о  натянутые
витки стального троса. Вода плеснула на плот, он колыхался на взбаламученной
воде, как щепка. Вадима вдруг пронзил страх:  тут-то  и  шарахнет  по  башке
шестом, столкнет в реку! Он по-крабьи,  боком,  на  четвереньках  отбежал  в
сторону. И едва не сорвался в воду по собственной неосторожности.
   Удержался на краю. Тем временем плот перестал колыхаться. Веселая  музыка
уже едва доносилась, "Достоевский", как прекрасный мираж, растаял вдали.
   Ника плакала, скорчившись посередине плота, слезы лились в три ручья, меж
всхлипами прорывалось:
   -  Господи  боже  мой,  это  неправильно,  нельзя  же  так...  Это   ведь
"Достоевский"...
   Эмиль хмуро полуобнял ее, молча гладил по  голове.  Плот,  неуправляемый,
мирно  плыл  по  течению  в  сторону,   противоположную   той,   где   исчез
"Достоевский", его несло почти посередине реки.
   -  Судьба  играет  человеком,  а  человек  играет  на  трубе,-  вьмученно
усмехнулся Вадим.- Есть тут одна светлая сторона: нас снимали камер  десять,
так что надежно запечатлелись для истории, все втроем...
   Это опять-таки было сказано  для  Эмиля,  неизвестно,  правда,  сумел  ли
друг-враг сделать надлежащие выводы. Он вдруг вскочил, рявкнул:
   - Хватит, расселись! Опять на тот берег сносит!
   Схватил топор, каким-то чудом не смытый в реку во время  всех  толчков  и
колыханий, принялся обрубать трос, крепивший крайнее звено. Заорал:
   - Шесты держите, упустим! Весла! Вадим схватил импровизированное "весло",
что есть сил стал ворочать им в воде, отлично  сознавая  бесплодность  своих
усилий. Правда,  чуть  погодя,  когда  Эмиль,  окончательно  затупив  топор,
сократил плот втрое, оставив от него  одно-единственное  звено,  дела  пошли
получше: связка всего из полутора десятков бревен стала гораздо более легкой
и маневренной, даже с их скудными подручными средствами ее удалось повернуть
и направить к противоположному берегу. Он понемногу приближался. Вадим сидел
на "корме", старательно заправляя в брюки рубаху - наган едва не вывалился.
   Потом шесты уперлись в дно, и управлять плотом стало совсем легко.
   Глава восьмая. Чем крепче нервы, тем ближе цель...
   Вадиму как-то попадалась статейка местного, малость подвинутого  краеведа
Чумопа-лова - он их принес в офис целую стопу, слезно вымаливая  денежки  на
издание книги о шантарской старине. Денег он, как и в полусотне других фирм,
не добился и навсегда исчез с горизонта, а папка с вырезками некоторое время
валялась на подоконнике, и ее порой от нечего делать просматривали. Так вот,
по Чумопалову, в основании городка Шкарытово был  повинен  некогда  флотский
мичман Сутоцкий со стоявшего  в  Кронштадте  корвета  "Проворный".  Господин
мичман, неделю кушая водку - от скуки и в целях предохранения от скорбута, в
конце концов пришел в изумленное состояние  и  стал  носиться  по  палубе  с
морской офицерской саблей образца  1811-го  года  -  длиной,  между  прочим,
девяносто семь сантиметров. Кого-то слегка оцарапал, задев  главным  образом
филейные части разбегавшихся от него сослуживцев, кого-то загнал  на  мачты.
