куда только что  отправился
Савелий, и наверняка оставил  в России детей. И  второе  -- оружие,  которое
переправляется через Афганистан... Снова Афганистан!
     И оба эти обстоятельства теснейшим образом связаны между собой. Ничего,
Савелий уже на месте и скоро узнает всю правду! Но нужно побыстрее отправить
ему в помощь Воронова.
     Начальствует в этой  колонии бывший  номенклатурный  работник...  Как с
таким можно  сыграть? В приказном порядке вряд ли выйдет, да  и  насторожить
может...  Нет, старая номенклатура любила, когда  ее просят. Но  не может же
он, генерал  ФСБ, самолично  обратиться  к  Севостьянову!  Нет,  здесь нужен
работник  аппарата  министерства  внутренних  дел  и  желательно  в  высоких
чинах...  Богомолов задумался, перебирая в  памяти  знакомых и нужных людей,
которым можно было бы довериться в этом деле, но никого не вспомнил и решил,
чтобы отвлечься, разобрать нижний ящик стола.
     Именно там генерал наткнулся на  старую записную  книжку, которую давно
считал утерянной.  Он машинально пролистал ее и  вдруг наткнулся  на телефон
полковника милиции  Добронравова.  Здесь  стояли  только  инициалы: Н.К., но
Богомолов сразу вспомнил его имя  и отчество, которые трудно было  забыть --
Никодим Калистратович.
     Когда  Богомолов  был  еще полковником, они участвовали  в одном  деле,
понравились друг другу и сдружились, но потом  судьба развела их. В то время
Добронравов   возглавлял   одно  из   оперативных   управлений  министерства
внутренних дел. Может, еще продолжает работать?  Ему  можно было довериться,
не боясь... А чего гадать? Нужно взять и позвонить.
     -- Министерство внутренних дел!  -- грубовато отозвался дежурный. --  С
вами говорит генерал Богомолов.  -- Слушаю  вас,  товарищ генерал!  -- Голос
мгновенно стал вежливым.
     -- Могу я поговорить с полковником Добронравовым?
     --  Вы,  верно  давно  не  общались  с  ним? Никодим  Калистратович уже
генерал! Совсем недавно он назначен заместителем министра. Могу дать вам его
телефон...
     Богомолов  записал  номер,  тут  же  набрал его. --  Приемная  генерала
Добронравова! -- раздался вежливый женский голос.
     -- Добрый день! Соедините меня с Никодимом Калистратовичем, -- попросил
Богомолов. -- Как доложить? -- Генерал Богомолов.
     -- Из какого  управления? --  озабоченно спросила  секретарша,  впервые
услышав его  фамилию.  -- Начальник  управления  ФСБ. -- Простите,  как ваше
имя-отчество?  -- Константин Иванович. --  Константин Иванович, вы не можете
сказать,   по   какому   вопросу   вы   хотите   переговорить   с  Никодимом
Калистратовичем?
     Ее  в®едливость начала раздражать Богомолова: -- Вы не возражаете, если
я ему сам об этом скажу?
     -- Сейчас доложу! -- Видно его ирония дошла до женщины. Через несколько
секунд снова послышался ее голос:
     -- Вы слушаете, Константин  Иванович? -- Да,  слушаю!  -- Богомолов был
уверен, что у Добронравова сейчас "важное" совещание или посетитель.
     -- Соединяю! -- неожиданно  сказала секретарша. -- Спасибо! --  За что,
Константин  Иванович? -- спросил знакомый мужской голос. --  Секретарша твоя
меня затуркала -- кто, откуда,  зачем? А когда вдруг услышал "Соединяю!", то
ушам своим не поверил.
     -- Да, настоящий цербер, -- усмехнулся Добронравов. -- Именно  за это и
держу ее.
     -- Кстати, почему вдруг по имени-отчеству? -- поморщился Богомолов.
     -- Ну как же... Столько времени прошло, генерал уже...
     -- Ты тоже не  отстаешь! --  парировал  Богомолов. -- Давно получил? --
Через пару дней после тебя. -- Значит, правильный выбор сделал,  -- намекнул
Богомолов на августовские события.
     -- А как же иначе! Давно мы с тобой не общались...
     -- Извини, что потерял тебя из виду -- замотался... -- начал Богомолов,
но Добронравов его перебил:
     -- Оставь, Костя, все нормально. Мне очень приятно, что ты вспомнил обо
мне, когда я тебе  понадобился, -- добродушно заметил он. -- Самое главное в
отношениях между добрыми приятелями -- уверенность, что можешь обратиться за
помощью в любой момент и получить ее.
