, вопреки своему обыкновению, не сбежал по широким ступенькам,  а
принялся по ним неспешно спускаться, держа  кожаный  плоский  портфель  так,
чтобы не колыхался по-мальчишески. Охранники двигались один на шаг впереди и
правее, другой,  соответственно,  на  шаг  позади  и  левее,  погода  стояла
прекрасная, дверца черного "мерседеса" на особой стоянке для хозяина  и  его
ближайших сподвижников уже была предупредительно приоткрыта шофером изнутри.
Пашка, правда, не любил, чтобы шофер торчал у задней дверцы,  распахивая  ее
перед боссом, -  по  его  мнению,  кое-какие  западные  или  политбюров-ские
ухватки в наших условиях  выглядели  все  же  смешновато.  Петр  был  с  ним
совершенно согласен, а потому  не  менял  заведенных  обычаев.  Он  зачем-то
прикинул расстояние между собой и машиной...
   Справа от крыльца вдруг взревел на невыносимых оборотах мотор  неброского
белого "Жигуля", мимо уха Петра что-то  упруго,  знакомо  зыкнуло,  рассекло
теплый воздух, и тут же с отчаянным звоном  разлетелось  высокое  стекло  за
спиной.
   Он  ничего  еще  не  успел  сообразить,  тело  сработало  само:  выпустив
портфель, отметив обострившимся сознанием еще пару хлестких толчков  воздуха
над самым ухом, кинулся плашмя на мраморные  ступеньки,  распластался,  рука
выполнила полукруг, срывая  с  плеча  несуществующий  автомат,  вторая  сама
потянулась под цевье, чтобы полоснуть очередью из лежачего положения...
   Рев мотора  удалялся,  над  головой  хлопнули  два  выстрела,  рядом,  по
ступенькам, звонко зацокали гильзы. Кто-то кричал  неподалеку,  осколки  еще
осыпались с противным звоном...
   Подняв голову, неуклюже  выпрямляясь,  он  увидел,  как  охранник,  держа
"Макаров" обеими руками, поводит дулом вправо-влево,  направив  пистолет  на
поток машин. Второй, заслонив собой и пытаясь поднять, орал в самое ухо:
   - Паливаныч, что?!
   - Нормально, - сообщил он, окончательно опомнившись. -  Да  не  щупай  ты
меня, я не девка...
   Справа и слева от крыльца  уже  с  поразительной  скоростью  росла  толпа
любопытствующих. За спиной, в здании, не утихали истерические женские визги.
Только теперь Петр сумел понять, что произошло. Допереть. наконец,  что  это
стреляли, и стреляли прямехонько в него... но охранник уже волок  его  вверх
по ступенькам, перехватив грубо и цепко, словно  манекен,  второй  прикрывал
отход, пятясь с пистолетом  наизготовку  удивительно  проворно,  из  дверей,
распахнув на всю ширь обе створки, выскочили  еще  трое,  следом,  как  мимо
пустого места, промчался  Земцов  со  сведенным  гримасой  злого  напряжения
лицом...
   К  течение  следующего  получаса  происходящее   напоминало   фильм,   то
стопорившийся, то запущенный рывками...
   Петр оторопел настолько, что не сопротивлялся  -  и  охранник  в  хорошем
темпе дотащил босса до его собственного кабинета  с  выходящими  на  пустырь
окнами, но тут же спохватился, заставил  пригнуться,  протащил  наискосок  в
комнату отдыха, втолкнул туда, усадил в кресло и на  несколько  секунд  стал
похож на заводную куклу с раскрутившейся  пружиной.  Соображал,  что  делать
дальше. Петр, к тому времени  уже  окончательно  оклемавшийся  от  пакостной
неожиданности, решил не мешать  профессионалу  и  добросовестно  сидел,  где
усадили.
   В кабинет заглянула Жанна, испуганная и любопытная.  Охранник  цыкнул  на
нее, и она проворно исчезла. Зато появился  Косарев,  отчего-то  выглядевший
запыхавшимся, за ним сунулись еще трое, вообще Петру незнакомые, но, судя по
опознавательным карточкам на лацканах, его сотруднички.
   Ощутив себя обезьяной в цирке, он уже почти спокойным тоном распорядился:
   - Гони всех в  шею.  Что  вам  здесь,  цирк?  Охранник,  обретя  ясную  и
конкретную цель,  моментально  оживился,  в  два  счета  выпер  из  кабинета
любопытствующих, без приказа наглухо задернул высокие шторы на  всех  окнах.
