ть.
     -- Пустяки, -- кивнул эстонец.
     Глоттер легко взбежал  по трапу на борт "Марианны" и  исчез внутри этой
шхуны.  На  двадцать  минут все стихло. Даже  движения на судне никакого  не
наблюдалось...
     -- Какие  будут приказания, сэр? -- козырнул двумя пальцами по-военному
подтянутый  старший  помощник капитана, когда  Глоттер  вошел в  капитанскую
рубку.
     --  Откройте контейнер,  --  не сразу  ответил  майор, --  и переведите
женщину с ребенком в каюту наверх.  Пусть  их накормят, дадут успокоительное
или что там нужно... В общем, все, что они захотят.
     -- Да, сэр.
     Старпом  ушел выполнять распоряжения,  а  Глоттер достал  бутылку пива,
открыл, отпил глоток и устало отправился на корму.
     Через двадцать минут засуетилась причальная команда в оранжевых жилетах
и касках, концы полетели в воду, заработали двигатели и "Марианна" заспешила
прочь из территориальных вод Эстонии.
     Джозеф Глоттер стоял на корме, подняв  воротник своего плаща, и смотрел
на исчезающие крыши и  шпили старого  Таллина. Берег медленно  растворялся в
свинцовой  дымке,  оставляя  "Марианну"  и  всех  ее пассажиров  на  милость
нейтральных вод. Глоттеру опять пришла в голову дурацкая мысль, что  морская
романтика у него  должна  быть в крови,  должна радовать его  -- ведь предки
веками служили в  британском королевском флоте, пока  дед не  проигрался  на
скачках и  не эмигрировал в Америку...  Но  морская романтика совершенно  не
вдохновляла и не радовала майора Глоттера.  Более того, он вообще терпеть не
мог кораблей и  ему даже казалось, что  если  суждено в его  жизни произойти
большим  неприятностям,  то  ждать  их  надо именно  на  море.  А сейчас это
ощущение особенно усилилось.
     И он  понял  причину своего  беспокойства: пассажиры  в контейнере. Они
появились  внезапно  и  не  вписывались  в   план.  Глоттер  просто  не  мог
предусмотреть заранее возможность появления заложников из России, а он очень
не любил того, чего не мог предусмотреть. Вот в чем дело.
     А  началось все с  исчезновения  во  Флоренции того  русского  курьера,
которому  Глоттер  дал  псевдоним Ковбой.  Исчезновения  прямо  из-под  носа
сотрудников  Бюро,  несмотря на  все предпринятые меры.  Уже тогда тщательно
продуманный план операции дал первый сбой. Было о чем задуматься.
     Разрабатывая  операцию  "Имитатор",  Глоттер  предусмотрел  возможность
различных  осложнений, так  что он не собирался впадать в панику, но его все
больше выбивало из равновесия поведение их московского  агента -- отставного
полковника КГБ Крымова. Фигура колоритная, слов нет, и идеально подходящая к
задуманному плану,  но больно уж хитрая  это была фигура. Как американцам, с
которыми Глоттер работал, удалось заполучить его? Дьявол их знает! На всякий
случай Бюро стратегического анализа и  планирования даже  предложило Крымову
равноправное  сотрудничество   и  всячески   смягчало  его  статус   простой
"подсадной утки", чтобы избежать недоверия с его стороны. Но иногда у майора
Глоттера складывалось  впечатление, что  Крымов задался целью  извести  его.
Спокойствие  этого  человека  и  легкость,   с  которой  он  принимал  самые
невероятные и непредусмотренные решения, были просто убийственными!
     Мало того,  что,  когда  операция  оказалась  под угрозой  срыва  после
Флоренции, Крымов продолжал сообщать ему  своим низким  голосом,  что  все в
порядке.  Мало  того, что этот  русский  полковник был, видимо, единственным
человеком в  НАТО, который сохранил свое спокойствие.  Он еще имел  наглость
невозмутимо сообщать, что все находится  под  его личным  контролем. А майор
Глоттер предпочитал контролировать ситуацию сам и не выносил, когда контроль
перехватывал кто-то другой. Тем более какая-то "подсадная утка"...
     Вечером  того  дня,  когда  Ковбой  благополучно  добрался  до  Москвы,
полковник Крымов сам связался с Глоттером.
     -- Добрый вечер, Джозеф, -- совершенно спокойно поздоровался он.
     --  Откуда вы  звоните?  -- недовольно  поинтересовался  Глоттер,  явно
проигрывая начало беседы.
