вязываться.
     -- Понял! Сколько мне дается времени на все?
     --  Даю  сорок  дней,  и  ни  днем  больше.  Удачи!  --  Спасибо...  --
Красавчик-Стив хотел отключиться, но тут же вспомнил: -- Дать вам Криса?
     -- Давай!..  Крис,  как  же  ты  допустил,  чтобы  твоего шефа  зарезал
какой-то оборванец?
     -- Они ж, суки, по ночам шастают! -- ругнулся парень. -- Хорошо еще, не
всех  вырезал:  десяток парнишек осталось... -- И что ты думаешь делать?  --
спросил Рассказов.
     -- Как что? Хочу этому Сулейману визит  нанести!  -- горячо  воскликнул
Крис.
     --  Правильно!  Весь его род  уничтожь! Сучара!  Я  ему  столько оружия
поставил,  можно  сказать,  почти  задаром, а он на моих людей руку  поднял!
Завтра  же получишь  подкрепление, а послезавтра я  хочу видеть его  голову,
понял? Он  узнает, кто  такой Рассказов! -- Слушаюсь, Хозяин! Будет сделано!
-- Все! -- Рассказов бросил трубку. -- Совсем обнаглели, чурки проклятые! --
Он вдруг  подумал, что в последнее время все идет  не так, как он задумывал.
Такое впечатление, что Фортуна повернулась к нему задницей...
     Вскоре  самолет  Стива без  помех  пересек границу,  и  приземлился  на
потайном  аэродроме.  Их  встречала  закрытая  санитарная  машина  с   тремя
охранниками  и двумя фельдшерами. Маленьких пассажиров, которых  сопровождал
КрасавчикСтив вместе со своим неизменным "оруженосцем" Ронни, быстро увезли.
С  ними  уехал и третий сопровождающий --  Григорий  Маркович. Он должен был
неотлучно находиться с детьми, обеспечить уход и присмотр за ними.
     У  Красавчика-Стива  были  совсем  другие   задачи.   Обладая  большими
полномочиями  от  самого  владельца  "предприятия",  он  как  бы  становился
временным  его хозяином. Даже  Севостьянов  обязан был советоваться с ним по
всем важным вопросам. Однако Виктор  Николаевич был не из тех людей, которые
готовы, пусть  даже  и  на  время,  подчиниться  "пешке", каковой  он считал
Красавчика-Стива. Севостьянов был наслышан о нем и почему-то сразу невзлюбил
своего  временного "шефа".  Но  бывший чиновник прекрасно умел скрывать свои
чувства,   понимая,   что   смириться   придется   хотя   бы   потому,   что
Красавчика-Стива прислал тот, кто ему платит.
     Пожелав  себе  поскорее  избавиться  от  "ненужного  балласта",  Виктор
Николаевич  устроил  от  личный  прием в  честь  гостей.  Лучшие  повара  из
осужденных потрудились на славу, затрат не жалели. Метрдотель, оказавшийся в
колонии за хищения  на  сто двадцать  пять миллионов рублей,  так талантливо
украсил стол, что и в Кремле могли позавидовать.
     Зная  о  сексуальных  пристрастиях  посланника,  Севостьянов  самолично
отобрал пять самых привлекательных женщин  и пообещал им "скостить" по шесть
месяцев  срока, если  они  сумеют по-настоящему  удовлетворить гостей.  Одна
попыталась прояснить ситуацию и задала бесхитростный вопрос:
     -- А что значит "по-настоящему", гражданин начальник?
     --  Если не знаешь, спроси у  подруг, если и после этого  не поймешь --
отправлю  тебя  назад  в корпус, где и  будешь  овладевать  наукой  ублажать
мужчин! -- Взгляд Севостьянова не обещал ничего хорошего. -- Я все поняла!
     -- Если поняла, проведи репетицию с менее приятным партнером, -- ехидно
улыбнулся он.
     Этой  девушкой  оказалась  та  самая  Виолетта  Хрестьянинова,  которую
Севостьянов приметил раньше. Она беспомощно взглянула на  своих товарок,  но
те промолчали  и даже  не попытались прийти на помощь. Одна из них незаметно
пожала  плечами,  словно  предлагая  ей  самой решать:  хочет  ли  она таким
способом уменьшить свой срок или нет.
     -- С вами  --  хоть  сейчас!  -- преданно глядя в  глаза  Севостьянову,
выпалила девушка. Этот ответ привел его в самое хорошее расположение духа.
     --  Ладно,  будем  считать,  что  ты  кое-что  поняла...  -- миролюбиво
произнес он, повернулся, хотел уйти, но на ходу бросил: -- Будьте при полном
параде к шестнадцати  часам. -- Это означало, что  девушки должны побывать в
душе,  в костюмерной, у  парикмахера и гримера,  прежде  чем предстать перед
высокопоставленным гостем.
