ты,
Богомолов  поморщился.  Хитрая  улыбочка  человека, довольного произведенным
эффектом, маска  доброжелательности и покровительственный тон -- словом, все
вызвало  у него чувство брезгливости. Он  ощущал себя так,  словно побывал в
серпентарии и даже прикасался к тварям.
     --  Ну,  что уж  вы  так  -- улыбнулся  спикер,  вставая из-за  стола и
направляясь к  генералу  с протянутыми  руками.  -- Боевой  офицер,  генерал
Госбезопасности  -- и вдруг растерялся. Вы  уж извините за такой сюрприз, но
очень   не   хотелось   привлекать  к  нашей  встрече   ненужного  внимания.
Здравствуйте, дорогой Константин Иванович! -- Он  покровительственно обнял и
похлопал его по спине. -- Присаживайтесь. -- Он вдруг  ехидно рассмеялся. --
Тут как-то  пришел ко мне один, и я ему:  "Садитесь,  дорогой!"  А  он мне в
ответ с этакой обидой в голосе: "Я уже сидел!" Ничего, как считаешь?
     Генерал,  не  зная что ответить, пожал  плечами, но спикер и  не ожидал
ответа.
     --  Как видишь,  тебе  не  предлагаю  "садиться"! --  сказал  он, глядя
генералу  прямо в  глаза, но  тут же вновь  рассмеялся.  --  Ладно,  шутки в
сторону. Ты догадываешься, почему я захотел с тобой встретиться?
     Богомолов сразу отметил  его ненавязчивый  переход  на "ты", и это  ему
было  неприятно,  но он решил занять  выжидательную  политику и  сделал вид,
будто ничего не заметил.
     -- Если откровенно, не догадываюсь.  --  Насколько тебя  устраивает то,
что происходит в нашей стране? -- Спикер как-то хитро прищурил глаза.
     Кажется,  разговор  пойдет  прямой, подумалось  Константину  Ивановичу,
здесь вряд  ли удастся отделаться общими  фразах. Конечно, он  сразу  понял,
ради  чего  спикер  решил  встретиться с генералом Комитета  государственной
безопасности.  Новый  руководитель  Комитета  --  сторонник  Ельцина,  а  от
"силового"  министерства  так просто  не  отмахнешься,  вот  спикер и  решил
потихоньку готовить надежные тылы. Кое с кем из ведомства он уже встречался,
и Богомолову было известно об этих встречах,  а одну просто удалось записать
дословно.  И хотя  весь разговор состоял из полунамеков,  полушуточек, ни  к
чему  всерьез не прицепишься, но смысл был совершенно ясен -- поиски "своих"
людей.
     Никогда  еще  не было  так  трудно Богомолову:  нужно  было моментально
принимать решение,  а не хотелось. Для  себя он уже давно решил, что  ни при
каких  обстоятельствах  не  примет  сторону спикера:  он  не был  симпатичен
генералу.  Однако  и решительный отказ может осложнить не  только лично  его
жизнь, но  и ситуацию "при дворе". И все-таки нужно прикинуться "ванечкой" и
потянуть время, если удастся. --  Каждого честного и порядочного человека не
может  устраивать  то, что происходит в нашей стране! --  с каким-то вызовом
ответил Богомолов.
     -- Отлично сказано. Костя! Ты не возражаешь, если я так буду обращаться
к тебе? Ведь я считаю тебя своим другом.
     -- Пожалуйста, -- без  эмоций ответил он. -- Ты погляди, до чего довели
нашу  бедную Россию! -- воскликнул с пафосом спикер, и Константину Ивановичу
показалось,  что  тот  либо  пьян,  либо  "укололся":  уж слишком  нездорово
блестели его глаза.
     Спикера действительно "несло": он витиевато  и нудно  говорил прописные
истины, обвинял всех  и  вся  в развале экономики,  государства, "радел"  за
"сирых  и  убогих",  "наших  бедных  россиян".  С  трудом  удержался генерал
Богомолов, чтобы  не задать  ему вопроса: "А почему вы, господин  спикер, не
говорите о  своем  участии  в этих  бедах?"  Можно  подумать, что он сам  до
момента  избрания  "главным депутатом"  проживал  на  другой планете  или, в
лучшем  случае, в другой стране.  Но  Константин Иванович ни разу не прервал
его и, как оказалось, поступил правильно: вконец запутавшись в своих выводах
и обвинениях, спикер стал уставать, а может, действие "допинга" иссякло. Так
или иначе, он прекратил разглагольствовать  и  некоторое время молча смотрел
на собеседника, как бы пытаясь определить, пришшает он его позицию или нет.
