олжизни провел за штурвалом, и несколько часов ничего не изменят,
-- философски ответил Туна.
     -- Когда мы будем в Палермо?
     -- Завтра  рано утром... Войдем как  по маслу.  После  бури обязательно
будет штиль.
     Несколько следующих минут они молчали. Пастух  внимательно всматривался
во мглу, как будто стараясь понять, что ждет их  в недалеком будущем. Где-то
там впереди были его Ольга и Настена. Пастуху вдруг подумалось, что он давно
уже обещал свозить их в круиз. Вот, получается, свозил...  Только в гробу он
видел такие круизы. Уж лучше всю жизнь на Чесне плотву ловить...
     В  этот момент нечто  странное  привлекло его внимание. Слева по борту,
впереди в темноте вспыхнули какие-то огни. Присмотревшись, он понял, что это
были зеленые  и  красные  сигнальные  ракеты. Кто-то решил  скрасить картину
разбушевавшейся стихии фейерверком и явно делал это не ради пустой забавы.
     -- Что  это? -- спросил он  старого моряка.  Туна и  без  него  заметил
сигналы  и  с тревогой всматривался в  темноту. Лицо  его  стало  серьезным,
взгляд приобрел стальной блеск.
     --  Для кого-то шторм не  прошел  без последствий, -- об®яснил Туна. --
Это сигналы бедствия.
     -- Мы можем туда подойти? -- взволнованно спросил Пастух.
     -- Мы обязательно это сделаем, -- твердо  ответил старик. -- Или, Аллах
свидетель,  я  и  в гробу  себе этого  не  прощу!.. Поднимайте  своих людей,
уважаемый Любомир.
     Через  десять  минут вся команда  была на  ногах.  Даже Муха,  которого
внезапно свалила морская болезнь, нашел в себе силы и выполз наверх,  наводя
тоску  своим  зеленым  лицом. На  всех  были  надеты оранжевые  спасательные
жилеты.  Несмотря  на шторм,  Средиземное  море оставалось  южным  морем,  и
поэтому, кроме жилетов,  команда ограничила  свою  одежду шортами и майками.
Только Боцман,  как человек,  имевший когда-то  некоторое отношение  к морю,
щеголял  в  тельняшке. Так  как  яхту не  переставало  швырять  из стороны в
сторону, пришлось пристегнуться карабинами  к спасательным линям, протянутым
вдоль бортов. За  это время  Туна уже сменил курс и уверенно вел судно прямо
на  вспыхивающие  время  от времени сигнальные  ракеты.  Пастух  по  приказу
капитана -- а  в море никто не  оспаривал авторитет старика Туны -- выпустил
несколько ответных ракет,  давая знать  терпящим  бедствие,  что помощь  уже
близко.
     -- Чип и Дейл спешат на помощь... -- пошутил Артист.
     --  А если там круизный  лайнер тонет? -- серьезно предположил Муха. --
Куда мы полтысячи человек погрузим?
     --  Погрузим,  --  осадил  его  Боцман,  стоящий  с  видом  заправского
моремана.
     -- Одних спасем, других завтра топить будем, -- мрачно заметил Док.
     После этой  фразы наступило молчание.  Казалось,  что яхта  никогда  не
найдет терпящих бедствие в бушующем море. К тому же теперь им пришлось после
смены курса подставить свой  борт под волну, и потоки воды проносились через
палубу, грозя смыть все на своем пути. Страховочные карабины оказались очень
кстати.
     Но  вот  очередная  порция  зеленых  и  красных  ракет  взвилась  из-за
очередной  волны буквально перед  носом  яхты. Еще один прыжок через  пенный
гребень,  и  взору  наших героев открылась  картина  кораблекрушения.  Среди
потоков воды болтался  истерзанный остов небольшого  судна. Море вокруг было
усеяно обломками, указывающими  на  то,  что  погибший  корабль  был, скорее
всего,  шикарной  яхтой.  Преобладали  остатки  дорогой  мебели,   несколько
шезлонгов и даже небольшой комод красного дерева. Но главное, тут же на воде
метался оранжевый надувной спасательный плот с людьми.
     "Ачык Егле"  чуть не наскочила на плот,  но спокойный Фейзи  Туна точно
рассчитанным  движением  увел яхту  в  сторону, и плот пронесся в  метре  от
борта. Решительный  Артист сделал было попытку ухватиться за него,  но более
опытный Боцман остановил друга:
     -- Не спеши... Сейчас старик сбросит скорость, развернется  и  зайдет с
подветренной стороны. Тогда хватайся на здоровье...