     Тем временем Майкл  поднял  на  ноги всех, чтобы найти след  похищенных
детей. Почти сутки он не спал, ожидая сообщений. Он словно чувствовал, что в
расставленные повсюду сети что-нибудь да попадется. И дождался: на следующее
утро зазвонил телефон.  -- Господин полковник?  --  Да,  --  устало произнес
Майкл. -- Извините, что звоню  так  рано, но вы  сами  приказали... --  стал
оправдываться сотрудник. --  Нам удалось найти  свидетелей, которые  видели,
как детей сажали в  самолет... -- Не понял. Какой самолет?  -- С виллы детей
увезли  на  аэродром.  Через  авиадиспетчерскую  службу  удалось  проследить
маршрут самолета. Вы не поверите... -- Он вдруг замялся.
     --   Говорите!  --  нетерпеливо  бросил  Майкл.  --  Следы  теряются  в
Афганистане...
     Странная "мозаика"
     Все   документы   были  готовы.  Савелий  зашел  к   Богомолову,  чтобы
попрощаться, но едва переступил порог кабинета, как генерал заговорил с ним,
словно они и не расставались на сутки.
     --  Наш  "приятель"  совсем обнаглел! -- Богомолов  вдруг усмехнулся  и
сказал: -- Извини, сержант, совсем заработался. Здравствуй! Проходи, садись!
     --  Здравствуйте,  Константин  Иванович.  Опять  что-то  случилось?  --
спросил Савелий.
     --  Как  посмотреть...  Только  что  закончил разговор  с  нашим  общим
знакомым: привет  передавал  тебе и  Воронову... --  Он хитро  посмотрел  на
Савелия. -- Не  догадываешься кто? -- Неужели Майкл? --  воскликнул Савелий.
-- Он  самый!  Как ты думаешь, почему он так внезапно  позвонил,  да еще  по
официальному каналу?
     --  Должно быть, произошло что-то из ряда вон выходящее, -- предположил
Савелий.
     -- В логике тебе не откажешь,  дружище! Не  знаю подробностей,  но  его
департамент   оказался   привлеченным  к  поискам  похищенных  детей.  Можно
предположить, что среди них находится ребенок  высокопоставленного чиновника
или  известного  человека, во всяком случае, Майкл дал понять это совершенно
недвусмысленно. -- Но какое это имеет отношение к нам? -- удивился Савелий.
     -- Именно об этом я  его и  спросил!  -- Генерал  подошел к журнальному
столику, открыл бутылку "Боржоми". -- Будешь?
     --  С  удовольствием!  Вы  меня так  заинтриговали,  что даже  в  горле
пересохло, -- улыбнулся Савелий.
     -- На, смочи! -- Генерал протянул ему стакан минералки.  -- К похищению
детей причастен мой бывший коллега... -- Рассказов!
     -- Да, сам Рассказов. Но и это еще не все! Детей перевозили с места  на
место,  чтобы  замести  следы,  а  потом  посадили  в  самолет,  который  их
спецслужбы смогли отследить только до Афганистана...
     --  Что может понадобиться господину Рассказову в стране, где он совсем
недавно  потерял  группу  своих  головорезов, на которую наверняка  затратил
значительные средства? Как вы думаете, товарищ генерал?
     -- Рассказова интересует Россия, а  не Афганистан! Именно так и считает
полковник Майкл Джеймс!
     -- Ого! Уже полковник?  -- Савелий искренне порадовался за  Майкла.  --
Молодец Миша!
     --  Майкл не  только  получил очередное  звание,  его  назначили первым
заместителем начальника международного Управления по борьбе с наркобизнесом.
     -- А что, умный парень, ему и карты в руки! -- Савелий говорил, а сам о
чем-то усиленно думал. Он был уверен, что генерал  неспроста поделился с ним
этой информацией. Но не  такой же  Рассказов сумасшедший,  чтобы  попытаться
укрыть похищенных детей в России! А почему бы и  нет? Здесь у  него осталось
достаточно  много доверенных людей. Что, если допустить, что Рассказов решил
спрятать детей там, где никто не решится их искать?
     -- Вы знаете, Константин Иванович,  а в этом  что-то есть! -- задумчиво
проговорил Савелий. -- О чем это ты?
     -- О детях! Спрятать  их в России, где их  никому и в  голову не придет
искать...
     --  Ну... --  начал генерал,  но  замолчал, не зная, как реагировать на
такое  неожиднное и дерзкое  предположение.  -- Неужели вы  с Майклом правы?
