сь  своей  интуиции,  полковник  переключил телефон  и снова
вернулся  к  бумагам.  --  Слушаю вас, капитан Воронов!  Что  случилось?  --
Константин Иванович, здравствуйте! Меня очень волнует  то,  что  Говорков не
отвечает на звонки и  не  пишет  мне... -- Чувствовалось, что  Воронов очень
взволнован.
     -- Как ваше лечение? -- попытался оттянуть ответ Богомолов.
     -- Да здоров уже, здоров, надоело бока пролеживать! -- ответил Андрей и
тут же спросил: -- С ним чтото случилось?
     --  Понимаешь, капитан, ничего конкретного мы  не знаем, но... Говорков
действительно исчез, и, где он, никто не знает!
     -- Так... -- вздохнул Воронов. -- А что все-таки известно?
     --  На  его  лестничной  площадке произошел  взрыв,  который  несколько
повредил  его  квартиру  и две другие,  повыбивав у них двери.  Но по данным
расследования этот взрыв к Говоркову отношения не  имеет. С тех пор он как в
воду канул... -- виновато закончил генерал.
     -- Интересное кино получается!  -- буркнул Воронов. -- Исчез  человек и
всем наплевать! Так, что ли?
     --  Ну зачем вы так? Его поисками занимаемся вплотную,  но  результатов
пока нет, вы правы, -- признал генерал.
     --  Все, заканчиваю свое лечение  и сегодня  же вылетаю  в  Москву!  --
выпалил Воронов. -- А вы уверены, что вам уже можно? -- Когда Савелий спасал
меня и лез под пули, спасая вашу чертову  демократию, он не задумывался, что
может погибнуть. -- Капитан проговорил это тихо и зло.
     -- Хорошо,  возможно, вы правы. Вылетайте и  сразу  же ко  мне: пропуск
будет выписан, -- согласился генерал и через мгновение поинтересовался: -- У
вас есть какието соображения?
     -- Только одно: то,  что взрыв не был предназначен для него, еще ничего
не означает! Он мог оказаться случайным и ненужным свидетелем.
     --  Мы  с  вами одинаково  мыслим. До встречи!  --  В  трубке раздались
короткие гудки,  и Воронов  положил ее, задумчиво покачивая своей  седоватой
головой.
     Оплатив разговор и  еще раз  поблагодарив телефонистку, Воронов  быстро
добрался до касс "Аэрофлота", и  после некоторых  затруднений, разрешившихся
после второго  звонка Богомолову,  ему удалось приобрести билет  на самолет,
правда на завтрашний день.
     Полученная от генерала информация не давала покоя. Капитану не хотелось
никуда идти. Он уложил свой  нехитрый  багаж  в спортивную сумку,  улегся на
диван и уткнулся в экран телевизора: какая-то инструментальная группа что-то
наяривала, звука не было, но Воронова это устраивало -- немой экран не мешал
размышлять. "Что  же с тобой случилось, сержант? Почему не сообщаешь о себе?
Неужели  тебя  уже нет в живых?  --  Воронов так  стиснул  зубы, что  начало
сводить  скулы.  -- А  может,  тебя  держат  где-нибудь и  не дают ни  с кем
связаться?" Капитан встал и  начал взволнованно ходить  из угла в угол. Нет,
не могло с Савелием случиться чего-то непоправимого! Он столько испытал, что
этого хватило бы  на  несколько жизней. Не может быть Бог так несправедлив к
нему!  Не может!  Скорее бы наступило утро, тогда можно будет отправиться  в
Москву. Воронову казалось, что он наверняка сможет разыскать Савелия, помочь
ему.
     Воронов  снова  прилег на  диван  и  попытался  успокоиться. Ему  вдруг
вспомнилось детство...
     С  маленьким  Савушкой  они   подружились  как-то   случайно.   Савушка
воспитывался в  детском  доме, который  находился  недалеко  от деревни, где
Андрей жил со своей теткой. Он был на несколько лет старше своего приятеля и
считал себя вполне самостоятельным мужчиной.
     Деревня была малонаселенной, да  и то  одними старушками  и  стариками.
Андрею не хватало общения со своими сверстниками и потому постоянно тянуло к
ограде дома,  за которой слышались веселые детские  голоса.  В  тот день  он
остановился у потайного места, укрытого в густой зелени, и в небольшую щелку
наблюдал,  что происходит  во  дворе.  Ему  нравилось смотреть, как  старших
мальчиков учили ходить "по-военному", как они играли в пятнашки, в прятки, и
он  часто представлял себе,  как он присоединяется к ним и поражает их своей
ловкостью и сообразительностью.
