к ее борту. Команда контрабандистского корабля была набрана,
наверное,  в самых  злачных портовых притонах. Тут  были представители  всех
национальностей, живущих на Средиземноморском побережье. Араб соседствовал с
евреем,  итальянец  --  с греком.  Командовал шхуной,  носившей не  очень-то
гордое  название  "Толстяк",  здоровенный  черный,  как  вакса,  тунисец  со
сказочным именем Али.
     -- Где старина Туна? -- громогласно протрубил он, шагнув на борт яхты.
     Вид  мертвого старика, лежащего у себя  в  каюте, опечалил его ровно на
полминуты.
     -- Что  ж,  в море жил, в море и уйдет.  Все  там будем, --  философски
рассудил Али, и белоснежная улыбка  вновь вернулась на его широкое лицо.  --
Давайте перебирайтесь  ко  мне на "Толстяка".  Пора уносить ноги.  -- Уже на
палубе он указал на многочисленные следы  от пуль. -- Да вы, ребята,  видно,
хорошенько повеселились!..
     -- Особенно Туна, --  процедил Муха, недовольный таким пренебрежением к
смерти старика.
     -- Брось,  парень, -- беззлобно махнул рукой тунисец. --  Я же  сказал,
все там будем.
     Как ни странно, но долго сердиться на этого черного гиганта было просто
невозможно.  Он  буквально  заряжал  всех  окружающих  своей  жизнерадостной
энергией. Сборы  были  недолгими.  Саквояж с  деньгами,  сумки  с вещами  да
оружие.  Все вещи  капитана "Ачык Егле"  остались  на  борту  яхты  вместе с
хозяином. Последним на борт шхуны перепрыгнул Артист, задержавшийся в трюме.
"Толстяк",  взвыв мощными двигателями,  отвалил  от яхты.  Покинутое  людьми
судно одиноко покачивалось  на  волнах. Через минуту раздался глухой хлопок.
Яхта вздрогнула и стала медленно крениться на правый борт, пока ее мачты  не
легли на воду. Потом раздалось громкое шипение --  это выходил воздух из-под
палубы. Мачты вновь на несколько секунд приподнялись над водой, чтобы теперь
навек скрыться на дне Средиземного моря. "Ачык Егле" стал могилой для своего
капитана...
     Тем временем  контрабандистская шхуна стремительно  неслась на  запад в
сторону Гибралтара. Прошло минут сорок, а все еще стояли на палубе, как бы в
надежде увидеть погибшую яхту,  сослужившую им такую  верную  службу.  Вот и
довелось им испытать на собственной шкуре  все муки моряка, потерявшего свой
корабль.
     Но это был еще не конец их невзгодам. Итальянец, стоявший за штурвалом,
вдруг приник к экрану локатора и прокричал:
     --  Али,  самолет  с   норд-норд-оста!..   Через  минуту   в  небе   на
северо-востоке действительно появилась небольшая точка.
     -- Ну-ка все живо вниз, -- сурово приказал Али. Перечить никто не стал,
и вскоре на палубе не осталось никого, кроме команды. Между тем точка быстро
превратилась в большой военный самолет, низко летящий над поверхностью моря.
Минута, и он с ревом пронесся над самым кончиком мачты "Толстяка".
     --  Американец,  --  заметил  Али.  --  Кажется,  вы,  ребята,  здорово
наследили.
     Самолет  противолодочной разведки военно-морских  сил США еще два  раза
зашел на шхуну и удалился прочь.
     --  Ну, теперь жди гостей.  -- Али  с презрением  сплюнул за  борт.  --
Мохаммед,  --  обратился он к невысокому  арабу, -- проводи-ка пассажиров  в
ящик.
     Араб молча исчез в люке. "Толстяк" оказался настоящим контрабандистским
судном.  В  самом  глухом  месте  трюма,  где  плескалась грязная,  пахнущая
соляркой вода, располагался тайник. Это  был  тесный отсек  высотой в метр и
шириной метра полтора,  тянущийся вдоль киля.  Места  как раз хватило на то,
чтобы разместить семерых взрослых  и  спящую глубоким сном девочку. Впрочем,
сам отсек оказался  на удивление  сухим, а  на полу  были  разложены  свежие
тростниковые  циновки.   Контрабандный  товар  обычно   требовал   бережного
отношения, будь это оружие, деньги, наркотики или люди. Молчаливый  Мохаммед
помог  нашим  героям  расположиться и  быстро  замаскировал  вход. Гости  не
заставили себя ждать.