Петр, наконец-то, вспомнил о сигаретах, задымил, ожидая дальнейшего развития
событий. Он прекрасно понимал, что лучшее сейчас в его положении - сидеть  и
ждать, пока внесут  какую-то  определенность  те,  кому  это  полагается  по
службе.
   Минут через десять вошел встрепанный Земцов, плюхнулся в соседнее кресло,
зло передернул плечами:
   - Поздно было гнаться. Весь  поток  встал  на  красный,  загородил  нашим
выезд, а он  тем  временем  юркнул  в  переулок,  навстречу  одностороннему,
сука... Ребята туда поехали, но машину наверняка бросят...
   - Пострадавшие есть? - спросил Петр.
   - Исключительно морально. Дамы в плановом  отделе,  до  сих  пор  визжат,
бедолажки. Три пули в стене,  окно  -  вдребезги,  но  никого,  слава  богу,
осколками не поцарапало. Бдит над вами ангел-хранитель, Павел Иванович...
   - Да вот мне тоже так кажется, - сказал Петр, только теперь ощутив  некую
слабость в нижней половине тела. -  Над  самым  ухом  свистало...  Пистолет,
конечно?
   - Ага. ТТ, там и валяется, три гильзы тут же, ребята их  пустой  коробкой
накрыли, ждут официалов. Боюсь, сейчас тут будет столпотворение... И это вот
рядом валялось, кто-то из зевак уже нацеливался подхватить в виде  сувенира,
но наши попроворнее оказались...
   Он протянул Петру лист плотной белой бумаги,  с  одного  края  украшенный
рифленым отпечатком пыльной полошвы. В центре, почти посередине, красовалась
мишень,  где  вместо  "яблочка"  чернело  контурное  изображение   какого-то
рогатого животного. Пониже в одну строчку тянулась надпись:  "ЖИЛ  КОЗЛОМ  -
КОЗЛОМ И ПОМЕР". Это явно была то  ли  ксерокопия,  то  ли  отпечатанный  на
принтере дубль исполненного шариковой  ручкой  оригинала.  Мишень,  впрочем,
была, несомненно, вычерчена с помощью каких-то  идеально  круглых  подручных
средств - может быть,  стаканов,  вазочек.  Очень  уж  ровные  круги,  да  и
проведенные крест-накрест линии идеальны, без линейки не обошлось.
   - Ну, поторопился,  гад,  -  хмыкнул  Петр,  бросив  послание  неведомого
стрелка на столик. - Желаемое за действительное выдал. Что думаешь?
   - Ничего, - признался Земцов. - Рано думать. Ясно только,  что  этот  тип
наглый, как черт: средь бела дня,  с  пятнадцати  метров...  Или  наглый  до
беспредела, или шизанутый. Вы-то что думаете?
   Положительно, он смотрел  так,  словно  Петра  давным-давно  должна  была
осенить стопроцентно правильная версия. Откуда?!
   - Понятия не имею, - пожал он плечами, ничуть не лукавя.
   Земцов   смотрел   хмуро   и   недоверчиво.   Покривил   губы,    услышав
захлебывающийся вой милицейской сирены:
   - Ну, сейчас начнется...
   И началось. Петр не выходил  в  коридор,  но  слышал,  как  по  лестницам
затопали деловитые шаги, судя по шуму, казалось, стражей закона нагрянуло не
меньше роты.
   В кабинет ввалился коренастый  милицейский  полковник,  совершенно  Петру
незнакомый, но державшийся,  как  со  знакомым.  За  ним  нагрянули  двое  в
штатском, судя по лицам - не из мелких чинов. Так  и  вышло,  один  оказался
фээсбэшником, второй - то ли из РУОПа,  то  ли  из  ОБЭПа,  Петр  толком  не
запомнил, пытаясь удержать в памяти хотя бы звания и фамилии.
   Пришлось  подробно  рассказать  о  происшедшем.  Чины  вертели  головами,
сочувственно  и  вроде  бы  уныло,  рассматривали  листок  с   мишенью,   не
дотрагиваясь до него руками. Появились еще несколько в форме и  в  штатском,
расселись по углам и  стали  вежливо  домогаться  подробностей,  которые  не
успели  услышать.  Пришлось  повторять  по  второму  разу.  Земцов  дополнял
собственными  небогатыми  изысканиями.  Табачный  дым   в   кабинете   стоял
коромыслом - хоть алебарду вешай.  Пересказывая  все  заново  и  отвечая  на
уточняющие вопросы, Петр отчего-то  чувствовал  себя  ужасно  глупо  и  даже
виновато - как будто это он совершил нечто противозаконное, оторвав  от  дел
такую уйму занятых людей.