     Замечтавшись,  он  не   заметил,  как  трое  мальчишек  подошли  к  его
"наблюдательному  пункту".  Сначала  он  думал,  что  пацаны  уединились  от
посторонних глаз,  чтобы покурить, но вдруг заметил,  что  они крепко держат
щупленького паренька,  щелкая его то  по носу, то  по ушам, то отпуская  ему
подзатыльники.  Андрея  поразило, что этот паренек, чуть не  на голову  ниже
своих мучителей, стоически переносил издевательства, не издавая ни стона, не
прося пощады.
     -- Ну, что, сосунок, попросишь  у своей  Томочки  денег? --  осклабился
один из мальчишек, весь усеянный конопушками.
     -- Не дождешься, Рыжий! -- выпалил неожиданно паренек.
     -- А это тебе за  "рыжего"! -- Тот вдруг предательски  дал пареньку под
дых, и  он глухо  ойкнул. -- Зря ты не хочешь  дружить с нами. Прав тот, кто
сильней! -- совсем по-взрослому добавил Рыжий.
     --  Я никогда не буду  такими, как вы!  Никогда!  --  пересиливая боль,
выкрикнул паренек. --  И знайте, вы трусы!  И я вас всех отловлю поодиночке!
-- Не успел он договорить,  как вновь получил  сильный удар,  на этот раз по
лицу. Из носа потекла кровь.
     Этого Воронов уже  не  смог вынести: он быстро перемахнул через забор и
выхватил из штанишек  отцовский  ремень, которым всегда гордился. Ремень был
единственной памятью  об отце,  умершем от  старых фронтовых  ран. Через два
года после  его  смерти мать, не  сумевшая  справиться с горем  и постепенно
спивающаяся, повесилась, и ее сестра забрала Андрюшу к себе.
     Он много читал и особенно любил приключенческие романы, где  говорилось
о долге, чести  и дружбе. Эти книги пробудили в  нем обостренное  уважение к
справедливости, честности,  своему  слову,  которое он никогда  не  смог  бы
нарушить.
     Сейчас  перед  ним  были враги,  которые держали  в руках его  друга  и
всячески  издевались  над ним. Их больше,  и  они  сильнее его, но он должен
освободить  приятеля во что  бы то  ни стало. Андрюша бросился на них и стал
лупить  ремнем по чему попало. Ошеломленные неожиданным  нападением,  пацаны
выпустили   своего  маленького   пленника,  попытались   сопротивляться,  но
действовали настолько  неумело и неслаженно, что вскоре решительно бросились
наутек. А Рыжий,  отбежав на безопасное, с  его  точки  зрения,  расстояние,
остановился и, всхлипывая от боли, крикнул:
     -- Ты еще попомнишь нас! Мы еще встретимся! В  горячке Андрюша метнулся
к  нему, и тот моментально бросился за  угол. Андрюша  остановился,  постоял
немного,  все еще ощущая желание кому-нибудь наподдать, потом  повернулся  к
пацаненку. Тот уже оправился от  боли и стоял, широко расставив ноги и держа
в руках какую-то суковатую палку. У него был настолько  воинственный вид,  а
рост был настолько маленьким, что Андрюша не выдержал и громко расхохотался.
     Сначала пацаненок насупился  и  хотел  обидеться, но  его защитник  так
заразительно  смеялся,  что  и он  не  выдержал. Насмеявшись  до  икоты, они
повалились в траву, утонув в  ней, и  устремили  свои взоры в синее небо, по
которому медленно плыли редкие белые облака, похожие на причудливые деревья,
на фантастических зверюшек.
     -- Кто такая Томочка? -- неожиданно спросил Андрюша,
     -- Тетя Тома -- наша истопница, --  немного помолчав,  ответил мальчик.
Сначала он не  хотел  отвечать, но потом  ему вдруг захотелось поделиться со
своим спасителем самым  сокровенным. -- Она очень жалеет меня... то конфетку
даст, то печенье. -- Он вздохнул. -- Холостая она... -- ни с  того ни с сего
проговорил он. -- А то, может быть, и взяла бы меня в сыновья.
     -- У  тебя что, никого нет: ни папы ни мамы? -- нахмурился  Андрей.  --
Никого,  --  вздохнул  пацаненок.  -- А я  тоже... --  Он вдруг  замолчал  и
добавил: -- С теткой живу. Вон там, в белом доме.
     -- Знаю, -- сказал пацаненок. -- На нем еще ставни с петушками.
     -- Откуда ты знаешь? -- удивился Андрей. -- Я видел там тебя один раз.
