ввиду  важности  момента  даже  не  обидевшийся  на  "лягавого",
протянул:
   - Вообще-то, авантюра чистейшей воды... Хотя и неглупо...
   - Предложи идею  получше,-  отмахнулся  Синий.-  Нету?  Тогда  не  скули.
Другого плана, как ни  ломай  мозги,  не  выродишь.  Терять  нам  совершенно
нечего.
   - А потом? - спросил Борман.
   - А потом - все дружненько и весело чешут в тайгу, и тут уж каждый сам за
себя. Кому как повезет.
   - Там же датчики...
   - Да помню я,- сказал Синий.- И автомат у них есть,  на  вышке  у  ворот.
Времени у нас, считайте, почти что и нету - палить они начнут сразу, хоть  и
вслепую. Ну, не сразу, секунд десять пройдет или  там  двадцать...  А  какая
разница? Все равно всем крышка. Уговаривать  никого  не  собираюсь.  Времени
жалко. Есть тут такие, что откажутся?
   Стояла тишина.
   - Цыпленки тоже хочут жить...- фыркнул Синий.- Лось, ты полено  пока  что
положи, время есть...
   Он подошел к двери, прислушался, бесшумно  выскользнул  наружу  и  вскоре
вернулся  со  ржавым  вместительным  ведром.  Старательно  зачерпнул   воды,
протянул Борману:
   - Порепетируй. Во-он в тот угол...
   Борман, бережно держа ведро перед собой, примерился. Широко  размахнулся.
Послышался шлепок,  по  облупившейся  известке  потянулась  темная,  влажная
полоса, очень быстро достигшая пола.
   - Получается,- радостно констатировал Синий.- Ну-ка, еще разок  попробуй.
0-па! Будто всю жизнь с ведрами бегал... Порядок такой: лягавый с  ведром  и
лось с поленом бегут впереди и действуют, как я им объяснял. Следом двигаюсь
я с запасным ведром, если что - сразу тебе его подаю. За мной бабы,  которые
дамы. Гришан и этот,- он кивнул на Вадима,- замыкают процессию, зорко  глядя
по сторонам, не появится ли непрошеный свидетель.
   - А если появится? - спросил Вадим.
   - Так и доложишь,- хмыкнул Синий.-  Поскольку  больше  все  равно  ничего
сделать нельзя... Уяснили? Кто-то что-то не  понял?  Ну,  коли  все  молчат,
наливаем ведра, присядем перед дорожкой - и айда...
   И тут, как в кошмарном сне, на веранде застучали шаги. Никто не. произнес
ни слова, не шелохнулся, все застыли, словно в финальной сцене "Ревизора".
   Темная фигура, возникшая на пороге, уверенно  потянулась  левой  рукой  к
выключателю. Загорелся тусклый  свет.  В  проеме  стоял  Василюк,  поигрывая
дубинкой, слегка пошатываясь. С первого взгляда видно  -  вчерашнее  веселье
бурно продолжается...
   Василюк недоуменно вертел головой. Пожал плечами:
   - А ведро у вас зачем? Что творится?
   - Лагерные игры  после  отбоя,  герр  капо!  -  наконец  нашелся  Синий.-
Насколько я помню, уставами не запрещено...
   - Не запрещено? - Василюк подумал, рыгнул.- Игры,  игры,  после  отбоя...
После  отбоя!  А  что   полагается   делать   после   отбоя?   Спать.   Сном
греховодников.-  Он  помахал  рукой,  словно  отгонял  курицу:  -  А  ну-ка,
отошли... Пр-ро-инспектируем...
   Они медленно отступили к окну. Василюк прошел  в  барак,  в  классическом
стиле Элвиса покачивая бедрами и хлопая себя ладонями по коленкам. Изображал
какие-то джазовые примочки, надо полагать.
   - О, чаттануга, пара-бамба-бамба-йе-йе... Смирно, твари!