Мичмана довольно быстро удалось  заманить  в  тесный  уголок  под  предлогом
распития очередного полуведра и связать. Дело  для  императорского  военного
флота было, в общем, житейское - но на  беду  мичмана,  все  его  художества
произошли аккурат 14 декабря 1825 года. Капитан первого  ранга  Штернкрузен,
не без оснований подозревавший мичмана в амурах со своей  юной  супружницей,
без промедления накатал донос  и  пришил  политику.  Сгоряча  Сутоцкого,  не
особенно и  разбираясь,  закатали  на  берега  далекой  Шантары.  По  версии
Чумопалова, именно  мичман  основал  здесь  первое  поселение  и,  терзаемый
ностальгией по соленым просторам, дал ему сугубо морское название Шкаторина.
В дальнейшем сухопутный сибирский народ,  слабо  разбиравшийся  во  флотской
терминологии,  путем  многих  промежуточных  перестановок  букв  перекрестил
Шкаторино в Шкарытово.
   Черт его знает, как  там  обстояло  при  некогда  осуждаемом,  а  ныне  в
приказном  порядке  реабилитированном  царизме,   но   дыра   была   жуткая.
Причудливая смесь  из  потемневших  от  старости  бревенчатых  изб,  парочки
бетонно-стеклянных магазинов советской постройки, двухэтажных бараков  стиля
"позднеежовский вампир" и нескольких хрущевок, серыми коробками вздымавшихся
над дощатыми крышами в самых неожиданных местах.
   И все же они были на седьмом небе, когда после  двухчасового  марш-броска
сквозь тайгу увидели впереди, на обширной равнине, чересчур уж не похожее на
обычную  деревеньку  поселение  и  поняли,  что  это  -   Шкарытово,   земля
обетованная.
   Сначала, не зная дороги, угодили  в  частный  сектор,  долго  петляли  по
узеньким улочкам, где случайно оказавшиеся во дворах и на лавочках аборигены
смотрели на них с неприкрытой враждебностью, а один даже выпустил  на  улицу
здоровенного лохматого кабыздоха и, невинно уставившись  в  другую  сторону,
стал ждать развития событий. Пес, к  счастью,  оказался  поумнее  хозяина  -
посмотрел на трех путников би-чевского вида, подумал и отправился куда-то по
своим делам, попользоваться неожиданной свободой.
   - Вон туда,- показал Эмиль.
   - А почему? - без особого интереса спросила Ника.
   - Трубу видишь? Определенно котельная, а  где  котельная,  там  и  бомжи,
закон природы...
   Он оказался прав - особенного скопления  бомжей  возле  крайне  уродливой
кирпичной котельной не наблюдалось, но один оборванец все же  наличествовал,
сидел у глухой стены на ломаном ящике,  держа  меж  ног  полупустую  бутылку
бормотухи и явно терзаясь  сложнейшей  философской  проблемой:  что  делать,
когда она опустеет? Завидев троицу, он на всякий случай спрятал  бутылку  во
внутренний  карман  засаленного  пиджака  и  принялся  настороженно  зыркать
подбитыми глазами.
   Эмиль придвинул ногой  один  из  валявшихся  в  изобилии  ящиков,  сел  и
протянул бичу сигарету фильтром вперед. Тот взял не без  опаски,  закурил  и
поплотнее прижал локтем драгоценный сосуд.
   - Да ты не бойся, не отнимем,- сказал Эмиль дружелюбно.- Ты  как  следует
посмотри, сам увидишь, что с похмелья не страдаем...
   - Хер вас знает,- опасливо сказал бомж.- Оно с одной стороны - конечно, а
с другой сомнительно. Вдруг  вы  мафия,  органы  вырезать  начнете...  Ходят
слухи...
   - Какая мафия...- вполне искренне поморщился  Эмиль.-  Органы  твои  если
кому и пересаживать, так только Егорке Гайдару, чтобы загнулся побыстрее  на
радость честному бизнесу... Ты что, дядя, живешь тут?
   - Живу,  пока  тепло,-  сказал  бич.-  Похолодает,  в  Шантарек  придется
подаваться, а то тут вымрешь, как мамонт.
   - Вот и у нас похожая беда. Поиздержались  и  обеднели,  а  до  Шантарска
добраться необходимо. Мы люди новые, а ты явный старожил... Да  ты  пей,  не
отымем...
