просила
рыжая сыскарша, щурясь, - солнце светило прямо ей  в  лицо.  Петр  ухитрился
именно так и встать, чтобы собственная физиономия оставалась в тени.
   - У меня? - пожал он плечами. - С чего вы взяли?
   - По-моему, эта дырочка на  профессиональном  жаргоне  именуется  пулевой
пробоиной... - Даша показала прямехонько на продырявленное стекло.
   - В самом деле? - Петр пожал плечами. - Ну да, мы  ехали  с  фирмы,  и  в
стекле вдруг появилась дырка... Но я бы  поостерегся  ее  с  ходу  именовать
столь жутко - пулевой пробоиной. Это  мог  быть  и  самый  что  ни  на  есть
прозаический камешек...
   - Да? - невозмутимо спросила она, осторожно провела указательным  пальцем
по краям пробоины. Так и косила любопытным взором в  салон,  но  неизвестно,
удалось ли ей что-то рассмотреть сквозь тонированные  стекла.  -  Интересный
камешек...
   Пуля покоилась у Петра в кармане брюк, но зрение у рыжей, надо  полагать,
все же не рентгеновское...
   - Интересный камешек... - повторила Даша. - А почему же в таком случае вы
вдруг стали уходить на дикой скорости, пренебрегая всеми правилами?
   - Что-то показалось шоферу... - усмехнулся Петр.
   - А почему ваша замыкающая машина вдруг помчалась на стройку, и мальчики,
из нее вылетевшие, о-очень энергично кинулись в недостроенное здание?
   - Серьезно? - Петр чуточку деланно, но стараясь все  же  не  переигрывать
особо, оглянулся. - То-то я смотрю,  не  видно  нашей  третьей  машины...  -
Повернулся к Земцову: - Вы не в курсе, куда она делась? Давали  какое-нибудь
распоряжение? - Никакого, - добросовестно поддерживая  игру,  но  все  же  с
некоторой неохотой  пожал  плечами  Земцов.  -  Может,  им  тоже  показались
какие-то глупости...
   - Простите на хамском слове, но не охрана у вас, а скопище неврастеников,
- усмехнулась Даша. - Одним что-то показалось, другим нечто померещилось...
   - Какие есть, - угрюмо сказал Петр.
   - Положительно, неврастенические реакции... Павел Иванович, а  нельзя  ли
мне сесть в вашу машину и осмотреться?
   - А ордер у вас есть?
   - Помилуйте... Неужели вы настолько жадны, недоверчивы  и  подозрительны,
что не дадите очаровательной женщине посидеть две минуты в  вашем  роскошном
автомобиле? Всю  жизнь  мечтала  о  "мерседесе"...  -  и  она  улыбнулась  с
лукаво-застенчивым видом первоклассницы, выпрашивающей у папы мороженое.
   Не хотелось выглядеть совсем уж  глупо.  Вздохнув,  Петр  сделал  широкий
жест:
   - Бога ради, посидите, полежите...
   - Э нет, насчет последнего - вы меня с кем-то путаете... -  тихо  сказала
она, села на заднее сиденье.
   И,   конечно   же,   сразу   заинтересовалась   прорехой   в    чистейшей
светло-коричневой кожаной обивке. Присмотрелась, высунула голову из машины:
   - Павел Иванович, можно вас? Он хмуро сел.  Дата  подцепила  ногтем  край
прорехи:
   - Если не секрет, это у вас что?
   - Сигаретой прожег по пьянке, - сообщил он.
   -  Господи,  как  вы,  богачи,  непринужденны  в  обращении  с  дорогущей
собственностью... Я бы, наверное,  так  не  смогла...  -  она  непринужденно
сунула в дыру палец, покрутила. - Можно, я тоже чуть-чуть поковыряюсь?
   - Прошу, - сухо кивнул он.
   С сосредоточенным лицом и хваткой опытного хирурга  Даша  довольно  долго
исследовала указательным пальцем дыру. В  конце  концов,  хотя  и  старалась
этого не показать, признала свое поражение. Вынула палец, спросила:
   - Куда вы ее дели?
   - Кого?
   - Пулю.
   - Господи... - поморщился Петр. - Вы детективы не пишете?
   - Не сподобил творец. Обо мне писали - это было...  Павел  Иванович,  все
это чрезвычайно странно.
   - Что именно?
   - Даже не то, что на  вас  покушались  с  помощью  огнестрельного  оружия
дважды в течение четырех дней, хотя и это само по себе удивляет, - о  вас  в
качестве фигуранта по такому делу я бы думала в последнюю очередь... Главная
странность  -  это  ваше  поведение.  Каковое,  простите  за  откровенность,
внезапно пошло вразрез с вашей предшествующей жизнью. Вы всегда  были  одним
из самых незапачканных негоциантов в Шантарске. всамделишной белой  вороной.
