у наблюдателей. И ты для них становишься все меньше, меньше, все
меньше и как бы суетливее, а они для тебя все громаднее и медлительнее,
этакие увальни неуклюжие, засыпают на ходу.
   Но жизнь в ускоренном времени настолько своеобразна, тут уж одной
биографией не отделаешься. Я посвятил ей целый роман - "Темпоград". Он уже
вышел отдельной книгой. Можно прочесть.
    
 5. СТИЛЬ
 
   Тема найдена, этапы перечислены, герои намечены. Как это написать все?
В каком стиле подать историю фантастического открытия?
   Общеизвестно, никто не оспаривает, что фантастика вышла из сказки.
Вышла и вынесла с собой сказочные темы и сказочных героев. Но стиль
изменила, переняла последние литературные моды.
   В самом деле, не могу же я начать такими словами:
   "В некотором царстве, в некотором государстве жил да был великий маг и
волшебник, который мог ускорять время, взмахивая волшебной палочкой..."
   - Вот ерунда! - скажет читатель. - Бабушкины сказки! - И, хмыкнув,
отложит книгу.
   А если так:
   "В конце октября 1829 года один молодой человек вошел в Пале-Рояль, как
раз когда открываются игорные дома..." (цитируется "Шагреневая кожа").
   Это куда убедительнее! Вошел в игорный дом и проигрался - бывает такое
с молодыми людьми. Забрел от нечего делать в антикварную лавку - есть
такие поблизости. Наткнулся на волшебную шагреневую кожу. Очень может быть
- мало ли там в лавках замечательного старья.
   В наше время дьявол должен быть одет по моде: пиджак, галстук, все, как
полагается. Рогатое, хвостатое, мохнатое чудище без штанов никого
соблазнить не сумеет. Только испугает и тут же попадет в милицию за
появление на улице в непристойном виде.
   Моды меняются, потом стареют. Костюм привычный превращается в
маскарадный.
    
  
  
