лицах  довольно  много  машин,  но  к  ее  дому  мы   подъезжаем
благополучно. Я выхожу  и  протягиваю  деньги  водителю.  Она  удивленно
смотрит.
   - Вы хотите подняться? - спрашивает она. Еще чего. Почему я должен  к
ней подниматься. Вместо грудей у нее два маленьких холмика, а ноги,  как
палки.
   Непонятно вообще, кто она - девушка или парень. Такие мне никогда  не
нравились.
   - Я просто хочу вас проводить до дома, - пробормотал я, - у нас такое
правило. Все делать до конца.
   - Хорошо, - улыбается она и идет первой. Теперь мне нужно ее догнать.
Я успеваю сделать это прямо у подъезда, чуть споткнувшись о ступеньку  и
налетев на нее. Она оборачивается, и  я  успеваю  всунуть  магнитофон  в
сумочку. Как хорошо, что современные магнитофоны  журналистов  настолько
малы, что так легко помещаются в сумочке.  Уже  когда  мы  входим  в  ее
подъезд, я киваю ей:
   - До свидания, Людмила. Теперь я запомню ваше имя.
   - До свидания, - улыбнулась она мне, - я думала, вы проводите меня до
самой квартиры.
   - Я вижу, что у вас безопасно, - пошутил я  и,  кивнув  на  прощание,
вышел  во  двор.  Кассета  у  меня  в  кармане,  теперь   нужно   срочно
возвращаться. Почему-то на этот раз  я  искал  машину  дольше  обычного.
Наконец я остановил какой-то старенький "запорожец". Пока я добрался  до
работы, прошло еще сорок минут. Вы  когда-нибудь  пробовали  рано  утром
доехать в центр города? Если нет, то считайте себя счастливчиком.  Утром
в понедельник проехать в центр города почти подвиг.
   Примерно такой же, как выехать в пятницу вечером из города.
   Как бы там ни было, я добрался до нашего здания в девятом часу утра.
   Когда я шел через проходную, дежурный офицер недоверчиво взглянул  на
меня, потом на мое удостоверение, но ничего не сказал. Вообще-то  у  нас
есть своя специальная база, но на работу мы ходим  на  Петровку,  как  и
многие другие офицеры. Нам выделили там три  комнаты,  в  которых  мы  и
размещаемся.
   Я шел по коридору и видел удивленные лица сотрудников. Их было не так
много в эти утренние часы, в основном еще оставшиеся с ночи  дежурные  и
занятые в ночные  часы  воскресенья  на  работе  офицеры.  А  тут  вдруг
несколько ошарашенных людей, пока наконец мой товарищ Леня  Свиридов  из
уголовного розыска не остановился, увидев меня.
   - Ты откуда? - спросил он.
   - Все оттуда, - махнул я рукой. Я - в нашей камуфляжной форме, но без
знаков отличия и без обычного снаряжения. Вот он и удивляется, решил  я,
еще не зная, что он мне сейчас скажет.
   - А ты что, разве был не с ребятами? - спрашивает он.
   - Конечно, с ними. А почему ты спрашиваешь? - Я хочу пройти дальше.
   - Слушай, Никита, где ты был?
   - Как это где? - начинаю я нервничать.  -  Конечно,  с  ребятами.  Мы
выезжали всей группой. Ты ведь сегодня дежурил, должен был знать.
   - Это вы брали Коробка?
   - Ну если знаешь, то зачем спрашиваешь? Леня смотрит на меня и  вдруг
тихо спрашивает:
   - Значит, тебе пока еще ничего не сказали?
   - Что мне должны были сказать? - я чувствую, что он уже не шутит.
   - Двое ваших ребят погибли полчаса назад. Передали  нам  в  УВД,  что
двое сотрудников группы Звягинцева погибли во время взрыва.
   - Врешь, - хватаю я его за грудь, - кто, кто погиб?
   - Я не знаю. Я думал, ты уже все знаешь.