Все, что на вас имеется, по большому счету - смешные пустячки,  вполне  даже
извинительные в условиях России-матушки. И вдруг... Простите, но  вы  ведете
себя. словно какой-то шпанистый отморозок. Тупо размазываете кровавые  сопли
по лицу и талдычите: "Да не видел я, начальник, кто меня пописал..." Хотя на
самом деле  наш  отморозок  прекрасно  знает,  кто  его  пырнул,  и  намерен
разобраться, не привлекая органы... Павел Иванович, это не  ваше  поведение.
Совершенно на вас не похоже. Я, конечно, не говорю. что вы обязаны умолять о
защите, с пеной у рта требовать ох рапы и помощи. Ничего подобного. Но  меня
не на шутку удивляет ваша  полнейшая  закрытость.  Вы  зажаты,  как  упрямая
устрица на тарелке гурмана...
   - Вам просто мерещится.
   - Ничего подобного, - сказала Даша. -  Грешно  хвалиться,  но  я  все  же
неплохо знаю свое ремесло. И о вас успела составить представление.  Так  что
говорю со всей  уверенностью...  Вы  знаете  что-то  -  но  молчите.  И  это
предельно странно. Обычно люди ведут себя так, когда  страшно  опасаются  за
свою жизнь. Или боятся, что выплывет на свет божий нечто жутко  опасное  или
стыдное. Но в городе нет людей, которых вы могли бы бояться страшно.  У  вас
нет за душой жутких проступков пли  суперстыдных  дел.  И  тем  не  менее...
Только не надо меня уверять, что это работает какой-то псих. Не поверю. Весь
мой опыт восстает против такого  -  назовите  это  чутьем,  интуицией,  хоть
телепатией... Ведь в чем главная опасность? Да в том, что ваш стрелок, очень
похоже, не намерен останавливаться. У него есть какой-то план. Но без  вашей
помощи я не могу и близко подобраться... Вас же пристрелят в  конце  концов,
неужели вы этого не понимаете?!
   Ох, как погано было на душе... Но что он мог ей ответить?  Что  не  может
дать ни малейшей ниточки, ведущей к стрелку, исключительно  оттого,  что  на
самом-то деле он вовсе не Павел, а Петр? Петр, который понятия не  имеет,  в
чем тут дело. Интересно, кто на ее месте в это поверит?
   - Мне нечего вам сказать, - промямлил он, глядя в сторону.
   - А я бы вам сказала, - призналась Даша, хмурясь. -  Неофициально.  Такое
сказанула  бы...  -  Она  вздохнула,  сожалея  об  отсутствии  возможностей,
официальным тоном продолжила: - Иными словами, вы  не  собираетесь  подавать
заявление о направленном против вас террористическом акте?
   - Не было никакого акта. Камешек...
   - Ну что ж, желаю  здравствовать...  -  Даша  вылезла  из  машины  и,  не
оглядываясь, решительным шагом направилась к своей "шестерке".
   Петр угрюмо смотрел  ей  вслед,  пока  машина  не  отъехала.  Земцов  тем
временем разговаривал о чем-то с  парнями  из  подъехавшей  наконец  третьей
машины. Вскоре он вернулся, с безразличным видом спросил:
   - Может быть, домой?
   - Конечно, - сказал Петр. - Впрочем... Не хочу, чтобы жена знала.  Можете
вы в сжатые сроки поменять стекло?
   - Ну, завтра утречком сделаем... - Земцов уселся  рядом,  кивнул  шоферу.
Кортеж двинулся к городу. - К  открытию  отгоним  машину  в  салон,  у  них,
по-моему, есть стекла... Хорошо еще, что эта история не попадет в газеты.
   - А рыжая не может...
   - Вряд ли. Не станет. Она стервенеет и забывает о честной игре  только  в
двух случаях: когда на нее пытаются наезжать и когда трогают ее друзей.  Вот
тогда - тушите свет и пишите письма. А сейчас... Вы ее рассердили,  конечно,
но она к этому относится философски... Так  вот.  Ребята  нашли  на  третьем
этаже брошенный автомат с  оптикой.  Трогать  его,  естественно,  не  стали,
оставили на том же месте,  только  посмотрели  рожок.  Пустой.  У  него  был
один-единственный патрон. Автомат, неплохая оптика - и один  патрон...  Чушь
какая-то.
   - Может, они вправду сумасшедший?