 Боюсь, что литературный стиль тоже становится откровенным маскарадом со
временем.
   "Около полудня... вдруг налетел смерч и, закружив наш корабль, поднял
его на высоту около трех тысяч стадий... Семь дней и столько же ночей мы
плыли по воздуху, на восьмой же увидели в воздухе какую-то огромную землю,
которая была похожа на сияющий шарообразный остров... А страна эта не что
иное, как святящая вам, живущим внизу, Луна..."
   Это Лукиан Самосатский, античный сатирик. Дан пример стиля фантастики
второго века нашей эры. Не в двадцатом веке так не напишешь. Пародия! У
нас принято писать так:
   "В тусклом свете, отражавшемся от потолка, шкалы приборов казались
галереей портретов. Круглые были лукавы, поперечно-овальные расплывались в
наглом самодовольстве, квадратные застыли в тупой уверенности... В центре
выгнутого пульта выделялся широкий и багряный циферблат. Перед ним в
неудобной позе склонилась девушка..." и т. д.
   Но все понимают же, что это не описание подлинного путешествия. Это
фантастический роман ("Туман ность Андромеды" - в данном случае), а по
форме он подражает реалистическому роману.
   Но можно подражать и не роману, рядиться в одежды отчета о путешествии:
   "...4 мая 1699 года мы снялись с якоря в Бристоле, и наше путешествие
сначала было очень удачным... Не стоит утомлять внимание читателя
подробным описанием приключений в этих морях; достаточно сказать, что при
переходе в Ост-Индию мы были отнесены страшной бурей к северо-западу от
Ван-Дименовой земли. Согласно наблюдениям мы находились на 30ё 2' южной
широты..."
   Так писались мемуары о путешествиях в XVIII веке, так написаны, в
подражание мемуарам, "Путешествия Гулливера".
   Не стоит ли и мне писать, подражая научному отчету об открытии,
мемуарам специалистов хотя бы.
   Беру с полки книгу об истории создания атомной бомбы. Л.Гровс, "Теперь
об этом можно рассказать", "...в июне 1940 года был образован Национальный
комитет по оборонным исследованиям (НДРК) под председательством доктора
Ванновара Буша. Комитет по урану вошел в него в качестве одного из
подкомитетов и сыграл важную роль в развитии атомных исследований. Были
заключены договоры с университетами, частными и общественными
организациями.
   К ноябрю 1941 года было заключено 16 договоров на общую сумму 300 тысяч
долларов".
   Ну что ж, попробуем в таком стиле. В июне 1999 года была образована
Национальная ассоциация по разработке проблем управления временем (НАРПУВ)
   под руководством выдающегося ученого, профессора Колумбийского
университета в период с 1978 по 1983 год, в дальнейшем перешедшего... И
так весь роман?
   Сдаюсь. Не могу! Оставим в покое ученых. Разучились они писать в
двадцатом веке. Не попробовать ли литературные биографии? Например, серию
"ЖЗЛ":
   "Предки его были англичанами и попали в Новый Свет не по большой охоте,
а гонимые бурей английской революции. В середине XVII столетия в графстве
Эссекс жил в скромном достатке английский священник, преподобный отец
Лоуренс Вашингтон. Он славил бога своего и любил крепкий эль.
Круглоголовые пуритане, приступившие под водительством О. Кромвеля к
развернутому строительству града господнего на земле... в 1643 году во имя
чистоты идеалов изгнали распутника из прихода..."
   Так, пожалуй, пойдет. Только предки меня смущают. Неужели каждую
псевдобиографию начинать еще и с псевдогенеалогии? Десять биографий -
десять томов - целая библиотека!
   Видимо, десять биографий надо свести в одну повесть.
   Каждая глава - биография. И главы эти будут похожи не на том "ЖЗЛ", а
на юбилейную статью в популярном журнале.
   Скажем, про Аникеева я начну так:
   "Этот человек жил в двух эпохах сразу: мысленно - в третьем
тысячелетии, а физически - в начале XX века, в царской России, в небольшом
городке на Волге...
   Напрягите свое воображение, представьте себе жилище того времени, так
называемую "избу". Единственная комната - "горница" - чуть ли не вся
занята громоздкой, выбеленной мелом печью. Подслеповатое оконце, а за ним
простор.
   Простор! Величественная река, на том берегу заливные луга - луга до
горизонта и за горизонт. Толкутся лодки, лодчонки, парусники, баржи
разгружаются, баржи нагружаются. На берегу связки соленых вонючих кож,
горы полосатых арбузов, бунты бревен. Грузчики вереницей бегут по сходням,
неся мешки на склоненном затылке. У кабака дерутся пьяные; упившиеся
дремлют в канаве. И надо всем плавает колокольный звон: басы, густые как
мед, а мелкие колокольцы, словно мухи над медом...
   Дремучая жизнь. Дремотное время. И в такой обстановке зарождалась
темпорология - одно из высших достижений XXI века..."
   Ну и так далее, в подобном духе. Думаю, что уложу каждую биографию в
десять страничек. А детали читатели дорисуют сами. Довообразят.
    