   - Где телефон? - бросаюсь я в  соседнюю  комнату  и  хватаю  телефон.
Быстро набираю  номер  подполковника.  Аппарат  отключен,  сообщает  мне
бесстрастный голос дежурной. Набираю телефон Зуева. На этот раз  аппарат
не отключен. Но он почему-то не отвечает. Что происходит?  Я  вспоминаю,
что третий  телефон  у  Хонинова.  Набираю  его  номер.  Наконец-то  мне
отвечает капитан.
   - Что у вас случилось? - кричу я, с трудом сдерживая волнение.
   - У нас несчастье, Никита. Погибли двое ребят.
   - Кто? - глухо спрашиваю я.
   - Зуев и Байрамов, - говорит Хонинов, и у меня падает сердце.
   - Как?
   -  Мы  сейчас  на  месте,  пытаемся  разобраться.  Они  взорвались  в
квартире, которая принадлежала  той  самой  суке,  что  сообщила  нам  о
Коробке.
   - А где Михалыч?
   - Он поехал к Горохову, в управление. Догадываешься, зачем?
   - Догадываюсь, - отвечаю я, - где вы находитесь?
   - На Усачева. А ты где?
   - Я на работе. Мне Ленька Свиридов все рассказал. Он сегодня дежурил.
   - Поищи Михалыча. Мы здесь и без тебя справимся. Нас здесь трое, Влад
не в счет, он с одной рукой. Попытаемся что-нибудь обмозговать.
   - Понял, - бросаю я трубку, выскакиваю  в  коридор  и  сталкиваюсь  с
Михалычем. Лучше бы я его не видел. У него  пепельно-серое  лицо,  и  он
смотрит на меня так, словно не узнает.
   - Ты уже вернулся? - спрашивает он равнодушно.
   - Да, я ее проводил и  кассету  достал...  -  пытаясь  рассказать,  я
вытаскиваю кассету, но он меня не слушает. Эта  кассета  его  больше  не
интересует. Он проходит мимо и идет дальше. И  я  догадываюсь,  куда  он
идет. Так и есть, мы идем в другой конец, и он проходит мимо  дежурного,
даже не посмотрев в его сторону. Майор хочет что-то сказать, но,  увидев
глаза Михалыча, замолкает.  Редко  кто  может  выдержать  такой  бешеный
взгляд нашего командира. Он входит в кабинет полковника, а я  остаюсь  в
комнате  с  майором.  Если  этот  майор  хотя  бы  пикнет,  я  убью  его
собственными руками. Просто застрелю. Мы сейчас в таком состоянии, что с
нами лучше не спорить. Потерять сразу двух ребят за одну ночь, даже трех
с учетом ранения Дятлова, это не просто много. Это почти  катастрофа.  И
поэтому я сижу в приемной и жду, когда выйдет наш командир. Пусть теперь
полковник объяснит, каким  образом  он  оказался  на  снимке  вместе  со
Скрибенко. Пусть объяснит, что может быть общего между ним,  полковником
милиции,  ответственным  сотрудником  Кабинета  Министров  и   известным
рецидивистом.
   Если бы не гибель наших  товарищей,  объяснить  это  можно  было  чем
угодно. Но после смерти наших ребят все изменилось. У майора Зуева  была
большая семья, Байрамов недавно женился, и у него был маленький ребенок.
Если Горохов хотя бы чуть-чуть замешан в этом деле,  он  не  доживет  до
вечера. Михалыч не тот человек, который разводит  сантименты.  Оружие  у
него есть. Он просто пристрелит полковника и только потом пойдет сдавать
оружие.
   - Что у вас случилось? - спрашивает майор, сидящий напротив меня.  Он
толстый и лысый, типичный кабинетный червь,  но  я  презрительно  молчу,
решив дождаться, пока выйдет командир, и в ответ  неопределенно  пожимаю
плечами. Дверь подполковник прикрыл неплотно, видимо,  спешил,  я  слышу
некоторые фразы, которые постепенно складываются в предложения, по  мере
того как собеседники начинают говорить на повышенных тонах.