   - Вам лучше знать... - не глядя на него, протянул Земцов.
   Петр  с  превеликим  трудом   удержался,   чтобы   не   рявкнуть   что-то
оскорбительное. Не стоит портить отношения, отдадимся на волю  волн,  потому
что ничего другого не остается...
   - Да, я совсем забыл... - спохватился Земцов. - Из-за всех этих плясок...
Вот, готов анализ, - он  протянул  Петру  тощий  заклеенный  конверт.  -  За
точность ручаются.
   Петр спрятал конверт в карман, чтобы  ознакомиться  на  досуге.  Подумав,
спросил небрежно:
   - Что вы знаете о журналисте Олеге Аксентьеве?
   - Пожалуй, то же, что и все.
   - Расскажите, - непреклонным тоном приказал Петр. - Представьте, что меня
совершенно вышибло из памяти.  И  я  ничего  не  помню.  Считайте  это  моей
причудой. Она не столь уж обременительна, сдается мне? Валяйте, Андропыч...
   - Хозяин - барин... Олег Аксентьев  работал  в  "Криминальных  новостях".
Работал главным образом независимо, если и продавался, то  по  мелочам  -  в
целях облегчения себе работы. Скорее услуги из разряда "ты мне - я тебе".  С
определенного времени, а точнее полгода спустя после губернаторских выборов,
всерьез принялся копать под старую администрацию. Злоупотребления с северным
завозом,  в  строительстве,  но  драгметаллам.  Успел  опубликовать  парочку
статей.  Потом  внезапно  замолчал.   Иные   утверждали,   что   кто-то   из
заинтересованных лиц сумел-таки с ним договориться, по точной информации  на
этот счет нет. Однако точно известно, что он резко перестал копать  и  около
полугода совершенно не занимался прежней "дичью".  Честно  говоря,  лично  я
верю, что никто его не заказывал. Что это все-таки  примитивная  бытовуха  -
шпана, вечер, ограбление, кирпичом по голове... Все ведь  указывало  на  то,
что он прекратил копать. Совсем.  Зачем  его  при  таком  раскладе  убивать?
Нелогично и нерационально... Что вы еще хотите освежить в памяти?
   - Да ничего, - сказал Петр спокойно. - Я же сказал - причуда...

   ...Едва оказавшись дома, он прошел в  кабинет  и  разорвал  конверт,  еще
садясь за  стол.  Там  лежал  один-единсгвенный  листок  бумаги  с  "шапкой"
почтенного научного учреждения, печатью и тремя подписями.
   Так-то.  Господа  обнищавшие  ученые,  прельщенные  солидным   гонораром,
прямо-таки  в  молниеносном  темпе  провели  анализ   нитей,   осторожненько
выдернутых им со всех трех принесенных Марушкиным холстов. И оказалось,  что
прошлый опыт Петра не подвел.
   Возраст одного из холстов - от  трехсот  пятидесяти  лет  до  четырехсот.
Возраст двух других - от девяноста до ста лет. Покойный Панкратов,  конечно,
когда-то был молод и нищ... неужели настолько, что по бедности употреблял  в
дело холсты столетней и даже четырехсотлетней давности?
   Он поджег листок, от листка - конверт. Долго смотрел,  как  то  и  другое
догорает в массивной пепельнице.
   Страшно было додумать до конца.

   Глава седьмая
   ЧЕЛОВЕК СО СТРАННОЙ ФАМИЛИЕЙ
   Ни одна сволочь на него не покусилась с утра - ни при выходе из дома,  ни
при въезде машин в ворота заднего двора. Поневоле хотелось верить,  что  это
развлекается какой-то псих, задавшийся  целью  подстрелить  отъезжающего  из
"Дюрандаля" г-на Савельева.
   Он  три  раза  набрал   оставленный   Марушкиным   телефонный   номер   -
безрезультатно. В четвертый раз постучать  по  клавишам  не  успел  -  Жанна
доложила, что в приемной объявился Косарев, пришлось впустить.
   С первого взгляда Петр определил, что верный  зам,  прохиндей  и  выжига,
находится в состоянии некоей растерянности. И с ходу поинтересовался:
   - Что это у вас, Фомич, вид прямо-таки интригующий, словно узнали  вдруг,
что от вас намедни семиклассница забеременела?
   Фомич энергично запротестовал:
   - Павел Иванович, ну что вы такое  ляпаете...  В  моем-то  возрасте  -  и
семиклассницы? Тут самое время о душе подумать...