     --  Бог  с  вами,  Джозеф,  неужели  вы  до сих пор  уверены в том, что
всемогущий ка-гэ-бэ  прослушивает абсолютно все телефоны в Москве? -- Крымов
был  по-дружески снисходителен и даже корректно не позволил себе усмешки. --
Смею вас заверить, что это не так.
     -- Вы нарушаете все правила и условия связи, господин Крымов. Вы просто
ставите всю операцию под удар своим поведением...
     --  Одну  минуточку.  Сначала  расскажите  мне,  каким  образом  Ковбой
оказался в Москве.
     -- Я вас не понимаю...
     --  Должны  понимать.  Ведь именно  это,  а  не  мой безобидный звонок,
поставило под удар всю нашу... вашу операцию.
     -- Что вы себе позволяете, господин Крымов!
     --  Я позволяю  себе задавать  вопросы, поскольку должен знать, как мне
скорректировать свои дальнейшие действия после ваших ошибок, майор.
     Эта  наглость  и  этот  спокойный тон,  каким  Крымов  преподносил свою
наглость,  просто  выводили Глоттера из  себя.  Он  ничего  не мог  с  собой
поделать и только  с досадой  чувствовал уязвленное самолюбие от проигранной
словесной дуэли... И ведь даже  разницу в  званиях этот  отставной полковник
успел невзначай подчеркнуть!
     --  Не смейте  на меня давить, Крымов! -- Глоттер был в бешенстве. -- И
ошибки мои вас не касаются! Ясно?
     --  Хорошо, хорошо, Джозеф,  --  с  удовлетворением смягчил свой  голос
Крымов, --  не стоит так нервничать.  Я всего лишь хотел спросить, что у вас
произошло.  Согласитесь,  что  это  странно:  я  сообщаю  вам все  данные по
курьеру, который должен был  забрать  столь интересующую Бюро информацию  --
все вплоть до размера  ботинок и  цвета носков. Я  сообщаю вам его маршрут и
контакты, сообщаю о том, что он представляет то самое Управление, на которое
вы  так  долго  не  можете найти  выход...  И нате  пожалуйста -- ваши  люди
умудряются упустить его на своей территории, в Италии!
     -- Ладно, --  сухо,  но уже вполне миролюбиво остановил его Глоттер, --
оставим пока мои  ошибки...  Вот что. Вы упомянули Управление. Это что -- та
самая новая спецслужба вашего президента, о которой вы нам сообщали?
     --  Да. Управление по планированию специальных мероприятий. В  основном
занимается  аналитической деятельностью. Оперативные возможности  Управления
невелики, тем более в сегодняшних условиях  взаимного недоверия спецслужб. Я
вам  уже говорил,  что  опасаться  его  нечего.  Ну,  конечно,  при  условии
абсолютной четкости ваших действий.
     Это майора Глоттера порадовало -- в таких вопросах он полностью доверял
Крымову. Настроение его заметно улучшилось.
     -- Что вы хотели мне сообщить? -- спросил он.
     -- Мне пришлось предпринять кое-какие меры предосторожности, -- ответил
Крымов, -- чтобы сгладить ситуацию.
     -- Надеюсь, вы согласны с тем, что я  должен быть в  курсе предпринятых
вами мер?
     -- Конечно. Поэтому и звоню.
     -- Я вас слушаю. Крымов вздохнул:
     --  Мне   пришлось  пожертвовать  ценным  информатором   в  руководстве
Управления и основательно наследить.
     -- Это может осложнить ваш от®езд в Амстердам?
     --  Нет.  Это  его облегчит.  Я думаю,  нет  смысла  вносить какие-либо
коррективы в план операции. Все получилось очень удачно.
     -- Каким образом? Ковбой уничтожен?
     -- Нет.
     -- Но вам удалось вывести его из игры?
     -- Ни в коем случае.
     -- Я вас не понимаю.
     -- Ковбой в игре, но  теперь он  играет по моим... простите, Джозеф, по
нашим правилам, и у него нет  другого  выхода. Его  считает  преступником  и
предателем даже собственное Управление,  не говоря о полиции.  К тому же мои
ребята  на время  прихватили его семью,  так что мы можем спокойно закончить
нашу операцию,  пока  Ковбой будет выполнять роль механического зайца... Как
видите, все под нашим контролем. Вас устраивает такой вариант?
     --  Семья? -- задумчиво переспросил Глоттер.  --  Что ж,  это  неплохо.
Семью вы завтра же переправите к нам.
