там, перебрасывал черных тунисцев на нелегальные заработки в Италию.
Кроме  денег,  позволивших  его  семье вылезти  из нищеты,  Фейзи  получал и
остальные  прелести   этой  опасной  профессии.   В  его  теле  сидела  пуля
итальянского карабинера. Его  лицо украшал шрам от тунисского ножа.  Мизинец
его левой руки навсегда остался на палестинском берегу.
     Потом мир успокоился. Пролетели  десятилетия. Кому  теперь  были  нужны
сигареты и оружие, если и то и другое почти официально завозилось громадными
теплоходами? Чтобы прожить, нужно было  возить дьявольский белый порошок  --
героин.  Только он давал прибыль. Этого Фейзи делать  не захотел.  Одно дело
оружие  -- достойное занятие для настоящего мужчины. И совсем  другое -- эта
отрава. Слава Аллаху, Всевышний не оставлял  Турцию без своего  внимания.  В
стране  разразился  туристический  бум.  Разбогатевшие  после  войны  немцы,
подобно своему земляку Шлиману, ринулись на берега древней Трои. Захолустный
Мармарис в одночасье  превратился в модный  курорт. На его  берегах  выросли
уютные отели с бассейнами,  пляжами  и ресторанами. Рыбаки и  контрабандисты
переквалифицировались в официантов и портье.
     Не отставал от других и сам Фейзи. За годы нелегкого контрабандистского
труда он скопил достаточно денег, чтобы купить красавицу яхту. Теперь вместо
патронов и  взрывчатки  он возил  вдоль  турецкого берега радостно гогочущих
немцев и уже не спеша готовился встретить спокойную почетную старость.
     Двадцать четвертого июля этого года старик Туна встретил на борту своей
яхты у причала Мармариса. Судно было пусто. Два матроса  лениво мыли палубу.
Сам  Фейзи сидел на крыше рубки мрачнее  тучи и сердито дымил своей короткой
трубкой.  Накануне  на  яхту  должны  были  прибыть русские туристы,  но  не
прибыли. Туристическая фирма из Стамбула сообщила, что у  русских изменились
планы,  и  теперь, в самый разгар сезона,  когда каждый  день стоил  бешеных
денег, он вынужден загорать  у  причала. Покарай  Аллах этих русских!  То ли
дело  немцы.  Эти  никогда не изменяют свои планы. Если  в контракте сказано
прибыть  в девять вечера, то будьте уверены --  ровно в 21.00,  и ни минутой
позже, они  поднимутся на борт. И сойдут не раньше оплаченного срока. Но вот
последние пять  лет  с севера, где рухнул "железный  занавес", ринулись орды
русских варваров и потеснили немецкий педантизм.
     Если быть честным, то,  проклиная русских, старик  Туна попросту кривил
душой. Грех было жаловаться на смену контингента. Да, русские плевали на все
графики и правила. Да, они  превратили  некогда  чинный курорт  в  настоящую
осаду Измаила. Но зато казалось, что в России, про которую постоянно говорят
по телевидению как  о нищей стране, доллары растут на елках или сами прут из
земли.
     Фейзи еще ни разу не видел русского, у которого  были бы  купюры мельче
ста долларов. Рисуют они их, что ли? В то время как немец мог  потратить час
на скрупулезное подсчитывание с®еденного  на борту,  сверяя сумму со счетом,
русский  давал  сто долларов сверху  и  просил принести еще выпивки. Как они
пили!.. Старик Туна  только на одной водке сделал  целое состояние, продавая
ее по старой контрабандистской памяти втридорога.
     Тем  не   менее  сегодня  Туна  сидел  без  дела  и  проклинал  русское
раздолбайство.
     Как   оказалось,  зря.   Ближе  к  полудню  к  причалу  подрулил  белый
микроавтобус. Лихо взвизгнув  тормозами, он  остановился на тротуаре,  выдав
принадлежность  водителя  к великой  северной  нации.  Дверца  скользнула  в
сторону, и на залитый  солнцем бетон вылезли пятеро крепких молодых  людей в
шортах и  разноцветных майках.  Старик  Туна  насторожился -- уж  не его  ли
потерявшаяся группа все-таки  решила испытать  прелести морского круиза? Тем
временем трое  русских  остались у микроавтобуса, а двое не спеша  двинулись
вдоль причала. Они методично останавливались у каждой яхты и после минутного
диалога продолжали свой путь. Наконец они добрались и до Туны.
     --   Добрый   день,   мистер,  --   поздоровался  тот,   что  постарше,
по-английски.
