ка-ак звезданут по башке... Над ухом...
   - Над которым?
   - Справа.
   - Покажи-ка...
   - Эй! - Петр непритворно взвыл. - Что ж ты руками лезешь? И так больно...
   - Ладно, ладно, я осторожненько...
   - Руками, говорю, не трогай, м-мать!
   - Ладно... - пробормотал Пашка, осматривая его голову.
   В этом плане все было в порядке.  Петр  сам  себя  шарахнул  как  следует
куском резины перед тем, как получить легонький душ из  газового  баллона  -
вскользь, но сильно, чтобы  и  желвак  вспух  моментально,  и  кожу  малость
содрало...
   - Точно... подсохло уже, не бойся. - Пашка выскочил в соседнюю комнату  и
вернулся с автомобильной аптечкой.  -  Не  дергай  башкой,  я  сейчас  йодом
помажу...
   Почему-то именно эта родственная забота - надо же, рвется  йодом  смазать
будущего покойника, самим же и записанного в трупы! - взъярила Петра  больше
всего, но он сдержался, конечно. Его легонькое  шипенье  сквозь  зубы  легко
мотивировалось жжением от йода.
   - Порядок, - сказал Пашка. - Пустяки, только кожа содрана...
   - Ну вот... А потом меня обдали какой-то гадостью  типа  "черемухи".  Сам
представляешь состояньице. Даже не  знаю,  сколько  я  там  валялся,  думал,
наизнанку вывернет. Пиджак я кое-как отчистил, да все равно,  сам  видишь  -
полдвора им вытер, пока корячился...
   - И тот уехал в "уазике"?
   - Пашенька, ты удивительно догадлив, - сказал Петр с горькой  иронией.  -
Ключи он у меня, я теперь  анализирую,  выхватил  первым  делом.  Прыгнул  в
машину и дал по газам. Главное, я рожи не видел, не знаю даже, один был  или
несколько. Что ж ты так лопухнулся... Я виноват, конечно, но и  ты  хорош...
Хоть бы Фомича со мной отправил или кого-то из охраны...
   - Та-ак... - тихо произнес Пашка. - Сюрпризы...
   Из-за бинтов Петр, разумеется, не мог видеть его лица - но глаза источали
холодную, лютую ненависть, не сулившую ничего хорошего бедолаге  Фомичу,  ни
сном, ни духом ни о чем не подозревавшему, ни в чем таком не замешанному...
   Пашка глянул на часы. Казалось, заторопился:
   - Да, огорчил ты меня...
   - Да виноват я, конечно, - сказал Петр с видом искреннего раскаяния. - Но
и ты, братан, хорош. Как вообще такое могло вдруг случиться?
   - Цепочка, - сказал Пашка. - Точнее, слабое звено в  таковой.  Кто-то  из
участников оказался сукою, и очень скоро мы  его  вычислим...  Да  ладно,  -
великодушно похлопал он Петра по плечу. -  Вовсе  ты  не  виноват.  Никто  и
предвидеть не  мог.  Среди  тех,  кого  считаешь  самыми  надежными,  всегда
паршивая овца отыщется...
   И снова покосился на часы, стараясь проделать это понезаметнее. Петр, чьи
чувства были обострены, как у шажками плетущегося по  минному  полю  сапера,
подумал, что, похоже, понимает  причины  этой  суетливости,  вдруг  обуявшей
братца. Уж не  Елагин  ли  должен  вскорости  подойти?  Трудновато  было  бы
объяснить, почему Митя, на  коего  Пашка  вроде  бы  обязан  рассердиться  и
какое-то  время  подержать  вдали  отдел,  преспокойно  шляется  по  явочным
квартирам "мирного грека" с видом посвященного во многие секреты...
   - Я у тебя посижу немного? - простецким тоном  заявил  Петр.  -  От  всех
переживаний ноги не ходят...