     Все произошло именно  так, как  сказал  Боцман.  Туна сбавил ход, из-за
чего яхту стало  кидать вдвое  сильнее,  и, описав  круг, вернулся обратно к
плоту. С  первого  раза зацепить  его не удалось, пришлось повторить маневр.
Наконец Боцман ловким  движением зацепил лихорадочно  пляшущий плот багром и
притянул его к  борту. Тут  же  один из  сидящих в  плоту  швырнул на палубу
спасательный трос. Муха и Артист схватили его и торопливо привязали к мачте.
     -- На кнехт заводи, на кнехт!.. Шайтан вас всех раздери!.. -- прокричал
сквозь   шум   Фейзи  Туна,  добавив  несколько  выразительных   ругательств
по-турецки.
     Почувствовав,  что  плот крепко  причален  к  борту,  по  крайней мере,
прыгает в  унисон с  яхтой, его пассажиры  принялись  перелезать  на  судно.
Матрос, кинувший трос, вместо  того  чтобы  прыгнуть  самому,  уступил место
пожилому человеку плотного телосложения. Тот при помощи Пастуха и Дока через
секунду оказался на палубе. Следом  полезли три  матроса в робах. Больше  на
плоту никого не оказалось.
     -- Кто-нибудь еще спасся? -- прокричал по-английски Док.
     -- Остальных  поубивало... -- махнул рукой седой человек. -- Слава Деве
Марии, что я уцелел...
     Пастух отметил про себя, что спасенный, судя по  виду: дорогой джемпер,
белая  сорочка, шелковый  шейный  платок и несколько  золотых  перстней,  --
владелец  погибшей яхты, не особенно заботился о  судьбе остального экипажа.
На всякий  случай Пастух  повторил свой вопрос, обратившись к  матросам.  Те
подтвердили, что остальные погибли сразу.
     Пастух по-русски сказал Доку:
     -- Похоже, что  это не  просто кораблекрушение. В  смысле, что  яхта не
сама затонула во время шторма...
     -- Да, я вижу, -- согласился Док. -- Ты глянь, как у них все разметало.
Их или протаранили, или взорвали. У одного из матросов ожоги.
     Через пару минут спасенные оказались в сухих каютах, где Док со знанием
дела принялся  оказывать первую  медицинскую  помощь. Тем  временем  Пастух,
призвав все знание языка, беседовал с пожилым владельцем судна в капитанской
каюте.
     -- Кому я обязан спасением? -- спросил спасенный.
     -- Любомир Бончев, -- представился Пастух.
     -- Поляк?
     -- Болгарин, -- почему-то с гордостью ответил Пастух.
     --  Ну,  да  это  все равно,  -- решительно  заявил судовладелец. -- Вы
капитан?
     -- Капитан на мостике.
     -- Значит, владелец?
     --  Владелец яхты, господин Христов, оказывает медицинскую помощь вашим
матросам.  Он  врач  по образованию. Я  его  помощник...  телохранитель,  --
поправился Пастух.
     -- А... -- разочарованно протянул собеседник. Было ясно, что беседовать
с телохранителями он не привык. -- Куда направляетесь?
     -- В Палермо.
     -- Отлично, -- оживился спасенный. -- Тогда налейте коньяку, а  не то я
схвачу насморк...
     2
     Вечер опустился над Москвой.
     За  окном было темно и поздно. Но  в особнячке в центре города, который
занимало   Управление   по  планированию  специальных   мероприятий,   жизнь
продолжалась. В кабинете директора Управления генерал Нифонтов  и  полковник
Голубков, оставшись одни, обсуждали последние события и прикидывали, чем эти
события могут для них обернуться.
     А обсудить было что. Только-только закончилось  очередное совещание, на
котором перед Управлением были поставлены новые задачи. Черт его  знает, как
все сложится, но одно совершенно ясно:
     ситуация   снова  изменилась,  только  теперь  в  пользу   Нифонтова  и
подведомственного  ему  Управления.  Противостояние  с  Главным  управлением
охраны  Президента, кажется, завершалось.  Похоже, что независимость свою им
удалось отстоять. Удастся ли также закрыть и "китайскую тему"?
     -- Теперь  я понимаю, в чем  было дело, -- произнес задумчиво Нифонтов.
-- Значит,  эти орлы  узнали, что контрразведка  тоже  ведет нашего Крымова,
только по наркотикам... Кстати, как ФСБ вышла на него?
