меть рекомендуется, без детей нет смысла в жизни... но не слишком
много: двух детишек, лучше одного. В муках рожать, да еще фигуру портить!
Это же просто преступление против высшего назначения женщины".
   - А зачем же ты повелел в муках рожать детей своих? - попрекнул я
Бхагу, снова цитируя Библию. - Допустим, Ева провинилась перед тобой,
разочаровала, таблицу умножения выплюнула, а внучки-то ее за что страдать
должны?
   - Опять клевета! - пожал плечами Бхага. - Я повелел в муках рожать? Да
ничего подобного. Тут не ко мне претензии предъявляйте, к Дарвину с его
естественным отбором. Ведь внучки-то жили не на Райском острове, на
материке, а в ту пору тигры, слоны и носороги еще не числились в Красной
книге. Рожали легко широкобедрые, без всяких мук рожали, но они. плохо
бегали, неуклюже, чаще попадали в когти, чем длинноногие. Вы же до сих пор
считаете длинноногих красавицами, восхищаетесь: "Ах, какие длинные, какие
стройные ножки!" "Едва ль найдешь во всей России ты пару стройных женских
ног!" Ну вот природа и отобрала, естественно, стройноногих, узкобедрых,
туго рожающих. Они-то и подняли крик: "Ах, дети портят фигуру! Ах,
достаточно одного ребеночка, скажите спасибо и за одного!" Девственность
возвели в культ, храмы , весталок понастроили. Бездетность! - ставка на
вымирание, тоже мне идеал!
   И в результате, сам можешь догадаться, род людской начал иссякать.
Времена были дикие, тигры невоспитанные, в клетках еще не сидели в
зоопарках. Плохо бегали не только широкобедрые, но и маленькие детишки,
они попадали в когти чаще. Физиология женщины как рассчитана? Десять
родить в среднем, чтобы из десяти хоть двое смогли вырасти, потомство
дать. А тут вместо десяти один.
   Понял я, что надо мне вмешаться, принять меры против этой эпидемии
бездетности. И не только о количестве позаботиться, но и о качестве, так,
чтобы каждое новое поколение было лучше предыдущего.
   И, переходя на торжественный библейский стиль, Бхага заключил горделиво:
   - И была ночь, много - тусклых ночей, и был день седьмой. И на седьмой
день создал Господь Бог любовь, и увидел дела рук своих, и сказал: "Это
хорошо!"
   - Это ты придумал хорошо, - согласился и я, смертный.
    
 
   Глава 5. ВЫБОР 
 
   О, ты прекрасна, возлюбленная моя, ты прекрасна! Глаза твои как два
голубя, волосы подобны козочкам, спускающимся с горы, зубки - белоснежные
ягнята, вышедшие из реки, один к одному, словно одна мать их родила. Алая
лента - уста твои, а речь твоя слаще меда.
 
