ости: Виктор и  Удино опрокинули
принца Виртембергского до Госсы.  Мортье и Лористон тоже вынудили
Кленау отступить.

Макдональд  и Себастиани  имели совершенный успех,  а Понятовский
удержался на Плейсе.

Сражение казалось  потерянным. Император Александр, стоявший близ
пруда у  Госсы под  ядрами, видел, что  союзные войска отброшены,
русские  батареи  умолкают; 30  пушек  находились  уже во  власти
французов.  Среди  всеобщего смятения  и  опасности он  занимался
распоряжениями,  которые   могли  уничтожить  замыслы  Наполеона,
обещавшие  доставить ему  верную победу. Император  повелел графу
Орлову-Денисову  спешить   к  Барклаю-де-Толли   и  приказал  ему
немедленно выдвинуть тяжелую конницу к разобщенному центру против
натиска  французских  кавалерийских  войск. Артиллерийской  роте,
стоявшей вблизи, приказано выйти вперед и удерживать французов до
прибытия  тяжелой  конницы, а  лейб-казакам, составлявшим  конвой
государя, прикрывать  орудия. В то же  время приказано начальнику
резервной артиллерии Сухозанету ввести ее в дело.

Граф  Орлов-Денисов,  возвращаясь к  государю  императору и  видя
движение  лейб-казаков, решился  стремительной  атакой остановить
идущую  французскую  кавалерию, надеясь,  что легкая  гвардейская
кавалерийская  дивизия, расстроенная  напором  французов, получив
помощь,  соберется  и  будет  действовать вместе  с  ним.  Смелое
движение    графа    Орлова-Денисова    освободило    гвардейскую
кавалерийскую дивизию  от натиска преследовавших  ее французов, и
она  примкнула  к  флангам графа  Орлова.  Тогда  бросился он  на
французскую   конницу,  лишившуюся  главного   начальника  своего
Латур-Мобура,  которому   ядром  оторвало   ногу.  Французы  были
опрокинуты, и пока русские преследовали их, во фланг их врубились
два   прусских  конных   полка,   посланные  графом   Паленом  на
подкрепление центра.  В беспорядке  французская конница отступила
за  свою пехоту,  помешав  на некоторое  время движению  пехоты и
действиям своей артиллерии.

Таким  образом император  Александр восстановил сражение  и лишил
победы Наполеона, который был в ней совершенно уверен.

Так кончился первый день, или акт, Лейпцигской битвы. Австрийский
генерал Мерфельд упал с лошади посреди французских штыков и попал
в   плен.   Наполеон  хвалил   Виктора,   Мармона,  Нея,   Удино,
Макдональда,   Ожеро,  но  особенно   превозносил  неустрашимость
Лористона и  изумительную отвагу Понятовского, которому пожаловал
звание маршала.

С  некоторого времени  битвы, казавшиеся  Наполеону решительными,
оставались вовсе  без результатов. Люцен,  Бауцен, Дрезден только
возбудили мужество и новую  решимость в союзниках; чего же мог он
ожидать  от  лейпцигского дня,  когда  победа  явно клонилась  на
сторону союзников? Входя в  свою палатку, он думал уже, что будет
вынужден  сражаться на  следующий  день. Вечером  к нему  привели
пленного  генерала Мерфельда,  которого он знал  прежде. Наполеон
немедленно возвратил  ему шпагу, отпустил его  на честное слово и
дал ему поручение о мирных предложениях императору австрийскому.

"Ошибаются  на  мой  счет,  -  говорил  он,  - я  от  души  желаю
успокоиться под  сенью мира; думаю о  счастье Франции, как прежде
думал о ее славе...

Я должен  непременно решиться на пожертвования  и готов на них...
Прощайте, генерал;  когда вы будете говорить  обоим императорам о
мире,  я   думаю,  что  голос  ваш   будет  для  них  красноречив
воспоминаниями".

Привезенные  Мсрфельдом  предложения  о  мире  не  были  приняты.
Союзные монархи не могли оставить общего дела Европы, когда успех
склонялся на их сторону.

Битва  началась бы  17  числа, если  б дожди  и дурные  дороги не
задержали Беннигсена;  союзники отложили  нападение до следующего
дня. Наполеон предчувствовал, что в союзном стане нс рассуждают о
мире,  и  готовился  к  битве. Всю  ночь  провел  он в  занятиях,
разъезжал по  палаткам своих генералов, разбудил  Нея в Рейднице,
посетил  Бертрана  в  Линденау  и  везде  раздавал  приказания  о
действиях на следующий день.