   Они стояли, замерев. Придвинув  ногой  стул,  Василюк  неуклюже  на  него
плюхнулся, вытащил сигареты, с  третьей  попытки  угодил  кончиком  в  пламя
зажигалки. Сделал пару затяжек, принял самую вальяжную  позу,  какую  только
позволял дрянненький старомодный стул. И затянул наставительно:
   - Вы знаете, твари, за что вас ненавидит всякий  интеллигентный  человек?
За то, что вы все опошлили... и украли победу. Пока мы свергали  эту  сраную
Советскую власть, пока мы ломали хребет КПСС, вы все сидели по своим норкам,
а потом вдруг выползли в одночасье - и начали грабить, хомяки,  защеканцы...
Мы, между прочим, боролись не за вас, а за свободу и демократию... И  откуда
вы только взялись, паскуды... Кто вам дал п-право красть у нас победу? Разве
мы для вас старались?
   Его слушали, потому что больше ничего другого не оставалось. Была  зыбкая
надежда, что уйдет к чертовой матери, как только потянет выпить еще. Но  шли
томительные минуты, а он  сидел  прочно,  как  гвоздь  в  доске,  обвиняя  и
обличая, как меж такими водится, от имени "всей российской интеллигенции"  и
"всех порядочных людей". Не похоже, чтобы собирался уходить.
   - Как об стенку горох,- грустно констатировал в конце концов капо.- Что и
следовало ожидать. А выгоню-ка я вас сейчас, скоты, на аппель,  помаршируете
пару часиков...
   Вадим расслышал рядом обращенный к Эмилю шепот Синего:
   - Как только кинусь - бей по свету. Потом держи ноги...
   Несмотря на дикое напряжение,  Вадим  едва  не  расхохотался  -  чернявый
педераст покачивался на стуле, разглагольствовал, как тетерев на току,  даже
не допуская мысли, что сейчас его будут кончать...
   Синий метнулся неожиданно, как стрела. У  Василюка  еще  хватило  времени
измениться в лице, опустить руку к кобуре, а больше он  ничего  не  успел  -
Синий обрушился на него, шумно свалил на пол вместе  со  стулом,  навалился,
прижал к полу, и тут же погас свет.
   - Ноги! - хрипел Синий, бешено работая локтями.
   Раздался жуткий хрип. Эмиль навалился  на  брыкающиеся  ноги  капо,  всем
телом придавливая их к полу. Василюк хрипел и булькал, пару  раз  прямо-таки
подбросил Синего в воздух. Но очень  быстро  хрип  стал  глохнуть,  дерганья
прекратились, пошли кишечные газы, завоняло.
   Синий еще какое-то время подпрыгивал на нем, дергая локтями, потом  убрал
руки, пригляделся и встал:
   - Звиздец активисту...- нагнулся,  снял  с  пояса  у  трупа  револьвер  и
дубинку, обернулся: - Все, орлы. Пора срываться. Еще искать  начнут  гада...
Набирай воду, генерал, живенько! Все помнят расклад? Пошли аккуратно...
   - Мужики...- послышалось с нар. Доцент, доселе  не  подававший  признаков
жизни, так что все о нем начисто забыли, приподнялся на локтях.
   В лунном свете видно было, что  по  лицу  у  него  текут  слезы,  а  лицо
искажено сумасшедшей надеждой. Он, конечно же, понимал,  что  никто  его  на
себе не потащит, но надеялся на чудо, потому  что  больше  не  на  что  было
надеяться. Тихо повторил:
   - Мужики...
   - Ну что уж тут...- негромко сказал Синий.- Ну, коли уж  так...  Судьба.-
Он выдвинул барабан здоровенного  "Айсберга",  оглядел  кругленькую  обойму,
подцепив ее ногтем.- Пульки резиновые. Если прижать к виску и нажать - будет
то же самое, что и свинцовые девять грамм. Ничего лучше не придумаешь...- Он
перегнулся на нары и положил револьвер рядом с Доцентом.- Только прошу тебя,
как человека - погоди немного, а? Пока мы там все провернем. И все кончится.
Все... Как человека прошу, не спеши...