   Песня Песней 
    
 - С любовью это ты придумал хорошо, - повторил я. - Красиво придумал. Но
я не совсем понимаю, при чем тут улучшение рода человеческого?
   - Вот тебе на! - подивился Бхага. - Неужели такие вещи надо объяснять
специалисту-психологу, кандидату наук? Любовь - это и есть выбор.
   Невеста-девушка выбирает отца для своих детей, самого наилучшего,
самого подходящего. Всех прочих гонит с яростью, с презрением, всех, кроме
одного-единственного, своего избранника. Недаром же изнасилование
считается у вас, у людей, самым противным из преступлений. Девушку
ограбили, у нее отобрали самое важнейшее жизненное право - право выбрать
подходящего отца своих детей, силой навязывают какого попало,
неизвестного, с бездарной или нездоровой наследственностью. И, конечно, вы
кидаетесь на помощь... если у вас хоть капля совести осталась.
   Мужчина не столь разборчив. Ему и проще найти подругу, и риска меньше.
У него хоть сотня детей может быть, вот он и не артачится особенно.
   Молоденькая, хорошенькая, здоровая, ну и ладно, согласен осеменить. Но
у женщины сколько детей может быть? Десяток-полтора во всей жизни, обычно
меньше. И каждому надо посвятить по меньшей мере лет десять-двенадцать.
Тут осторожность нужна, чтобы не плакаться всю жизнь. Ты вот представь
себя на месте девушки-невесты...
   - Никогда не мог себе представить; - возразил я с раздражением. - Что
за роль? Сиди и жди, чтобы к тебе начали приставать. И еще горюй, если не
пристает никто, не соблазнился.
   - А ты войди в роль, господин психолог, - настаивал Бхага. - Вообрази:
тебе девятнадцать лет, а может, и восемнадцати еще нет. Ты юная,
неопытная, людей мало знающая, а спутника надо выбрать на всю жизнь.
Смотришь на него и прикидываешь: какие дети будут у вас, стоящая ли
достанется им наследственность, и хорошим ли будет он мужем и отцом,
сумеет ли вас с детьми защитить и сумеет ли прокормить? И надежный ли он
человек, не подведет ли, не передумает ли, не надоест ли ему трудиться
шесть дней в неделю, не бросит ли тебя, погнавшись за другой молоденькой,
хорошенькой?
   - Девушка не рассуждает так цинично, девушка сердцем выбирает, -
возразил я с возмущением. Очень не понравились мне эти
генетически-экономические расчеты.
   - Безусловно, выбирает сердцем, - охотно согласился Бхага. - А
сердце-то как выбирает? Ведь это я программировал сердце девичье, я
составлял для него инструкцию, правила выбора суженого. Точнее, не
правила, а приметы. Нужны же какие-то внешние приметы, если рассудок
молчит. И сердце девичье знает их отлично.
   Первое: приметы хорошей наследственности. Какие? Молодость и красота.
   Красивый, это и значит здоровый, так организовал я ваш вкус, люди.
Молодой - значит, долго проживет еще, не скоро выйдет из строя, много лет
будет кормильцем.
   - Я знаю тысячи исключений, - не утерпел я. - Знаю хилую молодежь и
крепких кряжистых стариков, знаю жалостливых женщин, которые влюбляются в
слабых, слабодушных, болезненных, жалких даже, знаю юных красавиц,
обожающих седовласых львов.
   - Не перебивай ты меня со своей тысячью исключений, - возмутился Бхага.
- Ты знаешь тысячу исключений, а я дал правила для миллиардов. Правило
гласит:
   сердце девушки тянется к молодому мужчине, чаще не к ровеснику, не к
зеленому юнцу, а к парню постарше ее лет на пять-семь, уже набравшему силу
и опыт. Правило второе: признаки для исправления наследственности: ради
этого сходятся противоположности. Блондинкам нравятся жгучие брюнеты,
брюнетки тают перед голубоглазыми, толстушкам нравятся тощие, костлявым -
полные, тем и другим - приезжие-иностранцы. Почему? У непохожих наверняка
запас новых генов, они дополнят фонд девушки, исправят недостатки,
детишкам предоставят более щедрый выбор генов. И любятся
противоположности, стараются обеспечить золотую середину. Такие же правила
и с темпераментом: бойкие сходятся с молчаливыми, смиренные с активными.
   - Очень уж расчетливо у тебя получается, девушки так не рассуждают. - Я
все отстаивал свободу сердца.
   - Не рассуждают, но так чувствуют, - сказал Бхага.
   - Важно, чтобы любовь была настоящая, - упорствовал я.
   - Ну да, настоящая, верная и долгая. Но как ее распознать? Словам
поверить?
   Услышать: "Я тебя люблю больше всех, больше всего на свете, люблю до
гроба, люблю больше жизни..." Но ведь слова эти так стерлись от частого
потребления. Девальвация у вашего слова "любовь". Вот представь себе:
   твердят, твердят, твердят тебе про любовь, твердят в шутку, и всерьез,
и от скуки, а ты - девушка - решать должна, распознавать...
   - Да не могу я представить себя девушкой...
   - Не можешь представить, хотя бы посочувствуй!
   И что же придумал этот хитрец, что он извлек из моей памяти? Извлек