   - Ну, не скромничайте, - хмыкнул Петр, после ночи с Катей  пребывавший  в
распрекрасном  и   даже   игривом   расположении   духа,   даже   втихомолку
прикидывавший, не облагодетельствовать ли кого из  верных  наемных  служащих
чем-то вроде премии. Все равно на Пашкины деньги. С Жанны, что  ли,  начать?
Старается девка во всех смыслах и аспектах...
   - Да честное слово... Какие семиклассницы? Врут все...
   Вполне могло оказаться, судя по бегающим глазкам, что Петр, сам  того  не
ведая, мимоходом зацепил больное место. Каков поп, таков и приход. Пашка  на
интимном фронте накуролесил так, что от его  ближайших  сподвижничков  можно
ожидать не менее шокирующих подвигов...
   - Ладно вам, - сказал он. - Я просто шутил.
   - Павел Иванович, я забрал картины, как и договаривались с...
   - Бога ради, флаг вам в руки, - кивнул Петр.
   - Там стоит какой-то "дипломат"...  -  показал  он  на  дверь  в  комнату
отдыха.
   - А вот это не ваше дело, Фомич, - сказал Петр веско. - Вы же не думаете,
что кое-кто  вам  раскрывает  все  на  свете  тайны?  Уж  позвольте  кое-что
сохранить меж своим и...
   - Как вам будет угодно. Павел Иванович... У меня для вас  одна  радостная
весть и одна ма-аленькая проблемка...
   - Ну, начинайте с радостной, - сказал Петр.
   - Сегодня к вечеру приедет... ну, вы понимаете кто. Прежде всего он хочет
увидеться с вами...
   - Резонно, - сказал Петр. - И логично. С удовольствием увижусь. А что там
за нерадостная проблемка?
   - Господи, Павел Иванович!  Разве  я  говорил,  что  она  -  нерадостная?
Просто-напросто получилось  несколько  преждевременно.  Один  человек  хочет
встретиться  с  вами  немедленно.  Естественно,  он  ни  о  чем   таком   не
подозревает, откладывать не хочет...
   - Так за чем же дело стало? - искренне удивился Петр. - Ведите его сюда.
   - Вот сюда ему как раз приходить не  вполне  уместно.  В  первую  очередь
оттого, что не следует компрометировать фирму.
   - Ого! - сказал Петр. - Что же это за субъект такой? И зачем с ним вообще
встречаться, если из этого выйдет только компрометация?
   - Ну. его репутация еще не означает, что он для вас так уж  плох  или  не
нужен, наоборот... Видите ли, Павел Иванович, есть подмеченное еще  русскими
классиками явление под названием "мнение света". Наше косное и  пристрастное
общество, склонное соблюдать видимость  приличий,  болезненно  реагирует  на
явные нарушения неписаного этикета...
   - Короче, - прервал Петр.
   - Этот человек - ваш добрый знакомый. Хотя ваши с ним хорошие отношения и
не афишируются. Он хочет  вложить  деньги  в  ваш  проект,  накопил  человек
небольшую  сумму  наличными,  вот  и  решил  вместо  вульгарного   гусарства
поместить сбережения в приличный бизнес приличного бизнесмена. Поскольку  он
приезжает только к вечеру, а ждать наш человек не хочет, нам с вами придется
к нему поехать. Заберем деньги, сосчитаем, вернемся.  Всего  и  делов.  Ваша
задача - держаться просто, радушно, естественно. Как-никак вы имеете дело  с
добрым знакомым и вкладчиком... Справитесь?
   - Справлюсь, - сказал Петр серьезно. - Сейчас вызову машину...
   - Э, нет! Туда ехать на "мерседесе" с сопровождением безусловно не стоит.
Вы  не  против,  если  я  обойдусь  своими  силами?  Повторяю,  эта  встреча
запланирована, просто из-за нетерпения нашего партнера придется ехать вам...
   - Попала собака в колесо - пищи, да  бежи,  -  сказал  Петр,  вставая.  -
Ведите. Обходитесь своими силами.
   - Вы только предупредите  Жанну,  что  пару  часов  будете  заниматься  с
бумагами...
   Петр, чуточку заинтригованный, так и сделал. Фомич  шустренько  засеменил
впереди него по широченному чистому коридору, они  спустились  этажом  ниже,
свернули в тупичок, оказались перед железной дверью с  лаконичной  табличкой
"Спецотдел". Это была единственная дверь из виденных Петром в  "собственном"
офисе, где не отыскалось ни замочной скважины, ни устройства  для  магнитной
карточки - имелся лишь электронный кодовый замок.