     --  Теперь  это не имеет  значения, -- сказал Голубков. --  Может быть,
сами накопали, а может быть, поделился с ними кто-то.
     --  Ну да,  --  согласился Нифонтов.  --  А  когда  был убит Крупица  и
возникли  проблемы  с Пастухом,  они  просто протолкнули где надо  идею, что
Управление  не  справляется   и   дело  надо   полностью  отдать   на  откуп
контрразведке.
     -- А не  справляется  Управление потому,  --  добавил Голубков,  -- что
руководство давно пора менять и всех вместе переподчинять ГУО. Очень простой
ход.
     -- Но эффективный.
     --  Да,  потому  что  начальник  нашей собственной  службы безопасности
действует  в их  интересах, и таким  образом  они могут  влиять на  ситуацию
изнутри.
     --  Что же это получается, -- возмутился Нифонтов, -- агентурная работа
с коллегами?
     -- Видимо, они не считали нас коллегами, -- вздохнул Голубков. -- Когда
политические  интриги важнее  дела,  какие  могут  быть  коллеги?  С  нашими
аналитическими возможностями такого накопать и наворотить можно!
     --  Боюсь,  что  это  была не последняя  попытка прибрать Управление  к
рукам. Или расформировать его.
     -- Или так. Но это не выгодно.
     --  Ладно.  --  Нифонтов  словно  отмахнулся  от  проблемы,  но с явным
облегчением, поскольку, по крайней мере на ближайшее время, она разрешилась.
-- Ты  лучше вот что  мне скажи,  Константин Дмитрич. От  ГУО мы отделались,
полномочия наши остались при нас, так что и расхлебывать все это дерьмо тоже
нам.  Контрразведка не  только  решила  похозяйничать. Сам знаешь. Взяв дело
Крымова в свои руки меньше чем  на неделю,  они успели спланировать операцию
его захвата и с треском провалиться, не только упустив Крымова, но и потеряв
своих людей...
     -- Я уверен,  что Крымов постарался,  дезинформируя  их. Поэтому они  и
провалились. По большому счету, это не ФСБ,  это Крымов спланировал операцию
на таможне,  а  сам  смылся  на  день  раньше, и если  бы  не это ограбление
Интрансбанка, они до сих пор не опомнились бы...
     --  Это все,  конечно, поучительно. Но нам  теперь все это подметать за
них.
     -- Должны.
     Кажется, Голубков  не очень беспокоился по этому поводу.  А может быть,
просто хорошо скрывал свои  беспокойства. Во всяком  случае,  он неторопливо
закурил.
     -- Ты говорил, что кое-какие соображения  у тебя есть. Вот и скажи мне,
Константин Дмитрич, что думаешь.
     --  Я  думаю,  -- размеренно произнес  Голубков, -- что, когда возникла
необходимость  доставить в Москву  информацию  из  Флоренции, я не  ошибся в
выборе курьера.
     -- Что ты имеешь в виду? -- не понял Нифонтов.
     -- Капитана Пастухова я имею в виду.
     -- А при чем тут твой Пастух?
     -- Я  же  говорил, что это  единственная гарантия  надежности  в  нашем
деле...
     --  Константин  Дмитрич,  не  до  шуток,  ей-богу! Эта информация давно
использована. Нам  теперь думать надо о другом. И потом, хороша гарантия! На
нем до  сих пор висят  убийства. Я, честно говоря, так и  не знаю, что с ним
делать... Кстати, ты знаешь, где он сейчас?
     -- Давай без эмоций, -- спокойно  сказал Голубков. -- Я расскажу, какие
у меня на  этот счет  соображения, но  только тебе придется поверить мне  на
слово. Не во всем, разумеется...
     -- Ну, давай. Не вижу причин для недоверия. Ты всегда был убедителен.
     Голубков немного подумал, а потом затушил сигарету и разогнал дым.
     -- Когда я говорил,  что Пастух -- это наша гарантия, я имел в виду  не
только его честность и  профессионализм. Я подразумевал, что в случае срыва,
провала,  каких-то форс-мажорных обстоятельств  он доведет все до конца. Что
бы ему  ни мешало.  Я, правда,  не предполагал, что обстоятельства возникнут
настолько серьезные, не предполагал,  что Крымов  поведет настолько успешную
игру. Но в главном я не ошибся. Я не ошибся в психологии капитана Пастухова.