     Богомолов не прерывал молчания. Его взгляд не выражал никаких эмоций --
за долгие  годы  службы в  Органах он научился  владеть собой -- и  сановный
собеседник, вероятно, решил, что сумел завладеть душой  и телом нужного  ему
человека.
     -- Что же, дорогой  Константин Иванович, я доволен нашей встречей, как,
думаю,  и  вы,  --  полувопросительно  подытожил  он.  --  Надеюсь,   что  в
решительный для нашей страны и  для нашего  народа момент вы займете  верную
позицию и правильно  определите, кто вам друг, а кто враг! -- Он серьезно, в
упор посмотрел в глаза генералу, и тут уже надо было что-то отвечать.
     -- Об этом вы твердо можете быть уверены  --  решительно  и с некоторым
пафосом воскликнул генерал.
     -- Другого  я  от вас  и  не  ожидал, -- просиял спикер. --  И  знайте,
переломный  момент очень скоро наступит! -- торжественно, но устало  добавил
он и встал с кресла. -- Всего доброго.
     Было  от чего  нервничать и переживать:  интуиция не подвела и  на этот
раз,  он был уверен, что времени для раздумий  совсем не осталось -- в любой
момент оппозиция перейдет к  решительным действиям. Какими  они будут, он не
знал, но  мог  предположить самое  худшее -- военный  переворот. Что же  ему
делать? Он прекрасно понимал,  что без фактов ему не поверят, и не только не
поверят, но  рассмеются прямо  в  глаза.  А  может  быть,  он  напрасно  так
паникует? Может  быть,  все  "решительные действия" оппозиция  заключаются в
открытых  выпадах  с  трибуны  парламента?   Чточто,   а   поговорить   наши
парламентарии  умеют:  хлебом  не  корми  --  дай  побалабонить.  И  генерал
Богомолов решил, что в данный момент лучшим действием с его стороны -- будет
бездействие.
     Современный Франкенштейн
     Бывший  товарищ  Богомолова  по  партии и  коллега  по Органам  Аркадий
Сергеевич Рассказов также  расхаживал из угла  в угол  по  своему роскошному
кабинету  в  компьютерном  центре.  Полученные  им  из  Москвы  данные  были
неутешительными  -- несколько человек,  завербованных его агентами, попались
на взятках,  и  новые люди, возглавившие правосудие, вцепились в них мертвой
хваткой.  Рассказов  понимал,  что  подступиться   к  ним   пока  совершенно
нереально.  Такова   природа  человека:   получив   мало-мальскую  власть  и
возможность вершить  человеческими  судьбами,  он хочет казаться (даже себе)
честным,  волевым, бескомпромиссным  и неподкупным.  Должно  пройти хотя  бы
немного времени, чтобы отлаженная система  подчинила  нового чиновника своим
правилам. Кто-то сопротивляется дольше, кто-то ломается сразу -- все зависит
от характера, но мало кто выстаивает, такие, как правило, подают в отставку.
     Так что пока о своих подопечных можно забыть и дожидаться того момента,
когда новые  Генеральный прокурор, министр внутренних дел и  министр юстиции
вольются в систему, сложившуюся за более чем семь десятков лет.
     А эти  болтуны... Сколько было обещаний, только помоги им...  А сейчас,
забравшись  в депутатские  кресла,  ни  о  чем,  кроме  своего материального
благополучия,  говорить  не  хотят.  Синдром  "нахапать,  пока  у  кормушки"
заменяет разум  и  благоразумие.  Сволота,  можно  подумать,  что  они  мало
получили от его людей. Как же можно быть такими твердолобыми и не  понимать,
что так  нахапать  на всю жизнь не удастся, а завоевав авторитет у масс,  их
доверие, можно долгие годы  держать руку на  вентиле и самому открывать  или
закрывать его для других, не забывая, разумеется, себя и своих близких.