     --  Не такой  уж и добрый, -- буркнул в  ответ Фейзи.  --  Но все равно
здравствуйте.
     -- Мы ищем свободное судно, -- продолжил русский. -- Но похоже, что это
дело не простое.
     -- Разгар сезона, -- согласился старик Туна. Он сразу же сообразил, что
этих людей ему послал сам Аллах, но, как опытный торговец, вида не подал.
     -- Увы, -- развел руками русский. -- Вы тоже заняты?
     --  Господа  желают отправиться в круиз?  --  равнодушно спросил  Туна,
раскуривая свою трубку.
     -- Ну, вроде того.
     -- Надо было купить тур в агентстве, -- вздохнул старик.
     -- Надо, -- не  стал спорить русский, -- но нам нужно срочно. Вы можете
нам помочь?
     Старик Туна не  торопился с ответом. Выпустив  клуб сизого дыма,  он не
спеша подсчитывал, сколько он получит. Выходило неплохо, если учесть, что не
придется делиться с этими грабителями, турагентами из Стамбула.
     -- Вас нет в моем графике, -- наконец ответил он.
     Русский  пожал  плечами  и с  разочарованным лицом  собрался  двинуться
дальше.
     -- Вряд ли вы найдете свободную яхту, -- так же уныло продолжил старик.
Русский сделал шаг.
     -- Но, пожалуй, я смогу вам помочь...
     -- Сколько?  --  немедленно  оживился  русский.  Туна аж  закряхтел  от
досады. Ох уж эти русские! Мог бы и поторговаться для приличия. Вот немец --
тот три раза уйдет и  столько же раз  вернется, но  сэкономит  свою законную
марку.
     -- Я располагаю неделей. Это будет  стоить триста  долларов с человека,
-- ответил старик и сам поразился своей наглости.
     -- Отлично, -- обрадовался русский. -- Нас пятеро.  Стало быть,  тысяча
пятьсот...
     -- Деньги вперед, -- насторожился Фейзи.
     -- Конечно. Так мы загружаемся?
     -- Когда отходить? -- спросил Туна, поднимаясь на ноги.
     -- А сразу как погрузимся, -- беспечно махнул рукой русский.
     -- Эй, Ялчин! -- крикнул старик Туна своему помощнику. -- Мы отходим.
     -- Есть, хозяин! -- ответил довольный матрос, вынырнувший из  палубного
люка. -- Есть работа, есть деньги! Так ведь?..
     Русские погрузились быстро.  Просто  закрыли  микроавтобус, взяли  свои
большие спортивные  сумки и  поднялись  на  борт.  Один  из  них нес кожаный
дорожный  саквояж.   Что-то  сразу  же  насторожило  старика  Туну  в   этих
свалившихся  на его голову туристах.  Опытный взгляд старого морского  волка
точно определил,  что  ребята  приехали не  отдыхать. Туристы  валят веселой
толпой.   Их  движения  раскованны,   Походка  ленива,  в  глазах   светится
предвкушение  активного отдыха. К тому  же  русские туристы всегда  берут  с
собой  женщин.  Иногда  это  жены.  Эти  же  пятеро  русских  молча,  как-то
сосредоточенно поднялись на борт. Деловито осмотрелись.  Быстро распределили
каюты и при этом не  задали ни  одного вопроса  типа:  "А когда  ужин?"  или
"Какой у нас маршрут?" Кроме того, у них явно имелся старший. Причем это был
не тот, что разговаривал с Туной, а его спутник -- сурового  вида человек, в
котором старый контрабандист сразу же определил бывалого воина. Они все были
бывалые.
     Все это  старик Туна  понял за  считанные минуты, но  вида не подал. За
годы  бурного прошлого  он научился  не задавать ненужных вопросов.  Господа
приехали не отдыхать?  Это их дело. Расплатились  они с лихвой, естественно,
стодолларовыми банкнотами. Остальное не  его дело. Старик был уверен,  что в
случае чего сумеет за себя постоять.
     Через пятнадцать минут яхта отошла от  причала  Мармариса, взяла курс в
открытое море и заскользила  под всеми парусами  навстречу багровому солнцу,
медленно  опускающемуся  к горизонту. Шелестела  вода за  деревянным бортом,
весело скрипели снасти, и ровный бриз дул яхте в корму.
     На  этой  самой корме  в шезлонгах лениво развалились  Док и  Пастух. В
руках  они  держали  бокалы  с ледяным  "мартини".  Док  блаженно  попыхивал
здоровенной  сигарой,  коробку  которых  он  приобрел,  не  удержавшись,   в
Стамбуле. Казалось, что все опасности остались в Москве. Здесь  только море,
небо  и блаженный покой. Но  это был самообман. Оба они прекрасно знали, что
самое трудное еще впереди. Просто  по старой  военной  привычке Док и Пастух
пользовались   любой   возможностью   расслабиться,  накапливая   силы   для
предстоящих боев.