   И отвернулся к двери, махнул рукой. Остальные гуськом,  стараясь  ступать
бесшумно, вышли следом за ним на веранду. На небе не было ни облачка,  сияла
луна, густые черные тени  ближайших  бараков  кое-где  накрыли  проволоку  и
протянулись за ограду, заканчиваясь уже на свободе.
   - Хорошо-то как,- прошептал Синий.- Удачно. В тени как  раз  и  подойдем,
во-он туда... Ну, живо!
   Вокруг  стояла  совершеннейшая  тишина  без  малейших  признаков   жизни.
Цепочкой они перебежали неширокое открытое  пространство,  укрылись  в  тени
последнего барака. Теперь от проволоки их отделяло метров  тридцать.  Тишина
по-прежнему окутывала  лагерь,  возле  ворот  ослепительно  сиял  прожектор,
направленный на них с вышки,- а больше  электричество  нигде  не  горело,  и
слышно было,  как  в  тайге  пронзительно,  скрипуче,  ритмично  вскрикивает
какая-то ночная птица.
   - Все вс„ помнят? - в десятый раз спросил Синий.- По счету "три" лягаш  с
лосем - на рывок, остальные следом... Раз... два... три!
   Вадим прекрасно понимал, что  настала  пора  действовать,-  и  знал,  что
другого шанса у него не будет. Мимо него пробежали все до единого,  зачем-то
пригибаясь,- и тогда он вспугнутым зайцем помчался  направо,  вдоль  барака,
выскочил в неширокую полосу белесого лунного сияния, вновь нырнул  во  мрак,
уже не владея собой,- разум подсказывал, что лучше перебежками, а ноги  сами
несли к клубу, так, словно собирались выпрыгнуть из-под  задницы  и  мчаться
самостоятельно...
   Сзади послышался громкий, нелюдской  треск.  Вадим  краем  глаза  отметил
высокую, пронзительно-синюю вспышку, не вытерпел,  оглянулся  на  бегу.  Еще
вспышка, поменьше, чей-то отчаянный, тут же захлебнувшийся вопль - так  орут
в смертный час - и у  ворот  откликнулся  громоподобным  лаем  кавказец,  но
прожектор погас, погас, погас!
   Когда он подбегал к четко выделявшейся на фоне белой стены двери клуба, у
ворот неуверенно трататахнул автомат. После секундной  паузы  раздалась  уже
длиннющая, на полмагазина, очередь. На ее фоне оглушительно бухнули ружейные
выстрелы. Снова чей-то пронзительный вопль...
   Но он уже приоткрыл  дверь,  сообразив  все  же,  что  сделать  это  надо
осторожненько, тихонечко, ужом проскользнул внутрь, прикрыл глаза, чтобы они
привыкли к здешнему мраку...
   И полетел на пол от сильного толчка. За спиной скрипнула дверь, ворвалась
полоса лунного света, тут же заслоненная шевелящимися тенями.
   Он не успел испугаться - его тут же вздернули с пола, сжав глотку, в щеку
уперлось что-то узкое, острое, над самым ухом яростно зашипел Синий:
   - Где ход, паскуда?  Глаза  выткну!  Где  ход?  Сжимавшая  горло  пятерня
разжалась.
   - Ход где, пидер?
   - Сейчас...- простонал Вадим, жадно глотая воздух.- Покажу...
   Он уже видел, что вбежавших следом несколько.
   -Живо!
   Снаружи все еще грохотали  выстрелы,  временами  длинно  трещал  автомат.
Вадим бросился в угол, налетел боком на груду  скамеек,  не  чувствуя  боли,
пнул по доске. В руке Синего вспыхнула зажигалка. Трясущимися  руками  Вадим
отжал  рукоятку  вниз,  до  упора,  чувствуя  на  затылке  горячее  дыхание,
зашептал:
   - Сейчас, сейчас...