     Нет!  Ни одно  государство  мира, будь оно  вдесятеро  сильнее  военной
мощью,  не  сможет  завоевать  и покорить  Россию.  А  если  он,  Рассказов,
ошибается и кто-то ее сумеет завоевать, то и полгода не сможет управлять  ею
и сбежит оттуда,  проклиная лень, час, минуту, когда  решился  пойти  против
России. Какой разумный  западный  человек может  поверить,  что  долгие годы
"бизнес по-русски" был жизненной  правдой, воплотившейся позднее  в анекдот:
"Своровать ящик водки, продать,  а  деньги  -- пропить!"  Какому фермеру  на
Западе придет в голову дожидаться, когда "сверху" спустят приказ -- собирать
урожай или  подождать, сеять  пшеницу или огурцы.  Или  как понять западному
руководителю какого-нибудь российского директора,  который всеми  правдами и
неправдами  выбивает  для своего  завода  заниженный  план,  выполняет  его,
получает мизерные премиальные, вместо того  чтобы наладить производство так,
чтобы товарооборот продукции многократно увеличил заработки как рабочих, так
и руководства.
     Но все это  может случиться,  если там,  где руководят этим директором,
будут думать не о своих креслах, а  о работе, о людях. Снова все упирается в
систему. И пока жива эта  система, отработанная коммунистами,  в этой стране
ничего  нельзя  будет перестроить.  Для  этого нужно долгие  годы беспощадно
ломать систему, отстранять  от руководства бывших партийных деятелей, причем
не  только верхушку,  но и  до самого  низу. Только тогда  может  что-нибудь
получиться и новое поколение станет жить лучше, чем их родители.
     Вот такие светлые мысли были у бывшего кагэбэшника и коммуниста Аркадия
Сергеевича Рассказова, потомка русских  дворян. Мысли мыслями,  а  он  хочет
жить сейчас, хочет получать  что-то  сам, и  потому  он никогда  и никому не
открывал своих  истинных  намерений:  прийти к власти  и стать  своеобразным
царем  для русского народа. Он был уверен,  что сумеет  не  только  удержать
власть в своих руках, по  и сделает все, чтобы "русскому мужику" стало лучше
жить. Для этого не нужно брать иностранной помощи  и снова залезать в кабалу
к западным  странам. Россия богата своими ресурсами. И для того, чтобы народ
жил лучше, необходимо разумно их  использовать.  А  сытый, обутый  и  одетый
человек воевать и скандалить по пустякам не будет.
     Рассказов  понимал, что  от мечты взойти  на "российский престол" до ее
воплощения не рукой  подать, нужен  поэтапный подход. Потому-то  он и  решил
после  провала  августовского  путча   внедрить  своих  людей  в  парламент,
подобраться  ближе к Верховному  Совету. И  чего же он  добился? Одни, кроме
болтовня, ничего не умеют или не хотят, другие сидят под следствием.  Трудно
стало работать в России, ох трудно! Раньше можно было  прогнозировать каждый
шаг:  этому  нужно  дать  столько для решения вопроса,  а  этому  столько, а
третьему  и простого звоночка сверху будет достаточно. А  сейчас... Вроде бы
простой  вопрос:  подыскать хорошее здание  для выгодного Москве совместного
предприятия. Есть деньги на покупку или  долгосрочную  аренду,  есть здание,
которое  готовы отреставрировать за свой счет, но...  Заверил один,  что все
будет  в  полным порядке и  назвал  открыто  сумму взятки,  которую  тут  же
получил.  Шли недели, месяцы, а  он продолжал  заверять,  что  все  будет  в
"полном  порядке", пока,  в  конце концов,  не  сказал,  что  есть  еще один
человек, от  которого все зависит. Со вторым  важным "господином чиновником"
повторилось  все с точностью  до слова, с  одной лишь разницей -- на порядок
повысилась сумма взятки.
     Когда   Рассказову   доложили  об  этом  деле,  он  прошелся  матом  по
"тупоголовым  бюрократам"  из  России.  Нет,  ему  не было  жаль потраченных
средств, он был готов заплатить в десять раз больше, но... Здесь, на Западе,
есть различные гарантии,  которые заставляют соблюдать  правила  игры.  Есть
официальные:  суды,  прокуратура, полиция,  наконец.  Есть неофициальные: не
выполнил  обязательства --  отвечай  своими  квартирами,  дачами,  машинами,
родственниками  и своей  жизнью.  Каждый человек должен быть ответственен за
свои поступки и слова.
     В  дореволюционной России  было  такое понятие  --  "купеческое слово".