   - Значит, ты мне не веришь! - кричит Горохов.  -  Ты  готов  поверить
этой фотографии?
   - Я верю фактам, - кричит ему в ответ командир, - никто не знал,  что
мы выезжаем на задание и берем  Коробка.  В  управлении  об  этом  знали
только несколько человек, в том числе и ты.  А  полную  информацию  имел
только ты. Откуда  они  знали,  что  мы  поедем  к  бывшей  сожительнице
Коробкова? Кто мог узнать ее адрес и оставить в квартире бомбу?
   - При чем тут я? Ты думай, о чем  говоришь!  -  кричал  полковник.  -
Совсем с ума посходили в своей группе. Всюду вам предатели мерещатся.  Я
тебе говорю, что эта фотография - фотомонтаж. Я никогда в жизни не  знал
никакого Скрибенко, никогда даже о нем не слышал.
   - Я тоже о нем не слышал до сегодняшнего утра.  Но,  увидев  нас,  он
прыгнул в окно, словно боялся раскрыть какую-то великую тайну. Он боялся
этой тайны больше смерти. А потом у него дома мы нашли эту фотографию. И
ты говоришь, что его не знал.
   - Если ты мне не веришь, можешь передать фотографию  в  инспекцию  по
личному составу. Или в ФСБ. Пусть меня  проверяют.  Но  сначала  ты  сам
проверь, может, это фотомонтаж. Может, меня специально подставили, а  ты
приперся ко мне из-за этого дерьма и городишь такую чушь.
   - У меня погибли двое ребят. Убит  мой  заместитель  Зуев.  Полголовы
снесло у Байрамова. Ранен Дятлов. А ты говоришь, что все это  дерьмо!  -
кричал Михалыч так, что майор  испуганно  вздрагивал,  не  решаясь  даже
подойти к двери и закрыть ее.
   - При чем тут я? - окончательно разозлился полковник. -  Не  сходи  с
ума, Михаил. Прежде чем меня обвинять, нужно все проверить, а потом  уже
прыгать на своего  товарища.  Иди  и  проспись,  а  завтра  мы  с  тобой
поговорим.
   - Сегодня, - Михалыч стукнул кулаком по столу, - сегодня. Я пойду  на
прием к министру. Никто не знал о нашей операции,  кроме  тебя  и  твоих
людей.
   - Иди куда хочешь, - тоже стукнул кулаком Горохов, - только учти, что
с этой минуты я отстраняю тебя от командования  группой.  Теперь  вместо
тебя будет твой заместитель.
   - Иди ты к .... матери,  -  выругался  подполковник,  -  ты  даже  не
слушаешь, что тебе говорят. У  меня  уже  нет  заместителя.  Майор  Зуев
сегодня убит. - С этими словами он вышел из  кабинета,  хлопнув  дверью.
Увидев меня, он кивнул и зло сказал:
   - Ты еще здесь. Очень хорошо. Позвони ребятам и узнай обстановку.
   Он прошел дальше, словно не разобравшись до конца в своих чувствах.
   Потом повернулся и, взглянув на меня, спросил:
   - А как твоя спутница?
   - Я проводил ее домой.
   - Кассету вытащил?
   - Да, я же вам докладывал.
   - Помню, - тихо сказал он и вышел из комнаты. Я двинулся следом.
   Потрясенный майор  сидел,  открыв  рот.  Когда  я  выходил,  он  тихо
прошептал:
   - Они всегда так разговаривают?
   - Всегда, - сказал я, выходя из кабинета следом за подполковником.

Глава 8

   Они  вышли  вдвоем  в  коридор.  Подполковник  посмотрел  на   своего
сотрудника.
   - Позвони в  больницу,  узнай,  как  себя  чувствует  раненый.  Пусть
Маслаков дежурит до двенадцати часов дня. И никуда чтобы  не  отлучался.