Дело  в  том,  что на  него  нельзя  давить...  Ну, примерно как  на  нашего
президента, --  усмехнулся  Голубков. -- А  Крымов этого не  знал. Он  хотел
раздавить  Пастуха,  он  принимал его за мелкую пешку, с  которой ничего  не
стоит справиться. Поэтому, когда на Пастуха повесили все эти убийства, когда
Крымов  попытался загнать его в угол, да еще  взял его семью в заложники, он
получил совершенно противоположный результат.  Пастух не  сломался. Он начал
действовать. Мы, правда, ему не верили...
     -- Ты думаешь, он действует?
     --  Конечно!  Я  получил  этому  исчерпывающие  подтверждения.  Ведь он
единственный  из нас,  кто  с  самого  начала  не купился  на  дезинформацию
Крымова, на его игры. Он попытался убедить нас в этом, а когда захватили его
семью, начал действовать сам.  И, честно говоря,  я помогал  ему  в этом чем
мог. Некоторые его решения я не одобрял, но ведь я всегда был уверен  в нем.
Кстати, я ни секунды не  сомневаюсь, что ограбление Интрансбанка --  это его
рук дело. Все логично. Через этот банк шли все крымовские расчеты...
     -- Но ведь  это  больше на бандитизм  похоже, --  с  сомнением произнес
Нифонтов.
     --  Нет,  это  просто  нестандартный подход, --  возразил  Голубков. --
Обрати,  между  прочим, внимание: никто  от этого бандитизма  не  пострадал.
Просто исчезли  деньги. Все  сделано  безупречно.  И  не  забудь: мы  успели
проинформировать  людей в Гонконге  о том,  что Крымов сдает  их, и  все это
вместе не только заставило  его выпасть из равновесия, но и отрезало ему все
пути -- теперь он не может ни вернуться, ни спокойно спать.
     -- Так вот зачем тебе это понадобилось! Почему сразу не предупредил?
     -- А ты бы согласился?
     -- Нет.
     -- Потому и не предупредил... Теперь слушай дальше. Я понял, что Пастух
собирается во что  бы то  ни стало действовать самостоятельно. Но его личная
заинтересованность оказалась нам на руку. Я решил и в этом ему помочь...
     -- В чем? -- нахмурился Нифонтов.
     -- Я передал ему координаты того корабля, "Марианны", на котором увезли
его семью.
     -- Но это же натовская яхта! -- Нифонтов был просто поражен сообщением.
-- Это же... Что твой Пастух собирается делать?
     -- Он уже делает. Думаю, что он собрался взять ее штурмом.
     -- Да вы  что со  своим Пастухом, с ума сошли?! -- воскликнул Нифонтов.
--  Это  же международный  скандал!  Это...  Да  мы просто не  отмоемся!  Ты
думаешь, что делаешь, Константин Дмитрич?
     -- Для начала, -- невозмутимо произнес Голубков, -- мы к этому не имеем
никакого  отношения.  Это  личная  инициатива  Пастуха.  И,  кстати,  я  был
категорически против. Так же, как и ты... Но потом передумал.
     -- Почему?
     -- Я же сказал. Потому что личная заинтересованность капитана Пастухова
играет нам  на  руку. Он все равно не остановится, но  если мы не будем  ему
мешать и, более того, найдем возможность помочь, то он обязательно доберется
до Крымова... А разве у нас не та же самая задача?
     Нифонтов недовольно вздохнул. Не очень-то ему нравилось то, что говорит
Голубков.
     --  Так  что,  --  продолжил  Константин  Дмитриевич,  --  в  ближайшие
сутки--двое  нам  надо  повнимательнее присмотреться  к  обстановке в районе
военно-морской  базы  в  Палермо. Если  там  возникнет  неожиданный  военный
конфликт, мы должны  будем  тут  же  выяснить,  чем он  закончился. Если  он
закончился успешно... для неизвестной нападавшей  стороны, значит, удача  на
стороне Пастуха. Значит, можно спокойно ждать...
     -- А почему  ты так  уверен, что  твой Пастух  доберется до Крымова? --
поинтересовался Нифонтов.
     -- Потому что теперь это единственный выход для Пастуха, -- пояснил как
само  собой разумеющееся Голубков. -- Собственно говоря, это и есть те самые
соображения, которые  я собирался  изложить.  Так что  давай  не  будем  ему
мешать. А когда придет время, прикроем его, и он сам принесет нам Крымова на
тарелочке с голубой каемочкой. Мне  кажется,  что  это  для нас единственный
выход.
     -- Но ведь может и не принести?