     --  А, когда вы на речку шли? --  подмигнул он. --  Тебя как  зовут? --
Савушка.
     -- Савка? --  Он вдруг встал и протянул ему руку. -- А меня Андреем! --
Савушка быстро  вскочил и пожал протянутую руку. Ему вдруг стало удивительно
хорошо и тепло, он улыбнулся.
     -- Если что, ко мне прибегай, мы им покажем! Будут знать, как маленьких
обижать!  --  Андрей  погрозил  кулаком  в  сторону   скрывшихся  Савушкиных
мучителей.
     -- Значит, ты хочешь со мной  дружить? -- Мальчик никак не мог поверить
в свалившееся на него счастье.
     -- Конечно! Есть хочешь?
     -- Я всегда хочу есть... --  виновато  ответил Савушка. -- Тогда дуй за
мной! -- весело бросил Андрюша и устремился к  забору, где давно  раскачал и
вытащил из  доски нижний гвоздь. Отодвинув доску  в сторону, он повернулся к
Савушке, который все еще никак не мог решиться без  спросу выйти за  ограду,
но  голод и любопытство победили: он  махнул рукой и быстро  юркнул в щель в
заборе.
     Маленький Савушка с трудом поспевал за Андрюшей, но ни разу не попросил
его  остановиться.  Наконец они  добежали  до  полосы зеленых насаждении,  и
Андрюша,  дождавшись  Савушку,  приставил к губам палец, поводил  головой по
сторонам, затем кивнул  --  следуй  за  мной! --  и юркнул в  густую зелень.
Савушка  последовал  за  ним и  едва не ткнулся ему в спину. Они оказались у
проволочного заграждения, и Андрюша осторожно выглянул из кустов.
     -- Это огуречное поле,  -- шепотом  проговорил он. --  Урожай на  них в
этом голу очень уж хорош:  так и прет!  -- с восхищением проговорил он, явно
повторяя то, что слышал от взрослых. -- Наедимся сейчас от пуза!
     -- А если поймают? -- чуть испуганно выдавил из себя Савушка. -- Это же
колхозное поле...
     -- Не бойсь, в это  время сторож завсегда спит в своем шалаше. Я  ж  не
раз ходил сюда! -- прихвастнул Андрей, однако было заметно, что и его что-то
беспокоит. -- Ты что же, боишься? -- спросил он и уставился на Савушку.
     -- Нет, не боюсь, только страшновато чуть: а  вдруг стрельнет из  ружья
солью или еще чем... Знаешь, как больно? -- прошептал тот.
     -- В тебя  что,  уже попадали?  --  удивился  Андрюша. --  Не... пацаны
рассказывали, дней пять садиться больно.
     Андрюша немного помолчал. Он и сам уже готов был вернуться, но очень уж
не хотелось ударить в грязь лицом перед своим новым другом.
     -- Вот что, ты будь здесь, посматривай, -- совсем повзрослому предложил
он. -- Свистеть умеешь?
     -- Умею двумя пальцами, -- доложил Савушка,  довольный, что может  хоть
чем-то помочь Андрюше.
     -- Увидишь кого, свисти. Понял? -- Ага.
     -- Так я пошел. --  Андрей еще раз выглянул из кустов, осмотрелся и, не
заметив опасности, ринулся  на  поле, быстро складывая за пазуху зелененьких
толстячков. Чисто интуитивно  он  двигался  не к середине поля, а  по  краю,
отходя в сторону от того места, где его ожидал Савушка.
     А  тот, увлеченный  наблюдением за  полем, не заметил, как  сзади  него
появился щупленький сморщенный дед в  заплатанном ватнике. В руках он сжимал
древнюю берданку. Он  напоминал шолоховского деда Щукаря. Сторож только  что
сытно перекусил и решил прогуляться перед тем, как подремать на солнышке. На
Савушку он наткнулся совершенно случайно: зашел  в кустики по нужде, и вдруг
его глаза наткнулись на вихрастую детскую головку. Он неожиданности дед даже
забыл о своих потребностях. Если бы паренек был постарше, то он, возможно, и
рявкнул бы на него, а этот шпингалет еще заикаться начнет... Нет, такой грех
он не может взять на себя.
     И  вот Трофимыч, как величали его  в деревне, стоял  и не знал, как ему
поступить. Наконец, он решил осторожно уйти восвояси.  Сделав пару шагов, он
уже  хотел повернуться, но  в  этот момент под  ногой предательски хрустнула
сухая ветка. От  неожиданности старик замер, а маленький  Савушка  испуганно
повернулся на звук и тоже замер  с открытым ртом, увидев перед собой сторожа
с  ружьем.  Несколько  секунд они смотрели друг  на друга,  и оба, правда по
разным причинам, с испугом.