   Полностью присутствия духа он не потерял и собирался сделать  все,  чтобы
его здесь "случайно" не забыли. Вставил доску  на  место,  нагнулся,  рывком
запустил ладонь в щель, отвалил  люк  -  и  первым  прыгнул  вниз,  в  сырую
темноту, спиной и задницей ударился о ступеньки и съехал по ним в  подземный
ход.  Над  головой  вспыхнул  колышущийся  огонек  зажигалки,  застучали  по
ступенькам подошвы грубых ботинок.
   Отскочив подальше, Вадим прижался к влажной стене. Вверху бухнула  крышка
люка, звонко защелкнулась пружина.  Невысокий  синий  огонек,  оказавшись  в
узком пространстве, осветил все вокруг примерно на метр.  Теперь  Вадим  мог
рассмотреть, что с Синим - Эмиль и  Ника.  Крышка  люка  словно  бы  напрочь
отсекла все доносившиеся снаружи звуки. Синий кривился в жутковатой улыбке:
   - Ах ты ж, сучонок... Великий комбинатор...  Хитрожопый  ты  наш...  Чего
удумал, о чем молчал...
   - Не подходи! - взвизгнул Вадим, вжимаясь в стену.
   Огонек вдруг погас, Вадим ослеп. Тут же раздался  шорох,  к  нему  кто-то
метнулся. Синий зашипел в ухо:
   - Молчи, сука, не трону... Где кончается ход?
   - В кухне,- прошептал Вадим.- В уголке,  совершенно  незаметно,  если  не
знать...
   Синий, вновь щелкнув зажигалкой, кинулся вперед, в конец хода. Послышался
его приглушенный радостный вскрик:
   - Все вроде в порядке...
   Потом раздался тихий скрежет, пахнуло сквознячком. Тут же  крышка  упала.
Синий вернулся бегом, возбужденным, горячечным шепотом сообщил:
   - Тишина... И в самом деле кухня... Удалось, блядь, удалось, удалось, еще
поживем... Посидим, подождем, пока кончится беготня, все равно решат, что мы
уже по тайге драпаем, ни одна сука не почешется... Ах ты, сучонок, как же  я
чисто тебя вычислил... Я-то думал сначала, что ты  такой  спокойный  оттого,
что стукач, потом вспомнил: как-то странно ты исчезаешь  и  вовсе  непонятно
куда, и несет от тебя потом водкой и бабой, да вольной бабой,  надушенной...
И шел ты  вовсе  не  от  ворот  -  через  ворота  и  в  хорошие  времена  не
выпускали... Шел ты совсем с  другой  стороны...  Перезвиздели  с  Гришаном,
Гришан тоже краем уха что-то такое слышал, насчет потайного хода... Вот мы с
ним на пару и смекнули...- Он застонал от избытка чувств.- И не  прошиблись,
крестьяне, в точку...
   Вадим немного успокоился, видя, что пока  его  не  собираются  уродовать.
Спросил быстро:
   - Что там?
   - А полный успех,- тем  же  горячечным,  отрешенным  шепотом  откликнулся
Синий, словне в  бреду.-  Только  вот  мента  нашего  сразу  током  дернуло,
скаканул ток по воде - и прямиком в ведро, оно ж железное, так  что  мусорок
откинул ласты. Ладно, я ему шанс давал, плеснул бы малость порезвее,  мог  и
выжить, такая у него  была  гнилая  фортуна...  Ну,  лось  махом  снес  пару
рядков...- Он захлебывался, голос звучал весело, без малейшей  враждебности.
Синий  приглашал  абсолютно  всех  порадоваться  своей  хватке,   мозгам   и
везучести.- Народишко, то бишь лось с той бабой, дружно  ломанулся  в  дыру,
тут пошла пальба, кого-то из них срезали, кто-то второй вроде бы и юркнул  в
лес, но дальше уж мы это кино не глядели, побежали за тобой. Решили, так оно
надежнее. И правы оказались. Сейчас вертухаи начнут рыскать  по  лесу  возле
дырки, а сюда ни одна падла сунуться не догадается... Но ты гад...- протянул
он со смешанным чувством восхищения и злобы.- Молчал  и  отсиживался,  ловил
момент...
