итализм.
Злоба цэрэушников паяла
Аппетитный этот механизм.

Как молитву, ты бормочешь:"Ольга!",
К ней летишь, страдая и любя,
А компьютер сообщает, сколько
За душой деньжонок у тебя.

Для тебя любовь - превыше рая,
Ну а кибербаба гнет свое -
Что она, мол, женщина земная
И земные нужды у нее.

Если ты, мол, не квашня и плакса,
То подругу обеспечишь ты -
Так и сводит кибербаба к баксу
Наших пылких юношей мечты.

И тепер, разграбив все в отчизне
И нахапав денег - пруд пруди,
Оборачиваемся - а в жизни
Только кровь и мерзость позади.

Подрывным американским штабам
Со слезами шлем проклятье мы -
В США привыкли к кибербабам,
А для нас они страшней чумы.

И не утешают нас нисколько
Дети, что хохочут и визжат -
Это устаревший киборг Ольга
Собирает в школу киборжат.
                                                               2000





                       I                                                                                                   Андрей Добрынин

Слова - носители экспрессии
Есть знак писательской профессии,
А что еще так выразительно,
Как сказанная к месту брань?
Ну а причин для сквернословия
Дает нам тысячи Московия:
Все кое-как, все приблизительно,
Халтурно все, куда ни глянь.

Мы понимаем: долг писателя -
Исправить промахи Создателя,
Чтоб мир, нам данный в ощущениях,
Мог по-иному расцвести.
Поэтому до самой Мексики
Такой ненормативной лексики,
Как в наших скромных сочинениях,
Вы не сумеете найти.

II

Мы любим даму идеальную;
Любую женщину реальную
Стремимся мы сравнить по качеству
С образчиком из недр души.
Коль та, что на любовь ответствует,
Образчику не соответствует -
Швыряй под поезд неудачницу
И вновь на поиски спеши.

Затея крайне неудачная:
Чтоб не томила скука дачная,
Вы к куртуазному землячеству
Пришли с визитом в шалаши.
А мы ведь говорим с одышкою
Не от сидения над книжкою:
Мы только что убили дачницу
И труп стащили в камыши.

Напрасно люди удивляются
Тому, как страшно расправляются
Поэты с женщинами слабыми
В стихах, а то и наяву.
За то, что дам влекло к телесному,
А не к образчику небесному,
За то, что дамы стали бабами,
Я буду мстить, пока живу.

2000































                                                                                                                          Андрей Добрынин

Трудно о женщине что-то сказать по лицу,
Если доверился внешности - значит, пропал.
Коль пред собой ты невинную видишь овцу -
Знай, что доселе с ней только ленивый не спал.

Если ты, слабый, доверчивый интеллигент,
Плачущей женщине помощь спешишь предложить -
Знай: для того, чтоб разрюмиться в нужный момент,
Женщине вовсе не нужно в театре служить.

Собственно, ей вообще неохота служить,
Место свое она видит на шее своей,
Хоть на здоровье ей вроде бы рано грешить,
Ибо в постели усталость неведома ей.

Коль добродетелью полнятся речи ее,
Если в повадках является святость души -
Знай, что она на твое посягает жилье,
А для проверки ее ты к себе пропиши.

Дальше - известно: грызня, бытовой травматизм,
Новый замок, неожиданно врезанный в дверь,
Новый сожитель... Пожалуйста, верь в коммунизм,
А вот теперешним женщинам лучше не верь.

При коммунизме корыстная ложь не нужна,
При коммунизме и так всем хватает добра;
Женщина при коммунизме не столько жена,
Сколько соратник по партии, друг и сестра.

2000


Если вы хочете знать мое мнение,
То обуздайте сначала волнение.

Если вы хочете в жизни устроиться,
То постарайтесь сперва успокоиться.

Если вы в жизни стать хочете первыми,
То совладайте, пожалуйста, с нервами.

Станете жить вы гораздо достойнее,
Ежели станете чуть поспокойнее.

Если вы хочете жить припеваючи,
То поспокойнее будьте, товарищи.