     -- Не может, -- отрезал Голубков. -- В сложившейся ситуации он вынужден
будет это сделать... Или я не понял этого человека.
     -- Рискуешь, Константин Дмитрич.
     -- Рискую...
     -- А вот мне  интересно, -- сказал вдруг Нифонтов, -- ты  что, с самого
начала просчитал, что Пастух твой не просто курьер? Что он еще подключится?
     -- Нет,  конечно, -- не  сразу  ответил Голубков. --  Просто я верю его
словам. И его возможностям.
     -- Ну ладно,  -- хлопнул  Нифонтов ладонью по столу. -- Давай прикинем,
что получается.
     --  Давай.  Итак,  если личная инициатива  капитана  Пастухова окажется
удачной, если он будет жив и здоров в ближайшие три-четыре дня и если сможет
осуществить свой  план, то мы получим  Крымова  или  доказательства,  что он
уничтожен.  Но мы будем  по мере возможности отслеживать действия Пастуха, и
если  он  не  вытянет,  если  план  не  удастся,  то  нам  будет  необходимо
подготовить  группу  для  физического устранения  полковника  Крымова...  Не
фонтан, конечно, но другого выхода нет.
     --  А  аналитическую выдержку  для президента  мы  уже  подготовили, --
добавил Нифонтов. -- Так  что встречу с китайским  премьером  откладывать не
будут. Постараются выкрутиться в любом случае... Хотя это тоже не фонтан.
     -- Таким образом, будем ждать вестей от Пастуха.
     -- Выходит, так.
     --   Да,  вот   что  еще,   --  вспомнил  Голубков.  --  Этот  человек,
телохранитель  Крымова... Алексей, кажется?  Так вот, я думаю, что мы должны
решить  этот  вопрос.  Это  наша  проблема.  Мы  знаем, что  именно он давал
дезинформацию от  Крымова  в  ФСБ.  После  того,  как  он застрелил  офицера
контрразведки, который его курировал, это стало совершенно  ясно... Вот тоже
не понимаю -- как это допустили!
     -- Как всегда...
     -- Да... Так вот, он остался в Москве и наверняка не просто так. Следуя
логике Крымова, этот Алексей должен  убрать свидетелей, а свидетелей, как ты
понимаешь, много.  Включая Пастуха, его женщин и, вполне может быть, кого-то
еще из офицеров, работавших в теме.
     -- Так, может, об®явить его в розыск?
     --  Спугнем.  Сначала найти  надо... Я  думаю вот что.  Он  обязательно
попытается выйти на  Пастуха и его  ребят. Попробуем взять его на этом. Надо
установить слежку  за  домом  Сергея в Затопино и за  этим клубом,  "Хорус",
кажется. Крымов там был, значит, и Алексей знает. Наверняка появится там или
там. Ну и при случае предупредить Пастуха.
     -- Хорошо, -- согласился Нифонтов. -- Это мы сделаем.
     3
     Когда ранним утром двадцать восьмого июля  в гавань порта Палермо вошла
яхта под турецким  флагом, на причале Санта Лючия  ее уже поджидал маленький
"фиат"  синего цвета с белой  надписью  на  борту:  "Capitaneria di  porto".
Представитель портовых властей  синьор Энрико Брески с интересом  следил  за
тем,  как  небольшое   пузатое   судно  совершает  маневр  швартовки.   Надо
признаться, что турецкие яхты не так  уж часто посещали Сицилию. Эта же была
с таким непроизносимым названием,  что синьор Брески так и не смог прочитать
его правильно.
     Было  семь часов  утра, и Энрико с наслаждением вдыхал  свежую прохладу
морского  воздуха. Пройдет  всего  час-другой,  и  этот  город превратится в
пекло. Утренняя свежесть  была единственным  удовольствием  синьора  Брески,
вернее, единственным, что он мог считать удовольствием в это утро. Исполнять
скучные обязанности  портового служащего в такое прекрасное  воскресное утро
было  настоящей   пыткой  для  любого  настоящего  сицилийца.  В  это  время
большинство населения  Палермо сладко спало в  предвкушении славного отдыха.
Если правительство и не дало вам работу, то, по крайней мере, не в его силах
лишить вас законного воскресного отдыха. Проснувшись, часть города соберется
вместе с  семьей  в  церковь. Другая  часть  останется дома  в  предвкушении
вечерней трансляции футбольного матча из Неаполя.
     Увы, сегодня синьор Брески был лишен этих законных радостей.
     По