18 (6) числа, на рассвете, началось движение в союзных войсках, и
скоро пушки  загремели. Саксонцы и часть  виртембергцев перешли к
союзным  монархам,  бросив французские  знамена. Армия  Наполеона
была  до такой  степени расстроена,  что стало  невозможно начать
новую битву.

В семь  часов вечера  генералы Сорбье и Дюлолуа  донесли ему, что
все  снаряды истрачены  и  нельзя поддерживать  огонь более  двух
часов.  За пять  дней французы  выстрелили двести  двадцать тысяч
раз,  и для  пополнения запасов  снарядов следовало  отступать на
Магдебург или Эрфурт.

В таком стесненном положении следовало решиться на отступление, и
Наполеон приказал  отступать к Эрфурту через  Линденау по дороге,
которую так  храбро защитил Бертран  против австрийского корпуса,
находившегося под командованием Гиулая.

Наполеон возвратился в восемь  часов вечера в Лейпциг и занимался
всю  ночь  диктованием приказов  герцогам  Бассано и  Виценскому.
19(7) октября,  на рассвете, французская  армия начала отступать.
Впереди шли  Виктор и Ожеро; Мармону  поручили защищать как можно
дольше галльское предместье, Ренье держаться в Розентале, а Нею в
восточных   предместьях.  Лористон,  Макдональд   и  Понятовский,
находившиеся в  арьергарде, должны были  защищать берега Эльстера
до тех  пор, пока корпуса  Нея и Мармона не  перейдут через реку.
Приказ  об  этом дан  Понятовскому  Наполеоном  лично. "Князь,  -
сказал Наполеон, - вы  должны защищать южное предместье". - "Ваше
величество! У меня очень  мало людей!" - "Что делать! Защищайтесь
с  тем, что  есть!"  - "Постараемся,  ваше величество!  Мы готовы
умереть  за вас!" -  Понятовский сдержал  слово и не  видел более
Наполеона.

Наполеону предложили сжечь обширные предместья Лейпцига, помешать
союзникам  занять его  и  обеспечить, таким  образом, отступление
армии через  Линденау; но он не решился  обратить в пепел один из
богатейших германских городов.

Союзные  войска  бросились   на  Лейпциг,  узнав  об  отступлении
Наполеона,   и    решили   ознаменовать   освобождение   Германии
истреблением французского арьергарда.

Они   встретили   в  предместьях   сопротивление  неожиданное   и
отчаянное.  Макдональд  и  Понятовский,  зная, что  дело  идет  о
спасении  всей  армии Наполеона,  решили  держаться до  последней
возможности. Наполеон выехал из  Лейпцига под гром оружия; вскоре
после его отбытия новое бедствие постигло его армию. Она поспешно
переходила через  мост на  Эльстере; полковник Монфор  должен был
взорвать его, когда  последние французские колонны переберутся на
другой берег, чтобы остановить союзников; все было приготовлено к
взрыву. Сапер, державший  фитиль, вообразил, что французы перешли
через реку и союзники заняли город, потому что начали стрелять из
окон. Раздается  громовой удар... мост взорван!  Четыре корпуса с
двумястами  орудий остаются  в предместьях!  Что будет  с воинами
Макдональда,  Ренье,   Лористона,  Понятовского?   Они  не  могут
сопротивляться,  не  могут и  отступать!  Макдональд бросается  в
Эльстер и достигает берега. Понятовский бросается верхом в реку и
пропадает  в волнах.  Лористон не  мог избежать  плена. Остальные
погибают или взяты в плен.

Союзники овладели  Лейпцигом. Король саксонский, недавний союзник
Наполеона,  встречает  союзных  монархов.  Император  отвечал  на
поклон  его с вежливостью  и холодной  важностью и, не  обращая к
королю речи, поехал далее.

Наполеон предает полковника Монфора и несчастного сапера военному
суду и ретируется к Эрфурту, куда входил 23 (11) октября.

25 числа  он оставляет Эрфурт и идет  далее, к Рейну. Австрийцы и
баварцы стараются удержать его у Ганау. Завязывается жаркое дело.
Баварцы  окружают французскую  артиллерию и  готовы взять  се; но
артиллеристы  вооружаются  чем  попало  и защищают  свои  орудия.
Храбрый Друо подает им  пример; Нансути подоспевает с гвардейской
кавалерией и  выручает артиллеристов. Наполеон, отразив баварцев,
продолжает отступать.