   - Да видишь ли... Короче, Петруччио, ко мне сейчас должны прийти,  негоже
вам сталкиваться... На ногах-то держишься? И деньги есть? Отлично...  Хватай
тачку  и  возвращайся  на  фирму.  Дорогу  знаешь,  "подземкой"  без  хлопот
пройдешь.
   - А Фомичу что сказать?
   -  Фомичу?  Фомичу  ничего  не  говори.  Понял?  Ни  словечка.  Кивни   с
многозначительным видом - и не вступай  в  разговоры.  Запрись  в  кабинете,
чтобы не влез, Жанку, что ли, разложи... Я с ним  сам  обкручу...  возникшие
сложности. - Он глянул на часы. - Петя...
   - Да бегу, бегу, - сказал Петр. - Значит, я ни  при  чем?  Вообще-то,  из
моего миллиона, раз такое дело, можешь отстегнуть половину за промашку...
   - Ладно, ладно, не твоя это  промашка,  -  успокоил  Пашка,  чуть  ли  не
подталкивая его к двери. - Ничего я с тебя не буду состегивать,  не  виноват
ты ни в чем... Фомичу - ни слова, понял?
   Сказавшись на улице, Петр и не подумал искать машину. Окна хазы  во  двор
не выходили, так что задача облегчалась... После недолгих озираний он  нашел
подходящее местечко в  зарослях  давно  одичавшей  сирени  (явно  высаженной
некогда  в  виде  геометрических  фигур),  откуда  прекрасно  просматривался
подъезд.
   Буквально через пару минут у подъезда плавно притормозил синий  "Крузер",
и из него браво выпрыгнул Митенька Елагин собственной персоной.
   Вошел в дом, на ходу подняв над правым плечом руку с брелоком  -  включил
сигнализацию с шиком, не глядя.
   Делать здесь больше было  нечего.  Петр,  нехорошо  усмехнувшись,  обошел
дебри сирени и направился ловить тачку. Кажется, все прошло гладко...
   Как легко догадаться, Фомич не передавал ему никаких поручений от  Пашки.
Просто-напросто Петр (и  в  самом  деле  покинув  здание  "Дюрандаля"  через
подземный ход) преспокойно забрал "уазик" со стоянки и перегнал  на  другую,
километрах в двух, мельком  виденную  им  из  окна  "мерса".  Ну,  а  потом,
созвонившись с Наденькой, отправился на угол Кутеванова и Западной...
   Проглотят как миленькие, что Елагин,  что  Пашка,  классическая  ситуация
дележа  клада,  неисчислимое  множество  раз  описанная  в   приключенческих
романах, когда каждому мерещится, что остальные вот-вот его  прирежут  (что,
между прочим, порой недалеко от истины). Когда все  смотрят  друг  на  друга
волками, держа украдкой руки на  пистолетах  и  ножах,  когда  запах  золота
дурманит беспутные головы и достаточно легонько толчка, чтобы все обрушилось
в кровавую неразбериху....
   Проглотят. И примутся за Фомича. Каковой еще не  менее  часа  просидит  в
областной администрации, так что у Петра  будет  достаточно  времени,  чтобы
упасть на хвост. Не любит Фомич отчего-то таскать с собой  мобильник,  Пашка
будет ему названивать в "Дюрандаль",  а  такие  звонки  отследить  нетрудно.
Фомич сегодня в том самом костюме,  с  микрофончиком,  так  что  все  должно
пройти гладко.
   Пусть перецапаются, и качественно. Внести разлад  в  ряды  противника  на
столь важном этапе - уже кое-что. Жаль, не нашлось  "крючка"  на  Елагина...
или подумать и над этим на досуге? Нет, похоже, поздненько. Ладно, хватит  и
одного Фомича. Что характерно, никакой к нему жалости  -  а  ведь  ремни  из
спины резать начнут, декаденты...
   - Павел Иваныч, что случилось? -  вытаращила  глазенки  Жанна,  когда  он
вошел в приемную.