Потом я пошлю  кого-нибудь  из  ребят.  И  попрошу  установить  там  наш
специальный пост.
   Шувалов кивнул. Он видел, в каком состоянии находился подполковник, и
не решался ничего спрашивать. Они  прошли  в  свое  крыло.  Подполковник
увидел Петрашку.
   - У нас новости, командир. - Ион запыхался от  быстрого  шага.  -  Мы
решили опросить соседей, которые живут рядом с Метелиной.
   - И что?
   - За десять минут до появления ребят туда приехала  белая  "хонда"  с
двумя неизвестными. Они поднялись в квартиру.
   Звягинцев открыл дверь кабинета, входя и жестом подзывая офицеров.
   - Садитесь, - он тяжело опустился в кресло, -  значит,  говоришь,  за
десять минут до нашего приезда?
   - Ребята еще там. Все проверяют, - кивнул Ион. - Труп этой стервы  мы
не нашли. Я дал оперативную установку по городу на ее задержание.
   - Думаешь, ее увезли с собой?
   - Уверен. Этот сосед уверяет, что машина почти сразу уехала.
   - Номер он не помнит?
   - Он его просто не увидел. Но точно знает, что это  была  "хонда".  У
его брата "хонда", только серебристого цвета.  Я  уже  позвонил  в  ГАИ,
чтобы переслали список владельцев белых "хонд".
   - Их может быть несколько тысяч, - недовольно заметил Звягинцев, - но
это все-таки лучше, чем ничего.
   - Нужно найти любовницу Коробка, -  уверенно  сказал  Петрашку,  -  и
тогда мы сможем выяснить, почему сначала она подставила  своего  бывшего
любовника, а потом решила взорвать наших ребят.
   - Правильно, - согласился Звягинцев, - но меня больше волнует, почему
"хонда"  приехала  за  десять  минут  до  нашего  появления.  Ведь  наши
сотрудники могли поехать к ней завтра или через два дня. Получается, что
они приняли решение после того, как узнали о нашем визите. - Оба офицера
молча смотрели на него.
   - Из этого может следовать, что кто-то предупредил другую  сторону  о
приезде  наших  офицеров.  Кто  это  сделал?  -   Петрашку   и   Шувалов
переглянулись.
   - Погибшие не в счет, - тихо продолжал Звягинцев, словно разговаривая
сам с собой, - хотя кто-то из них мог, конечно, предупредить, не ожидая,
что встретит подобный сюрприз. Вместе с ними был Дятлов. Он был ранен  в
руку,  и  у  него  была  уважительная  причина  не  подниматься  наверх.
Настолько уважительная, что он мог все рассчитать.
   Оба офицера ошеломленно слушали рассуждения своего руководителя.
   - Оставшийся в доме Аракелов имел больше всего свободного  времени  и
спокойно мог позвонить, предупредив о поездке наших товарищей.
   - Вы это серьезно? - спросил Петрашку.
   - Я излагаю свою версию, - Звягинцев рассердился,  -  не  нужно  меня
перебивать. Позже я отвечу на  твой  вопрос.  Сережа  Хонинов  тоже  мог
позвонить, у него был наш третий телефон.
   -  Никогда  не  поверю,  -  проворчал  Шувалов,  но  подполковник  не
отреагировал.
   - Мог позвонить из больницы и Маслаков,  мог  позвонить  и  Бессонов,
которого мы оставляли одного в комнате во  время  заполнения  протокола.
Мог позвонить и ты, Никита, поехавший провожать  журналистку  и  имевший
массу свободного времени.
   - Вы и мне  не  верите,  -  вскочил  Шувалов,  но  Звягинцев,  словно
набравший скорость поезд, продолжал, не останавливаясь:
   - Мог позвонить и Петрашку,  когда  ходил  за  соседом  Скрибенко.  И
наконец, больше всего свободного времени было у меня. Значит, каждый  из
нас может оказаться под подозрением.