1 ноября  он прибыл  во Франкфурт; на  другой день, в  пять часов
утра,  он  приехал  в   Майнц.  Тут  занялся  он,  в  продолжение
нескольких дней,  новым устройством армии,  которая должна занять
линию по Рейну.

8  ноября, ночью, приехал  он на  французскую границу, а  9-го, в
пять часов  вечера, прибыл в Сен-Клу,  где за несколько дней были
получены двадцать знамен, взятых  им при Вахау, Лейпциге и Ганау.
Бедные трофеи в сравнении с тем, что он потерял при Лейпциге!



                             ГЛАВА XLV

[Сенат поздравляет Наполеона. Набор трехсот тысяч войска. Собрание
                и роспуск Законодательного корпуса.]

Второй  раз  в продолжение  одного  года  парижане, приученные  к
кликам победы  и торжественным въездам, видели,  как император их
возвращался в свою столицу, оставленный своими союзниками и своим
военным счастьем, преследуемый армиями всей Европы и едва имеющий
несколько корпусов для сопротивления несчислимым врагам своим.

Потребуют  ли  от  него  отчета в  непостоянстве  его  союзников?
Франция, забыв, что он  вынужден вести войну и защищаться, скажет
ли ему, как Рим сказал Вару: "Отдай мне мои легионы!"

Нет,   французы  не   покроют  себя   стыдом,  не   поступят  так
неблагодарно с великим вождем.  Они не будут льстить неосторожно,
как сенат,  или порицать беспощадно,  как законодательный корпус;
они  пожалеют об  ошибках, допущенных  во времена счастья,  но не
станут упрекать ими во времена бедствия. Карно, давно удалившийся
от  общественных дел,  никогда  не поклонявшийся  и не  льстивший
Наполеону во все время его удач и величия, Карно решается служить
и письмом  уведомляет его, что готов  пролить кровь за повелителя
Франции. Наполеон поручает ему защиту Антверпена.

Сенат  поспешил  явиться  к  Наполеону и  повторить  ему  обычные
льстивые поздравления.  В ответе своем император  сказал: "За год
перед сим  вся Европа шла  с нами; теперь вся  Европа идет против
нас: мнение  Европы зависит  от Франции или от  Англии. Мы должны
всего  опасаться,  если  нация  лишится  энергии  и  силы  своей.
Потомство  скажет,  что   нам  представились  великие  и  опасные
обстоятельства, но они не выше сил Франции и моих".

На  другой день,  15 (3)  ноября, правительство  требовало набора
трехсот тысяч человек, а сенат немедленно изъявил согласие.

Законодательный  корпус был  созван с  25 (13)  октября декретом,
подписанным в Готе. Прибыв  в Париж, император узнал, что членами
корпуса овладел дух, противный его видам и намерениям. Немедленно
решился он  употребить в  дело свою безграничную  власть, которой
умел пользоваться в должных  случаях, и объявил, что сам назначит
президента корпусу. Выбор его пал на герцога Массу.

Ежеминутно заботясь о защите Франции, Наполеон декретом от 16 (4)
декабря   приказал  сформировать  тридцать   когорт  национальной
гвардии, поручив  им занять  и защищать все  крепости Франции. 19
(7) того же месяца открылись заседания Законодательного корпуса.

Наполеон приказал сообщить депутатам и сенату все дипломатические
бумаги, в которых  содержались тайные переговоры, происходившие в
последнюю  кампанию  и дававшие  ключ  к настоящему  расположению
важнейших государств Европы.  Оба собрания назначили комиссии для
разбора этих бумаг.  Комиссия сената избрала докладчиком Фонтана,
а комиссия депутатов господина Лене.

Фонтан, как приверженец монархии и верный слуга империи, удивился
заявлению союзников, что они действуют только против Наполеона, а
не  против  французской нации.  "На  кого же  нападают теперь?  -
говорил  оратор сената.  - На  великого человека,  который оказал
услугу всем государям, затушив  во Франции пожар, угрожавший всей
Европе".

