щаться, уже  действительно поздно! Кстати, сколько
времени  тебе  нужно,  чтобы подготовиться к поездке,  о которой мы с  тобой
говорили?
     Мэтьюз с огромным трудом сдержался,  чтобы  с радостью  не воскликнуть:
"Победа!" Все время он ожидал момента,  когда  Рассказов сам вернется к этой
теме. Нужно ковать железо, пока  горячо! "Коридор" готов в  любую минуту, но
надо сделать вид, что необходима серьезная подготовка.
     -- Дня два-три, не меньше, -- после небольшой паузы, словно просчитывая
про себя все варианты, ответил Мэтьюз.
     --  Хорошо, начинай подготовку. Пока! --  заключил Рассказов и  тут  же
положил трубку.
     Как же все удачно складывается! Рассказов так разволновался, что стал с
волнением ходить по кабинету. Сейчас  самое главное -- не терять  времени: в
любой момент может прибыть самолет.  Это хороший шанс перехватить инициативу
в  свои руки! Он взглянул на часы: пятнадцать минут четвертого! Ну и что? Он
же  не спит сейчас, значит, и они  могут  потерпеть! Не  для того он столько
платит, чтобы еще и об их покое задумываться! Он  быстро набрал номер. После
второго гудка послышался сонный голос Красавчика-Стива. -- Да, слушаю!
     --  Дрыхнешь,  помощничек?  Дрыхнешь,  когда твой Хозяин еще и  глаз не
сомкнул?
     Несмотря  на  грозную интонацию,  КрасавчикСтив почувствовал  в  голосе
Рассказова торжествующие нотки.
     -- Что  вы,  шеф, сижу и жду вашего  звонка! --  Он встряхнул  головой,
прогоняя сон прочь.
     --  Смеешься? -- повысил  голос  Рассказов, но  долго не смог выдержать
суровый тон --  ему очень хотелось поделиться со своим любимцем долгожданной
информацией.  --  Наша  Малайзия  откликнулась!  --  после  небольшой паузы,
торжествующе заявил Рассказов.
     -- Что? -- От этих слов сон у Стива как  рукой сняло. -- Наконец-то! --
И знаешь, кто мне сообщил об этом? -- Вонг? -- ляпнул Красавчик-Стив первое,
что пришло в голову.
     --  Пальцем  в  небо! -- Рассказов  довольно усмехнулся.  -- Мой  новый
сотрудник Мэт!
     -- Я  всегда  говорил, что лучше вас  никто в людях не разбирается,  --
польстил ему Красавчик-Стив. -- Когда поднимать людей? -- Сейчас же!
     -- Понял, начинаю действовать! Место приземления то же самое?
     --  Место то же, но  со временем -- полная  нелепость. Известно только,
что он  прилетит  в самое ближайшее  время.  Так  что  придется  немного  на
земельке полежать...
     --  Ты  вот  что.  Красавчик,  на  людях  не экономь,  пускай их  будет
побольше.  Никто из  прилетевших не должен  уйти! Летчик  должен  остаться в
живых, чтобы  не готовить  нового.  Остальные меня  мало интересуют: захотят
работать  на  меня  -- не  возражаю.  Но главная твоя задача  -- сохранить в
целости и сохранности "товар"! Понял?
     -- А как же! Все, я уже одет и могу приступать!
     -- Ты что же, в одежде спал, что ли? -- удивился Рассказов.
     -- Нет, конечно! Я оделся, пока с вами разговаривал.
     --  Ну  ты и виртуоз!  Ладно,  вперед! Рассказов  положил  трубку, взял
радиотелефон и  пошел  в спальню. День  был весьма  насыщенным, и  усталость
брала свое.  Однако, когда он  переступил порог огромной спальни, его взгляд
сразу же наткнулся на глаза, полные  слез. Это была его любимица, которой он
дал имя  Любава. В последние  дни  он,  занятый  делами, почти не уделял  ей
внимания.
     Она всегда была молчалива, покорна и терпелива, но сегодняшний день был
для  нее  особенным,  и она говорила об этом  своему  Господину еще два  дня
назад. Сегодня  исполнился ровно  год  с того момента,  как она  переступила
порог этого дома. Как она хотела отпраздновать это знаменательное событие, а
он забыл об этом! Забыл о ней! Он, видно, совсем разлюбил ее!
     Увидев на ее глазах  слезы.  Рассказов сразу  же все  вспомнил. Черт бы
побрал  эти дела! Этот год был самым  приятным в его интимной жизни: хрупкая
девочка  изменила ее, наполнила чем-то новым, волнительным. Он снова  ощутил
себя молодым, полным сил и энергии, поэтому сейчас ему не хотелось видеть на
ее глазах слезы.