румяную, густобровую и горбоносую девицу, никогда не тянулся к таким,
довольно плотную, грудастую, широкобедрую, с низким голосом и чуть
сероватой кожей, - короче говоря, Лену извлек - дочку мою собственную.
   Мне хорошо запомнился тот вечер. Именно тогда дочка огорошила меня,
объявила: "Папа, я выхожу замуж". Я пришел с работы усталый и сразу был
оглушен. У Лены собрались гости: "междусобойчик", как это сейчас
именуется, ребята отдыхали в неслыханном гвалте: был включен "маг",
одновременно и телик, кажется, и стерео заодно. Молодое поколение
чувствует себя спокойнее в диком грохоте. Кто может, кому легких хватает,
всех перекрикивает; шептаться тоже удобнее: и на виду, и никто не слышит.
Впрочем, парочек я не заметил по углам. Лена была единственной девушкой в
комнате.
   - Кое-что я перемонтировал в сценке, - пояснил Бхага. - Убрал
несущественные фигуры. Хотел показать тебе, как выбираются женихи.
   - Разве это все женихи? - подивился я.
   - Если не женихи, то кандидаты, стажеры-практиканты. Лет с пятнадцати
обе стороны ведут прикидку, зубки точат...
   Зубки точились со страшным гвалтом, пожалуй, и точильный камень
заглушили бы. В разгаре была свистопляска, которая в наше время называется
молодежным танцем. Плясали все, кто во что горазд, на ходу придумывая
коленца посмешнее. Дочка же моя визжала под люстрой, где ее крутил, держа
на вытянутых руках, некий малый почти баскетбольного роста с малиновым от
напряжения лицом.
   Наконец спустил на пол. Раскрасневшаяся девочка взглянула на него с
улыбкой... восхищения, если не ошибаюсь.
   - Если бы так на кольцах работал, чувак, быть бы тебе с медалью, -
закричал, хохоча, Евгений - подвижный парень в желтой майке, далеко не
такой могучий.
   Герой пробормотал, что раз на раз не приходится, кольца - они круглые.
Не догадался сказать, что медаль оторвал бы обязательно, если бы Лена на
него смотрела. И дал возможность порассуждать "желтой майке" о
ненадежности спортсмена. Краток век чемпиона. В тридцать лет уже
пенсионер. Ненадежный муж.
   Вспышка радостного визга оповестила о появлении еще одного "жениха".
   Круглолицый, коренастый, с маленькими глазками и рябушками до самых
ушей, преподнес моей красавице букет роз - семь розовых и одну алую.
   - Восемь, Лена, - сказал он. - Сегодня восемь месяцев, как мы
познакомились.
   - А через месяц - девять. А через два - десять? А сколько же это будет
к пятидесятилетию? - загалдели вокруг. Соседка же моей дочери, дурнушка с
унылым длинным носом, прошептала грустно:
   - Наверное, это настоящая любовь. На твоем месте я не колебалась бы,
Лена.
   Балагур в желтой майке не замедлил сбить растроганность:
   - Паша, а ты штаны не порвал на этот раз? Я же знаю, твоя мать розы
растит за колючей проволокой. За каждый букет штаны покупать, никаких
оранжереи не хватит. Подумать: двенадцать пар в год! Ты же за год Ленку не
уговоришь, она у нас гордая.
   Паузой меж тем воспользовался гривастый парень в вельветовой куртке с
явно заграничной нашлепкой. Он включил тягучую музыку и повел мою дочь в
обнимку, лицо к лицу, три сантиметра до поцелуя.
   - На Западе рок уже выходит из моды, - серьезно делился он важной
новостью.
   - Рок бацают только в портовых забегаловках. Летом отец возьмет меня в
круиз, я устрою инспекцию по всей Европе. И кассет притащу под завязку.
Нет, не порно. Порно - это для тех, кому за тридцать, утешеньице для
выходящих в тираж.
   - Твоя дочка явно пользовалась успехом, - заметил Бхага, - у нее был
большой выбор.
   - Разве это выбор? - возмутился во мне ревнивый отец. - Я же их знал
всех, этих ребят, мои студенты в большинстве. У гимнаста не было ничего,
кроме роста, в институте его держали за спортивную славу, а слава-то шла
на убыль - двадцать четыре года, почти "старичок". Паша на самом деле был
совсем не щедр, расчетлив и даже скуповат, привык со своей матерью
торговать цветами, вот и здесь выторговывал невесту за букеты из своего
сада. Сын капитана одевался по моде, не велика заслуга, если отец полгода
в заграничных рейсах.
   Женя же балагур, мастер подковырки и свежего анекдота; у него всегда в
запасе последние сплетни об известных людях, создается впечатление, что он
друг знаменитостей. А вот умненького Лена не замечает, того, что сидел в
сторонке, спорил о всяких "измах".
   Этого парня я сам познакомил с Леночкой. Он пришел ко мне
консультироваться с другого факультета и показался мне вдумчивым юношей,
хотя и самонадеянным по молодости. Собирался, представьте себе, отменить
старость вообще, всем на свете даровать вечную юность. Доказывал, что
старость специально запрограммирована организмом, чтобы обеспечить смену