     Где-то  через  полчаса  в  небе  вновь  появилась  точка,  и вскоре над
продолжавшей  нестись  шхуной  прошел  пузатый  военный  вертолет  с  белыми
американскими звездами.
     -- Они  требуют заглушить двигатели,  лечь в  дрейф и допустить на борт
команду для  досмотра,  -- заявил  высунувшийся  из  иллюминатора одноглазый
радист.
     --  Что ж, ордер на обыск просить не  будем, тем более что адвоката нам
сейчас  не  найти,  --  усмехнулся  Али.  --  Альдо, глуши  шарманку.  Будем
паиньками.
     Двигатели смолкли, и через несколько минут шхуна закачалась  на волнах.
Все  это время вертолет  терпеливо  кружил вокруг,  готовый  в любой  момент
пресечь  попытку  к  бегству.  Убедившись в  том,  что  "Толстяк"  полностью
выполнил приказ, вертолет завис в паре метров над мачтой. От рева двигателей
шхуна содрогалась до основания. Струи воздуха грозили сдуть всех находящихся
на палубе.
     Но вот  дверь  в  корпусе вертолета  скользнула  в  сторону.  Из проема
появился  ствол  крупнокалиберного  пулемета, как  бы предупреждающего,  что
всякие  шутки  попросту  неуместны.  Следом  на  палубу скользнул трос.  Два
человека в  серых комбинезонах  ловко скользнули вниз, сразу крепко встав на
ноги.
     -- Чем обязан,  господа...  -- проорал Али, дождавшись,  пока прибывшие
подойдут к нему сами.
     --Лейтенант  ВМС США Норман Ли... -- прокричал в  ответ старший.  -- Вы
капитан судна?..
     Али кивнул.
     -- Мы проверяем все суда в  этом квадрате. Приношу  свои извинения,  но
это вынужденная мера. Предлагаю сотрудничать с нами....
     -- Что, русские уже высадили свой десант? -- серьезно спросил Али. Он и
не предполагал, как близок оказался к истине.
     --  Почти... --  буркнул  офицер.  Али благоразумно  не  стал возражать
против добровольного сотрудничества  и  против осмотра  шхуны  американцами.
Военные управились за полчаса. Проверка производилась вежливо, но тщательно.
Не обнаружив ничего подозрительного,  лейтенант проверил  на  всякий  случай
судовые документы. Там тоже все было  в  порядке. Али не зря отвалил  за них
три тысячи долларов в Порт-Саиде.
     -- Куда направляетесь? -- спросил напоследок американец.
     -- В  Марокко.  За  мандаринами, --  улыбнулся  Али.  --  Еще  какие-то
проблемы, сэр?
     -- Нет, можете продолжать плавание. -- Лейтенант лихо  отдал честь  и с
помощью лебедки вернулся на висевший все это время над шхуной вертолет.
     Его  спутник   последовал   за  ним.   Взвыли  двигатели,  и  вертолет,
стремительно набрав высоту, улетел в сторону итальянского берега.
     -- Уши здорово прочистило, -- хмыкнул Али и приказал достать пассажиров
из ящика.
     Пребывание в тайнике отозвалось в основном затекшими конечностями. Муха
умудрился даже вздремнуть, пока суд да дело.
     --  Вы  что,  потопили  авианосец?  -- не  удержавшись,  спросил Али  у
Пастуха. -- Похоже, вас  разыскивает весь  Шестой флот... А впрочем, это  не
мое дело. Куда берем курс?
     -- В Турцию, -- ответил тот.
     --  Обратно,  значит,  --  протянул   задумчиво  тунисец.  Видимо,  его
разочаровало такое простое, а стало быть, и недоходное предложение.
     --Женщина, ребенок и раненый должны вернуться домой, -- пояснил Пастух.
-- А нам необходимо попасть в Амстердам.
     Глаза Али загорелись.
     -- Амстердам так Амстердам, -- сказал он. -- Это будет стоить пять штук
зеленых.
     -- Мы должны там быть послезавтра.
     -- Не успеем, -- покачал головой тунисец.
     --  И ничего нельзя придумать? Али, ты меня разочаровываешь! Неужели ты
не сможешь договориться о такой мелочи, как самолет?
     -- У вас еще и виз наверняка нет, -- хитро улыбнулся Али.
     -- Нет, -- не стал спорить Пастух.
     -- Десять штук, -- обрадовался тунисец.
     -- Согласен.
     -- И деньги вперед! Где я вас потом искать буду?
     -- По рукам, -- рассмеялся Пастух.
     Спустя  десять минут шхуна  вновь набрала  полный  ход.  Пастух стоял и
задумчиво смотрел  на горизонт. Он думал  о том, что  самое главное они  уже
сделали: его семья на свободе. Но именно теперь он не хотел останавливаться.