     -- Это еще зачем?
     Майор  не без  удовольствия усмехнулся. Кажется,  еще  рано считать  их
словесную схватку проигранной.
     -- У вас столько  проблем, -- благодушно пояснил он,  -- что мы обязаны
облегчить ваше положение. Переправьте семью к нам по известному вам каналу и
выбросите хотя бы эту проблему из головы.
     --  Я  не  считаю  это проблемой,  Джозеф...  Но  Глоттер  не  дал  ему
договорить:
     -- Приятно слышать,  господин Крымов, что ситуация находится  под вашим
контролем, но хотелось бы напомнить вам, что речь идет о серьезной операции,
разработанной без вашего участия. Так что позвольте нам самим контролировать
ситуацию. Что скажете?
     Наступила пауза. У Бюро благодаря американцам были достаточно серьезные
рычаги давления на  этого отставного русского полковника, но Глоттер пока не
хотел их использовать.  Он только напомнил. Напомнил то,  что  Крымов и  сам
прекрасно знал.
     -- Хорошо, майор. Делайте, как считаете нужным...
     Утром  следующего,  дня Глоттер  вылетел  в Таллин  и включил  один  из
запланированных им каналов переброски.
     Эту схему  с контейнером они  оговаривали с  Крымовым на случай провала
операции  и  побега   самого   Крымова   из   России,  но   теперь  пришлось
воспользоваться ею для других  целей. А  схема  была  очень  проста.  Нужный
человек  забирается  в  специально  подготовленный  контейнер  и,  никем  не
замеченный,  переправляется в  любую  точку мира.  Такой  способ представлял
собой  удобное  и  надежное  средство  нелегального  перевоза:  обыкновенный
снаружи  металлический  контейнер,  каких  сотни  тысяч можно  встретить  на
железнодорожных  составах,  морских сухогрузах и автотрейлерах, имел  внутри
вполне  уютное  помещение,  оборудованное  вентиляционной  системой,  полной
звукоизоляцией, запасом пищи, воды и биотуалетом. Один такой контейнер и был
подготовлен для транспортировки через Таллинский морской порт...
     Когда "Марианна"  оказалась в нейтральных водах, Глоттер  решил нанести
визит пленникам. Надо было решить, какую пользу он может выжать из них. Пока
что ясно было одно -- пленники  останутся  на "Марианне". Это самое надежное
место  в  Европе  для  такой  цели.  Постоянное  курсирование  "Марианны"  в
нейтральных водах не  позволит быстро отыскать ее, к тому  же в распоряжении
майора были практически все военно-морские силы НАТО, так что безопасность в
данном случае была гарантирована. Оставалось определить судьбу пленников. Не
вечно же их катать вокруг Европы.
     Глоттер опустил пустую пивную бутылку в мусорный контейнер и отправился
в каюту, где  поместили женщину с ребенком.  Молодой охранник  со  скучающей
физиономией молча открыл дверь каюты своим ключом и пропустил майора внутрь.
     Довольно просторная  каюта была  оформлена  и  некоторой  претензией на
роскошь, сразу бросающейся в глаза, тем более  если учесть,  что  "Марианна"
была не прогулочной яхтой, а  разведывательным кораблем  военно-морских  сил
НАТО.
     Как только Глоттер  вошел, молодая женщина, сидевшая на мягком  кожаном
диване и  обнимавшая девочку лет четырех,  подняла на него свои серые глаза.
Женщина была  красивой. Видимо, подумал Глоттер, при  других обстоятельствах
взгляд не одного мужчины подолгу задерживается на ней, даже жаль, что сейчас
усталость,  нервное  напряжение и страх  за ребенка словно смыли ее красоту.
Женщина  молчала,  девочка,  глядя на него исподлобья,  плотнее прижалась  к
матери.
     Глоттер сел в кресло напротив, вздохнул и виновато улыбнулся.
     --  Позвольте  принести  вам  извинения  за доставленные  неудобства  и
беспокойство, которые пришлось вам пережить, мадам Пастухова, -- произнес он
на довольно хорошем русском. -- Рад видеть вас на борту нашего судна...
     -- Кто  вы такой? -- тихо, но  решительно спросила  женщина. -- Кто вам
дал право похищать людей? Куда вы нас привезли?
     -- Если  не возражаете, я отвечу по порядку. Итак, зовут меня Джозеф. Я
здесь в некотором роде распорядитель.  Даю вам честное слово,  что к  вашему
похищению  из  России  я не  имею  отношения и  могу только  догадываться  о
причинах этого варварского поступка...