     -- Как ты догадался, что я за помощью? -- смутился Богомолов.
     -- Ну, это, как говорится в одной надоевшей рекламе, не просто, а очень
просто!  --  засмеялся  Добронравов.  -- Если бы  мы  хотя бы  раз  в  месяц
общались, то... А тут столько времени не слышали друг друга, и вдруг звонок!
Одно из  двух: либо тебе помощь нужна, либо,  учитывая твою службу,  у  меня
неприятности какие-то.
     -- Каких можно  ждать от меня неприятностей?  -- со вздохом  проговорил
Богомолов, с горечью признавая про себя, что Добронравов прав: мало мы ценим
настоящий друзей. -- Однако помощь твоя действительно нужна. -- Рассказывай!
     -- Дай  мне  лучше прямой! --  попросил  Богомолов, давая  понять,  что
разговор не предназначен для чужих ушей.
     -- Так серьезно? Тогда давай по ВЧ. Мой номер тот, что был у Скорикова.
     Богомолов улыбнулся про себя, сразу  оценив подсказку приятеля. Генерал
Скориков занимался  в министерстве  кадрами, и  его  ранг был одним из самых
влиятельных. Богомолов открыл служебный справочник правительственной связи и
набрал четырехзначный номер.
     --  Рассказывай, чем может тебе помочь  простой человек вроде меня?  --
спросил Добронравов.
     --  Скажи,   дружище,   тебе   знакомо   заведение   "тринадцать  дробь
четырнадцать"?
     -- Вот ты о чем! -- Судя по тону, тема разговора  не вызвала у генерала
приятных впечатлений. -- Что тебя интересует? Это заведение не входит в нашу
юрисдикцию.
     -- Это мне известно,  хотя  и не понятно, почему так получилось. Может,
ты мне пояснишь?
     -- Если откровенно, то  и  мне  не  понятно! Но  пришлось  подчиниться.
Решение  принималось до  меня, а когда  я попытался что-то выяснить,  то мне
недвусмысленно посоветовали не вмешиваться. -- Кто?
     --  Не  знаю!  Позвонили по  ВЧ  и  предложили  все  документы  по этой
проклятой   "тринадцать   дробь   четырнадцать",   об®ясняющие  правильность
принятого решения, прислать мне с нарочным. Минут через тридцать вручили под
расписку пакет.
     -- Ты его, конечно же, принял без свидетелей?
     -- Откуда я мог знать, что в том пакете пять тысяч долларов?
     -- И ты махнул рукой? -- усмехнулся Богомолов.
     -- А ты встань на мое место! -- вспылил Добронравов.
     --  Мне  и на своем  хватает головной  боли! --  заметил  Богомолов. --
Деньги-то куда спрятал? -- Я их не прятал! Увидел как-то по телевидению, что
девочке нужна операция в Америке, а денег нет, вот и послал на ее счет.
     -- Ну  и молодец! -- спокойно  сказал Богомолов. -- Лично  я так бы  не
смог. После этого были еще какие-нибудь неожиданности? -- Как ты догадался?
     -- Это было очень сложно. -- В тон ему ответил Константин  Иванович. --
И что же?
     -- Ежемесячно получаю в конверте по  полторы тысячи долларов. Сначала с
тем же курьером, а потом на абонентский ящик, но уже без всяких расписок.
     --  Поверили в тебя, значит? Какими  же они  там бабками ворочают, если
даже тебе, человеку, который только начал проявлять к ним интерес, платят по
полторы  тысячи  зеленых в  месяц? Ты задумывался об этом  или приглаживаешь
свою совесть  тем,  что  пускаешь  эти  деньги  на  благотворительность?  --
укоризненно проговорил Богомолов.
     -- Зачем  ты так. Костя? -- обиженно спросил генерал.  -- И так на душе
муторно, а  ты еще  подливаешь... А на мой  взгляд, лучше уж  на добрые дела
использовать эти грязные деньги, чем никак!
     --  Чем никак  --  да! Но ты подумал о том,  сколько этих грязных денег
идет на ту же самую грязь?
     --  Не нужно меня агитировать за  то, что чистым воздухом лучше дышать,
чем выхлопными газами! -- Добронравов  проговорил это с такой  горечью,  что
Богомолов решил оставить неприятный разговор.
     -- Ладно,  сейчас  мне нужна твоя  помощь, надеюсь,  тебе  будет совсем
несложно оказать мне услугу.