Именно теперь он очень хотел уничтожить Крымова окончательно и снять с  себя
все подозрения. Очень хотел Пастух встретить в Амстердаме Крымова, вот тогда
они смогут продолжить разговор, но только уже совсем по иным правилам.
     -- Какой сегодня день? Двадцать пятое?
     До операции в  Амстердаме,  о  которой он вез информацию  Голубкову  из
Флоренции, осталось три  дня.  Ну  что ж,  послезавтра они  будут на  месте.
Значит, не опоздают...
     Боже,  сколько  всего произошло с тех пор,  как  Пастух  отправился  во
Флоренцию! Казалось,  это было  чуть не год назад.  Да,  простенькое  дельце
получилось, Константин Дмитриевич, ничего не скажешь... А в разговоре с  Али
Пастух  сказал  чистую  правду,  только  правда  эта  пришла  ему  в  голову
совершенно  неожиданно: Ольгу, Настену и  Боцмана надо  отправить в  Москву.
Теперь  он  был  твердо  в  этом  уверен.  Девчонки  его  и так  натерпелись
порядочно.   Хватит.   А  Боцману  необходимо  стационарное  лечение.  Пусть
отдохнет. Заслужил.  Они сейчас без всяких гонораров делали ювелирную работу
за все Управление, так пусть Голубков прикроет понадежней женщин и раненых в
Москве! Правда, втроем им будет тяжело. Необходимо дать  им сопровождающего,
но Пастух уже знал, кому из ребят он предложит это...
     6
     До  Москвы долетели без  происшествий. А если не считать ноющей боли  в
ноге Боцмана,  --  то и без проблем.  Ольга и Настена держались молодцом.  В
аэропорту Артист взял такси, чтобы развезти всех своих подопечных.
     Когда там, еще на  яхте старого  Туны, Пастух предложил ему отправиться
сопровождать Ольгу и Боцмана, Артист согласился почти сразу.  А почему бы  и
нет? Самое сложное они уже сделали.  Как  там  сложится  в Амстердаме, будет
удача на их стороне, нет ли, уже и сейчас понятно,  и в  любом случае  войны
там не  будет. Так  что прав командир: теперь они и втроем -- сила. Проблема
оказалась совсем  не там,  где  ждал ее Пастух. Проблема  была  в Боцмане. В
отличие  от  Артиста  категорически отказался оставлять  друзей  Боцман.  Но
тут-то Пастуху было проще  -- как ни  крути, а Боцман был все-таки ранен,  и
рана  то  и дело давала  о  себе  знать.  Боцману совершенно  необходим  был
госпиталь.  Док  категорически  настаивал на  этом, он даже знал  уже,  куда
Артист  должен  его  доставить  --  он  дал  Семену  телефон  своего  друга,
армейского хирурга, работающего в институте Вишневского.  Артисту предстояло
сдать Боцмана в  надежные  руки  этого хирурга, и только после этого  душа у
всех за Боцмана могла быть спокойна... "А здесь, в открытом море -- что  мне
делать с  его раной?" -- добавил Док. "Почему в открытом море? Хочешь Турция
рядом,  хочешь Греция, хочешь Италия", -- проворчал  Боцман. "Исключено!  --
закончил спор  Пастух. -- В этом районе, а тем более в странах НАТО никто из
нас в ближайшее время  не появится. Разве  что только  вот  сейчас, всего на
несколько часов, пока Али решает  проблему с самолетом и пока мы не отправим
вас  в  Москву.  Виз нет, паспортов у  Ольги  и Настены нет,  тут никуда  не
денешься -- вылетать можно только из Турции..."
     Артисту казалось,  что  он сразу  понял, почему с самого  начала Пастух
предложил  именно ему  сопровождать девчонок и Боцмана, хотя, конечно, вслух
командир не сказал  об этом ни слова. У него же в  Москве  осталась Сашка, а
ведь с  ней  тоже  всякое может случиться!  Конечно, ехать надо  Артисту.  И
потом,  есть  ведь еще  Дядька Покрышкин, который  положился  на  них и ждет
дальнейших указаний. Да и Голубкову не помешает  узнать, что с ними и как  у
них  идут  дела. Пора бы  скорректировать действия.  Так что дел у  Семена в
Москве будет едва ли не побольше, чем у ребят в Амстердаме.
     ...Первым делом  Артист  заехал  в  хирургический институт Вишневского,
разыскал  там приятеля Дока,  все ему  рассказал, раз®яснил  и  со спокойной
душой оставил Боцмана на  его попечение -- ворчащего и брыкающегося  Боцмана
пришлось чуть ли не силком затаскивать внутрь госпиталя...