     -- Почему плачет моя малышка? Кто ее обидел?
     -- Меня обидел мой Господин! --  прошептала она с такой тоской, что  он
укоризненно воскликнул:
     -- Как тебе не  стыдно! Ты  подумала, что я  позабыл  о  своей девочке?
Позабыл о нашей дате?
     Рассказов  подошел  к  сейфу,  распахнул  его, достал оттуда  узенькую,
обшитую красным шелком коробочку и протянул ей. Этот браслет он  купил давно
и ожидал подходящего случая, чтобы подарить его Любаве-Уонг.
     Каким  счастьем вспыхнули ее  глаза! Казалось,  в комнате стало гораздо
светлее,  когда  она  увидела  золотой  браслет,  усыпанный  гранатами.  Она
бросилась к нему на шею и стала целовать, приговаривая:
     -- Какая глупая твоя Любава! Какая я глупая!
     Он  вяло  пытался  сопротивляться,  радуясь  тому,  что  выкрутился  из
щекотливого положения. Почему-то он не мог быть с ней строгим. Он впервые за
столько лет держал при  себе одну  и ту  же  девушку, и она  ему  совсем  не
надоедала.  Более того, как только он  не видел ее  хотя  бы один  день, так
сразу начинал скучать. Что-то в ней было такое, что совершенно изменило его.
Сейчас он  даже реже стал общаться с другими своими "курочками", и совсем не
потому,  что ей было это  неприятно: иногда она  сама предлагала ему сделать
это. Нет, просто ему все больше  и больше хотелось быть только с ней. Именно
с ней  у него лучше всего получались любовные игры. Вот  и сейчас: казалось,
веки готовы слипнуться от усталости, но как только он почувствовал  ее руки,
ее тело, усталость  сняло как  рукой. Пробудилось желание.  Он  стал  быстро
срывать с себя одежду, а ее руки умело помогали ему. Как только он обнажился
по пояс, Любава-Уонг скинула с себя  халатик и  предстала перед  ним во всей
красе.
     Он настолько любил ее тело, что ему было достаточно  взглянуть на него,
как его тут же охватывало страстное желание подхватить ее на руки, прижаться
к   ней,   каждой   своей  клеточкой   ощутить  ее   удивительную  свежесть,
почувствовать ее нежный запах. Бывали моменты,  когда ему хотелось разорвать
ее на части от охватившей  его страсти, доставить  ей боль. Однажды такое  с
ним случилось: потеряв голову, он так сильно сдавил ее в своих об®ятиях, что
едва не задушил. Девушка даже не пикнула, но, когда он опомнился и  взглянул
в  ее  прекрасные глаза, увидел  в них слезы  и  немой укор, ему  стало  так
стыдно, что он дал себе слово никогда не причинять ей боль.
     Сейчас он нежно гладил ее личико и смотрел  в  ее счастливые глаза. Она
притихла, ловя его взгляд. Какой же  он все-таки внимательный! А она плохая!
Как она могла  усомниться в нем? Разве он хотя бы раз сделал ей  плохо? Нет!
Разве она могла когда-нибудь мечтать о таком счастье? Нет! Так что же ей еще
нужно?
     Она провела волосами по его груди, потом так же нежно, едва прикасаясь,
стала водить по ней язычком. От такой ласки у него всегда  пробегали по телу
мурашки,  особенно в тот момент,  когда она  прикасалась к  его соскам.  Они
сразу становились твердыми, а его охватывало страстное желание.  Любава-Уонг
не  остановилась  на  этих ласках, она  стала  опускаться все  ниже  и ниже,
расстегивая его брюки. Он  почувствовал,  что сегодня девушка ведет себя  не
так, как  всегда.  Раньше она  старалась лишь доставить удовольствие  своему
Господину, но сегодня Рассказов чувствовал, что Любава сама получает радость
от этих ласк.
     Его естество  и  так  уже  было  готово  к  действию,  а  тут  она  еще
прикоснулась к нему  своим  влажным язычком. Рассказов судорожно обхватил ее
голову и хотел дернуть на  себя, но вовремя опомнился  и сдержал свой порыв,
понимая, что мог просто повредить ей горло. Однако  девушка хорошо знала его
привычки. Она до самого  конца вобрала  его каменную плоть в себя. Раньше  в
такие  моменты  у  нее всегда появлялись  позывы  к рвоте  и  ей  не  всегда
удавалось  совладать  с  ними. Девушка решила потренировать  свое горлышко и
стала чуть  ли  не  каждый  день  массировать  его  специальной  "игрушкой".