   - Полез доставать папку  с  верхней  полки,  тут  стул  и  подломился,  -
безмятежно сказал Петр. -  Пылищи  там  горы,  извазюкался  весь...  Почисть
пиджак, ладно?
   - Конечно. Павел Иваныч, а как бы хоть  одним  глазком  глянуть  на  этот
спецотдел загадочный?
   Столько про него сплетничают...
   - А ты не слышала, что случилось с супругой Синей Бороды, когда она одним
глазком глянула в запретную комнату?
   - Не-ет... Это что, из Стивена Кинга?
   - Почти, - сказал Петр. - Почисть пиджак, лапа, а я пока бумаги посмотрю.
Никого не принимаю, и Фомича в том числе, ясно?

   Глава четвертая
   СУЕТА ВОКРУГ БОЛИВАРА
   Вскоре ему пришло в  голову,  что  диспозиция,  пожалуй  что,  не  вполне
продумана. Следовало  заранее  обеспечить  себе  полную  свободу  маневра  -
возможны неожиданности... И  он,  сообщив  Жанне,  что  собирается  с  часок
посекретничать с Земцовым, перебрался  в  "спецотдел".  Включил  транзистор.
Судя по шумам, обычным городским, прерывавшимся краткими репликами, Фомич  в
данный момент передвигался в автомобиле, демократически общаясь  с  шофером.
Где они находятся, понять из ленивой беседы было решительно  невозможно,  но
уже через пару  минут  смолк  мотор,  хлопнула  дверца,  застучали  шаги  по
ступенькам. И вдруг, совершенно неожиданно - энергичный молодой голос:
   - Господин Косарев, вас уже полчаса разыскивает какой-то Костас  по  всем
мыслимым телефонам...
   Охранник на проходной, узнал Петр. Ну что ж, нервничают голубчики...
   - Дай-ка мобильник,  -  послышался  голос  Фомича.  Запищали  клавиши.  -
Косарев это. Ага. А что случилось? Ну я еду,  попозже...  ну  понял,  ага...
Володя, если меня будут искать - я поработаю в спецотделе. Не менее часа.
   Петр проворно вскочил и кинулся в  подземный  ход,  не  дожидаясь,  когда
Фомич распахнет дверь.  Опередил,  конечно,  сидел  в  своей  конспиративной
"девятке", когда лысый выскочил из подъезда.
   На  сей  раз  Фомич,  олицетворение  осторожности,   не   особенно-то   и
проверялся. Гнал  что  есть  мочи,  временами  откровенно  забывая,  что  он
восседает за  рулем  "Запорожца",  коему  по  рангу  не  положены  кое-какие
нахальные маневры. Петр даже забеспокоился чуточку - не влетел бы сгоряча  в
крутую иномарку, не начистили бы чайник, сорвав тем самым задумку...
   Обошлось.  Фомич  счастливым  образом  выпутывался  из  мелких   дорожных
неприятностей,  не  подозревая,  что  на  всех  парах  и  парусах  спешит  к
неприятности крупной... Ехал он вовсе не в сторону Апрельских  Тезисов  -  в
противоположный конец города, где Петр прежде не бывал,  однако  более-менее
справлялся с обязанностями незаметного хвоста.
   Места были окраинные и неприглядные - ни деревца, ни современных  зданий.
Асфальт  в  выбоинах,  песок,  слегка  присыпанные  гравием  улочки,  сплошь
застроенные частными домишками. Потом,  правда,  потянулись  пятиэтажки,  но
какие-то  особенно  обтерханные,  судя  по  отсутствию  балконов  на  доброй
половине, либо действующие общаги, либо  бывшие.  Местный  Шанхай,  тутошняя
Нахаловка. Слишком  много  пьяных,  слишком  много  расхристанных  личностей
обоего пола, бродят подозрительные юнцы с мутными глазами и  плавно-ломаными
движениями наркоманов, стаи бродячих собак шляются прямо по проезжей  части,
гавкая на редкие машины. Уютный уголок. Здесь не то что Фомича -  президента
Клинтона можно резать ржавым перочинным ножиком посреди улицы,  никто  и  не
почешется, разве что карманы потом обчистят...