   - У каждого был шанс,- сказал Вадим, совсем успокоившись.
   - Оно-то так... А если бы я не толкнул идею? Смылся бы один-одинешенек...
   - А ты на моем месте что бы сделал? - спросил Вадим.- Ты  мне  брат?  Или
сват? Или отец родной?
   - Ну, вообще-то, каждый и впрямь за себя...- протянул Синий без  прежнего
напора.- Так уж оно исстари... Умри ты  сегодня,  а  я  завтра...  Но  ты  ж
женушку бросил, кента бросил...
   - После того, как они мне этакий сюрпризец преподнесли? - фыркнул Вадим.
   Слава богу, теперь у него было надежнейшее оправдание...
   - Тонкая ты у нас натура...- сказал Синий.- Ладно. Что  будем  делать?  С
одной стороны, надо бы посидеть часок, а с другой... Невтерпеж.
   - Что, если кто-то все же ушел? - вслух  предположил  Вадим.-  Даже  если
один-единственный... Собачка у них вряд ли ходит по следу, да  и  трудновато
будет ловить кого-то ночью по чащобе... Я бы на их месте  начал  тут  же,  в
хорошем темпе, сворачивать лагерь. Закрывать заведение. Понимаешь,  про  что
я?
   - Понимаю,- хмыкнул Синий.
   -Действительно,-  мрачно  сказал  Эмиль.-   Даже   если   до   ближайшего
цивилизованного жилья путь неблизкий - все равно в этом их сучьем деле лучше
перестраховаться.
   - Знаете, что я  думаю?  -  спросил  Вадим,  полностью  овладев  собой  и
совершенно успокоившись.- По-моему, первой скрипкой тут вовсе не  комендант.
И вполне может оказаться, что меньшая часть "черных" большую часть  живенько
отправит на тот свет, когда все будет кончено.
   - А что, убедительно,- подумав, согласился Синий.- Игра с  болваном,  или
побег с "коровой"... Та же механика. Умный ты у нас, мудило, убивать пора...
Не ссы, шучу. Хотя, как Гришан решит. Гришан, что думаешь?
   - Я с ним потом поговорю,- почти спокойно откликнулся Эмиль.
   - Ну, тады живи,- заключил Синий. Наугад, впотьмах ткнул  Вадима  кулаком
под ребра.- Это же мой земеля, понял? Мы с Гришаном из  одной  деревни,  сто
лет не виделись, он пошел по вольным далям, я - по "хозяевам", и  тут  вдруг
пересеклись. Чего только в жизни не бывает... Узнали друг  друга,  вспомнили
детство золотое, а потом начали на пару  за  тобой  присматривать  и  ломать
голову, отчего ты такой спокойный,  поспокойнее  многих  прочих,  откуда  ты
возвращался и где мог бабу трахать. Когда прокачали все варианты, сошлись на
одном: есть какой-то ход. Жизнь меня кой-чему научила, сообразил: на  что-то
ты, гад, крепко надеешься, нет в тебе всеобщей безысходности...-  Он  хрипло
рассмеялся.- Безысходности нет потому, что есть ход...  Каламбур  сочинился,
надо же.
   - Семеныч,- позвал Эмиль.- Может, двинемся в кухню?  Осмотримся,  наберем
припасов - ив тайгу? Скоро начнет светать. И если они  в  самом  деле  будут
сворачивать табор, могут запалить все бараки ради пущщей надежности...
   - Точно,- отозвался Синий, щелкнул зажигалкой.- Пошли.
   Глава четырнадцатая. В пещере Аладдина
   Синий погасил зажигалку, приподнял крышку, высунул голову наружу и  долго
прислушивался. Потом бросил через плечо:
   - Вылезайте. Если что, успеем назад нырнуть...
   Выбрался наружу, прижался к стене возле высокого  окна  -  из-за  лунного
света в обширном помещении было не так уж и темно, снаружи могли  разглядеть
шныряющего открыто человека.