Результат был налицо: она сумела так глубоко протолкнуть его  плоть  в себя,
что ее носик уперся в его кучерявые волосы.
     Рассказов с  испугом  приостановил  движения, боясь,  что девушка может
задохнуться. Но ее взгляд  был  настолько благодарным  и счастливым, что  он
осторожно продолжил. Все его мышцы одеревенели,  и казалось,  из него сейчас
вырвется такой мощный поток, что наполнит ее  всю без остатка. Но девушку не
устраивала такая быстрая игра. Она выпустила его, потом обхватила за талию и
повалила на себя.
     Он  был благодарен  ей за оттяжку,  потому что  тоже не любил  любовных
гонок:  ему  больше  всего  нравился сам  процесс любовных  игр,  нежели его
конечный  результат. Теперь он принялся ласкать языком ее упругое шоколадное
тело.  Оно  сладостно  вздрагивало  и  извивалось  в страстной истоме. Нежно
помурлыкивая,  девушка пробегала  по его  спине  тонкими  длинными пальцами,
слегка впиваясь острыми ноготочками.
     Эти ласки продолжались очень долго, потом девушка почувствовала, что ее
Господин  начинает уставать. Тогда она ловко повернула его на спину  и резко
опустилась на него.
     И снова это оказалось  для него неожиданным, но очень приятным. Сколько
же  в  этой  девочке  природного  темперамента!  Он  настолько  был  охвачен
страстью, что  стал  повизгивать,  словно расшалившийся  щенок.  Как  же  он
благодарен судьбе за то, что он в  таком возрасте сумел  не  только испытать
все  это, но и  возбудить  в таком молодом  и прекрасном теле те же чувства.
Да-да, именно чувства! Эта девочка не могла так искусно играть! Да и  зачем?
Он же и так одаривает ее всем, чего она ни пожелает, а относится  к ней так,
как не относился даже к любимой жене.
     Эти нестройные мысли не могли отвлечь его, и в конце концов он дал залп
из  своего  орудия.  Его  поток был  настолько  мощным,  что,  казалось,  ее
маленький животик чуть  вздулся. -- Ты смотришь на мой животик, Господин? --
Мне показалось, что я наполнил его до краев... -- улыбнулся он.
     -- Да, и уже давно... -- Она с улыбкой опустила глаза.
     -- Как,  ты  хочешь  сказать, что у нас будет  маленький  Рассказов? --
воскликнул он, еще не зная, радоваться ли этому известию.
     --  Сначала  я не хотела  тебе говорить об этом и справиться самой,  но
потом подумала, что это может огорчить  тебя. Господин. И я решила тебе  обо
всем  рассказать!  --  Ее   голос   был  чуть   грустным,  но  и  счастливым
одновременно. -- А ты хочешь стать матерью? -- спросил он.
     --  Твоего  ребенка?  И ты  еще  спрашиваешь!  Когда ты со мной  решишь
расстаться, то  у меня будет частичка тебя, и мне не будет так грустно... --
Она сказала это просто, как давно решенное для себя.
     -- Девочка моя, почему ты решила, что я хочу с тобой расстаться?
     --  Но  ты  же  всегда  расстаешься со своими  "курочками",  --  вполне
серьезно ответила она.
     --  Нет, с тобой у меня все будет  по-другому! -- неожиданно воскликнул
он и  нежно обнял девушку. -- Рожай мне сына  или дочку! Будет рядом со мной
продолжатель моей фамилии! Рожай!
     Подготовка
     Савелий, прежде чем лечь в больницу на пластическую  операцию, попросил
Богомолова  обеспечить  его  некоторыми  фотоматериалами.  Как  всегда,   он
поставил трудную  задачу. Когда генерал  сказал  ему  об  этом, он  спокойно
заявил, что если бы было легко, то он и сам бы справился.
     Первым  в списке Савелия, естественно,  шел господин  Рассказов, бывший
генерал  КГБ (именно о его фотографии больше  всего и беспокоился Богомолов,
предположив, что тот, прежде чем  мотануть "за бугор", постарался уничтожить
все  следы),  далее  --  Красавчик-Стив. Хотя Савелий  и видел его мельком в
аэропорту и  в клубе  "Виктория",  но не обратил на него особого  внимания и
плохо запомнил.
     Кроме того,  он  приложил  к  списку  пространную  просьбу принести все
фотографии,  которые были  сделаны  наблюдателями  во  время матча.  Генерал
лишний раз  убедился в недюжинном  уме  своего  подопечного.  Он понял,  что
Савелий  действительно готовится всерьез  наказать всех,  кто был замешан  в
убийстве  его любимой  женщины и ее братишки.  И, наконец,  Савелий попросил
дать фотографии тех агентов, что были внедрены в криминальные структуры.