   Шувалов молчал. Петрашку покачал головой.
   - Вы перечислили всех наших. Значит, вы всех подозреваете?
   - Я никого не подозреваю, закрыл глаза Звягинцев. -  Легко  проверить
алиби каждого, за исключением погибших. Хонинов не  мог  позвонить:  его
звонок будет зафиксирована памяти его сотового телефона. Аракелов не мог
позвонить от соседей: пришлось бы отлучиться из  квартиры.  И  ты.  Ион,
тоже не мог. У тебя было время только подняться до соседа Скрибенко. Тот
наверняка мог запомнить, и Бессонов не стал бы звонить при журналистке и
хозяйке дома. Не мог позвонить и Маслаков, который дежурит в больнице  и
должен был бы отлучиться со своего поста. Кроме того, он  не  знал,  что
группа выезжает на место. Можно очень легко проверить, звонил  ему  Зуев
или нет. Да  и  звонки  погибших  фиксируются  в  памяти  их  мобильного
телефона, который уцелел. Шувалов поехал провожать журналистку по  моему
приказу. Есть еще раненый  Дятлов,  который  поехал  с  погибшими  и  не
поднялся наверх. Но он не  мог  позвонить,  так  как  был  все  время  с
ребятами, Остается только один человек.  И  этот  человек  я.  Наступило
молчание.
   - Вы хотите сказать, что это могли быть вы, - сказал наконец Шувалов.
   - Я хочу сказать, что не могу подозревать  своих  ребят,  -  невесело
ответил Звягинцев, - я работаю с вами уже несколько лет.
   - Это мог быть кто-то  другой?  Подполковник  только  пожал  плечами.
Дверь открылась, и в комнату вошли еще трое офицеров: Хонинов,  Бессонов
и Дятлов. У последнего была перевязана рука, он сел у входа.
   - Вы говорили с полковником? - спросил Петрашку.
   - Он уверяет, что это фотомонтаж. Бессонов, возьми фотографию и иди в
лабораторию. Пусть проверяют тщательно. Но быстро.
   - Ясно, - Бессонов исчез.
   - Дятлов сидит на телефонах. Проконтролируй, чтобы  уголовный  розыск
выслал своих сотрудников в больницу и на  квартиру.  Пусть  прослушивают
телефон.
   Ты меня понял?
   - Сделаю, - поморщился Дятлов. Рана и бессонная ночь  давали  о  себе
знать.
   - Петрашку и  Шувалов  занимаются  Скрибенко.  Поезжайте  к  нему  на
работу, только переоденьтесь в нормальные костюмы.  Постарайтесь  все  о
нем узнать. И как можно быстрее. У нас в запасе полдня. Потом этим делом
будут заниматься другие.
   Петрашку молча кивнул.
   - Хонинов ждет остальных  и  вместе  с  ними  проверяет,  куда  могла
подеваться бывшая любовница Коробкова. Мы до сих пор не знаем ее данных.
Чтобы все о ней лежало у меня на столе через два  часа.  Сергей,  иди  в
уголовный розыск и найди офицера, который с ней работал. Пусть объяснит,
где ее искать. И по Коробкову все проверьте. По убитым тоже.  Вас  будет
трое. Выходной я отменяю.
   - Понятно,  -  ответил  Хонинов,  -  а  куда  девать  эту  аптечку  с
деньгами?
   Мы пока ничего не успели оформить.
   - Положи в сейф, сдадим вечером, - отмахнулся Звягинцев, - это сейчас
не  самое  важное.  Наша  задача  максимально   быстро   все   выяснить.
Максимально. Мне кажется, что мы попали в какую-то  неприятную  историю.
Все, что произошло сегодня, лишено логики. Сначала нам  сообщают  адрес,
где  должен  находиться  Коробков.  Мы  едем  туда  и  случайно  находим
человека, который как раз в этот момент привозит  крупную  сумму  денег.