  
 СОРОК ПОРЦИЙ ЖИЗНИ
  
 1. ТЕМА
  
 Мой гость, - обыкновенный гость, не космический, не фантастический, -
проснулся в десятом часу, сладостно зевнул, потянулся, расправляя лопатки,
и сказал сокрушенно:
   - Треть жизни тратим на сон. Досадно. Сколько успели бы, если бы не
спали.
   Как автор доброго десятка сочинений о сроках жизни, о бессмертии даже,
я счел нужным возразить:
   - Сон не укорачивает жизнь, а продлевает. Сон - это период
психологической уборки, наведения порядка в мозгу. Не будь сна, мы
изнашивались бы гораздо быстрее, старели бы не к шестидесяти годам, а к
сорока, даже раньше.
   И тут же в голове возникло:
   - А если бы мы спали не восемь часов, а восемь лет, еще лучше -
девяносто восемь. Допустим такой план жизни: девяносто восемь спим, два
года бодрствуем. Делим нормальный 80-летний срок на сорок порций. В общей
сложности - четыре тысячелетия. Каково?
   Тема!!!
   Лично меня, как литератора, такой прерывистый вариант жизни привлекает
с точки зрения сюжетной. Красочная получается биография: броски из эпохи в
эпоху, смена декораций в каждой главе, в каждой острое столкновение
прошлого с настоящим. Пестро. И волнительно.
   Привлекает этот вариант меня и своей близостью. Он почти осуществим.
Это не послезавтрашний день науки, даже и не завтрашний, чуть ли не
сегодняшний.
   Гипотермия уже применяется в клиниках, надо только растянуть ее на
столетие.
   Еще малость, небольшое усилие, и станет явью многолетний сон. Сон
станет явью - традиционное обещание.
   Итак, для литературы привлекательно, но тут же встает следующий вопрос:
"А практический смысл есть ли? Жить люди будут столько же, только жизнь
свою разрежут на ломтики. Да и нужно ли это обществу? За столетие наука и
техника уйдут далеко вперед, гости из прошлого будут совершенно
беспомощны, работать практически не смогут, может быть, и язык им придется
изучать заново. Хотя все мы, рассуждая о будущем, приговариваем: "Одним
глазком взглянуть бы", при этом подразумевается: "взглянуть бы и домой
вернуться". Здесь возврат исключен, предполагается бесконечное странствие,
путешествие сквозь века, и похоже, что это путешествие будет утомительным,
трудным и даже безрадостным.
   Всякий раз, проснувшись в следующем веке, наш странник окажется в
чуждом, непонятном, возможно, и в неприятном ему мире. Иные нравы, иные
одежды, все непривычно, кое-что неприлично. И сам ты неловкий, неприятный,
смешной. Год нужен, чтобы разобраться, как-то приспособиться. И
зарабатывать чем?
   Показывать себя, служить экспонатом в историческом музее? Так-таки и
сидеть в зале под стеклянным колпаком, чтобы на тебя тыкали указкой.
"Перед вами, дети, человек прошлого века. Он странно одет, странно
выражается, он не умеет, дети, вести себя, он никогда не видел того и
сего..." И в довершение трудностей смертельный риск: засыпаешь на сто лет
(на 98, но не будем придираться всякий раз: "сто лет" произносится проще),
мало ли что может случиться за это время. Кто знает, удастся ли проснуться
благополучно?
   Думаю, что, испытав разок такое перемещение, наш темпонавт,
путешественник во времени, останется в ближайшем же веке навеки. Больше не
станет рисковать. Очень уж серьезная причина нужна, чтобы решиться на
такое беспокойное странствие.
   Либо жадное ненасытное любопытство: "Хочу все повидать"; либо глубокое
разочарование в современности, надежда на лучшее будущее; либо азартный
спор, и такой вариант возможен; либо самоотверженность ученого, готового
на все ради познания.
   И в самом деле, почему это бессмертие (очень неточный термин,
правильнее удлиненная, удвоенная жизнь, гигажизнь, сверхдолголетие), итак,
почему же это сверхдолголетие рассматривать только с точки удовольствия
странника. А может быть, оно полезно было бы человечеству, может быть,
следовало бы послать делегата потомкам в их интересах, чтобы он объяснил
бы им... Что объяснил бы?
   Что спрашивают потомки у визитеров из прошлого? Что говорят эти
визитеры? По литературе можно проверить. Достаточно было проснувшихся,
начиная с Рипа ван-Винкля, Обычно всплескивают руками, удивляются и
удивляются:
   Ах, как все изменилось!
   А другие говорят, что ничего не изменилось, все возвращается на круги
своя, нет ничего нового под Луной. Вот у Эдгара По оживленная мумия ничего
примечательного не видит в Америке XIX века. Все уже было, в Египте...
кроме патентованного лекарства.
   Так что же, все меняется или не меняется? А если меняется, к лучшему
или к худшему?
   Пожалуй, именно такой вопрос задаст миру путешественник по векам. Для
решения его стоит взвалить себе на плечи тяжкий крест порционной жизни.
   Итак, тема есть, проблема есть. Приступаем к разработке.
    