     --  Говори!  -- со  вздохом сказал  Добронравов,  явно не желая ставить
точку  в  их разговоре. -- Так получилось, что  это заведение стало об®ектом
нашего  внимания,  но пока очень многое непонятно, а  потому нам  необходимо
устроить туда своего человека...
     -- Ясно... -- задумчиво проговорил генерал. -- Я его знаю?
     --  Нет... Хотя... -- Богомолов вдруг вспомнил, что именно  Добронравов
оказывал Органам  помощь во время операции в клубе "Виктория". -- Знаешь. Он
входил в нашу группу,  которая участвовала в захвате клуба "Виктория".  -- И
кто же? -- Майор Воронов.
     -- Он уже майор? Отличный парень!  Я  тогда приглядывался  к нему... --
откровенно признался Добронравов.
     -- Опоздал, -- усмехнулся Богомолов. -- Судя по всему, ты уже придумал,
в  качестве кого ты хочешь его заслать туда? -- Пока  только предложение. --
Интересно...
     --   Ты  же  можешь  захотеть  назначить  своего  человека  начальником
какой-нибудь новой колонии...
     --  А потому  и  прошу Севостьянова принять  его  на некоторое время  в
качестве стажера? -- договорил генерал за Богомолова и сразу добавил: -- И у
Севостьянова сразу же возникает вопрос: "Почему именно ко мне?"
     -- А ты ему: "Виктор Николаевич, мы так  уважаем вас, так ценим, у  вас
все так образцово поставлено!"
     -- Знаешь, это настолько  нелепо,  что  вполне может  сойти...  Ты что,
хорошо его знал в прошлом? -- А ты?
     -- По моим сведениям, он занимался кадрами в областном УВД...
     --  Севостьянов  Виктор  Николаевич  никогда  не  был  ни  военным,  ни
сотрудником милиции,  -- решительно заявил Константин Иванович. -- Все время
на  партийной работе,  а незадолго до  августа девяносто  первого работал  в
отделе ЦК, который курировал КГБ.
     -- Вот как? Теперь мне понятен твой интерес! Крутой, видно, мужик, если
сумел  так  легко  обойти  все  препоны. В таком случае я уверен, что на мою
лесть  он должен клюнуть! -- Добронравов помолчал немного, потом спросил: --
Когда я должен  его попросить и под каким именем представить Воронова? Какую
дать ему "легенду"?
     --  Вот теперь я  узнаю своего старого дотошного друга!  --  облегченно
засмеялся Богомолов. -- Через час к тебе придет Воронов, и вы все обсудите и
примете решение. На все это у вас есть...
     --  Неделя, -- быстро вставил генерал. -- Сутки! -- возразил Богомолов.
-- Трое! -- Двое!
     --   Хорошо!  --   тут  же   согласился  Добронравов.   --  Думал,  что
действительно придется в сутки укладываться.
     -- А  я  был  уверен, что  ты  и на трое не согласишься,  --  признался
Богомолов.
     --  Значит, мы оба  хороши... Кстати, как поживает твой боец?  Бешеный,
кажется?
     -- Савелий Говорков! -- Богомолов тяжело вздохнул. -- Он  как раз в той
колонии!
     -- За  что? -- машинально спросил Добронравов, но тут же поправился: --
Хотя о чем это  я... Теперь понятно, почему такая спешка. Между прочим, есть
еще кое-что любытное относительно той колонии... -- Что?
     -- У них  очень  большая  смертность, а диагноз  почти  всегда  один --
сердечная недостаточность, хотя покойники отнюдь не старики.
     -- Теперь ты понимаешь, что тем более нужно поторопиться?
     -- А то нет? Не беспокойся, дружище, тянуть не  собираюсь!  Послушай, а
может  быть,  войти  в   более  плотный  контакт  с  этим  бывшим  псковским
работником? -- неожиданно предложил Добронравов.
     -- Что  ж, это не лишено смысла, -- подумав,  ответил Богомолов. --  Но
очень осторожно, не дай Бог, что заметит -- много людей потеряем.
     -- Постараюсь сделать так, чтобы инициатива исходила от него.
     -- Вот именно. Жду результатов. И не забудь: связь только по ВЧ!
     Виктор Николаевич Севостьянов  еще спал,  хотя стрелки часов показывали
полдень. Вчера, вернее сказать, сегодня, он просидел с гостями аж до четырех
часов   утра.  Сначала  воздали  должное  еде  и  напиткам,   потом,   когда
взаимоотношения приняли почти "родственный" характер и несколько хорошеньких
девушек, обслуживающих гостей за столом, стали  казаться прекрасными  феями,
Севостьянов предложил всем отправиться в "русскую баньку". Но Красавчик-Стив
неожиданно возразил:
     -- Господа, а не лучше было бы отправиться в  спальную  и предаться там
разврату?