   Чины наперебой обещали немедленно разобраться, отыскать  и  покарать,  не
допускать впредь.
   Видно было, что все они не на  шутку  озабочены.  В  кабинет  то  и  дело
заглядывали сыскари помоложе, в форме и в цивильном,  выразительной  мимикой
вызывали своих боссов в приемную, шепотом  докладывали.  У  Петра  понемногу
сложилось  твердое   убеждение,   что   эти   проворные   ребятки   попросту
демонстрируют рвение. Ну что, в самом  деле,  можно  было  в  этих  условиях
обнаружить  такого  уж  сногсшибательного?  Кошке   ясно,   что   стрелявший
благополучно скрылся, - будь он отловлен, чины давно кинулись бы всем скопом
на него полюбоваться...
   Минут через сорок накал деловой  суеты  как-то  поувял.  Один  за  другим
силовики улетучивались, напоследок почти в одних и тех же выражениях  обещая
приложить  все  силы  и  обеспечить  полную  безопасность   законопослушного
гражданина П.И. Савельева. Первым появившийся полковник удалился  последним,
с матерными вкраплениями заверив Петра, что раздобудет эту суку из-под земли
и намотает кишки на плетень. Петр  только  кивал  -  понимающе,  благодарно,
механически...
   Земцов исчез с одним из  штатских,  Петр  чуточку  растерянно  постоял  в
дверях кабинета, обескураженный столь резким переходом от  гама  и  суеты  к
покойной тишине. Охранник, расставив  ноги,  перекрыл  вход  в  приемную  из
коридора  с  таким  видом,  словно  собирался  стоять  здесь  монументом  до
скончания веков. Жанна  показала  глазами  Петру  в  угол  приемной,  где  с
невероятно терпеливым видом сидела  рыжеволосая  милицейская  красотка  Даша
Шевчук, в простецких летних брючках  и  футболке  с  логотипом  "Кока-колы".
Встретишь на улице - ни за что не угадаешь, кто такая и чем занимается...
   Перехватив его взгляд, Даша неторопливо встала:
   - Павел Иванович, чувствую, мы можем, наконец, спокойно поговорить...
   И, словно бы невзначай, передвинулась так,  что  просто  нельзя  было  не
пропустить ее в кабинет - разве что захлопнуть дверь под самым носом,  но  к
чему? Петр после короткого колебания указал ей на кресло в  углу,  сел  сам,
ощущая некую опустошенность и равнодушие ко всему на свете.
   - Вы себя нормально чувствуете, мы можем поговорить?
   - Нормально, - сказал он без особой приязни. Он не лгал - в него стреляли
столько раз, что сегодняшнее происшествие, скорее, удивило. Вот уж никак  не
предполагал. что подобное может случиться средь бела дня. в центре города, с
ним персонально. Одно дело  -  читать  в  газетах  и  романах,  смотреть  по
телевизору, но совсем другое  -  самому  оказаться  в  шкуре  несостоявшейся
жертвы пресловутого киллера, а по-русски убивца...
   - Вы уж извините за назойливость, но такова  жизнь,  -  сказала  Даша.  -
Полковники и генералы будут давать  ценные  указания  и  осуществлять  общее
руководство, а вот заниматься конкретным сыском -  удел  бедной,  замотанной
женщины...
   Петр присмотрелся не без любопытства. На замотанную она никак не походила
- красивая, спортивного склада, надо полагать, неглупая молодая женщина.
   - Интересно, где вы пистолет носите? - спросил он неожиданно для себя.
   - Позвольте, это останется моей маленькой женской  тайной...  -  ответила
Даша с намеком на улыбку, не более. - Павел Иванович, вы не против,  если  я
начну заполнять стандартные бумажки? По такому факту просто необходимо будет
возбудить уголовное дело, нужен будет протокол допроса потерпевшего...
   - Валяйте, - кивнул он. - Где у вас пистолет, я, кажется, понял - кобурка
слева, меж воображаемым  лампасом  и...  -  он  замялся,  не  придумав,  как
окрестить воображаемую вертикаль, проведенную от подбородка через пупок.
   - Верно подмечено, - Даша на миг вскинула глаза. -  Вот  только  лампасов
мне в жизни не заслужить... Савельев Павел Иванович, под судом и след-ствием
не состоял, проживающий... вы мне потом  для  порядка  предъявите  документ,
удостоверяющий  личность?  Нужно  будет   внести   серию,   номер...   Итак,
неустановленная личность...
   - Субъект. - сердито поправил Петр.