   Косарев  проворно  набрал  девятизначный  код,  высветившийся  на   узком
экранчике,  потянул  ручку.  Быстренько  захлопнул  дверь  за  Петром.   Они
оказались в небольшой комнатушке без окон, где, правда, стоял стол  с  двумя
стульями, но выглядели они так, словно ими  не  пользовались  вообще  с  тех
самых нор, как привезли из магазина. Голые стены, ни единой бумажки,  вообще
ничего.
   - Официально у  нас  тут  хранятся  наиболее  важные  бумаги,  -  пояснил
Косарев, сразу же направляясь в угол. - А неофициально...
   Он  нажал  возле  плинтуса   носком   туфли,   и   в   стене   отворилась
замаскированная дверь, ведущая  на  узенькую,  слабо  освещенную  лестничную
клетку. Спокойно пояснил:
   - Как в старинном замке, знаете ли. И,  между  прочим,  оказалось,  очень
полезное приспособление. Даже Земцов не знает,  только  ваш  покорный  слуга
и... Пойдемте? - и первым стал спускаться.
   Петр шагал за ним, с любопытством озираясь. Он нисколько не тревожился  -
сумел бы в случае чего свернуть шею Фомичу, как  курчонку...  Спустились  по
лестнице, двинулись по  узкому  туннелю,  где  едва  могли  разминуться  два
человека. Было  душновато  и  прохладно,  над  головой  чувствовалась  некая
вибрация. "Так это ж мы под улицей идем, - догадался Петр. - Точно, судя  но
направлению движения, сначала спустились ниже уровня земли, потом  оказались
под проезжей частью".
   Наконец туннель - столь же слабо освещенный, неуютный - кончился,  уперся
в узенькую лестницу, поднимавшуюся к самой обычной двери.  Десяток  бетонных
ступенек, не более.  Косарев  обогнал,  повернул  справа  какую-то  железную
финтифлюшку, и дверь открылась.
   Сделав три шага, Петр оказался в самой обыкновенной квартире.  Подошел  к
окну, в соответствии с нынешней русской модой для первых этажей  украшенному
железными решетками. Откинул  занавеску  и  увидел  напротив,  через  улицу,
монументальное здание "Дюрандаля". Ага, вот они где... Недурно придумано.
   - Как вам это удалось? - не удержался он.
   - Пустяки, Павел Иванович. Когда строили здание,  рыли  столько  канав...
Даже рабочие не догадались.
   - А вы их потом, случайно, под туннелем не того... не  закопали  согласно
старинной традиции?
   - Павел Иванович! - ужаснулся Косарев.
   - Да шучу я. шучу, - усмехнулся Петр. - Даже Дмитрий Донской, но  слухам,
своих мастеров, которые ему строили тайные ходы, потом...  нейтрализовал.  А
ведь считается прогрессивной личностью...
   - Пойдемте, - сухо сказал Фомич, у которого с чувством юмора, Петр  давно
подметил, обстояло не ахти.
   Они вышли из подъезда, не привлекая ничьего внимания  -  с  какой  стати?
Сели в стоявший на  асфальтовом  пятачке  красненький  "Запорожец".  Косарев
пояснил:
   - Идеальный вариант. Можно оставлять у подъезда хоть на неделю,  никто  и
не польстится...
   Впрочем, помятый ветеран бежал  довольно  бодро,  судя  по  ровному  гулу
мотора, с ним поработали неплохие механики. Водил Косарев  неплохо.  А  еще,
как очень быстро заметил Петр, неплохо умел проверяться, по  всем  правилам,
классически. Они минут  десять  петляли  по  прилегающим  улицам,  два  раза
сворачивали  во  дворы,  потом,  сразу  почувствовалось,  Фомич  убедился  в
отсутствии хвоста  и  целеустремленно  погнал  куда-то,  насколько  позволял
движок красненькой табакерки.
   Еще через четверть часа  патриарх  автомобильного  племени,  чьи  потомки
нынче получили право  гордо  именоваться  в  России  иномарками,  свернул  в
неширокий  проход  меж  двумя  высоченными   кирпичными   стенами   каких-то
пакгаузов, осторожненько, как и подобает автоплебею,  прижался  к  бетонному
забору, уступая дорогу навороченной "тойоте", сделал еще несколько поворотов
по грязному узкому  лабиринту  -  и  оказался  перед  воротами  гаража,  над
которыми была укреплена неряшливо выполненная вывеска "Авторемонт". Выключив
мотор, Косарев кивнул:
   - Пойдемте. Держитесь  без  излишнего  панибратства,  по-свойски.  Будьте
немногословны, как и подобает серьезному человеку,  денег  у  него,  пожалуй
что, не меньше, но вы - легальный, а он не вполне...
   Петр вошел следом за ним в обширный ангар, освещенный  мигающими  лампами