     -- Это нежелательно, -- поморщился Богомолов.
     -- Как хотите, -- пожал  плечами  Савелий. --  Но потом  ко мне никаких
претензий -- если среди трупов обнаружите своих агентов.
     -- А-а-а, --  протянул  Богомолов. --  Я  сначала не совсем  понял, для
чего... Только с одним условием: никаких контактов.
     -- А вот об этом могли бы и не говорить, -- обиженно заметил Савелий.
     -- Хорошо, постараюсь  поднапрячь  своих  коллег.  А теперь  перейдем к
твоей "смерти": ты чтонибудь придумал?
     -- Если откровенно,  то  в  голову ничего  не лезет... --  с огорчением
вздохнул Савелий. -- Может быть, в случайной уличной драке? -- Я? -- Савелий
скептически усмехнулся. --  В  это могут поверить  только  те, кто  не знает
меня, а нам нужно убедить именно тех, кто меня отлично знает!
     -- Да, тебя так просто не убьешь, -- пошутил Богомолов.
     --  Честно  говоря,  мне  больше   всего   понравилась  идея   Порфирия
Сергеевича.
     --   Несчастный  случай?  --  поморщился   генерал.  --  На  то,  чтобы
организовать   дорожнотранспортное   происшествие,   да   еще   со   многими
свидетелями, нужно время.
     -- Зато убедительно. Да и похороны осветить с телевидением, а?
     Идея,   предложенная   генералом   Говоровым,   Савелию   действительно
понравилась. Она состояла в  том,  чтобы не только включить Савелия в списки
погибших   в   какой-нибудь   авто-  или  железнодорожной   катастрофе,   но
сфотографировать его, загримировав соответствующим образом.
     -- Да, в этом что-то есть... -- задумчиво проговорил Богомолов, немного
помолчал, потом тяжело припечатал ладонями стол. -- На этом и порешим! Будем
ждать катастрофы!  Грешно, конечно, но лучше бы ей особо не задерживаться...
Что еще? -- Пока все.
     -- Кстати, у тебя  что-нибудь осталось от тех  хитрых штучек, которые я
давал вам в Афганистан?
     -- Кое-что  есть... Хотите,  чтобы вернул?  -- Если они тебе еще нужны,
то...  --  Богомолов пожал плечами.  -- Ладно, держи  в курсе, если  что! --
многозначительно заметил генерал, словно ощущая, что Савелий недоговаривает.
     Савелий  вышел из  кабинета  Богомолова  и  медленно  побрел  по улицам
Москвы.  Как  же  противно  на душе! Когда  хочется действовать,  приходится
ничего не делать...
     Как  же  все-таки разыскать фото бывшего  генерала КГБ? Богомолов вроде
говорил,  что  жена и дочь  Рассказова погибли  в  авиакатастрофе.  А как же
остальные родственники? Не может  же их не быть? Но вот сам Савелий:  у него
ведь тоже никого нет на всем белом свете, не считая, конечно, его  названого
брата  Воронова. Нет,  здесь  явно нужно  покопаться. А  что,  если идти  по
нескольким направлениям? Глядишь, что-то и проклюнется.
     Во-первых,  Богомолов  со своими людьми, вовторых, нужно переговорить с
"афганцами": пусть  Олег  даст  задание  своей  "секьюрити"...  А почему  не
попросить еще и Зелинского? Вдруг по линии прокуратуры что-то есть? Отлично!
Этим и нужно заняться в первую очередь.
     Он  отыскал  телефон-автомат,  быстро набрал номер и сразу  же  услышал
знакомый  голос. Хорошо, что Зелинский дал ему прямой телефон.  -- Зелинский
слушает! -- Александр Васильевич, это Говорков. Здравствуйте!
     --  Савелий?  Здравствуй!  Давно  не  общались. --  В голосе  прокурора
ощущалось небольшое волнение. -- Какими судьбами? Что-нибудь случилось?
     -- А  что, разве я вам звоню только тогда, когда что-то случилось? -- с
некоторой обидой спросил Савелий.
     --  Извини, дорогой, -- виновато  произнес Зелинский. -- Как дела?  Чем
занимаешься?
     -- Все нормально! Но помощь ваша все-таки требуется.
     --  Помогу не только тем,  чем смогу, но и тем, чем не смогу! -- весело
ответил прокурор. -- Рассказывай!