   "Запорожец" свернул во двор; с  хрустом  раздавив  левым  колесом  пустой
пластиковый баллон из-под пива. Вовсе не обязательно было висеть у  него  на
хвосте в буквальном смысле, и Петр проехал чуть дальше, во  двор  следующего
за  бурой  пятиэтажкой  дома,  деревянного,  двухэтажного,   с   побеленными
туалетами во дворе.  Остановил  машину  возле  синего  "ЗИЛ-130",  стоявшего
здесь, сразу ясно, уже не первый год - с грузовика  сняли  все  мало-мальски
потребное в хозяйстве,  от  фар  до  стекол,  уперли  левое  заднее  колесо,
покрышки на трех уцелевших спущены столь давно, что  прямо-таки  срослись  с
грязным растрескавшимся асфальтом.
   Двор был пуст. Появились, правда, двое засаленных мужичков, искавших, где
бы оприходовать пару бутылок сквернейшего вина, но,  покосившись  на  Петра,
шустренько смотались со двора, оба были настолько бичеваты, что им  и  чисто
вымытая простенькая "девятка" казалась чрезмерно уж господским лимузином...
   Транзистор ожил.
   - Кого мы видим!  -  с  неподдельным  энтузиазмом  воскликнул  Елагин.  -
Господин Косарев собственной персоной! А  мы  уж  тут  все  жданки  съели...
Проходите, ваше степенство, сейчас подыщем  вам  стульчик  без  тараканов  и
гвоздей...
   - Привет, Митя, - суховато ответил Фомич. - Здравствуйте, Павел Иванович.
Что за срочные дела?
   Он держался  совершенно  спокойно  -  что  было  вполне  естественно  для
человека, ни сном, ни духом не ведавшего, что он подставлен и  будет  сейчас
обвинен в том, чего не совершал...
   - Ну, не то чтобы срочные, - послышался вкрадчивый Пашкин голос, - однако
интересные, оч-чень завлекательные...
   - Детективные дела, - хохотнул Елагин. - Босс, вы обратили  внимание,  до
чего этот выблядок спокоен? Прямо-таки тень отца Гамлета...
   - Каменный гость, - поддержал Пашка. - Штирлиц на допросе...
   - Слушайте, я не вполне понимаю, что происходит. - Судя по голосу,  Фомич
вертел головой - видимо, они зашли с двух сторон. - Полное впечатление,  что
вы оба изрядно выпили, но что-то нет запашка...
   - Будет сейчас запашок, - пообещал Елагин многозначительно. - Когда ты  у
меня обсерешься...
   - Павел Иванович! - не выдержал Косарев.
   -  Митенька,  -  мягко  произнес  Пашка.  -  Поясните,  друг  мой,  этому
нехорошему человеку, редиске этой, что мы оба крайне возмущены...
   Елагин протянул:
   - Как писал классик, она схватила ему за рукав и  неоднократно  спросила,
куда ты девал деньги...
   Х-хэсь!!!
   Судя по звуку, удар был качественный. Треск стула,  шум  падающего  тела,
изумленный возглас, похожий на заячий писк, И тут же в две глотки взревели:
   - Деньги где, пидер?
   - Где "уазик"? - шум несомненного пинка. - С-сука, потроха выну!
   - Деньги где?!
   - Не лупай глазками, тварь! Деньги где? Это продолжалось несколько  минут
- возня, азартные пинки, жалкий писк ничего не понимающего Фомича,  рявканье
и угрозы, половины которых хватило бы  любому  нормальному  человеку,  чтобы
позорным образом описаться.
   Потом они то ли утомились, то ли решили,  что  предварительная  обработка
завершена. Слышалось тяжелое дыхание, стоны ушибленного. С шумом  придвинули
стул.