Тогда  не  нужно  было бежать к  нотариусу,  чтобы зафиксировать  сделку или
обещание --  достаточно  было слова.  И не дай Бог кто-то  не сдержит своего
слова! Оно  было синонимом  чести! И  невыполнивший  своих обязательств  мог
ставить  крест на своей карьере. Он сразу  становился изгоем в обществе, его
бойкотировали и презирали.
     Аркадий  Сергеевич  решил  пойти двумя путями для врастания в структуры
власти:  помогать  оппозиции  финансами  и  людьми, постепенно  заставляя ее
выполнять  свою волю, а также подобраться к  тем, кто сейчас стоит у власти.
Как говорил Христос: "Пусть бросит в эту женщину  камень первым тот, кто сам
безгрешен!" Никто, разумеется, не бросил. Нет такого, кто был бы стерилен во
всем! Значит, нужно выискивать  человеческие  слабости,  ошибки, просчеты, а
порой и грешки.
     Когда тайные пороки человека делаются явными для другого, он становится
беззащитным  и с  ним можно  делать все, что угодно. Он будет готов пойти на
любую мерзость, лишь бы скрыть правду о себе. И чем выше стоит такой человек
на социальной ступеньке,  чем больше  он  может  потерять,  тем  на  большую
мерзость он  может  пойти. Конечно,  в  бывшей  стране Советов  репутация --
понятие весьма  растяжимое, и  нравственные  пределы определяются  совсем по
другой шкале, нежели на Западе, но...
     Рассказов, имея  точную  и полную  информацию о том, что  происходит  в
самых верхах  власти в  России, прекрасно понимал, что провал  августовского
путча девяносто первого года был запланирован.  Он нужен был,  чтобы отвлечь
россиян  от насущных проблем и набрать  политические очки для будущей борьбы
на  выборах. Рассчитано было точно: все, кто "грудью  стоял у Белого дома" и
имел  достаточно возможностей  доносить  свой  "клеймящий голос" до  народа,
легко "прошел  в депутаты". Нет, правильно говорил  Петр Великий, когда  ему
предлагали  выгнать  проворовавшихся  чиновников:  новые будут  воровать еще
больше,  а  эти уже  что-то  наворовали.  России нужен  царь  или  диктатор.
Конечно,  вздохнул Рассказов, Сталин был еще той сволочью, но во времена его
правления  воровали  намного  меньше  и  уж  во  всяком  случае  никогда  не
афишировали это. Не  то чтобы боялись "вождя всех народов", хотя и это было,
а  интуитивно  понимали,  что  нельзя у народа  отнимать Веру в честность  и
непогрешимость коммуниста. Ведь за  всю  советскую историю не  был судим  ни
один коммунист! Ни один! Если член партии на чем-либо попадался и ему грозил
суд, его мгновенно исключали из партии! На любом  уровне!  Так поддерживался
миф о честности коммуниста, его неподкупности, верности партии и долгу.
     Хорошие были времена! Рассказов  вздохнул и  придвинул  к себе листок с
фамилиями.  Этот  список готовился  несколько  месяцев по  данным  из разных
источников. В нем были фамилии  людей, обладавших  хотя  бы какимто реальным
весом   в   правительстве   России.   Причем    каждая   фамилия   тщательно
анализировалась, прежде чем попадала в окончательный список. Главным же было
наличие у человека чего-то такого, на чем можно было сыграть и заставить его
выполнять  правила его, Рассказова, игры. Да,  он  шел на  самый  настоящий,
неприкрытый шантаж.  Отличная  штука, между  прочим: почти всегда  действует
безотказно.
     Просмотрев внимательно  список, где  напротив  каждой  фамилии давались
краткие  сведения о депутате, -- должность, специальность, возраст, семейное
положение.  Аркалий Сергеевич  посетовал на то, что в нем почти нет  фамилий
высоких чинов из министерства обороны. Он понимал,  что министерство обороны
является одним из  "силовых" министерств и иметь там  своего человека  очень
важно.
     Понимал  он  и  то,  что  найти  "своего"  в таком  министерстве  очень
непростая задача: все люди на виду, все тщательно "просеяны". Новоиспеченный
министр, прошедший "Афган"  и ставший там  Героем Советского Союза, поступил
так,  как поступил бы  и  сам Рассказов, заняв кресло министра:  отправил на
пенсию почти всех генералов, которые, как  говорится, усыпали сзади себя пол
песком, и набрал новых, среди которых преобладали его  соратники и друзья по
войне  в   Афганистане.   Рассказову  приходилось   встречаться  и   бывшими
"афганцами", и он  знал им цену,  хотя и  не мог их понять.  Они были словно
вылеплены из другого  теста.  И  казалось,  обходились в жизни только  двумя
цветами: черным и белым. Они имели своеобразные понятия о честности и чести.