Хотя Фонтан  напомнил об обстоятельстве,  которое могло повредить
народности Наполеона  во Франции, однако  же император благодарил
сенат  за выраженные  оратором чувства  и так  описывал положение
Франции:

"Вы видели  из бумаг, вам сообщенных, как  я стараюсь о мире. Без
сожаления  соглашаюсь на  пожертвования, предложенные  врагами; в
жизни у меня одна цель счастье французов.

Однако  же  Беарн,  Эльзас,  Франш-Конте, Брабант  почти  от  нас
оторваны. Крики  этих членов моего семейства  раздирают мне душу!
Призываю французов на помощь французам!"

В  самом  деле,  некоторые  части Франции  были  почти  оторваны.
Испанская    армия,   покинув   полуостров,    была   преследуема
англо-испанцами,  которые  стояли   уже  на  границе.  На  севере
неприятель во многих местах перешел через Рейн; крепости на Эльбе
и Одере сдавались.  Пользуясь таким положением Наполеона, Бурбоны
наводнили  южные департаменты  Франции своими прокламациями,  и в
некоторых местах  составились из беглых  солдат довольно страшные
шайки.

И  в  эту-то минуту  комиссия  Законодательного корпуса  вздумала
уверять,  что деспотизм  заменил законы  и что  продолжение войны
следует  приписать одному  Наполеону;  что его  желание увеличить
Францию  новыми  завоеваниями  мешает  общему миру.  Опираясь  на
общественные бедствия и опасения, она наложила условия на помощь,
которой  требовал  Наполеон   для  защиты  Франции  от  нашествия
иностранцев.   Император   вознегодовал   на   такую  позднюю   и
несвоевременную   дерзость.   Корпус   почти  единогласно   решил
напечатать  и раздать  донесение господина  Лене; но  решение его
уничтожено    Наполеоном.   Остановили    печатание,   уничтожили
корректурные   листы  -   30   декабря  Наполеон   сказал  своему
государственному совету:

"Господа,  вы  знаете  положение  дел и  опасности  отечества;  я
сообщил  о них  законодательному  корпусу... а  депутаты из  моей
доверенности  выковали  оружие на  меня,  то  есть на  отечество.
Законодательный  корпус  содействует  не  спасению родины,  а  ее
погибели; он не исполняет  своей обязанности, гак я исполню свою:
я его распускаю!"

Несмотря  на такую меру,  депутаты явились  1 января в  Тюильри с
поздравлением  по   случаю  Нового  года.   Увидав  их,  Наполеон
рассердился и сказал:

"Я запретил печатать ваш  адрес: он был возмутителен. Одиннадцать
частей Законодательного корпуса состоят  из честных граждан; я их
помилую;  двенадцатая  часть  возмутители;  к ним  принадлежит  и
комиссия ваша. Лене изменник, я это знаю; прочие возмутители.

Вы стараетесь в адресе вашем отделить властелина от нации. Один я
представляю  народ. Кто  из вас  осмелится принять на  себя такое
бремя? Трон - дерево, покрытое бархатом. Слушая вас, я уступил бы
врагам более  того, чего они от  меня требуют; мир будет заключен
через три месяца, или я погибну.

Войну ведут более против меня лично, чем против французов; но это
дозволяет ли мне согласиться на раздробление государства?

Не жертвую  ли я гордостью  и достоинством своим для  мира? Да, я
горд,  потому  что  храбр;  я  горд, потому  что  совершил  много
великого  для   Франции.  Ваш  адрес  не   достоин  ни  меня,  ни
законодательного  корпуса;  после  позволю  его  напечатать,  для
пристыжения депутатов. Вы задумали  замарать меня грязью; но меня
можно убить, а не обесчестить.

Возвратитесь в  провинции... Если  б я был виноват,  вы не должны
упрекать  меня публично...  Грязное  белье надобно  мыть тайно...
Впрочем, Франция нуждается во мне более, чем я в ней".



                            ГЛАВА XLVI

                   [Начало кампании 1814 года.]

Наполеон сказал депутатам, что Франция более нуждается в нем, чем
он  в  ней;  слова   гордые  и  оскорбительные!  Но  французы  не
оскорбились грубым  выражением, которое вырвалось  у императора в
минуту справедливого гнева; они  пошли за ним в Эльзас и Шампанью
защищать родную землю и честь отечества.

Отъезжая  из Парижа  23 (11)  января, Наполеон  вручил регентство
Марии-Луизе,  которая  на  другой  день присягала  в  присутствии
императора в  совете, составленном из князей  и первых сановников
империи.