2000









                                                                                                                           Андрей Добрынин

Видишь дачу, квартиру, машину, гараж?
Ты ведь хочешь, чтоб все это стало твоим?
Не смущайся, сознайся - и заговор наш
В глубочайшей секретности мы сохраним.

Без уверток свой замысел выскажи мне,
Лицемерить со мною тебе ни к чему.
Я невидим - зато на твоей стороне,
Я бесплотен - зато поддержу и пойму.

Неспроста ты сближаешься с каждой семьей
Безмятежных владельцев прописки и дач -
Хочешь стать ты для них беспощадным судьей,
И желание это от друга не прячь.

Не смущайся - ведь я-то тебя не сужу,
Я ведь друг и наперсник невидимый твой.
Слушай, слушай меня - я тебе расскажу,
Как презренны они по сравненью с тобой.

Я сумею всю эту семейку раздеть
Так, как это умеет в суде прокурор.
Коль такие ничтожества смеют владеть
Чем-то большим, чем ты,- это просто позор.

У корыстных властей, у трусливых подруг
Пониманья и помощи ты не найдешь,
Но в суде адвокатом я выступлю вдруг
И шутя оправдаю коварство и ложь.

Ты вчера колебалась - сегодня солги,
Ты сегодня колеблешься - завтра убей,
Ибо я подтверждаю: все люди - враги,
Ненавистники девочки славной моей.

2000






















                                                                                                                          Андрей Добрынин
Ты женщина, и ты прекрасна,
Божественны твои черты,
И тем особо ты опасна
Для всех адептов красоты.

Во мне же страсти охладели,
Однако взор как прежде остр,
И потому в прелестном теле
Открылся мне свирепый монстр.

Привык я вглядываться в оба,
Как инженер, во всех людей,
И разглядел, что движет злоба
Весь механизм души твоей.

Известны признаки заразы,
Что часто поражает дам:
Хотение всего и сразу
Плюс отвращение к трудам.

И ты такая же. Ты видишь
Лишь то, как скуден твой удел,
И тех смертельно ненавидишь,
Кто в мире чем-то овладел.

Любой хоть чем-то да владеет
И оттого он враг тебе,
И никогда не оскудеет
Твое стремление к борьбе.

Филипп Киркоров и Бетховен,
Людская мелочь и киты -
Любой перед тобой виновен
Хотя бы в том, что он - не ты.

Сегодня людям расскажу я,
Каким прозреньем я томим:
Ты - дщерь Вселенского Буржуя,
В наш мир отправленная им.

В тебе ни жадность не убудет,
Ни злоба не прейдет вовек,
И в безопасности не будет
С тобою рядом человек.

2000













                                                                                                                          Андрей Добрынин


Вы, для кого мы в молодости пели,
Рассеялись - и нам вас не созвать.
Вы от наживы легкой отупели,
Теперь нет смысла с вами толковать.

Чем больше денег, тем их больше надо.
Казалось бы, абсурд, а вот поди ж!
Вас одурманил впрыскиваньем яда
Коварный гад по имени Престиж.

Увы, как низко цените себя вы,
Платя за уважение толпы!
Теперь поэтов милые забавы
Для вас малопочтенны и глупы.

Мы - птицы невысокого полета,
Но склонны оставаться при своем.
Мы будем жить без всякого расчета
И, вероятно, раньше вас умрем.

И я с небес когда-нибудь увижу,
Окинув взором дольние миры,
Как вы в объятьях жирного Престижа,
Провалитесь, гремя, в тартарары.

2000































                                                                                                                                        Андрей Добрынин

Не много в творчестве веселья -
Пока до неба не дорос,
Ты сам и все твои изделья
Не будут приняты всерьез.

Когда же дорастешь до неба,
Где только тучи и орлы,
Не будет там вина и хлеба -
Одни пустые похвалы.

И сколько крыльями ни хлопай,
Напрасно с голодом борясь,
Но вскоре отощавшей жопой
Ты плюхнешься в земную грязь.