     Первым нарушил молчание старик. Как можно более дружелюбно он произнес:
-- Что, тоже до ветру зашел в кустики? -- Я? -- Савушка настолько испугался,
что даже не слышал вопроса.
     -- Ты  чей,  постреленок? -- с улыбкой спросил старик. -- Что-то я тебя
не  знаю. Из городских, что ли? В гости приехал к кому или как? --  Он вдруг
заметил испуганный взгляд мальчонки, устремленный на его берданку. -- Да  не
боись ты ее! -- Старик чертыхнулся про себя: "Черт бы побрал эту оружию!" --
Она  и  не  стреляет  вовсе!  Вот  смотри!  -- он  снял ее  с плеча, опустил
прикладом  вниз и даже стукнул о  землю, чтобы убедить пацана в  правдивости
своих слов. Но тут случилось нечто неожиданное: неизвестно по какой причине,
возможно оправдывая  пословицу  "Раз в  год  и кочерга стреляет",  берданка,
словно  обидевшись  на  своего  обладателя, выстрелила.  Звук  выстрела  был
настолько  громким,  что  мальчик упал  в  траву и не  шевелился,  а  старик
побледнел как мертвец, не в силах сдвинуться  с места.  Как же так, стреляло
же вверх? Неужели парнишку убил?
     Он  наконец  бросил  в  сторону  злополучное  ружье  и  наклонился  над
пацаненком:
     -- Господи  Боже  мой! Как же так,  хлопчик, родной, та не вмирай ты за
ради Бога! --  Он  вытащил  из кармана  ополовиненную  чекушку,  трясущимися
пальцами откупорил ее и влил в рот Савушке.
     Тот сделал глоток, закашлялся от крепости сорокоградусной, открыл глаза
и совершенно бессмысленно посмотрел на старика.
     -- Слава тебе. Господи!  --  воскликнул тот и тоже хлебнул на радостях.
-- Жив, постреленок! Как же ты испужал старого дурня!
     -- А где я? -- спросил Савушка, озираясь вокруг. -- Где-где... та рядом
с огуречным полем, будь оно не ладно! -- отозвался старик. -- Сам-то ты чей?
     -- Из детдома я... -- Он вдруг все вспомнил и огляделся по сторонам. --
Мы... я тут...
     -- Сиротинушка  значит... --  Старик покачал  головой.  --  Вот  дурень
старый! -- Он вздохнул и вдруг спросил: -- Голодный, небось?
     Савушка не ответил и только опустил глаза. Старик сунул руку  за пазуху
и вытащил оттуда  небольшой сверток. Там был кусочек сала  и ломоть хлеба --
все, что осталось от его обеда.
     -- Вот возьми... Погодь!  -- Он вскочил на ноги,  как молодой побежал в
сторону  поля, поднырнул под проволоку  и  вскоре вернулся, неся  аппетитные
зеленые  огурчики.  --  Бери: сам  покушай и друзьев своих  попотчуй. --  Он
вздохнул, погладил Савушку по головке, поднял с земли злополучную берданку и
медленно направился к своему шалашу, смахивая на ходу старческие слезы.
     Савушка  смотрел ему вслед  и  ему  почему-то  было жаль  этого доброго
дедушку, который так хорошо угостил его.
     -- Как ты, Савка? -- донесся из-за  кустов испуганный шепот Андрюши. --
Ушел он... --  вздохнул Савушка. -- У  меня душа в пятки ушла, когда выстрел
услышал. Думал, что либо  тебе, либо мне в зад сейчас влепит. Так  это он по
тебе стрелял?
     -- Не-е-е... дедушка и сам испужался, когда она выстрелила!  -- Мальчик
почти успокоился, но ему явно  нужна была разрядка, и он захохотал. -- Он ею
стук об землю, а она  как бабахнет!  -- Он снова закатился  от хохота, а его
новый дружок растерянно смотрел на него и  молчал. Наконец Савушка отсмеялся
и взглянул на Андрюшу. -- Что-то есть хочется.
     -- Вот...  --  его  друг  высыпал из-за  пазухи несколько  огурцов.  --
Остальные порастерял, когда сюда бежал.
     -- А дедушка вот что нам дал, -- Савушка указал на хлеб и сало.
     -- Живем,  братишка! -- воскликнул Андрюша, и они стали уплетать за обе
щеки неожиданно свалившуюся на них еду.