В  тот  же  день Наполеон  созвал  в  Тюильри офицеров  парижской
национальной  гвардии,  которой  объявил себя  главнокомандующим.
"Уезжаю со спокойствием, -  сказал он, - иду сражаться с врагами,
а  вам  оставляю  все,  что  есть  у меня  драгоценного  в  мире:
императрицу и  сына". Все офицеры поклялись  хранить врученный им
залог.

В  тот же  день Наполеон  получил письмо  от Карно, о  котором мы
говорили, и узнал, что Мюрат ему изменяет. Принц Евгений издал по
этому случаю манифест к  своим войскам, в котором говорит: "Мюрат
связан с  Наполеоном узами  родства и крови, всем  ему обязан; но
оставляет его, и в какую минуту? Когда Наполеон менее счастлив!"

Только  одна твердая  душа Наполеона  могла устоять  против таких
неожиданных ударов.  Природа дала ему характер  сильный и гордый,
как он сам сказал недавно, и он сердился на изменявших ему, но не
приходил в отчаяние, не падал духом.

Невзирая на  бурю, которая восставала на  многих пунктах Франции,
он отправился навстречу союзникам, которые стремились в восточные
провинции Франции. Он выехал из Парижа 25 (13) января, в три часа
утра, сжег все свои тайные бумаги и поцеловал супругу и сына... в
последний  раз!  26 (14)  числа  прибыл  он в  Витри,  а 27-го  в
Сен-Дизье, откуда  союзный отряд удалился  после двухдневного там
пребывания. Приезд Наполеона несказанно обрадовал жителей. Старый
воин  полковник  Булан бросился  перед  ним на  колени и  выразил
благодарность  народа. Через  два дня начались  военные действия.
Наполеон   напал   на  Блюхера   при   Бриенне.  После   довольно
кровопролитного  сражения,  которое  Блюхер  считал  законченным,
поехал  он  спокойно  в  бриенский  замок;  вдруг  французы тайно
    подошли к замку и ворвались в него. Блюхер вынужден был на другой
    день отступить. Но этим Наполеон не приобрел никакой существенной
    пользы,  ибо  не  успел  исполнить  своего  плана, напасть на тыл
    силезской армии и отрезать ее от главной.

1  февраля (20 января)  Наполеон все  еще стоял на  прежней своей
позиции  при  Бриенне.  Союзные войска  напали  на  него и  после
кровопролития,  продолжавшегося целый день,  одержали совершенную
победу. Она  принесла союзным монархам важную  пользу в моральном
отношении:  она   показала,  что  в  самой   Франции  можно  было
восторжествовать над Наполеоном.

Наполеон отступил  в Труа; союзные  войска разделились: силезская
армия под командованием Блюхера пошла на Париж вдоль Марны, через
Мо, а главная армия должна была направиться туда же через Труа. 7
февраля  (26 января)  французы,  оставив Труа,  перешли в  Ножан.
Положение Наполеона было самое  неблагоприятное: с левого крыла и
тыла обходил  его Блюхер, а справа  главная армия, находившаяся в
ста верстах  от Парижа.  Он должен был заботиться  о защите своей
столицы, которой угрожала явная опасность.

10 февраля  (29 января)  счастье улыбнулось Наполеону:  он разбил
отряд  Олсуфьева  при  Шампобере.  Подавленные  многочисленностью
французов,   русские   отступали,  обливая   кровью  каждый   шаг
уступаемой  земли;  генералы Олсуфьев  и  Полторацкий попались  в
плен. Обрадованный  таким успехом,  Наполеон напал на  Сакена при
Монмирае;  Сакен   не  мог  один   устоять  перед  многочисленным
неприятелем. Он решился ретироваться  за Марну, истребив за собой
мосты;  потеря  его простиралась  до  5000 человек.  В этот  день
Наполеон ночевал в нельском  замке и мечтал о дальнейших победах,
опираясь  на частные  успехи  своего оружия  против малочисленных
отрядов.

Ретируясь к Шалону, Блюхер  потерпел поражение при Вошане. В этом
убийственном деле потеряно 15  орудий и до 6000 убитых, раненых и
пленных. В числе последних находился князь Урусов.

Таким образом, силезская  армия Блюхера, разбитая под Шампобером,
Монмираем и на дороге от Вошана к Этожу, была отброшена частью за
Шато-Тьерри,  а частью  к Шалону.  Все эти  неудачи несправедливо
приписы