Чтоб слиться с племенем орлиным,
Сперва в грязи поройся всласть,
И сможешь снова взмыть к вершинам -
И снова с чавканьем упасть.

Наведываясь на высоты,
Я ценный опыт приобрел:
Поэт порой способен к взлету,
Но он, однако, не орел.

Орлы способны пропитаться
Лишь вольным воздухом высот,
А я уже устал пытаться
Подняться выше всех забот.

В себе я вижу сдвиги те же,
Что и поэты прежних дней:
И воспарения все реже,
И персть земная все родней.

2000
































                                                                                                                            Андрей Добрынин


Меж гладких валунов похрюкивал прибой,
Вдали, в чаду огней, оркестр вздыхал утробно.
На гладком валуне лежали мы с тобой,
И было мне лежать чертовски неудобно.

Все шишки и бугры на глади валуна
Без милосердия мне вдавливались в ребра.
"Зачем я здесь лежу? Зачем молчит она?
И как ее зовут?"- я размышлял недобро.

Давно ль по валуну я ерзал так и сяк,
И потакала мне во всем моя Пленира,
Но полчаса прошло - и вот восторг иссяк,
И сразу вылезли все неудобства мира.

Пленира молода. Похоже, любо ей
Очами утопать в неисчислимых звездах,
А мне вдруг вспомнилось, что для моих костей
Губителен, увы, сырой прибрежный воздух.

А мне вдруг вспомнилось, что болен я и стар,
Что поздно подражать античному сатиру.
И рвался я душой обратно в теплый бар,
Откуда час назад я умыкнул Плениру.

2000
































                                                                                                                                Андрей Добрынин

Еще порой толкаю девушек
К своей расшатанной кровати я,
Но не приносит прежней радости
Мне это пошлое занятие.

В объятьях лицемерных тискаю
Подругу юную до хруста я,
Но удовольствия не чувствую
И ничего вообще не чувствую.

В привычку выродились прежние
Непобедимые влечения.
Хоть я, как прежде, много кушаю,
Но без былого увлечения.

Я также изменился умственно:
Язык-то по привычке ботает,
Но голова моя от старости
Уже почти что не работает.

Куда девалось остроумие,
Что фонтанировало сутками?
Лишь ощущение неловкости
Теперь я вызываю шутками.

Хочу забыть о сочинительстве,
О том, что я - поэт прославленный.
Хочу я перед телевизором
Улечься на диван продавленный.

Хочу бранить я Березовского
И восхищаться милым Путиным,
Ведь все отрады жизни старческой
Даны в покое и в уюте нам.

2000

























                                                                                                                         Андрей Добрынин

Мое поведенье бедою чревато,
Оно Степанцову внушит подозренье:
Затеял я вдруг совершенно без мата
Создать в виде опыта стихотворенье.

"Без мата?  Да как это можно - без мата?
Ты что, охуел? Ебанулся от пьянства?"
Дрожу я от страха:"Простите, ребята,
Не бейте меня за мое хулиганство".

"Не бить? А чего ты хотел, алкоголик?
Ты Орден позоришь такими стишками.
Наш слушатель должен смеяться до колик,
А смех вызывается лишь матюками.

Уж если стишки ты строчишь, словно робот,-
Строчи, но забудь про свои выебоны,
Иначе схлопочешь немедленно в хобот -
У нас ведь ты знаешь какие законы.

Ребята, простите! Ну сделал я опыт -
Стихи написать попытался без мата,
А вы прямо сразу "отпиздим" да "в хобот"...
Ну так же нельзя! Погодите, ребята!

Ведь я не со зла - это дурь виновата,
А против нее медицина бессильна.
Я все понимаю: конечно, без мата
Нельзя перед лубликой выступить сильно.

За глупость уже я наказан, ребята,
А ваша меня доконает немилость.
Разок написать попытался без мата -
И вот ведь какая хуйня получилась.

2000






















                                                                                                                         Андрей Добрынин

Прибрежье пеною узоря,
Большая, как художник Рерих,
Вся сдвинулась махина моря
И медленно пошла на берег.