     -- А кто имеет к этому отношение?  Я  хочу  знать! Я требую... -- Серые
глаза  женщины пристально смотрели на Глоттера, губы  чуть  вздрагивали, она
была на грани нервного срыва.
     Майор развел руками.
     --  Трудно сказать.  Я  всего лишь офицер  военно-морских  сил  Италии.
Несколько  дней  назад  меня...  как  это  по-русски?..   откомандировали  в
распоряжение  Об®единенного  военного командования НАТО  и  направили  сюда.
Поймите меня правильно, я всего лишь выполняю приказ... У вас болит голова?
     Глоттер  с сочувствием  перевел взгляд на  пальцы левой ладони женщины,
массирующие висок.
     -- Немного.
     --  Я же просил обеспечить вас  всем необходимым! Одну  минуту... -- Он
поднялся,  открыл дверь, и перед ним тут же появился охранник. -- Сходите  к
доку  и принесите что-нибудь  от головной боли. -- Он снова  закрыл  дверь и
снова виновато улыбнулся: -- Простите.
     Кажется,  нервное напряжение начало отпускать женщину,  она  постепенно
оттаивала, и взгляд ее уже был не так  колюч и жесток. Кажется, она начинала
доверять ему.
     --  Видите ли, -- продолжил  Глоттер,  --  НАТО -- это полтора  десятка
европейских  стран, это Америка,  это  вавилонское столпотворение интересов.
Очень трудно понять, что у них на уме...
     -- Вам что-нибудь говорили о моем муже? -- спросила женщина.
     -- Так вот почему вы здесь! Теперь ясно. К сожалению, я ничего не  знаю
о  вашем муже. Но  я вас уверяю, что  он жив и здоров. Иначе зачем бы  вы им
понадобились?
     Глоттер старался быть приятным и располагающим. Ему это явно удавалось.
Он  не  знал  пока зачем, но надеялся, что это не  будет  лишним...  Женщина
молчала,  поглаживая девочку и глядя  на блеск волн за окном. Наконец  майор
прервал минутное молчание.
     -- Знаете что, поскольку  вас решили временно поселить на этом корабле,
-- сказал  он, -- и таким образом обстоятельства вынуждают  меня стать вашим
тюремщиком, я постараюсь смягчить ваше положение... Скажите, вы когда-нибудь
бывали в морском круизе?
     -- Зачем вам это?
     -- Ну, вы все-таки находитесь на борту корабля... Кстати, эту красавицу
зовут  "Марианна".  И  раз  уж  так все  вышло,  постарайтесь  хоть  немного
насладиться морем,  морским воздухом. Считайте, что  это  длительная морская
прогулка. Может быть, не очень приятная, но все-таки... Я распоряжусь, чтобы
вам разрешили гулять по палубе.
     В глазах женщины промелькнула благодарность -- она явно устала от этого
непрерывного  нервного стресса  и страха. Сил  для сопротивления  ей уже  не
хватало и поэтому очень хотелось поверить хоть кому-нибудь. И очень хотелось
отдохнуть. Глоттер  понял, что  остался  только  маленький рывок до  полного
доверия.
     В  каюту вошел охранник и  молча передал Глоттеру таблетки растворимого
болеутоляющего средства и бутылку питьевой воды. Майор налил  воду  в бокал,
бросил туда  одну  таблетку и, когда она со злорадным шипением растворилась,
передал  бокал  женщине. Приняв  бокал, женщина вдруг снова подняла  на него
свой колючий взгляд.
     -- Откуда вы так хорошо знаете русский язык? -- строго спросила она.
     Глоттер обезоруживающе улыбнулся:
     -- Мой дед  эмигрировал из России. В  нашей  семье все с детства  знают
русский язык, и, может быть, именно  поэтому меня сюда прислали...  Кажется,
вы  все  еще не доверяете  мне. Жаль. Мне  не хотелось бы оставаться в ваших
глазах тюремщиком. Что скажете?
     Женщина отпила из  бокала сама  и заставила  сделать глоток девочку,  а
потом вернула бокал Глоттеру.
     -- Спасибо, -- устало произнесла она. -- Скажите... Джозеф?
     -- Да.
     -- Скажите, Джозеф, нас долго здесь продержат?
     --  Не  представляю, --  с тяжелым вздохом пожал плечами  майор, -- но,
если хотите, я попробую договориться, чтобы девочку отпустили...