   - Давайте оставим неустановленную личность. - поправила, в свою  очередь,
Даша. - "Субъект" автоматически подразумевает мужской пол,  а  "личность"  -
более обтекаемый термин, в конце концов, это могла быть и женщина... Или  вы
твердо видели, что - мужчина?
   - Ничего я не видел, - сказал  Петр  чистую  правду.  -  Машина  реванула
мотором,  как  сумасшедшая,  и  тут  же  началась  пальба.  Я  плюхнулся  на
ступеньки, он умчался... Интересно, номер кто-нибудь успел заметить?
   - Нет, я успела уточнить, - мотнула головой Даша. - Тачку, можно спорить,
найдут где-нибудь поблизости, тут есть парочка  хитрых  проходных  дворов...
Так, неустановленная  личность  произвела  три  выстрела  из  пистолета  ТТ,
брошенного потом на месте преступления... Ладно, не в том суть.
   Павел Иванович, у вас есть подозрения  в  отношении  каких-то  конкретных
лиц?
   - Ни малейших, - сказал Петр.
   - А хоть какие-то предварительные соображения у вас есть?  Ну,  например,
не связано ли это с вашей профессиональной деятельностью?
   Он помедлил. Скажешь "нет", а потом окажется, что Пашка перебежал  дорогу
какому-то Васе  Пупкину  из  концерна  "Вдоль-поперек-и-всяко"  и  Вася  при
большом стечении публики обещал поквитаться, о чем П.И. Савельев не  мог  не
знать... Но ведь Пашка обязательно рассказал бы? Или не счел нужным?
   - Итак? - мягко поторопила Даша.
   - Нет, - сказал Петр. - Не нахожу я  среди  тех,  кто  причастен  к  моей
профессиональной деятельности, кто пересекался со мной по деловым интересам,
субъекта... личность, способную... Решительно не усматриваю.
   - Никто не имеет к вам претензий? Долги, неисполненные обязательства?
   - Ничего подобного.
   - Знаете, в наши безумные времена быть кредитором не менее опасно, нежели
неисправным должником, - сказала Даша.  -  Одалживают-то  чужие,  на  время,
возвращать приходится свои и насовсем, и это некоторых удручает...
   - Да нет, - сказал Петр. - Не  припомню  я  что-то  должников...  Правда,
имеет смысл посмотреть бухгалтерские  документы...  Мы  уже  обсуждали  этот
вопрос, провалы в памяти остались...
   - Документы я обязательно посмотрю...  с  вашего  разрешения,  -  сказала
Даша. - Ну, а личных денег в крупных размерах вы, часом, никому не  ссужали?
А вам никто не ссужал личных немалых денежек?
   - Что вы имеете в виду? - сердито спросил Петр,
   - Только то, что говорила, - улыбнулась она с наигранной  невинностью.  -
Не одалживали ли вы кому, не одалживал ли кто вам...
   - А мне показалось...
   - Что?! - мгновенно уцепилась она за его слова. - Если не секрет, что вам
показалось?
   - Послушайте... - сказал он сварливо.
   - Умолкаю. - сговорчиво подняла ладонь Даша. - Павел Иванович, я имела  в
виду исключительно то, что  произнесла,  что  вы,  право,  сердитесь?  Вы  -
известнейший бизнесмен  с  безукоризненной  репутацией,  сие  мне  известно,
никаких подвохов или каверз я и не собираюсь пускать в ход... Ваша репутация
вне всяких подозрений, как у жены цезаря... Наконец, -  она  посмотрела  ему
прямо в глаза, - наконец, все обстоятельства указывают на то, что это отнюдь
не  мероприятие,  известное  под  названием  "серьезный  заказ".  Попахивает
самодеятельностью   непрофессионала,   возможно,   психически   не    вполне
нормального...
   - Почему вы так решили? - спросил он с искренним интересом.
   - А вы думаете иначе?
   - Я просто спросил.
   - Ну, все просто,  -  сказала  Даша.  -  Серьезный  человек  раздобыл  бы
винтовку с оптикой, устроился бы на чердаке  пятиэтажки  на  другой  стороне
улицы, сделал бы один-два выстрела и ушел совершенно незамеченным.  На  моей
памяти в Шантарске продавали пушку с истребителя  при  полном  боекомплекте,
ну. а достать снайперку с глушителем для некоторых отнюдь не проблема...
   "Права, чертовка рыжая, - мысленно поддакнул Петр. - Один точный  выстрел
с чердака - и ищи потом гада до скончания веков".