   - Дай сигаретку, Митя. Спасибо... Фомич, подними  харю.  Больше  бить  не
будем... пока. Знаешь, у меня ни слов, ни эмоций не хватает,  чтобы  описать
твою наглость. Ты на что, собственно говоря, рассчитывал? Честное слово,  не
пойму... Дураку было ясно, что следы моментально приведут к тебе.
   - Да о чем вы? - взвыл  Фомич  тоном  невинной  девушки,  оказавшейся  на
необитаемом острове в  компании  дюжины  сексуальных  маньяков.  -  Вы  что,
рехнулись оба?
   - Клиент хамит...
   - Митя, стоп! - распорядился Пашка. -  Погоди...  Фомич,  я  о  тебе  был
лучшего мнения... Ты бы хоть легенду какую-то приготовил  заранее,  что  ли,
ложный след...
   - Павел Иванович, объясните, наконец, в чем дело!!!
   - В "уазике", - сказал Пашка. -  Из  которого  пару  часов  назад  нашего
манекена вытряхнули, обдав предварительно "черемухой". В  том  самом  месте,
куда ты его якобы от моего имени просил приехать,  сука  такая.  Ты  на  что
рассчитывал?
   - Я?! - как и  следовало  ожидать,  возопил  Фомич,  уязвленный  в  самое
сердце. - Я?
   - Ну не я же, Фомич...
   - Обратите внимание, босс,  -  вмешался  Елагин.  -  На  манекена  напали
аккурат в том самом месте, где он якобы оторвался от  Фомича,  по  недавнему
заявлению  последнего.  Вам  не  кажется,   что   совпадение   чересчур   уж
многозначительное? Загодя почву готовил, козел?
   - А ведь похоже, Митя, - сказал Пашка. - Похоже...
   - Подождите! - вскричал Фомич. - Объясните толком...
   - Объясним, - ледяным тоном сказал Пашка. - Собственно, объяснили уже. Ты
передал манекену от моего имени, что я прошу перегнать "уазик" с деньгами на
угол Кутеванова и Западной и передать там неизвестному, который скажет некий
пароль... Манекен поехал. Только неизвестный вместо пароля дал ему по башке,
прыснул газом и, пока тот блевал в пыли, угнал "уазик". Одного я  не  пойму,
Фомич: зачем газом-то прыскать понадобилось? Коли уж он поверил, и так отдал
бы машину...
   - Для вящей надежности, надо полагать, - сказал Елагин.
   - Да нет, мне думается,  -  сказал  Пашка.  -  Видимо,  тут  где-то  была
недоработочка, видимо, манекен  наш  мог  узнать  посланца.  Фомич  об  этом
сначала не подумал, а потом спохватился...
   "Прекрасно, - подумал Петр. - Начали активно дополнять дезу  собственными
догадками. Значит, приняли ее полностью, заглотнули".
   - Точно! - восхищенно охнул Елагин. -  Мог  узнать!  Значит,  раньше  его
видел наш манекенчик, и достаточно часто... Кто-то с фирмы, а? Кто  с  тобой
работает, Фомич? И вообще, ты сам на себя работаешь или кто-то надоумил?
   - Вы с ума сошли, оба? Ничего я ему не говорил, никуда не посылал...
   - Митя, поделись добытой информацией...
   - Дело в следующем, - сказал Елагин.  -  "Уазика"  на  цыганской  стоянке
действительно нет. На Кутеванова и в самом деле поднимали два часа  назад  с
земли опрысканного грязью  мужичка,  которого  якобы  двое  щенков  освежили
газом, чтобы грабануть бумажник...
   - Вот видите! При чем тут я?! Двое щенков...
   - Фомич, ты глупеешь на  глазах,  -  хохотнул  Пашка.  -  А  вот  манекен
сохранил  кое-какие  остатки  хитрости,  хоть  и  дурак  дураком.  Что   он,
по-твоему, должен был поведать мирным горожанам и участковому?  Что  у  него
увели машину, в которой лежало триста  кило  американских  денег?  Сообразил
придумать насчет юных налетчиков и вульгарного бумажника... Не дурак. А ты -
дурак законченный. От жадности потерял всякое соображение. Ни ложного следа,
ни убедительных отговорок...  Будь  ты  поумнее,  позаботился  бы  о  ложных
следах. Будь порешительнее - дал  бы  команду  пристукнуть  его  к  чертовой
матери. А ты... Как был дешевым советским снабженцем, так им и остался.