     -- Как тебе судно? -- спросил Док.
     -- На вид  ничего, -- ответил Пастух. -- Только я ни хрена не  смыслю в
этом. Вот если бы танк...
     -- Мистер  Туна, -- обратился  Док по-английски  к  стоявшему рядом  за
штурвалом старику, -- у вас прекрасное судно. Как оно называется?
     -- "Ачык Егле", -- ответил тот не оборачиваясь.
     -- Как? -- удивился Пастух. -- Ну и название...
     -- "Светлый полдень", -- неохотно перевел Туна.
     -- А, -- протянул Пастух. -- Сколько в нем длины?
     -- 90 футов. -- В голосе старика проскользнула горделивая нотка.
     -- Стало быть, метров тридцать, -- пояснил Док. -- Подходяще...
     --  Мистер Туна, -- вновь  спросил Пастух, -- а в открытом море ваша...
"Ачык Еб...", тьфу ты господи, "Светлый полдень" ходит?
     -- Ходит, -- насторожился Фейзи.
     -- Хм, неплохо, -- оживился Док, но Пастух сделал ему знак попридержать
эмоции.
     --  Капитан,  -- продолжил он расспросы,  -- откуда у  вас этот шрам на
лице? Простите, если спросил что-нибудь не то.
     -- Узнайте у вдовы того тунисца, что сделал мне его, -- хмыкнул старик.
     -- Понятно, -- протянул Пастух и обменялся взглядом с Доком. Тот кивнул
головой и спросил:
     -- Капитан, вы, наверное, всю жизнь провели в море?
     -- Вас еще не родили ваши  уважаемые матери, а я  уже возил контрабанду
по этому морю, -- с гордостью ответил Туна.
     --  Вот оно что, --  вежливо ответил Док  и опять  обменялся взглядом с
Пастухом. На этот раз кивнул тот.
     --  Скажите, мистер Туна, -- продолжил Док,  -- а вы не задумывались об
отдыхе?  Ну там, уйти на пенсию,  купить домик  на берегу или  ресторанчик в
городе?
     Яхта внезапно вильнула в сторону. Паруса встрепенулись  и через секунду
вновь наполнились ветром. Старик промолчал.
     -- Мистер  Туна,  как  вы  смотрите на то,  чтобы продать вашу яхту?  Я
понимаю, что это неожиданное предложение...
     Док  вопросительно  посмотрел  в  спину  капитану.  Пастух  внимательно
рассматривал свой бокал,  но по его напряженным пальцам было видно, что и он
внимательно ждет ответа.
     Прошло три бесконечных минуты, прежде чем старик ответил:
     -- Мне нужно подумать...
     -- Хорошо, мистер Туна, -- охотно согласился Док.
     Пастух облегченно расслабился в шезлонге.
     Через час старик Туна распорядился накрывать ужин. Два  его матроса, по
совместительству  стюарды,  проворно  накрыли  стол  на  верхней  палубе, на
воздухе --  зелень,  овощи,  фрукты.  Тут  же на палубе  оказалась небольшая
жаровня.  Один из матросов принялся ловко жарить мясо. От водки  наши друзья
отказались, взяв только легкое вино. За столом уселись все пятеро -- Пастух,
Док,  Муха,  Артист  и Боцман. Ужинали  не  спеша,  перебрасываясь ничего не
значащими фразами.
     После  ужина  Муха,  который так и не успел еще толком выспаться  после
стремительной поездки в Ивангород, завалился спать в  каюте. Боцман и Артист
сначала  по-хозяйски  осмотрели  лежавший  у  надстройки акваланг,  а  потом
уселись  на  баке  играть  в преферанс в "гусарика". А  Док и  Пастух  вновь
вернулись  на корму  в свои шезлонги. Док закурил  очередную сигару, пытаясь
пускать  кольца,  но  их  сносило  ветром.  Пастух  просто сидел,  задумчиво
вглядываясь в сумерки за бортом.
     За  штурвалом  стоял  один  из  матросов.  Капитан  после  предложения,
сделанного Доком, пропадал где-то внизу. Ожидание затянулось...
     Наконец  через полчаса из люка, ведущего на  нижнюю  палубу, показалось
морщинистое лицо старика Туны.
     -- Джентльмены желают обсудить свое предложение? -- тихо спросил он.