 2. УСЛОВИЯ ИГРЫ
  
 Чтобы обзор веков получился мало-мальски объективным, нужно ввести
какие-то правила. Если мой герой вздумает посещать мир "в его минуты
роковые", метаться из страны в страну, получатся одни только роковые
минуты, переломы и повороты, провалятся долгие десятилетия и века
спокойного развития. Если вздумает посещать только великих людей,
получится вариант "Жизни замечательных людей", незамечательные толпы
останутся в тени. Холодное беспристрастие требует, чтобы даты были
случайными. Допустим, в последний раз герой проснулся сейчас... впрочем,
надо еще уточнить: "сейчас", когда книга вышла в свет, или "сейчас", когда
вы ее читаете? Условимся, что он проснется одновременно с тем моим гостем.
Когда это было? В 1980 году, кажется. В 1980-м проснется, заснет через два
года - в 1982-м. И так в каждом столетии.
   Не спит в 1980 - 1982-м с 1 июля до 1 июля, в 1780 - 1782-м с 1 июля до
1 июля, в 1680 - 1682-м... 1580 - 1582-м... и т. д.
   Что же он мог увидеть в эти промежутки? Сам с собой затеваю игру:
испытываю, что способен вспомнить о выбранных годах, не заглядывая в
справочники.
   1881. Народовольцы убили Александра II. Надеялись вызвать народный
бунт, вызвали реакцию. Уходят великие писатели середины века. 1881 - год
смерти Достоевского, в 1883-м умер Тургенев.
   XVIII век. В России эпоха Екатерины II. Борьба с Турцией. 1783 -
присоединение Крыма. 1783 - первый полет на воздушном шаре во Франции.
1783 - признание независимости Соединенных Штатов. Россия помогала им
вооруженной блокадой. Назревает Великая французская революция.
Идеологическая подготовка ее состоялась. Руссо и Вольтер уже умерли в

                                1778-м.

   XVII век. 1682 - год формальной коронации десятилетнего Петра.
Хованщина. Во Франции пышный Людовик XIV - "государство - это я". В Англии
времена Ньютона. "Математические начала" вышли в 1687 году.
   1580 - 1582. Последние годы жизни Ивана Грозного. Осада Пскова,
завершается неудачная Ливонская война. Кругосветное путешествие пирата
Дрейка - второе в истории. Назревает схватка Испании с Англией за
господство в Атлантике. 1580 - Испания объединилась с Португалией, она
величайшая держава мира. Но впереди крах - гибель ее Великой Армады (1588).
   1480 - вот славный год. После "стояния на Угре" сброшено татарское иго.
   1380 - а это Куликовская битва.
   1180 - расцвет Владимира на Клязьме. Церковь Покрова на Нерли (1165),
заложен Успенский собор (1158), Золотые ворота (1174). А впереди поход
князя Игоря из "Слова о полку Игореве" (1185).
   980 - на Киевский престол сел князь Владимир Красное Солнышко. Былинные
времена. И впереди Крещение Руси (988).
   780 - а это былинные времена на другом конце света - в Багдаде при
сказочном Гарун аль-Рашиде, герое "Тысячи и одной ночи".
   Но "1001 ночь" не самое начало времен. Глубже хотелось бы заглянуть,
раньше начать.
   280... 180... 80 - это уже история Древнего Рима. О 80-х годах написан
роман Фейхтвангера - "Иудейская война". 79 - извержение Везувия, то, что
изображено на картине Брюллова, извержение, засыпавшее пеплом целые города
- Помпеи и Геркуланум.
   Не знаю, удалось ли мне передать чувство, с которым я перебираю эти
даты.
   Любители-то истории меня поймут. Столько интересного, волнующего,
красочного. И то, и то, и то можно описать. Ну, вообразите себе человека с
толстой пачкой денег в кармане, свободных денег, неожиданных, случайных,
выиграл в спортлото. Он еще не потратил их, не распланировал, может купить
что угодно. Может зайти в магазин и взять с полки любую вещь... все, что
просится в руки. Или, если покупать не любите, представьте себе страстного
туриста со справочником маршрутов в руках. Тысяча заманчивых дорог, хорошо
бы тысячу отпусков взять, чтобы все перепробовать. Так и у меня получается.
   Все наугад выбранные годы оказались достаточно красочными. Впрочем,
вероятно, и не восьмидесятые не хуже. Итак, я могу повести читателя в Рим,
в Багдад, на Куликово поле, в Мадрид и Лондон...
   Стоп! Ловлю себя за руку... за пальцы, бегающие по клавишам машинки.
   Во имя беспристрастия отказался я от "роковых минут" сего мира, надо
отказаться и от метания по самым интересным странам. Иначе я навяжу
читателю нарочитый вывод о том, что всегда были успехи, сплошной
расцвет... ни застоя, ни увядания. Нет уж, во имя объективности выбрать
надо одну страну, по одной проследить, как менялась (или не менялась) в
ней жизнь от века к веку.
   Какую же страну? Какую выбрать?
   Россию хочется, естественно. Но есть литературные возражения. Страна
сравнительно молодая, каких-то одиннадцать веков, глубже не заберешься,
ничего не известно. К тому же страна с особенной судьбой, она на краю
ойкумены, самая северная и самая обширная из цивилизованных. А главное:
мне трудно быть беспристрастным, говоря о судьбе Москвы. Я из этой команды
родом, я за нее болею, недостатки постараюсь не заметить, оправдать.
   Подревнее что-нибудь взять? Например, Месопотамию, древнюю Вавилонию,
Багдадский халифат, современный Ирак. Да, древность здесь интересна,
почетна, но очень уж невыразительное продолжение, начиная с XIII века.
   Индию? Из Индии принесешь вывод, что ничего не меняется.
   Северную Америку? И вообще-то куцая история - пять веков.
   В конце концов? остановился я на Италии. Дважды в истории этот
полуостров, похожий на щеголеватый сапог с ботфортами, был на острие
прогресса: при древних римлянах и в эпоху Возрождения. Дважды отходил на
второй план, начиная с VI века и с XVI. К тому же я побывал в Италии, не
слишком долго был - туристская норма - девять суток. Но все же видел
собственными глазами, закроешь веки, и встанут перед мысленным взором
оглушительно роскошный собор Петра рядом с суровыми монументами Древнего
Рима, строгие улицы Флоренции и мост Понто Риальто, обрамленный лавочками,
с продавцами сувениров, яростно просаживающих в карты свою жалкую
продукцию, разложенную тут же на ковриках.
   Вижу удивительную Венецию, "удивительную", не нахожу другого
прилагательного, город, словно нарочно построенный, чтобы удивить. И
Помпеи видел со всеми своими улицами, уцелевшими под толстым ковром пепла,
с изразцовыми собаками, выложенными у порога, с порнографическими фресками
на стенах, с мраморным чаном бани, где 19 веков тому назад нежились
рабовладельцы и рабы. Видел, представляю... не знаю, смогу ли описать.
   Но ведь припомнить куда легче, чем вообразить.
   Решено. Герой мой отправится в странствие по векам из Италии. Там будет
засыпать, там просыпаться.
   Но в каком веке будет старт?
   Старт подсказывает следующая глава.
    