   - Павел Иванович, честное слово...
   - Митя!
   Звук удара. Оханье. Пашка невозмутимо продолжал:
   - Не произноси при мне, козел, "честное слово". Договорились?  И  вообще,
хватит толочь воду в ступе. Либо ты честно выкладываешь, куда дел  деньги  и
кто с тобой  был  в  игре,  либо  сейчас  начнется  такое,  о  чем  ты  и  в
документальных книжках про гестапо не прочтешь. Рот, конечно, заткнем, да  и
услышит кто-нибудь - не велика беда. В этих бараках по три белых горячки  на
день случается, не считая бытовых драк. Народ тут простой, бесхитростный, на
вопли за стеной особого внимания не обращает, в чужие дела  не  лезет,  а  в
милицию звонить не приучен сызмальства...
   - Яйца ведь отрежу,  сука,  -  грозно  пообещал  Елагин.  -  В  несколько
приемов.
   - Ребята... господа... товарищи... - лепетал Фомич. - Чем угодно клянусь,
это какой-то поклеп...
   - И кто ж его на тебя возвел?
   - Он...
   - Манекен?
   - Вот именно...  Я  раньше  не  рассказывал...  Он  шутил,  говорил,  что
шарахнет по голове и угонит "уазик"...
   - Вздор, - заключил Елагин. - Если бы собирался, не стал бы  с  тобой  на
эту тему шутить, это азбука... Кто шутит - не собирается, а кто собирается -
не шутит...
   - Возможно, сначала он и не собирался, а потом-то решил всерьез...
   - И подставил тебя, невинное наше дитятко?
   - Конечно!
   - И сам себя газом облил?
   - Почему бы и нет?
   - И раздвоился? Один он лежал и блевал, а второй он угнал машину?! Фомич,
ты сам-то хоть чувствуешь, какую чушь несешь?  Ну,  поразмысли  спокойненько
над всем, что только что болтал...
   - Почему бы и нет? - повторил Фомич.
   - Почему? - спокойно сказал Пашка. - Я тебе сейчас  объясню,  почему  то,
что говорит манекен, представляется  крайне  убедительным,  а  вот  то,  что
несешь ты - бредом собачьим. Наш манекен не мог все это провернуть  даже  не
потому, что перед нами - туповатый отставной офицеришка, штабная  крыса.  Не
мог он спереть деньги по другой, гораздо более  весомой  причине.  Он  здесь
чужой.  Я  все  тщательно  перепроверил,  прежде  чем  запускать   операцию.
Последний раз он был в Шантарске одиннадцать лет назад, и то  -  пару  дней.
Знакомых у него здесь нет и не было совершенно, если  не  считать  меня.  Он
чужой, он не отсюда. Для него это - абсолютно  чужой  город.  Это  раз.  Все
наблюдения за ним, пока он исполнял роль меня, свидетельствуют, что он ни  о
чем не подозревает до сих пор. Не знает, какая ему роль отводится,  чем  все
кончится. Это два. Он все это  время  был  на  глазах.  Новых  знакомств  не
заводил, ни с кем левым не  встречался.  Жил  чужаком.  Это  три.  Хорошо...
Предположим, ему и в самом деле помутила разум сумма.  И  наш  болван  решил
захапать денежки. Но объясни ты мне, каким чудом ему удалось все провернуть?
Кто ему дал код замка в "спецотделе"? Как он ухитрился,  будучи  на  глазах,
найти себе помощника?  Где  с  ним  встречался?  Когда  договаривались?  Где
"уазик"? Он был под колпаком...
   - Н