     Теперь  Ольга и Настена.  Надо было срочно встретиться  с Голубковым и,
кроме всего прочего, оставить на него женщин.
     Так  спокойней.  Да,  но где  им быть, пока он будет искать  Голубкова,
договариваться  с  ним,  подробно рассказывать  о  том,  что  за  это  время
произошло?  Пока Голубков  что-нибудь придумает? А вообще, что он придумает?
Где он их оставит? С кем? Голубков-то, может, и  присмотрит, но не к себе же
домой Ольгу с Настеной повезет! В Затопино  им тоже нельзя... Секунд очку, а
почему,  собственно,  нельзя?   Нет,  вот  именно  в  Затопино   и  отвезти,
договорившись  с  Голубковым  о  надежном   присмотре?  А  заодно  и  Дядьку
Покрышкина туда, и  Сашку. До тех пор, пока все  не уляжется и не утрясется.
Вот так.  И ему спокойнее, и всем  остальным.  И главное --  руки развязаны,
если что.
     Семен попросил таксиста  остановиться  у первого  же таксофона  и вышел
позвонить. Теперь план у него сложился окончательно, только сперва он должен
был найти Александру, а уж потом назначить встречу Голубкову.
     Артист набрал номер телефона клуба, но там ему сказали, что Сашка дома.
Артист набрал номер  телефона  в Сашкиной квартире. Гудок, другой, третий...
Наконец трубку сняли, и он услышал голос Александры:
     -- Але...
     -- Сашка! Это я, привет!
     -- Здравствуй...
     Какой-то странный голос у нее был, словно случилась катастрофа. Никогда
она  так сухо не  отвечала.  Все-таки столько времени не виделись... Она ему
что, не рада, что ли?
     -- Что-то случилось?  -- спросил Артист.  В  голову  немедленно полезли
всякие нехорошие мысли.
     -- А?.. Да нет... тут... ничего...
     -- Сашка!
     --  Сем...  --  Голос  вдруг  задрожал,  она  всхлипнула  и  неожиданно
забормотала приглушенной скороговоркой: -- Не приезжай сюда, я...
     Дальше она не успела.
     Послышался   какой-то  шум,  какой-то  раздраженный  мужской  голос,  а
потом... А потом раздался выстрел, и все прервалось короткими гудками.
     Пораженный до  глубины души Артист  еще  несколько секунд  бессмысленно
держал в  руках  "пикающую" трубку. А потом бросил ее и  кинулся  с  места к
машине, назвал  на ходу адрес Александры  и велел водителю гнать  как  можно
быстрее.
     -- Что случилось? -- спросила Ольга.
     -- Не  знаю... пока... -- сквозь зубы сказал он, хотя уже понимал,  что
знает и смертельно боится, что все так и окажется, как он догадался...
     Через двадцать минут машина под®ехала к дому.
     -- Ждите меня здесь, -- приказал Артист. Выскочив из машины, он ринулся
в под®езд. На одном дыхании взлетел на третий этаж, где жила Сашка, позвонил
длинным звонком и прислушался. Когда у  самой  двери послышались  шаркающие,
едва  слышные шаги и в  дверном глазке что-то мелькнуло,  Артист  машинально
сместился  в сторону. И в эту  же секунду из квартиры, делая дырки  в двери,
грохнули один за другим три выстрела.
     -- Уничтожу, сука! -- заорал кто-то за дверью.
     -- Попробуй! --  крикнул в ответ Артист, отходя медленно  назад. -- Ну,
что же ты? Ты стрелять-то хоть умеешь, козел?!
     Еще два выстрела.
     И опять не по адресу.
     Неожиданно Артист решился. Разбега ему должно  хватить, а  дверь  самая
простая, хлипкая, ничем не укрепленная. В конце концов, если с Сашкой что-то
случилось, так чего ему теперь бояться за свою шкуру?
     Короткий разбег, и Артист со всей, что только смог выжать из себя, силы
саданул по двери. Дверь с грохотом обрушилась в квартиру, и в эту же секунду
раздался еще один выстрел, который всего лишь слегка задел  руку -- ее будто
ущипнуло.  Стрелявшему пришлось  хуже --  его  отбросило  к  противоположной
стенке  коридора. Этой мгновенной паузы Артисту  хватило,  чтобы вскочить на
ноги и метнуться на него. Но человек с пистолетом все же успел вскинуть руку
и нажать на спусковой крючок.
     Щелчок.