     -- Не по телефону. Когда бы мы смогли повидаться?
     --  Ты же знаешь, для тебя  я  всегда готов отложить  дела.  --  Твердо
заверил Зелинский.
     --  Мне бы не хотелось злоупотреблять... -- начал Савелий, но  прокурор
перебил его:
     -- Ты это брось! Приезжай, жду! -- Он тут же повесил трубку.
     Савелий с улыбкой покачал головой и направился к метро.  Через двадцать
минут он уже входил в приемную прокурора Зелинского. Молоденькая секретарша,
когда попросил доложить о нем, с улыбкой сказала:
     -- Проходите, пожалуйста,  Александр  Васильевич уже ждет вас. -- У нее
была кукольная  внешность  и  очень красивый  бархатистый  голос, а округлые
колени, словно специально (почему бы и нет?), выглядывали из-под стола.
     -- Вам бы  фотомоделью  работать, а не на телефоне  сидеть,  -- заметил
Савелий,  впрочем,  не  без  некоторого  смущения.  --  Весьма  сомнительный
комплимент, однако, спасибо. Между прочим, я на четвертом курсе юридического
учусь. -- Девушка даже обиделась.
     -- Извините, я совсем не хотел вас обидеть. -- Савелий виновато покачал
головой.
     -- Ничего страшного, --  ответила девушка и с улыбкой добавила: -- Меня
Викторией зовут!
     -- А мое  имя вы  уже знаете, вот и познакомились, --  сказал Савелий и
направился в сторону кабинета.
     Виктория смотрела ему  вслед,  пока  он не  скрылся за  дверью. Девушке
очень хотелось,  чтобы  этот  странный парень обернулся,  и  она была готова
наградить  его  своей  самой обворожительной  улыбкой, но  ее  ожиданиям  не
суждено было сбыться.  Вздохнув с огорчением (Виктория загадала на Савелия),
она включила компьютер и продолжила работу.
     Как  только дверь  открылась, и  Зелинский  увидел Савелия, он  тут  же
бросил  в  трубку,  что  перезвонит  потом,  встал из-за  стола и вышел  ему
навстречу.
     --  Очень рад тебя видеть! -- Зелинский крепко пожал  руку Савелию.  --
Присаживайся,  -- указал  он на  кресло  у  самого окна рядом  с  журнальным
столиком, на котором стояли фрукты и сладости. -- Кофе, чай? -- Кофе, но без
сахара, если можно. -- Вика, сделайте, пожалуйста, пару чашек кофе, одну без
сахара, --  сказал он в  селектор, потом подошел и сел  напротив.  -- Слушаю
тебя, дорогой.
     -- Мне нужно разыскать одного человека... вернее, его фотографию. -- Он
что, умер? -- Нет,  бежал за границу. -- Та-ак... --  протянул Зелинский. --
Так  в  чем  же проблема? Почему  к Богомолову  не обратишься?  Бежавшие  за
границу -- по его ведомству.
     -- К нему я уже обратился, -- вздохнул Савелий. -- Только его люди вряд
ли что найдут...
     -- Поясни! Почему его люди не смогут, а я смогу? Ты  что, не  доверяешь
ему?
     -- Ну что вы! Речь совсем о другом.  Это все равно, что искать что-то в
своей квартире: ты живешь в  ней,  привыкаешь к каждой вещи, а когда  что-то
нужно срочно найти, то это гораздо проще сделать человеку со стороны: у него
глаз не "замылился".
     --  Не  хочешь  ли  ты сказать,  что  бежавший  работал  в Органах?  --
нахмурился   Зелинский.  Ему   не   очень-то  хотелось  связываться  с  этим
ведомством.
     -- Именно  так. -- Савелий с грустью  усмехнулся. -- Более  того, перед
тем как смыться, он занимал теперешний пост Богомолова.
     --  Рассказов?  --  выдохнул  Зелинский.  --  Если  речь  идет об  этом
человеке, то совсем другое дело...
     -- Как,  и вы его  знаете?  --  Удивлению  Савелия не было  границ.  --
Воистину мир тесен! Судя по вашей реакции, и вам он досадил?
     --  Рассказов  был  одним  из  тех,  кто  помог  мне тогда вылететь  из
Прокуратуры.
     --  Вы тогда погорели  в Афгане  за  то,  что  слишком много узнали  об
афганских делах, не так ли?
     --  Так!  И  именно  генерал Рассказов  приложил  тогда  руку  к  моему
увольнению. Но тебе-то зачем понадобилась эта мразь?
     -- Так, старые счеты! -- не вдаваясь в подробности, бросил  Савелий.