   Засаленный  решил  рискнуть,  вынул  бутылку  и  влил  в  себя  половину.
Поинтересовался с надеждой:
   - А на пузырь у вас нету?
   - Веришь, нет, даже на коробку спичек нету,- сказал Эмиль.- Я же  говорю,
обнищали до предела. Посоветуй, как до Бужура добраться. Автобус ходит?
   - Раз в день, в восемь утра, от автовокзала.  По  выходным  не  ходит,  а
сегодня как раз воскресенье... Сорок рублей билетик.
   - Ого... Тут же всего-то сорок кэмэ.
   - Вот по рублю за кэмэ и выходит. Рынок...
   -  Подработать  где-нибудь  можно?  Чтобы  заплатили  денежками,   а   не
одеколоном?
   - Вот это сомнительно,- сказал засаленный.- Народец тут живых денег почти
что и не видит, кроме пары буржуев. Которые в киосках засели.  Можно  вон  в
котельной уголек  покидать,  можно  этого  уголька  нагрести  в  мешок  -  с
оглядкой,  чтоб  кочегары  не  видели,  а  то  откомму-низдят  -  и  продать
частникам. Только все равно бражкой  расплатятся.  Я  вот  как  раз  сижу  и
приглядываюсь, как бы нагрести...
   - Это что, весь фронт работ?
   - Ага. У магазина грузал„м не подкалымишь, там своя мафия в кучу сбилась.
Да и платят там опять-таки бормотухой... Звали меня, дурака, к  геологам,  у
этих за месяц можно приличный рублик сколотить, а я лежал после  стеклореза,
когда встал, они уж и уехали... Короче, полный туз-отказ.
   - Интересные дела,- сказал Эмиль.- Выходит, мы  здесь  застряли,  как  на
необитаемом острове?
   - Чего уж сразу и  "застряли"...  Дорога  на  Бужур  как  раз  идет  мимо
автовокзала, топайте утречком туда, на выезд.- Он равнодушно оглядел  Нику.-
Мочалка у  вас  в  товарном  виде,  тормозните  попутку  да  переболтайте  с
шоферюгой. Может, и получится - она ему даст со всем усердием, а он  вас  до
Бужура докинет. Только договоритесь, что давать будет перед самым  Бу-журом,
а то еще обманет водила...
   Ника дернулась, возмущенно уставилась на Эмиля, явно рассчитывая, что  он
незамедлительно  покарает   хама.   Но   Эмиль   ее   повелительный   взгляд
проигнорировал, она фыркнула и зло отвернулась.
   - А милиция как, зверствует?
   - Да на хрена ей зверствовать, рассуди по уму? Пятнадцатисуточники им тут
не нужны, свои без работы  сидят.  Тут,  правда,  иногда  шастают  окрестные
куркули, ловят нашего брата к себе на фазенды, но в самом городе  давно  уже
не были - вышла неприятность с месяц назад. Сплошная  хохма.  Зам.начальника
ментовки картошку копал, вернулся бич-бичом, в драном ватнике, они его сдуру
начали в машину тянуть, тут поблизости ментовоз оказался, сержант  в  воздух
палить начал, короче, куркулей из города  вышибли  на  пинках,  и  они  сюда
больше не суются, одной бедой меньше... Менты на них теперь зуб держат,  сам
понимаешь.
   Удачно,  оценил  Вадим.  При  таком  отношении  местных   пинкертонов   к
плантаторам не следует ожидать вдумчивого рассмотрения сегодняшнего  Мамаева
побоища на Вовиной фазенде...
   - А как менты вообще?
   - Говорю же тебе, нашего брата особенно не тягают, если только  под  ноги
не попадаться, не воровать в наглую и ментовозу на колеса не ссать. Один тут
деятель... Когда белая  горячка  завертела,  пошел  в  ментовку  и  стал  им
вкручивать, что он не бич, а вовсе  даже  полковник,  в  Шантарске  спутники
делает. Они его в Пинскую, в психушку, отправили, а там не санаторий...