поколений, необходимую животным для развития вида, и обещал все это
перепрограммировать. Но занимался основательно сверх программы, всерьез.
Нет, я не уповал, что я сам как будущий тесть получу в подарок вечную
молодость, но мне импонировал размах этого юноши, размах в сочетании с
практичной деловитостью. Лена сказала однако:
   - Жутко нудный он со своей хваленой наукой. И вообще, кому нужно это
тоскливое бессмертие? Сейчас мне двадцать, и в сорок лет будет как бы
двадцать, и в шестьдесят как бы двадцать. Несправедливо! Жизнь должна идти
вперед. Мама была девушкой в свое время, потом вышла замуж, стала мамой, я
выйду, тоже стану мамой, а она бабушкой, внуков захочет нянчить. В жизни
надо все перепробовать, а этот твой доктор будущий какой-то застой
придумал.
   Ни шагу вперед, никакого развития.
   - Умненький Лене казался скучным, - заметил Бхага. - Ее не волновали
ученые разговоры. А другие четверо нравились, каждый по-своему. Спортсмен
- за ловкость и силу, с модником приятно было ходить под ручку - хорошо
одетые люди идут в театр на хорошие места, Паша трогал ее упорным
ухаживанием, надежностью. Выбрала же она, сам знаешь, самого интересного,
веселого, остроумного. Молодая девушка - весело жить хочется.
   - Ей веселье, мне заботы, - заворчал тесть (я). - Веселый за словом в
карман не лез, знал, как к кому подлаживаться.
   - Папа, - передразнил я его, - папа, чтобы брак был прочным, надо,
чтобы Лена не ощущала ущербность, не жалела ни разу, что она выбрала меня.
Но я не вошел еще в силу, ты нам помоги, папа, устроим свадьбу как
следует. Пусть это будет мой долг.
   И потом:
   - Надо, чтобы Лена не ощущала ущербность. Ты нам помоги, папа, с
кооперативной квартирой. Пусть это будет мой долг. Я его выплачу, вот
увидишь.
   - Ты нам помоги, папа, с машиной. Я расплачусь, не сразу, постепенно...
   - Ты нам помоги, папа, только с ремонтом.
   - И ты помогал, конечно, - не то спросил, не то констатировал Бхага.
   - Помогал, - вздохнул я. - Можно сказать - потакал. И все за счет дела.
   Откладывал главное, откладывал и дооткладывался. Не знаю, кто теперь
будет одалживать Жене, кого он будет похлопывать по коленке, кому
заглядывать в глаза.
   - Что же ты характера не проявил? Понимал же, что это все ему нужно, не
дочке.
   - Видишь ли, Бхага, да, впрочем, ты все видишь лучше меня. Ленка как-то
слилась с ним, растворилась совершенно. Я не знаю, что он сделал с
девочкой.
   Как студентка она выделялась, мысли высказывала смелые, оригинальные
даже.
   Ничего не осталось, ничего! Только: "Женя сказал, Женя считает, Жене
необходимо, Жене нужно срочно..."
   - Но это и есть любовь, - изрек Бхага. - И дочка твоя счастлива, что ей
досталась подлинная любовь, не суррогат. Ты это понял?
   - Понимаю, потому и уступил. Но видел, что парень-то нестоящий.
Языкатый, хитроватый, поверхностный. Положения добьется, а выдать ничего
не выдаст полезного. А ты никак не мог сделать, Бхага, чтобы девушки не
приметы ума видели бы, а подлинный ум, подлинную силу?
   - Тут мы и выходим на главную трудность, - вздохнул он. - Что-то
неправильное в вас, люди, искажаете вы все мои улучшения. Вот я поместил
Адама в Рай, создал ему все условия для обучения, он бездельничал и болтал.
   Дал женщинам красоту, чтобы они мужчин привлекали, они начали себя
тряпками украшать, увлеклись украшением ради украшений, даже твердят, что
мужчины не понимают ничего в одежде. Дал им возможность выбора "по
сердцу": полюби самого сильного, или самого доброго, или самого умного!
Умному дал способность говорить, выскажись, прояви себя. Нет, идет
болтовня ради болтовни, жонглирование ради острого слова, выбирают не
умного, а нахального, насмешника, зубоскала.
   Слушая Бхагу, я и сам невольно начал придумывать предложения:
   - Может быть, ум демонстрировать на диспутах - кто кого переспорит? А
силу - на стадионе, на честных спортивных соревнованиях? И потом что?
Девушка автоматически влюбляется в чемпиона, взобравшегося на треугольный
пьедестал почета? Смешно! Пошло!
   - До подлинной силы люди додумались тоже, - вздохнул Бхага. И, свернув
в рулон вечеринку с дочкой и всеми ее поклонниками, извлек из моей памяти
нечто неожиданное.
   Деревенскую изгородь увидел я - неровные горбатые жерди, скачущие по
овражку, вечерний сумрак синевы чистейшей, глаз радует эта чистота красок.
И три тени с трех сторон, четвертая от калитки сзади, так что отступать
некуда.
   - Вот что, студент, - цедит сквозь зубы одна из теней, та, что правее.
- Приехал, пожил и уезжай по-хорошему. А к нашим девкам не клейся, они не
про тебя. Лучше намылься отсюда попроворнее, пока мы тебе районную
больницу не обеспечили. - И при этом выразительно помахивает гаечным
ключом.
    