Да, море глубоко, как Рерих,
Глотай же эту рифму молча.
Смотри: не мысля о потерях,
Встают войска из водной толщи.

Блестя парчовою одеждой,
Идут, не прибавляя шага.
Не оставляет им надежды
Их благородная отвага.

Ни пятна бирюзы и сини,
Ни отблеск, вспыхнувший угрюмо,
Им не преграда. Сам Россини
Не создавал такого шума.

Гляжу с обрыва, стоя вровень
С полетом плавающим птичьим.
Пожалуй, даже сам Бетховен
С таким не сладил бы величьем.

А я не так глубок, как Рерих,
Чтоб не страшиться преисподней,
Со стоном лезущей на берег,
И мне не по себе сегодня.

2000



























                                                                                                                       Андрей Добрынин

Если девушка ест неопрятно,
Если чавкает или сопит,
То пускай ее мама обратно
В ужасающих муках родит.

Если девушка ест неопрятно,
То зачем же ты кормишь ее?
Ведь она истолкует превратно
Это доброе дело твое.

Она думает: ежели кормит -
Значит, любит, и, значит, дурак.
Значит, все, что я делаю - в норме,
Без меня он не сможет никак.

Вот и будет она расслабляться,
Будет ветры пускать за столом,
И не стоит тому удивляться,
Если вел себя как дуролом.

Превращается дама в скотину
У тебя на глазах, почитай.
Чтоб в тебе увидали мужчину,
Стань прижимист и деньги считай.

Пусть уж лучше она попостится,
Чтоб желудок присох к позвонкам,
И за стол уже впредь не садится
К  заработавшим харч мужикам.

От заслуженной этой науки
Пусть как смерть она станет худой,
И тебя посторонние звуки
Не смутят уже впредь за едой.

2000






















                                                                                                                           Андрей Добрынин

Сияют города приморья,
Гремит музыка с морвокзала.
Нет места там для слез и горя -
Мне сердце это подсказало.

Там люди понимают шутку
И подхватить ее готовы.
В Москву мне возвращаться жутко,
Ведь дома нравы так суровы.

В Москве все норовят трудиться
И страшно чванятся работой.
На Юге нет таких традиций,
Не хочешь - ну и не работай.

Там голод северный суровый
Простых людей не посещает.
Спишь на асфальте у столовой -
И самый воздух насыщает.

А после с жаркой поварихой
Запрешься в комнате подсобной -
И в результате ходишь тихий
И удивительно беззлобный.

Вот почему, когда в столице
Мне вновь придется слишком туго,
Я вновь себе представлю в лицах
Всю благодать и святость Юга.

2000



























                                                                                                                        Андрей Добрынин

Коль ты не можешь за ночь с дамой
Шестнадцать раз достичь оргазма,
То ты не человек, а просто
Презренный сгусток протоплазмы.

Коль ты с товарищем за вечер
Не выпьешь шесть бутылок водки,
То ты не человек, а просто
Козел, хотя и без бородки.

Короче, если ты боишься
Себя как следует разрушить,
То о таком ничтожном типе
Я даже не желаю слушать.

Отдай себя всецело людям,
Как Данко, как Джордано Бруно -
Тогда я в честь твою настрою
Свои эпические струны.

Как царь Давид, пляши на стогнах,
Хватив как следует спиртного -
Тогда в веках тебя прославит
Мое почтительное слово.

А если ты не пьешь, не куришь,
Не занимаешься любовью,
Тогда какого же ты хочешь
От нас, поэтов, славословья?

Кому тогда какая радость
От столь унылого субъекта?
Ты не как Личность мир покинешь,
А просто как безликий некто.

2000






















                                                                                                                  Андрей Добрынин

Я тяжко в жизни потрудился,
Но вот ведь странная оказия:
Я лишь богаче становился,
Бросая это безобразие.

Избыток рвения тупого
Мешает деньги заколачивать.
Буржуй всегда отыщет повод
Твою работу не оплачивать.