   "Вот  черт!"  -  мысленно  выругался  Вадим.  Нехороший  прецедент.  Если
ухитришься как-то оторваться от клятых  спутничков,  побежишь  в  милицию  и
станешь доказывать,  что  ты  -  видный  шантарский  бизнесмен,  волею  рока
оказавшийся в облике бомжа, первым делом в  Пинскую  и  отправят,  доказывай
потом...
   Он встал, прихватил из валявшейся  тут  же  кучи  бумаги  обрывок  газеты
побольше и направился к разместившемуся неподалеку  побеленному  сортиру  на
четыре двери. Остальные даже не отвлеклись от разговора -  мельком  глянули,
ничего не заподозрили.
   А зря, хорошие мои, зря...  Старательно  закрывшись  на  огромный  ржавый
крючок, он конспирации ради спустил штаны, устроился на  грязной  доске  над
очком и вытащил наган. Высыпал на ладонь длинные патроны, стал  осматривать.
Самое время. Если Эмиль решится - а судя  по  его  пустым  глазам  с  легким
отблеском безумия, после двух убийств не особенно много  осталось  моральных
препонов,- финальный акт развернется либо здесь, либо в Бужуре. "Он  от  нас
отбился, пошел куда-то, понятия не имеем, куда и подевался. Убили, говорите?
Бог ты мой, какое горе..."
   Не зря беспокоился  -  наган,  весь  день  пролежавший  под  рубашкой,  в
непосредственной близости от обильно потевшего немытого тела, был скользким,
липким. Как и патроны. Зубами и ногтями  оторвав  изрядный  кусок  подкладки
бушлата, Вадим  тщательнейшим  образом  протер  оружие,  особенное  внимание
уделив патронам. Это был его единственный шанс. Если решающий момент все  же
наступит, и отсыревшие капсюли не сработают... Даже думать не хочется.
   Подумав, спрятал наган в боковой карман бушлата и тщательно застегнул его
на пуговицу. Ничего, если  до  сих  пор  не  поняли,  сейчас  тем  более  не
заподозрят...
   Услышав снаружи крики,  он  заторопился.  Выскочил,  застегивая  на  ходу
мелкие  пуговички  портков.  Из  двери  котельной  выглядывал   перемазанный
угольной пылью субъект, грозно помахивал лопатой и орал:
   - Пошли на хер, бичева! Примостились тут!
   Однако наружу не  выходил  -  видимо,  он  был  там  один  и  справедливо
опасался, что в случае открытия им  военных  действий  превосходящий  числом
противник может накласть по сусалам.
   - Эй, часы не купишь? - миролюбиво спросил Эмиль.- А бушлат?
   - Я те по мозгам сейчас куплю! Вали отсюда!
   Троица уныло побрела по  улице,  без  всякого  сожаления  расставшись  со
здешним Вергилием.
   - Воскресенье,- сказал Эмиль задумчиво.- Значит, сберкасса закрыта, да  и
не сунешься туда с баксами без всяких документов... Если только  у  них  тут
вообще можно в сберкассе баксы поменять...
   - Дважды сорок - восемьдесят рублей...- тоскливо сказала Ника.
   Эмиль ожег ее взглядом, она смутилась, пробормотала:
   - Сто двадцать, нас же трое...
   Шагавший сзади Вадим холодно констатировал, что любимая женушка  невольно
допустила грубейший ляп -  подсознательно  уже  считает,  что  уедут  отсюда
только двое. С-сучка...
   - За этакие часики нам и рубля не дадут,- сказал Эмиль.- За бушлаты сунут
бутылку самогонки, не более того...
   Ника ощетинилась:
   - Прикажешь и в самом деле с шофером натурой рассчитываться?!