     Воронов улыбнулся, вспомнив, как Савушка  совсем еще пацаненком проявил
настоящий  характер.  Он  долго пытался научить  Савушку  нырять  с  дерева,
причудливо изогнутого  прямо над водой. До воды было метра два  с половиной,
вроде  не очень  высоко,  но  как же трудно преодолеть свой  страх  в  таком
возрасте!  Он  и сам,  хотя и был гораздо  старше Савушки,  долго не решался
испытать это "удовольствие". Решительно взбираясь  на  дерево,  когда никого
вокруг не было, он смотрел вниз, и поверхность воды  казалась такой далекой,
что  моментально начинала  кружиться  голова,  и  он  намертво  вцеплялся  в
спасительный ствол и  сидел на дереве до тех пор, пока  его оттуда не сгонял
голод. Тогда он осторожно спускался с дерева и обещал себе, что в другой раз
непременно прыгнет.
     Ему помог случай.  Однажды, оглядевшись и никого не увидев  вблизи,  он
взобрался наверх, и снова его обуял страх. Вполне возможно, что и в этот раз
ему пришлось бы спуститься на землю обычным свои путем, но...
     -- Какой же вы смелый! -- неожиданно услышал Андрюша.
     Он  увидел  девочку лет тринадцати  и  сразу  же  вспомнил,  что  тетка
говорила о ней. Она приехала из Ленинграда к  своей бабушке на  неделю, пока
ее родители не вернуться из-за границы. На ней было красивое голубое платье,
а в длинных волосах торчал огромный, такого же цвета, бант.
     -- Вы, наверное, часто с него прыгаете? -- спросила она и улыбнулась.
     Какой молодой  человек  признается  в такой  ситуации,  что  ни разу не
прыгал, да  и  сейчас  прыгать не  собирается?  Преодолевая  страх,  Андрюша
уверенно уселся верхом на ствол и покровительственно посмотрел на девочку.
     -- Когда хочется, тогда и прыгаю! -- ответил он не очень любезно.
     -- А вы не  возражаете,  если и я попробую?  -- проговорила она  и,  не
дожидаясь  ответа, быстро  скинула платье,  оставшись  в ярко-синем закрытом
купальничке, собрала волосы в  тугой  пучок на  затылке и снова взглянула на
Андрюшу.  На ее  миловидном лице  было столько  конопушек, что их невозможно
было сосчитать.
     --  Как вы прыгаете: ногами вниз или головой? -- спросила она,  и в  ее
голосе ему послышалась ирония.
     Этого  Андрюша уже  допустить  не  мог.  Не  отвечая  на  ее,  как  ему
показалось,  издевательский  вопрос, он уверенно  поднялся,  но, взглянув на
воду,  с трудом  удержался  на ногах, покачнувшись от страха.  У  него вновь
закружилась  голова. Но он сумел справиться с минутной слабостью и посмотрел
на ехидную девочку.
     --  "Солдатиком"  прыгают  только  маленькие!  --  бросил  он  и  вдруг
решительно  ринулся  вниз  головой.  Ему  показалось,  что  он  летел  целую
вечность, но это был такой  упоительный полет, что ему  уже  было все равно.
Страх  ушел  куда-то прочь, и  он  даже услышал,  как  испуганно  вскрикнула
девочка, но уже не успел это осмыслить: его руки коснулись воды, и он ушел в
глубину. Вынырнув, он горделиво осмотрелся вокруг, ища на берегу девочку, но
там лежало только  ее платье. Он уже подумал, что она  испугалась и убежала,
по  в  этот момент увидел  ее па дереве. Она помахала ему и вдруг вспорхнула
вверх, словно пытаясь взлететь, как птица в небо, потом  изящно изогнулась в
воздухе, сложила руки вместе и очень красиво, почти без брызг, вошла в воду.
     Андрюша  вылез на берег. Его праздник,  его триумф был  вконец испорчен
этой кривлякой. Он сел на  траву и с завистью поглядывал, как классно плывет
девочка. А она, -- видя его внимание,  специально  демонстрировала различные
способы  плавания, легко и грациозно взмахивая  над водой худенькими руками.
Вволю наплававшись,  она вышла на берег и кокетливо распустила  свои волосы,
которые засверкали на солнце, переливаясь волнами на девичьих плечиках.
     Неожиданно у него совсем изменилось настроение, и он уже не обижался на
эту горожанку.
     --  А  знаешь, я  же первый раз прыгал, --  неожиданно  признался он  и
смущенно покраснел.
     --  Я знаю:  второй день  наблюдаю за тобой! -- просто отозвалась  она,
смешно взмахивая руками, чтобы стряхнуть с тела воду.
     Андрюша снова  покраснел  и опустил голову,  но потом неожиданно весело
рассмеялся. -- Так  ты меня спе