     -- Нет, не надо. Я боюсь за нее. Пусть она всегда будет рядом со мной.
     -- Как скажете. Если вам  что-нибудь потребуется, не стесняйтесь. Здесь
все к  вашим услугам.  Если  захотите  поговорить со мной, мне  сразу  дадут
знать. А сейчас, мадам Пастухова, вам лучше отдохнуть...
     -- Можете обращаться ко мне по имени.
     -- Хорошо. Вот вам, Ольга, ключ от каюты. Можете запереться изнутри.
     -- Спасибо.
     -- Отдыхайте.
     Глоттер вышел,  подождал, пока пленники  запрутся,  а  потом вполголоса
отдал распоряжение охраннику:
     -- У нее  есть  ключ,  но вы будете закрывать каюту на внешний замок. И
никуда не выпускать без моего разрешения, ясно?
     -- Да, сэр.
     Майор ушел...
     Ольга Пастухова сидела у  окна  каюты  и смотрела  на  море. Только что
Настя заснула, усталая, убаюканная мягким шепотом матери и согретая мохнатым
пледом. Ольга и сама чувствовала чудовищную усталость от пережитого страха и
напряжения, но спать  она не могла. Она смотрела на море. Смотрела и думала,
что ей делать. И чем больше думала, тем сильнее ее охватывало отчаяние.
     Ольге был приятен этот офицер. И  хотя она еще  не совсем была уверена,
что ему можно доверять, отчаяние подсказывало ей, что другого выхода нет.
     Она не понимала, что происходит вокруг.
     Она не знала, что с Сергеем.
     Она не была уверена, что кто-нибудь сможет помочь ей.
     Она не  была уверена, что ее вообще смогут разыскать здесь,  на корабле
посреди моря, и очень боялась за дочь, не решаясь даже спать.
     Отчаяние душило ее, и, конечно же, она даже не подозревала, что  Олежка
Мухин, Муха все время был  рядом, что  он  выследил  трейлер, в  котором  их
увезли,  и отстал  только в  самый  последний  момент, что сейчас он  совсем
недалеко  -- в  Ивангороде  и пытается связаться с ребятами. Ольга  не знала
этого, поэтому отчаяние душило ее и сил бороться с ним у нее уже не хватало.
     2
     Муха  повесил трубку  и  устало  уткнулся  лбом в  корпус  здоровенного
телефона-автомата центрального переговорного  пункта  Ивангорода. Обстановка
здесь  не  располагала  к  обстоятельной и продолжительной  беседе,  поэтому
разговор у  него был  коротким, но,  чтобы  дозвониться  хоть кому-нибудь  в
Москве, пришлось потратить  кучу денег и времени. Что там происходит? Почему
никого нет? Он обязательно должен был найти кого-то из ребят! И на пятый раз
Мухе повезло. Он  дозвонился своим и рассказал-таки обо всем, что произошло.
Он надеялся, что это поможет Оле, но большего он сделать  не мог. Пора  было
забежать  на минуту  в  гостиницу  и  возвращаться домой.  Все тело  ныло от
усталости, перед  глазами все плыло,  страшно  хотелось  спать.  Сказывались
вторые сутки напряженной погони в полной неизвестности...
     Когда Муха, еще ничего не подозревая, погнал на только что купленной им
"ямахе" в сторону  Сереги  Пастухова,  в  Затопино,  настроение у  него было
просто  на удивление  радостным. Они  давно не виделись,  а  лучшего дня для
встречи нельзя было придумать. Прекрасная погода, новый мотоцикл.
     Но  как  уже понятно,  радовался  жизни Муха  недолго.  У  поворота  на
Затопино  он неожиданно увидел джип  с московскими  номерами,  вывернувший с
грунтовой  дороги  на шоссе и  резво  газанувший  прочь  в  другую от Москвы
сторону. К кому в глухой деревне Затопино могли  приезжать на "крутом" джипе
с  московскими номерами? Муха точно знал, что, кроме  Пастуха, там нет таких
людей.  Беззаботность  его  разом исчезла,  он  поднажал  и  к  дому  Сергея
под®ехал,  уже  не  замечая  ни  хорошей  погоды,   ни  преимуществ   своего
транспортного средства. Муха слез с мотоцикла, зашел в дом, который оказался
открытым,  и обнаружил, что там пусто.  Не было  никого. Не было Пастуха, не
было Ольги, не было Настены. Муха понял: произошло  что-то очень неприятное,
и  тут  же  получил исчерпывающее подтверждение  этому.  Ива