   - Рассчитываться, конечно, не следует,- сказал Эмиль.- А вот пообещать  -
большого греха не будет. Перед Бужуром  аккуратно  дам  водителю  по  башке,
заберем машину, на нас уже столько висит, что церемониться даже и нелепо...
   - А потом? - поморщилась Ника.- В Бу-журе? На поезд  без  денег  тоже  не
пускают. Что, прикинемся бедными студентами? А если не сработает? Будем и по
Бужуру бродить печальными тенями?
   - Резонно, малыш...- печально усмехнулся Эмиль.- Проблем  впереди  масса.
Зато  есть  шанс  -  завтра  в  восемь  утра  пойдет   автобус   на   Бужур.
Необходимо...- он  сделал-таки  коротенькую  паузу,-  сто  двадцать  рублей.
Астрономическая сумма, я вам скажу. Продавать нечего. Выпускать тебя, милая,
на порочную тропку проституции у  меня  не  хватит  совести...  Ну?  Ломайте
головы, друзья, старательно ломайте, до хруста...
   Вечерело, солнце уже скрылось за домами, и стало гораздо  прохладнее.  По
грязной улочке тоскливо брели трое, владевшие четырьмя неплохими иномарками,
приличными зарубежными счетами, роскошными  квартирами,  акциями  и  прочими
благами. Пожалуй, все их достояние, вместе взятое, стоило  в  несколько  раз
больше, чем вся  движимость  и  недвижимость  в  этом  захолустном,  пыльном
городишке.
   Вот только практической пользы оставшиеся в недосягаемой  дали  богатства
принести не могли...
   - А что, если машину угнать? -  пришло  в  голову  Вадиму.  Они  как  раз
проходили мимо бежевой "шестерки", судя по толстому слою пыли, стоявшей  тут
не один день.
   - Очень уж рискованно,- протянул Эмиль.- Во-первых, нет  у  меня  навыков
запускать  мотор  без  ключа...  у  тебя,  думаю,  тоже?  Во-вторых,   легко
запороться.
   - А может, и следует демонстративно  запороться?  -  сказал  Вадим.-  Нас
хватают. Ладно. Называем настоящие фамилии, все данные. Из Шантарска  придет
подтверждение - тут-то и закрутится карусель. Когда выяснится, что мы -  это
мы, встанет вопрос - отчего это столь богатые и уважаемые люди  оказались  в
роли мелких воришек? И, что главное, моментально  становится  известно,  где
мы. Выходим на связь с фирмой, нас отмажут в два счета. Самое  большее,  что
нам грозит - несколько дней на здешних нарах.
   - Черт его знает...- вполне серьезно ответил Эмиль.-  Опасаюсь  я  что-то
откалывать такие номера в этом  медвежьем  углу.  Боязно.  Могут  возникнуть
непредвиденные сложности... Погоди!
   Он быстрыми шагами направился к стеклянно-бетонному  магазину,  с  минуту
поговорил о чем-то с водителем подержанной "Ауди", как раз собравшемуся было
отъехать. Назад вернулся гораздо медленнее, пожал плечами:
   - Предлагал ему баксы за сто пятьдесят рубчиков. Спросил, козел, нет ли у
меня настоящих бриллиантов по рублю. Цивилизовалась провинция,  научилась  с
опаской относиться к таким вот...
   - Может, в магазине попробуем сдать? - спросила Ника.
   - Сходи, попробуй,- сказал Эмиль.- Авось к тебе будет  больше  доверия  у
этих бабищ... Подожди, дай  я  тебя  хоть  пальцами  расчешу,  а  то  торчат
патлы...
   Глава девятая. Были мы домушники...