   Следом вылезли  все  остальные,  встали  в  тесном  проходике  меж  двумя
громоздкими шкафами. Прислушались.
   В бараках, где обитали комендант и охранники -  бараки  эти  были  совсем
рядом, метрах в тридцати,- не горела  ни  одна  лампочка.  И  было  тихо.  В
противоположной стороне, у лагерных ворот, слышалась какая-то суета, собачий
лай и непонятные стуки - но выстрелы стихли.
   - А ну-ка, с  богом...-  прошептал  Синий.  В  два  счета  разувшись,  на
цыпочках пробежал к двери - короткими  перебежками,  замирая  всякий  раз  в
полосах мрака и чутко прислушиваясь. Вернулся, зашептал радостно:
   - По-прежнему везет.  Замок  изнутри  открывается.  Только  надо  набрать
хаванинки. А вот одежда тут вряд ли отыщется...
   - Я там видел ватники,-  показал  Вадим.-  За  той  дверью  -  каморка  с
несъедобным барахлом.
   - Освоился ты тут, хитрован...-  Синий  решился.-  Пошли,  глянем.  Благо
дверца незаперта, словно у них уж  коммунизм  наступил  согласно  теоретикам
жанра...
   Благодаря имевшемуся в каморке окну без  труда  удалось  разглядеть,  что
внутри и в самом деле - исключительно несъедобное барахло:
   груда каких-то запчастей в солидоле, упаковки с ружейными  патронами  (но
не  видно  ни  единого  ружья),  фонари  и  батарейки,  две  собачьих  цепи,
алюминиевые фляги, пара ящиков с плотницким  инструментом  и  тому  подобные
сокровища, бесполезные для беглецов. Разве что фонарики могли пригодиться. В
углу, на полках из необструганных досок, лежала груда новехоньких  пятнистых
бушлатов с воротниками из искусственного меха.
   -  Ага,-  сказал  Синий,  напяливая  первый  подвернувшийся.-  Это   они,
определенно, к зиме готовились загодя - у немцев-то на зиму ничего не  было,
кроме шинелишек, а здешние вертухаи, надо полагать, в шинелишках мерзнуть не
хотели... Напяливайте быстренько, ночью в лесу зябковато.
   Бушлат приятно пах свежестью - лишь теперь, натянув его, Вадим  в  полной
мере осознал, как воняет загаженная полосатая одежонка.
   - Сапоги бы где найти...- сказал Синий,  тихонько  закрывая  кладовушку.-
Вон сумка подходящая, а  вон  там,  без  подсказок  вижу,  найдется  хорошая
жратва...
   Он   распахнул   дверцу    высоченного    общепитовского    холодильника,
удовлетворенно причмокнул и начал бросать в матерчатую сумку все без разбора
- колбасы,  ветчину  в  вакуумной  упаковке,  консервные  банки,  прозрачные
мешочки с конфетами. Хватал с соседних полок блоки сигарет. Сунул в  боковые
карманы бушлата две пузатые бутылки коньяка, шепотком наставляя:
   - Карманы, карманы набивайте, неизвестно еще,  сколько  будем  по  чащобе
болтаться... Бля, где ж открывалка? Консервов  до  черта,  а  открывалки  не
видно...
   -  Вон  там  всякие   причиндалы,-   показал   Вадим.-   Кухонные   ножи,
открывавшей...
   - Ножи - это хорошо, надо прихватить...
   После жизни  на  положении  взаправдашних  узников  концлагеря,  пусть  и
недолгой, обширная кухня с ее немудрящим добром казалась  форменной  пещерой
Аладдина. Окончательно освоившись здесь, отбросив излишнюю осторожность, они
на цыпочках перемещались из угла в угол, и сумка, и карманы  раздувались  от
добычи: еда! табак!  ножи!  фонари!  Даже  робевшая  поначалу  угрюмая  Ника
понемногу втянулась в охоту за сокровищами.
   Замок на входной двери громко щелкнул в самый разгар потаенного граб