     --  Соглашайся  Стив.  То,  о  чем ты  говоришь, -- хорошо, но то,  что
предложил  уважаемый  Виктор  Николаевич, --  просто отлично! -- с  усмешкой
бросил Григорий  Маркович  совершенно трезвым голосом, хотя  выпил не меньше
других: просто сказывалась старая закалка.
     -- Не сомневайся,  тебе понравится, -- неожиданно  поддержал его Ронни,
уже испытавший, что  такое "русская банька", тем более, что сам  Севостьянов
обещал  для  него   отдельный   кабинет   и   мальчика.   Ронни   предвкушал
сладострастную ночь.
     Здесь нужно  отметить, что  Севостьянов, узнав  о  наклонностях  Ронни,
приказал   найти   когонибудь  помоложе.   Самым  молодым  педиком  оказался
здоровенный дебил по имени  Вася. "Девственность" он  потерял по собственной
глупости, проиграв в карты семьсот баксов. Чтобы взять с него  "долг", шесть
человек держали  его, пока выигравший  обрабатывал ему  задницу.  Когда  все
кончилось, Васе было заявлено, что за каждую "палку" с долга будет сниматься
сотня.
     -- А нельзя ли мне расплатиться сразу? -- спросил Вася.
     -- Как это? -- не понял "кредитор". -- Осталось шесть, верно? -- Ну...
     --  Вот  и получите! --  Вася спустил штаны. Посовещавшись,  все решили
принять это неожиданное предложение,  и каждый получил удовольствие, включая
и самого Васю.
     Виктор Николаевич не видел "кандидата"  и даже предположить не мог, что
ему  подложат такую свинью.  Как же он удивился, когда через  пару  часов, в
самый разгар вакханалии, из массажного кабинета появился сначала Ронни, сияя
от счастья, а за ним усталый Вася. На  шум и хохот  заглянул даже  Бесик, не
понимая, над чем смеются иностранцы. Сам  Севостьянов не принимал участия  в
массовых эротических  играх. Он получал  удовольствие от  наблюдения, лениво
развалившись в кресле и потягивая холодное пиво.
     И  вот после бурной ночи в полдень к нему  постучал дежурный и виновато
сказал:
     --  Виктор Николаевич, извините,  что  приходится  будить  вас,  но  на
проводе Москва!
     -- Москва? Ну и что? -- сонно и зло бросил Севостьянов.
     -- С вами хочет говорить генерал Добронравов, замминистра МВД России!
     --  Вот как? -- Сон  с  Севостьянова как ветром  сдуло.  -- Давай  сюда
телефон!
     -- Сейчас! -- Дежурный побежал за аппаратом.
     А  Севостьянов  тем  временем  размышлял:  зачем  он вдруг  понадобился
заместителю  министра по кадрам? Ему было  известно о том, что Добронравов с
самого начала проявлял интерес к его "предприятию", но  с ним  вроде бы  все
уладили.  Более того, ежемесячно  Севостьянов перечисляет ему полторы  штуки
зеленых! Неужели  ему  мало и он  решил просить добавки?  Что ж,  ничего  не
поделаешь,  придется платить, чтобы  не нажить себе  лишнюю  головную  боль.
Ладно, чего раньше времени паниковать, посмотрим, чего ему нужно...
     --  Виктор Николаевич? Здравствуйте! Надеюсь, не оторвал вас от дел? --
очень любезно проговорил генерал.
     --  Все нормально, Никодим Калистратович, я  обходил посты, --  тут  же
нашелся Севостьянов,  несколько  успокоившись  от вежливо-предупредительного
тона. -- Чем обязан?
     -- Виктор  Николаевич, вы  прекрасно осведомлены,  как  мы уважаем  ваш
труд, как высоко ценим вас. Более  того,  мы хотим представить вас к высокой
награде!  --  Последнюю  фразу  генерал  произнес  с   таким  пафосом,   что
Севостьянову вдруг захотелось  вскочить, вытянуться и гаркнуть во все горло:
"Служу Советскому Союзу!"  Однако он  пересилил  себя и подумал, что генерал
просто  хочет чего-то  попросить. Именно так он сам  всегда  поступал, когда
хотел чего-то добиться.  И чем труднее  была просьба, тем  больше  бисера он
разбрасывал. Тем не менее  ему было чертовски приятно  слышать такие слова в
свой адрес.