Причем он напуган так, что выбрасывается из окна, лишь бы не отвечать на
наши вопросы. Кажется, все сделано так, чтобы мы приехали туда именно  в
этот момент и застали там именно этого человека. И наконец фотография  с
полковником. Я сейчас понимаю, что все это слишком  гладко,  чтобы  быть
правдой. Кто-то решил нас подставить. И ошибся только в одном, я слишком
хорошо знаю Горохова; Кто-то спланировал и смерть наших ребят.
   Петрашку негромко выругался.
   - Нас решили использовать, но мы должны доказать, что подобные номера
не проходят. И сделать это быстро, до начала официального расследования.
- Дверь открылась, и в кабинет вошел полковник Горохов.
   - Где фотография? -  спросил  он  у  Звягинцева.  Тот  кивком  головы
разрешил  Бессонову  показать  фотографию.  Горохов  взял  ее   и   стал
внимательно рассматривать.
   - Значит, так, ребята.  Это  не  фотомонтаж.  Я  был  знаком  с  этим
Скрибенко.
   Все изумленно посмотрели на Звягинцева.

Глава 9

   Правильно говорят, что понедельник день тяжелый.  У  нашего  Михалыча
должны были сломаться зубы, так крепко он сцепил  их,  чтобы  не  выдать
волнения.
   - Может, ты объяснишь, что происходит?
   -  Я  вспомнил,  что  месяц   назад   в   санатории   несколько   раз
фотографировался с отдыхающими. На  мне  как  раз  была  эта  спортивная
форма. Я позвонил жене, и  она  подтвердила,  что  у  нас  есть  похожая
фотография с этим типом, фамилии которого я даже не помнил.
   Михалыч недоверчиво посмотрел на полковника:
   - И ты только сейчас вспомнил об этом?
   - Поэтому я и пришел вам это рассказать. Почему  вы  поехали  к  нему
домой?  И  почему  ничего  не  сказали  Кочетову,  который  приехал   на
квартиру?
   - Мы нашли уже после его отъезда в  автомобиле  Скрибенко  аптечку  с
деньгами, - пояснил Звягинцев,  -  восемьдесят  тысяч  долларов.  И  мне
показалось  это   подозрительным.   Ответственный   сотрудник   Кабинета
Министров ночью приезжает к известному рецидивисту с большой суммой. Это
ведь не так просто.
   Обстоятельства требовали, чтобы мы проверили все на месте.
   - И что вы нашли, кроме этой фотографии?
   - Практически ничего. Квартира у  него  обычная,  довольно  скромная,
полученная еще в старые времена. Он не похож на связного  мафии  или  ее
руководителя. Это  был  растерянный,  запутавшийся  человек,  от  страха
решивший выброситься из окна.
   - Нужно было как-то ему помешать,  -  с  досадой  сказал  Горохов.  Я
всегда в душе невольно им восхищался. Но сегодня  он  мне  почему-то  не
кажется красивым.
   Мне не нравится подобное совпадение, и при всем желании я не могу  до
конца верить ему.  Эта  фотография  -  очень  неприятное  зрелище,  если
вспомнить о деньгах, которые мы нашли в  машине,  и  о  том,  как  часто
Коробков уходил от наших сотрудников.
   - Мы пытались помешать и получили пулю от Коробка. Вот как раз Дятлов
ее и получил, - показал на Влада подполковник, -  поэтому  нам  пришлось
открыть огонь на поражение. Хорошо еще, что один  из  бандитов  оказался
раненым.
   - Как с семьями? Успели сообщить? - спросил Горохов.
   - Нет. Решили утром их не будить. Я сам поеду к ним.
   - Ясно, - поднялся полковник. Мы все встали следом за ним.
   - Ребята, - сказал он на прощание, -  я  вам  приказывать  ничего  не
могу.
   Вы все ночью не спали, товарищей потеряли,  имеете  право  на  отдых.
Только  эта  вся  история  мне  очень  не  нравит