Лежишь в тиши родимых комнат
И скорбно думаешь - угасну, мол,
Ан тут-то про тебя и вспомнят
Все те, кто тянется к прекрасному.

И сразу денежки поступят,
Не заработанные ранее.
Платить за труд буржуй не любит,
Зато он щедр на подаяния.

И коль у нас такая участь,
И коль уж так буржуй устроен,
То надо, совестью не мучась,
Все брать, а требовать и втрое.

Сопя, стыдить его:"Мошенник,
Ну что ж ты мне так мало плотишь?"
Трудом же не сколотишь денег,
А только в гроб себя вколотишь.

2000



























                                                                                                                   Андрей Добрынин




Не талантом возвышен писака Бретон,
Отличал его лишь наставительный тон,
А когда б не пытался он всех поучать,
Никогда его бред не попал бы в печать.

Если б стал выражаться понятно Бретон,
Был бы сразу причислен к бездарностям он,
Потому-то писать он старался темно:
Мол, Бретону дано, а другим не дано.

Очень долго с понятностью бился Бретон,
А когда одолел ее все-таки он,
То Бретон и читатель остались одни,
И довольны доныне друг другом они.

Хорошо им шагать сквозь столетья вдвоем,
Ибо каждый бормочет себе о своем.
"Ну а где ж Красота?"- слышен издали стон.
А читатель в ответ:"Ну так вот же Бретон".

2000


































                                                                                                                                                Андрей Добрынин


Сегодня солнце кроны просквозило,
В слоистой глуби парка распылилось,
И над прудом со сдержанною силой
Вся пышность увяданья заклубилась.

Сегодня свет, вооружившись тенью,
Все очертил старательнее вдвое -
Чтоб потрясло меня нагроможденье
Объемов, образованных листвою.

И хищно, как на соколиной ловле,
И то, и то хватаю я очами,
И все прорехи в ветхой пестрой кровле
Прошиты и пронизаны лучами.

В лучах и дымке я исчезну скромно -
Я не смогу, а может, просто струшу
Все то, что так прекрасно и огромно,
Вобрать в немую маленькую душу.

2000




































                                                                                                                                             Андрей Добрынин

Я был весьма трудоспособен
И нищих люто ненавидел,
Был с ними неизменно злобен
И многих попусту обидел.

Им только водочки желалось,
Чтоб как-то справиться с мигренью,
В моем же взоре отражалось
Лишь безграничное презренье.

Им только хлебушка хотелось
Без всяких видов на колбаску,
Но черт моих окаменелость
Лицо преображала в маску.

И маска грубо изрекала,
Борясь с нахлынувшей зевотой:
"Вас много тут, а денег мало,
Покуда цел, иди работай".

Я сам, трудясь до изнуренья,
Все стать писателем пытался,
И вот теперь до разоренья
Закономерно дописался.

Теперь и я на паперть вышел,
Хотя и с крайней неохотой,
И от богатеньких услышал:
"Покуда цел, иди работай".

Никто не хочет поделиться,
И, словно в некой страшной сказке,
Исчезли дружеские лица,
Вокруг остались только маски.

2000






















                                                                                                                                      Андрей Добрынин

Под шорох падающих листьев,
Под клики перелетных птиц
Паду я скоро, словно Листьев,
От рук безжалостных убийц.

Мне шепчут люди: мол, неправ ты,
Чубайса лютого дразня,
А я скажу, что, кроме правды,
Богатства нету у меня.

Чем шире правду расточаешь,
Тем больше копится она,
Хотя и пулю получаешь
За это в наши времена.

Рвану я на груди тельняшку,
Ведь он стрелять уже готов -
Похожий мастью на какашку
Руководитель всех воров.

Ну что ж, давай, стреляй, Иуда -
И я на небо уберусь
От расхищения и блуда,
Которым ты подвергнул Русь.

Лишь там, где звезды мерно ходят,
Где сфера жизни всех идей,
Постигну я, зачем приводит
Господь во власть дурных людей.

2000