выпрыгнул. Не удержался на ногах, упал  на
четвереньки, в карманах  тяжело  звякнули  монеты  -  но  его,  конечно,  не
заметили, уж сейчас-то, ручаться можно, они и вовсе не смотрят по  сторонам,
оглушенные удачей".
   Прячась в тени, огородами обошел Пашин дом - а впрочем, и  заметят,  вряд
ли сопоставят и забеспокоятся,- добрался до  своей  избы.  Трое  сотоварищей
безмятежно дрыхли. Мухомор, как всегда, заливисто храпел.  Вадим  забрал  со
стола догоревшую до половины свечку и прокрался  в  старую  сараюшку.  Зажег
свечу, поставил на пол  в  дальнем  углу,  подальше  от  крохотного  окошка,