     -- Желают, желают, -- поспешил ответить Док. -- Еще как желают.
     -- Тогда прошу в мою каюту. -- Голова старика исчезла внизу.
     Каюта капитана располагалась, как и полагается, в корме, прямо под  тем
местом,  где  сидели  Док  с  Пастухом.  Учитывая размеры  судна,  это  было
небольшое  помещение.  Простая койка.  Стол  с картами.  По  стенам какие-то
морские навигационные приборы,  отдающие медным блеском. Там  же, на стенах,
висели  разные  экзотические  шкуры,  короткий,  но солидный  карабин,  пара
револьверов и  даже кривая янычарская сабля,  явно не  из  сувенирной лавки.
Капитан  сел  в  вертящееся кресло у  стола,  прикрепленное к  палубе. Док с
Пастухом  разместились  на  койке.  По дороге  в  каюту Док  успел захватить
кожаный саквояж.
     -- Итак, вы сделали мне предложение, -- серьезно начал старик. -- Я его
обдумал. Вы серьезно хотите купить у меня "Ачык Егле"?
     -- Более чем серьезно, -- ответил Пастух, глядя старику в глаза.
     Фейзи Туна с минуту помолчал. Потом продолжил:
     -- Я не  знаю, зачем вам понадобилась моя яхта, но  догадываюсь, что не
для прогулок. Но  Аллах свидетель -- мне до  этого нет дела. Я принимаю ваше
предложение. Жизнь в море -- это много... Но вы понимаете также, что запрошу
я с вас больше, чем это судно реально стоит?
     --  Мистер  Туна,  -- вступил  в  разговор  Док,  -- как  вы  правильно
заметили, яхта нам  нужна не  для прогулок. И мы понимаем всю ситуацию. Дело
не в деньгах. Вы -- бывалый человек. Перейдем к делу. У нас мало времени.
     -- Сколько вы хотите предложить мне? -- перешел к делу старик Туна.
     Док посмотрел на Пастуха.
     Тот пожал плечами. Бог его знает, сколько стоит эта яхта. Док помялся и
назвал сумму:
     -- Сто тысяч долларов...
     -- Сто пятьдесят, -- быстро поправил его старик. В его взгляде появился
стальной блеск.
     --  Хорошо,  сто  пятьдесят  --  и  покончим  на  этом,  --  облегченно
воскликнул Пастух. -- Сделку совершим завтра утром.
     Старик внимательно посмотрел на него и понимающе кивнул.
     -- Как будете платить?
     --  Наличными, --  поспешил  ответить  Док и  приоткрыл  саквояж  ровно
настолько,  чтобы старик смог увидеть пачки долларов.  -- Завтра в Мармарисе
оформим купчую у нотариуса. Деньги получите тогда же.
     Старик вновь кивнул в знак согласия. Ребята  облегченно вздохнули. Пока
все шло  по  плану.  А Туна тем  временем  закурил  свою трубку  и продолжал
внимательно рассматривать людей, так  легко  отваливших за его судно  сумму,
почти вдвое превышающую его реальную стоимость.
     -- Я смотрю, вы задумали лихое  дело, парни. -- Теперь  Фейзи говорил с
ними,    как    со    своими.     Как    некогда    говорил     со    своими
коллегами-контрабандистами. -- На бандитов вы не похожи...
     -- Вы  действительно бывалый человек,  Туна.  -- Пастух в  свою очередь
опустил "мистера".  -- Нам  предстоит небольшое,  но опасное  путешествие. Я
смотрю, вам можно  доверять. Поэтому у меня еще одно предложение. Если у вас
остались старые связи, ну, вы понимаете, что я имею в виду?
     Старик молча кивнул.
     --  Отлично,  --  продолжил Док. -- Могли бы вы  помочь  нам приобрести
добротные паспорта. Морские паспорта? На турок мы мало похожи, правда...
     -- Болгарские вам подойдут? -- деловито спросил Туна.
     -- Это было бы то, что нужно. Мы, естественно, заплатим.
     -- Тысяча долларов с человека, -- назвал цену старик.
     -- Отлично. Тогда нашу сделку с яхтой оформим на новые документы.
     Закончив таким образом  переговоры к обоюдному согласию, ребята встали,
чтобы  уйти. Уже в дверях Пастух вдруг  обернулся, внимательно посмотрел  на
капитана и внезапно произнес:
     -- Мистер Туна...
     -- Зови меня лучше старик Туна, -- улыбнулся Фейзи.