     Взять  хотя   бы  того  же   Савелия  Говоркова  --  Бешеного,   Рэкса,
Тридцатого...  Что он  видел в своей не очень  длинной жизни? Детдом, армия,
спецназ,  война  в  Афганистане,   ранение,   тюрьма,  побег,  тайга,  снова
Афганистан, ранение, плен, снова побег, нищенское существование за границей,
возвращение  на  Родину,  которая  его  снова  бросила  в  бой...  Казалось,
Рассказов  почти   наизусть  знал   биографию  Савелия   Говоркова.   Жизнь,
наполненная сплошными  приключениями, порой смертельно опасными. И что же? С
точки  зрения  Аркадия  Сергеевича,  Савелий должен был принять его  условия
игры.  Его  --  Рассказова!  А  он,  пройдя  такие  испытания,  столько  раз
столкнувшись с предательством, получив по зубам от своей Родины,  продолжает
нести в себе преданность своей гребаной стране. Продолжает во что-то верить.
Господи? Да откуда у этого взрослого ребенка такая вера?
     Рассказов вышел из-за стола и снова стал нервно вышагивать по кабинету.
Нет!  Здесь  какая-то  игра?  Не  может  человек  нести в  себе  такой заряд
нравственности и жизненной силы, не может!
     Он решил бросить  вызов ему,  Рассказову?! Решил внести  путаницу в его
мысли, в  его годами выстроенную систему  оценки любого человека? Не выйдет!
Он подомнет под себя Савелия Говоркова! Будь он хоть трижды Рэксом!
     Черт бы  его  побрал, этого проклятого Говоркова!  Рассказов уже  давно
заметил, что  стоит  о нем подумать,  как  тут же настроение портится.  Была
задета  его  профессиональная  гордость,  его  внутреннее  "я",  а этого  он
простить  не  мог!  Говоркова нужно  найти во  что бы  то ни  стало. Он  уже
распорядился  сразу доставить  Савелия к  нему. А  здесь  есть много средств
заставить его не только от Родины отказаться, но и от самого себя! Рассказов
зловеще  улыбался:  совсем   недавно  ему  удалось   завербовать  одного  из
медицинских светил. Этот человек был долгие годы так строго законспирирован,
что о нем не  было известно даже родной матери. Не один десяток  сотрудников
ФБР охраняли  его  круглосуточно.  Этот человек  являлся  одним из  основных
авторов  разработки биосенсорного  воздействия на мозг человека. И легенды о
"зомби" воплотились в жизнь.
     Генерал  Рассказов слышал  об  этих  опытах давно,  когда еще работал в
Комитете  госбезопасности, и давно мечтал о чем-то подобном, но все никак не
удавалось подобраться ближе к этим разработкам.  И вдруг такая удача! Именно
удача! Никакой заслуги его или соратников не было: вмешался Господин Случай!
А случай находит только  тех,  кто  его ищет!  Как бы там  ни  было,  ученый
согласился  работать  на Рассказова,  и им  удалось разработать  безотказную
систему связи между собой. В глубине души Рассказов немного побаивался этого
человека: тот мог запросто и его закодировать, подчинить себе... Сначала  он
скептически относился  ко всему этому, но Франк --  именно  такую кличку дал
ему   Рассказов,   уменьшив   фамилию   Франкенштейн,   --   сам   предложил
продемонстрировать свое изобретение, если господин Рассказов предоставит ему
"ненужный материал".
     Выяснив,  что  под   "ненужным   материалом"  подразумевается  человек,
которого  никто не будет искать, который никому не нужен.  Рассказов поручил
своим "амбалам" быстро привести такого человека.
     Когда такого  доставили. Франк  удалился с  ним  на пять минут в другую
комнату, прихватив свой портфель, а  когда они вернулись, то  Франк  шепотом
об®яснил Рассказову,  что  произойдет: стоит  произнести этому сорокалетнему
мужчине  условную  фразу,  и  он  выполнит все,  что от  него  потребуют. Он
"вложил" ему три установки на три действия: на убийство любого, кого назовет
тот, кто пр