   - Меж тем наша "личность" примитивно поджидает вас на стоянке, на машине,
- продолжала Даша. - Палит из пистолета, никого не задев,  выхлестав  только
окопное стекло, перепугав женщин... Согласитесь, это либо свидетельствует  о
полнейшем  непрофессионализме,  либо...  либо,  уж  простите,  выглядит  как
предупреждение. Я имею право высказать такую версию, правда? И в этой  связи
обязана снова задать вам вопрос, который, конечно же, вызовет ваше  открытое
неудовольствие...
   - Я понял, -  сказал  он  хмуро.  -  Нет,  никто...  никому...  в  общем,
сформулируйте сами, у меня что-то не получается.  Вряд  ли  кто-то  стал  бы
предупреждать  этаким  манером.  Повторяю,  я  общаюсь  главным  образом   с
серьезными, ответственными людьми, а не шантрапой...
   - Ежели не для протокола - завидую вашему оптимизму, - призналась Даша. -
В России мы с вами  обитаем,  милейший  Павел  Иванович,  у  нас  все  грани
размыты, все границы сглажены, сегодня  человек  -  глава  администрации,  а
завтра он киллера нанимает для конкурента.
   - Бросьте. Не в моем случае.
   -   Иными   словами,   вы   категорически   отметаете   причастность    к
сегодняшнему...  событию  кого-то  из  ваших  деловых   партнеров,   близких
знакомых, словом, тех, кого можно назвать "привычным кругом общения"?
   - Категорически.
   - Так и запишем... А в том, что касаемо личных проблем?
   - Простите?
   - Скажем откровенно - личная жизнь, -  уточнила  Даша.  -  Не  торопитесь
сердиться, я всего лишь  теоретизирую...  Скажем,  вы  проявили  внимание  к
некоей особе, а кому-то это ужасно не понравилось и  он  весьма  своеобразно
отреагировал...
   "Черский, - вспомнил Петр. - Нет, вздор. Судя но рассказам Пашки, Черский
как  раз  из  серьезных.  Из  тех,  что  при  нужде   посадят   на   чердаке
высокооплачиваемого профессионала с дорогой снайперкой, а не пошлют идиота с
волыной".
   - Вы о ком-то вспомнили или просто замкнулись в себе?  -  мягко  спросила
Даша.
   - Замкнулся, миль пардон. - сухо ответил Петр. В конце-то концов, что  он
знает о Пашкиных свершениях на амурном фронте?  Ручаться  можно,  далеко  не
все. Да что там, у той  же  Жанны  вполне  может  оказаться  кавалер-сопляк,
воспылавший праведной ревностью... Машину угнать и  сопляк  может,  пистолет
раздобыть - без особых проблем, двадцать первый век на дворе.
   - Нет, - сказал он. - Ни в чем, что касается моей личной жизни, я не могу
усмотреть следочка...
   - А разве вы все помните? Вы же  в  прошлую  нашу  беседу  недвусмысленно
ссылались на провалы памяти?
   - Помнится, мы и этот аспект обговаривали, - сказал Петр. -  Если  что-то
выпало из памяти - естественно, я не могу этого вспомнить.
   - Но тем не менее вы говорите так уверенно...
   - Знаете, я все-таки перенервничал, - ответил он. - Не каждый день  палят
в упор... Вообще, насчет провалов в памяти вам  бы  следовало  поговорить  с
моим врачом...
   - Боюсь, не получится. Не верю я в спиритизм...
   - Простите?
   - А вы не знали? - удивилась  Даша.  -  Нет,  серьезно?  Позавчера  убили
вашего доктора, Шебеко Николая Петровича. Банальнейшая по нынешним  временам
история: возвращался домой за  полночь  и,  должно  быть,  привлек  внимание
обкурившейся шпаны. Двинули чем-то  тяжелым  по  затылку,  из  карманов  все
выгребли, часы и куртку  сняли...  Могу  признаться  по  секрету,  что  дело
глухое. Как у нас выражаются, висяк.
   - Надо же. - сказал Петр с искренним  сожалением.  -  Хороший  был  врач,
толковый...
   - Значит, и в том, что касается  личной  жизни,  вы  не  можете  отыскать
ничего... намекающего?
   - Уж простите, нет.
   - Павел Иванович, я произнесу несколько самых заигранных банальностей, но
эти самые ба-нальности тем не менее не стали от частого употребления  чем-то
глупым, неправильным.,. Мы будем искать. И не только мы.  Вы  -  заметный  в
области человек, начальство, и не только наше, будет вполне искренне стучать
кулаком по столу... Но как прикажете работать, если вы упорно  отказываетесь
дать хоть малейший след?
   - Я не вижу никаких следов. Не могу усмотреть.
   - Павел Иванович... - с  мягкой,  дипломатическ