  
 Глава 6. ДВАЖДЫ ДВА 
   2X2=4
 
   5"4
 
   10"5
 
   1000"100
 
 
   Учебник математики для 1-го класса 
 
   В каждой серии главный выигрыш падает на один номер, остальные номера
той же серии получают 1 рубль.
   Правила лотереи  
 - Потомки Адама, - пояснил Бхага, - довольно быстро догадались, что два
человека сильнее одного, четверо - тем более. Сильнее же всех тот, кого
слушаются эти четверо.
   - А дальше рассказывать почти и нечего. Дальше на все века действовали
простые правила: вооруженный сильнее невооруженного, из двух воинов
сильнее тот, у которого оружие лучше, но сильнее всех многочисленные.
Таковы правила на три тысячи лет, остальное - иллюстрации.
   И покатилась перед моими глазами иллюстрированная история войн, очень
пестрая, очень красочная и очень кровавая. Даже удивился я задним числом,
почему взволновал меня тот мальчик на рельсах. Тысячи тысяч мальчиков,
раздавленных, затоптанных, искалеченных, изуродованных, валялись по всей
сцене.
   Сначала с воплями и гиками пронеслись колесницы. Два коня и два воина,
один правил, другой махал мечом. Непонятно было, как он мог устоять, да
еще и сражаться. Шаткие планки со сплошными колесами без спиц вихлялись на
каждом бугорке. Но мчались и мчались озверевшие зубастые кони; не от меча,
от коней бежали в ужасе смуглые и курчавые пешие воины.
   - Между прочим, ваше изобретение - индоевропейское, - заметил Бхага. -
Привезли из прикаспийских степей, напугали Индию, Иран, Египет даже.
   И снова мчалась конница, верховые на попонах, еще без стремян и седел,
оскаленные, с вытаращенными глазами...
   Потом шагала греческая фаланга - внушительно и организованно, живая
крепость, ощетинившаяся пятиметровыми копьями, по три воина держали каждое.
   И беспомощно вертелись перед копьями всадники со своими короткими
мечами, выли в ярости. Фаланга раздвигала их, утюжила равнину, а летящие
изнутри стрелы, стрелы, стрелы нанизывали всадников и коней.
   И этому действию противодействие: бронированные слоны с заточенными
клыками, яростно трубя, через копья за головы, за шлемы выхватывали из
рядов и тумбами-ногами размазывали кровавые лепешки в грязи. Л еще через
некоторое время (столетия так и мелькали за спиной у Бхаги) против
разукрашенных ревущих слонов солдаты в ржаво-красных мундирах выкатили
пушчонки на деревянных ящиках, вовсе несолидные на вид пушчонки, но дымом
наполнилась сцена и, топча своих, побежали окровавленные слоны. За
пушчонками несолидными высунулись солидные, по диагонали протянулись
длиннорылые дальнобойные стволы. Застрочили во всех углах пулеметы, давя
их, вылезли первые танки, медлительные, неуклюжие, угловато-прямолинейные;
почему-то они казались страшнее, неумолимее современных прытких, все
крушащих, ломающих стволы деревьев, стены разваливающих с ходу. Над ними
загудели басисто и заунывно самолеты - железные птицы Апокалипсиса,
роняющие взрывчатые яйца.
   Распались стены домов, обнажая обои жилых комнат... А там и восстал на
горизонте ослепительный, все заливший громогласными красками ядерный гриб.
   Бхага сказал:
   - Вот в этой истории вашей я окончательно потерял логику. Когда-то
солдаты нанимались в наемники, на риск шли, чтобы пограбить, ясная цель
грабителя. В соврем