     Выстрела не последовало.
     "Этот идиот  даже не  сообразил, что у него  заканчиваются патроны!" --
ликующе подумал Артист, обрушиваясь на врага сверху  всем телом.  Человек не
использовал свой шанс -- человек был немедленно уничтожен. Несколько ударов,
и его безжизненное тело обмякло на полу.
     И только когда все  было кончено, Артист понял, кто  перед ним. На полу
лежало тело того самого человека Крымова,  его телохранителя Алексея. Как же
так?.. С какой стати он здесь, у Сашки?! Но думать у него  сейчас времени не
было -- Артист помчался в комнату и тут увидел сразу обоих -- и Покрышкина и
Александру.  У   дядьки  Павла   была   прострелена  голова,  тело   его   в
неестественной позе  скорчилось в  углу комнаты. Он  был  мертв. Видимо, как
только этот гад добрался  сюда, он  тут же  убил дядьку Павла, а  Александру
заставил ждать телефонного звонка -- чтобы выйти на них, на всех ребят. Этот
крымовский палач был уверен, что они свяжутся с ней. И он, честно говоря, не
ошибся.
     Боже, сколько же Сашка была под  дулом пистолета этой гниды  в ожидании
звонка? День? Два?
     Артист нагнулся к ней, бережно приподнял ее голову... Сашка  была жива!
Жива!  Неизвестно,  что  тут  произошло  между  ними, может, она  попыталась
вырвать у него пистолет  из рук,  когда предупредила Артиста, и  разозленный
Алексей  решил  ее убить, может,  что-то  еще.  Но так или  иначе, а выстрел
пришелся ей в грудь, но ближе, слава Богу, к плечу, а не к сердцу.
     Артист бросился к телефону и вызвал "скорую".
     Потом принялся лихорадочно, как мог,  обрабатывать рану. Он  должен был
вытащить ее! Артиста вдруг пронзила новая мысль: а ведь Алексей запросто мог
пристрелить его --  там, в прихожей. У него  просто не хватило обоймы, а  не
хватило ее  потому  что он потратил несколько  выстрелов на  Покрышкина и на
Сашку. Выходит, Александра приняла на себя выстрел, который должен был убить
его!
     "Скорая" приехала на  удивление  быстро.  Сашку погрузили на  носилки и
увезли, взяв с Артиста показания и пообещав обязательно прислать милицию. Но
пока суд да дело,  Семен  позвонил  Голубкову. Теперь надо  было  не  только
сообщить полковнику о Пастухе и действиях команды, теперь  полковник  должен
был утрясти все и здесь тоже -- при таком  раскладе с милицией  шутки плохи.
Перестрелка, два трупа, тяжелораненый... Хватит Голубкову сидеть в кабинете,
пусть  поработает. А то  у него,  Артиста, совершенно  нет  никакого желания
об®ясняться  с ментами: что да как  тут произошло. Артист снова  стал Семкой
Злотниковым и сейчас больше всего на свете хотел просто отдохнуть.
     Из машины  примчалась  к  нему взволнованная Ольга -- тоже, елки-палки,
чудачка: мол,  услышала выстрелы и забеспокоилась. Артист тут же отправил ее
обратно, сунув денег и приказав возвращаться вместе с Настеной в Затопино.
     -- Видишь,  Оля,  что  тут у меня... Я сейчас свяжусь с Голубковым. Так
что не волнуйся, он вас там прикроет. Езжайте и ждите его или его людей.
     В тишине, когда "скорая" уже умчалась, а милиция еще не приехала, когда
переволновавшаяся Ольга  отправилась с  Настеной к себе  домой, в  Затопино,
Артист разыскал  наконец Голубкова и подробно  рассказал  ему о  последних и
самых последних событиях.
     --  Я все понял,  -- ответил полковник.  --  Думаю, надо  сделать  так.
Догоняй Ольгу и  побудь вместе с ней в  Затопино. И выспишься там заодно как
следует. А я сейчас отправлю в эту квартиру своих ребят. Они разберутся... А
завтра--послезавтра и в Затопино кого-нибудь вам пришлю...
     7
     Амстердам  оказался до ужаса  похож на  родной  Питер, только в гораздо
лучшем  исполнении.  Видимо,  в  свое  время визиты  царя Петра в  Голландию
оказали  решающее влияние  на  проектирование  северной столицы. Можно  даже
предположить, что Санкт-Петербург сейчас запросто мог бы выглядеть точно так
же, если бы все в истории нашей страны шло без вмешательства господ Ульянова
и Троцкого. А  интересно, что бы  получилось, если бы Петр Алекс