   Они долго торчали возле магазина, беспрестанно дымя - благо хоть  сигарет
было навалом, не меньше блока распихано по  карманам  у  каждого.  Прохожие,
торопившиеся успеть в  магазин  перед  скорым  его  закрытием,  не  обращали
особенного внимания на столь привычную деталь пейзажа - двух бичей.  Проехал
милицейский  "уазик",  недвусмысленно  притормозил  неподалеку.   И   вскоре
двинулся дальше, должно быть, сидевшие там стражи порядка наметанным  глазом
определили отсутствие внешних признаков алкогольного опьянения.
   Наконец появилась печальная Ника, пожала плечами:
   - Полный провал.  Одна  толстенная  выдра,  вся  в  золоте,  совсем  было
заинтересовалась, да напарница ее  отговорила,  проблядь  худая,  хер  ей  в
жопу...
   Матерки уже слетали у  нее  с  розового  язычка  удивительно  легко,  без
малейшего  затруднения.  Оказавшись  в  сточной  канаве,   принцессы,   надо
полагать, дичают еще быстрее принцев, поскольку твеновский  принц  как-никак
получил воспитание при  королевском  дворе  -  а  шантарские  принцессы  все
поголовно произошли из гущи народной, если по большому счету...
   - Говорит, фальшивые,-  пожаловалась  Ника.-  Эксперт,  тоже  мне,  вобла
засраная...
   -- Послушайте,- сказал Вадим.- А может, у коменданта и впрямь баксы  были
фальшивые?
   - Ерунда,- отмахнулся Эмиль.- Мало мы с тобой  баксов  в  руках  держали?
Если и подделка, из той категории, которую на глаз не  просечешь  и  дешевым
детектором не выявишь.
   - Откуда у них там детектор? - фыркнула Ника.- Эта вобла долго таращилась
на президента, потом посмотрела на свет, подумала и заявила: мол, сердце  ей
вещует, что денежки фальшивые. Вот  и  вся  экспертиза.-  Она  с  ненавистью
оглянулась  на  огромное  стеклянное  окно,  за  которым   виднелись   сытые
продавщицы.- Эмиль, а что, если проследить эту толстую стерву  до  подъезда,
дать по голове и снять золотишко? Там на ней столько навешано... Уж  полторы
сотни нам кто-нибудь даст.
   - Поздравляю, малыш. Криминализируешь-ся на глазах.
   - Нет, серьезно? Нужно же что-то делать. Скоро стемнеет, будем  болтаться
по улицам, как тень отца Гамлета...
   - Погоди,- сказал Эмиль после некоторого  раздумья.-  Последняя  попытка.
Пойдем поищем киоски, про которые говорил бичик. Обиталище местных  буржуев.
Буржуины, конечно, с соломой в волосах, как выразился  бы  О.  Генри,  но  в
баксах должны понимать хоть чуточку...
   Пока они болтались по близлежащим улочкам, почти совсем стемнело. Уличных
фонарей здесь почти что и не было, парочка в самом центре, и все,  а  потому
коммерческий киоск они  отыскали  как  раз  по  иллюминации,  на  шантарский
стандарт выглядевшей вовсе уж убого, но  здесь,  скорее  всего,  считавшейся
последним достижением  рынка:  гирлянда  цветных  лампочек  по  периметру  и
подсвеченная стосвечовкой  вывеска  с  надписью  "Принцесса".  Надпись  была
окружена изображениями героев диснеевских мультфильмов, вырезанными,  скорее
всего, из детских книжек. Вообще-то,  и  на  окраинах  Шантарска  попадались
схожие  по  убогости  дизайнерские  изыски.  А  представленный  на   витрине
ассортимент и вовсе ничем особенным не отличался  от  классического  набора,
свойственного губернской столице: китайское печенье, неизвестно чья  жвачка,
малайзийские  презервативы,  "Баунти",  "Марс",  чипсы,   шеренга   дешевого
спиртного, несомненно, разливавшегося из одной бочки, несмотря  на  пестроту
этикеток.
   Эмиль пригладил волосы, насколько удалось, чуть подум