 3. ФЕИ ИЛИ ПРИШЕЛЬЦЫ
  
 Место действия намечено, проблема названа (меняется мир или не
меняется?), даты условлены - 80-е годы, можно шагать из столетия в
столетие. Малость осталось: как шагать? Где и как добудет мой герой
удивительный дар столетней спячки?
   Волшебная сказка решала такие трудности запросто. К везучему
счастливчику являлась фея с волшебной палочкой и предлагала загадать три
желания (вариант: являлся дьявол с хвостом и рогами и предлагал за три
желания продать душу).
   - Ну вот, первое желание мое: хочу жить вечно. Фея отказывает.
Бессмертие разрешено только богам.
   - Если нельзя жить вечно, хочу жить очень долго - тысячу лет, нет, две,
нет, дважды две - четыре тысячи.
   Оказывается, и так нельзя. Человеку отпущено сто лет, двадцать герой
уже прожил.
   - Тогда раздели, фея, мои восемьдесят лет на сорок порций: сто лет буду
спать, два - ходить с открытыми глазами.
   Взмахнула палочкой, и человек спит уже.
   Феи могут все. Палочка у них волшебная, вот и все обоснования. Но еще в
прошлом рациональном XIX веке люди перестали верить в фей. В феях
разуверились, зато уверовали во всемогущую науку. И фантастика научная
одела фею в белый халат, украсила кудри академической шапочкой, поручила
этой фее-профессору в тиши таинственной лаборатории, в колбах и пробирках
выпаривать чудное снадобье - снотворное для спящих красавиц на сто лет.
   Так было на заре научной фантастики. Фея-профессор держалась как герой
до середины XX века. Но в наше время, в эпоху индустриализации науки и
телевизионной информации всем школьникам и дошкольникам известно, что
научные чудеса творят большие батальоны научных работников;
сногсшибательные открытия в тиши уединенных кабинетов не появляются. У
науки есть планы, задания, очередность ожидаемых чудес обсуждается в
газетах. Это некогда в двадцатых годах инженер Лось мог повесить на
проспекте Красных Зорь бумажку с приглашением полететь с ним на Марс. Ныне
мы знаем: полет на Марс осуществят лет через двадцать и только бла