     -- Хорошо, старик Туна, -- улыбнулся в ответ Пастух. -- Дело в том, что
моряки  мы  никудышные.  Не согласились бы  вы  на этот  один рейс  остаться
капитаном яхты? Но предупреждаю -- дело будет горячим.
     Старик  хитро ухмыльнулся,  так что  от уголков  его  глаз  разбежались
морщинки. Пыхнув своей короткой трубкой, он ответил:
     --  Это  не  первое  мое  горячее  дело,  парень.  Но   Аллах  даст  --
последнее... Пять тысяч, и деньги тоже вперед. Будет жалко, если вы потопите
мою "Ачык Егле"...
     Шторм  настиг  их  на  исходе второго дня плавания,  уже на  подходе  к
Сицилии.   Такое  спокойное,   теплое,   круизно-курортное   в  обычные  дни
Средиземное море порою могло вдруг напомнить о своей природной сути яростной
бурей.  Каждый  год  море  собирало приличный урожай  жертв,  в основном  из
расслабившихся владельцев фешенебельных яхт, забывших, что не все еще в этом
мире происходит по расписанию туристических фирм.
     "Ачык  Егле" мужественно подставляла свой  бушприт  под удары встречных
волн.  Вернее, яхте доставался только седой пенный  гребень:  будучи  легким
деревянным  судном,  она не  разрезала  волны,  а как  бы  перескакивала их,
подобно поплавку.  Но и этого вполне хватало для того,  чтобы потоки кипящей
воды перекатывались через  всю палубу. Паруса  на двух мачтах были убраны --
яхта  шла  на  двигателе. Отчаянный  ветер  выл в снастях.  Окружающая  тьма
заставляла сомневаться в существовании всего остального мира.
     За штурвалом стоял  старик Фейзи Туна,  одетый  в старый  прорезиненный
плащ  черного  цвета.  В   его   зубах   торчала  погасшая   трубка.  Широко
расставленные ноги вросли в деревянный настил, создавалось впечатление,  что
капитан  составляет единое целое  со  своим судном. Старик  был  счастлив. В
свете редких молний глаза его сверкали весело и как-то вызывающе. Туна вновь
обрел  то,  что, казалось,  потерял навсегда --  страсть, борьбу,  стихию...
Последние  годы он возил туристов по теплой луже, и один Аллах знал, как это
все ему осточертело. И вот случай послал ему деньги на старость,  а главное,
хоть ненадолго  вернул его  в молодость,  когда  подобная прогулка во  время
шторма была обычным делом. В такую погоду, когда полиция всех стран попивает
горячее вино у каминов  и очагов, совершались самые лихие дела, какие только
возможны в Средиземноморье.
     И  если  уж  быть честным до конца,  то  старик  Туна  почти  намеренно
направил  яхту прямо в шторм, хотя и получил предупреждение по радио. За эти
минуты среди  бушующих волн он был готов отдать  целый сезон круизов. В яхте
он был уверен, судно  было  построено  на славу. А в себе  -- уж  и подавно:
Аллах,  создавая его,  потрудился неплохо. А его новой  неожиданной  команде
требовалась встряска -- полезли в море, так получайте по полной программе! К
тому же Фейзи хотелось проверить, с кем он связался. Судя по всему, дело эти
ребята задумали что надо.
     Итак,  на  борту  "Ачык  Егле"   (Муха  так  и  не  научился  правильно
произносить это  название) один  только Туна остался самим  собой, капитаном
яхты. Двух турецких  матросов пришлось  уволить.  Зато  им  на  смену пришли
четверо матросов болгарских. Документы именно этой страны сумел организовать
старик. Пастух теперь был Любомиром  Бончевым, Артист -- Григорием  Кыневым,
Боцман  -- Трояном Ступелом,  а  Муха --  Радославом Бачковым. Что  касается
Дока,  то,  сказавшись по  национальности  тоже  болгарином,  он  официально
значился  владельцем яхты,  новым  болгарским  бизнесменом  Велко Христовым,
отправившимся  в  средиземноморский  круиз.  Выбор  пал  на  Дока  по разным
причинам. Во-первых, он все-таки  был немного постарше остальных. Во-вторых,
он  лучше всех знал английский. И  в-третьих,  он курил  купленные по случаю
сигары. Последнее обстоятельство стало решающим.
     Цепляясь за поручни, на палубу вылез Пастух-Бончев. Стараясь удержаться
на  ногах,  он встал  рядом  со  старым турком и,  перекрывая  грохот  волн,
прокричал:
     -- Кажется, стало поспокойнее!..
     -- Да, шторм уходит на восток, -- подтвердил капитан.
     -- Может, вас сменить?
     -- Я п