     -- Спасибо! Стараемся изо всех  сил! Может быть, я лично  вам могу быть
чем-то полезен?  -- спросил Севостьянов и тут же подумал, что генерал сейчас
начнет просить денег. "Больше пятнадцати миллионов не дам!" --  твердо решил
он.
     -- О, благодарю вас!  Вы так  предупредительны,  --  льстиво проговорил
генерал. -- У меня, и правда, есть к вам небольшая просьба...
     -- Пожалуйста, говорите; выделю, сколько смогу. -- О чем это вы?
     -- Как? Вы же наверняка  попросите денег для какого-нибудь благородного
дела, не так ли? -- В голосе Севостьянова слышалась легкая издевка.
     --  А  вот и  ошиблись, дорогой  мой Виктор  Николаевич! -- Добронравов
сделал вид, что  не заметил его тона.  -- Просто у меня есть  один крестник,
которого я хочу поставить  во главе нового учреждения, похожего на ваше. Мне
хотелось бы, чтобы вы его поднатаскали у себя, скажем, в течение месяца.
     -- А  какие  работы  будут  в  той зоне?  -- спросил Виктор Николаевич,
обдумывая неожиданную просьбу, на которую ему было не очень-то удобно давать
отказ.  -- в  основном ремонтные. Я и вспомнил о  вашей колонии потому,  что
профиль очень близкий, -- небрежно  ответил генерал. -- Да и от вас не очень
далеко, пара сотен километров...
     -- Только из  уважения к вам, дорогой Никодим Калистратович! -- тут  же
согласился Виктор Николаевич, прекрасно понимая, как  выгодно иметь близкого
соседа,  которому чем-то помог, -- мало ли с чем придется к нему обратиться.
-- Когда его ждать? -- Как соберется!
     -- Никодим Калистратович, может, и вам махнуть ко мне на день-другой? У
меня такая парилка, пальчики оближете. Если, конечно, вы любите баньку!
     -- Какой  русский  не любит баньку?  -- весело воскликнул  генерал.  --
Ловлю на слове, как-нибудь заскочу!
     -- Надеюсь, предупредите, чтобы подготовиться?
     -- Непременно! -- пообещал генерал. -- Как скоро, не знаю, но в течение
месяца, пока мой подполковник  будет набираться  ума разума в ваших пенатах,
заодно и его навещу. --  Этими словами Добронравов дал понять  Севостьянову,
что он лично заинтересован в этом человеке.
     -- Что ж, с нетерпением  будем вас ждать. А за своего протеже можете не
беспокоиться: все будет хорошо! -- В голосе Севостьянова было столько тепла,
что  это могло ввести  в заблуждение любого несведущего  человека.  Впрочем,
Виктор  Николаевич был искренне  уверен,  что  его  ценят,  уважают,  что он
продолжает  оставаться нужным человеком. Он нисколько не  сомневался в своей
полезности  обществу  и  стране.  Положив  трубку,  он  даже  забыл, что  не
выспался, чувствовал себя очень бодро, и вызвал дежурного.
     -- Слушай, вызови-ка всех на селекторную связь. -- Всех?
     -- Тебе что, уши заложило, твою мать? Всех!  -- рявкнул Севостьянов. --
Через час буду!
     -- Есть, товарищ полковник! Через час Севостьянов вошел в комнату связи
и сел перед микрофоном. -- Всех разыскал?
     -- Так точно,  товарищ полковник! Ждут!  Севостьянов щелкнул тумблером.
-- Всем.  Здравствуйте! К  нашему  всеобщему прискорбию, должен сообщить вам
пренеприятное  известие... -- начал он трагическим голосом. -- К нам едет...
Нет,  к  счастью,  не  ревизор,  но  человек,  который не  должен ни  о  чем
догадаться!  Терпеть его придется не два-три дня, как обычно, а целый месяц.
Я,  конечно,  постараюсь,  чтобы  этот  подполковник  не совал нос  куда  не
следует,  но...  С   завтрашнего  дня  всем  без  исключения  носить  форму.
Обращаться  друг  к  другу  только  по уставу.  Понятно?  По  уставу!  Это я
специально для вас повторяю, майор Колосников! Вопросы?
     --  А  если  он  все-таки  захочет  куда-то  сунуться, а  вас рядом  не
окажется? -- спросил Колосников.
     -- Очень вежливо  дать понять, что без ведома полковника  Севостьянова,
вы  не имеете  права пропустить  его! Надеюсь,  теперь понятно, майор? --  с
иронией спросил Севостьянов.
     --   Так   точно,   товарищ   полковник!   --   гаркнул   тот,   словно
солдат-первогодок.
     -- Е