Хотя...  то,  что мы знаем об этом  господине,  вполне укладывается в  рамки
твоих  предположений... Вот что: запрошу-ка я наши авиаслужбы, систему ПВО и
спецчасти  --  не случилось ли  что-нибудь  неординарное  в  последние  двое
суток...  Ладно,  хватит об  этой мрази!  -- Он брезгливо поморщился,  потом
глубоко вздохнул. -- Может, передумаешь нырять в эту клоаку?
     --  Нет!  Гнилой  зуб  нужно  вырывать с  корнем,  а  не  пытаться  его
залечивать. Так может разнести, что всю челюсть потеряешь,  -- упрямо заявил
Савелий.
     -- Да это я так, на всякий случай... Снаряжение хорошо спрятал?
     -- Нормально, опыт, как вы знаете, имеется.  Так что ждите сообщений по
официальным каналам, -- улыбнулся Савелий.
     --  Хорошо. Ты не  обижайся, но я все-таки сделал не совсем так, как ты
просил... -- Богомолов виновато поморщился. -- И что?
     -- Не  будешь ты сидеть в  Бутырке! -- А как же? -- растерялся Савелий.
-- Вот адрес. Сейчас ты туда  отправишься и будешь спокойно отдыхать, пока к
тебе не постучится участковый в сопровождении ОМОНа.  Они тебя и доставят до
места. -- Как? На каком основании? -- Все  очень  просто: взято  из недавней
практики суда. Слушай! -- И Богомолов изложил план, с которым Савелий, после
некоторых размышлений, согласился.
     -- Однако мне показалось, что у вас еще что-то припасено, или я ошибся?
     -- Хотел тебе  на месте сюрприз приподнести, но... -- Богомолов  махнул
рукой.  --  Примерно  через  недельку  в колонии  появится  человек, который
передаст тебе "привет от того, кто Богу молится", понял?
     -- Этот человек будет от вас? -- Савелий недовольно нахмурился. -- Ни к
чему это!  Как  вы  не  можете  понять,  что  новый человек  вызовет  у  них
настороженность, спугнет их...
     --  Так и  думал, что ты воспримешь  это в штыки! --  недовольно сказал
генерал. --  Неужели ты полагаешь, что  только  ты такой умный? Естественно,
все тысячу раз отмерим и перепроверим, чтобы и комар носа не подточил!
     -- Все равно! -- упрямо повторил Савелий и замолчал, поджав губы.
     -- Ладно,  там видно  будет!  --  миролюбиво  заметил  Богомолов, затем
положил руку ему на плечо и  тихо,  по-отечески проговорил:  -- Ты  вот что,
сынок, береги себя там, не подставляйся понапрасну!
     -- Мухтар постарается! --  улыбнулся Савелий.  -- Да вы не переживайте,
прорвемся...
     Перед тем  как  отправиться  на квартиру,  Савелий зашел  повидаться  с
Вороновым. Прощание было коротким -- они понимали друг друга почти без слов.
     Конвою ОМОНа было известно только одно: из-за халатности секретаря суда
подсудимый Говорков Савелий Кузьмин был  ошибочно освобожден  из-под ареста.
Соответствующие документы  находились у  начальника конвоя. В  сопровождении
участкового инспектора милиции конвой должен был прибыть по соответствующему
адресу и  произвести арест осужденного, после чего доставить его  на Курский
вокзал и сдать начальнику спецконвоя "столыпинского" вагона.
     Как и обещал  Богомолов, ровно  в шесть часов вечера в дверь  квартиры,
где Савелий появился всего полчаса назад, раздался звонок. -- Кто? -- сонным
голосом  спросил Савелий.  --  Участковый,  старший лейтенант Меркурьев!  --
отозвался молодой звонкий голос.
     -- Что нужно? -- не слишком дружелюбно процедил Савелий.
     --  Проверить  ваши документы!  Да  вы откройте,  не бойтесь!  -- Голос
участкового был мягким и предельно любезным.
     -- А я и  не боюсь! --  усмехнулся Савелий и открыл дверь.  В  квартиру
ворвались четверо крепких  мужчин в форме ОМОНа, трое  с автоматами и один с
"Макаровым" в руках.
     --  Гражданин Говорков  Савелий  Кузьмич? --  спросил тот,  что  был  с
пистолетом.
     -- Да, а в чем дело? -- спокойно поинтересовался Савелий.
     -- Капитан Артемьев!  Вчера у вас был суд по сто восьмой статье, не так
ли?
     -- Да, был, и меня освободили! -- Савелий пожал плечами.
     -- Вас не освободили, а осудили. Вот приговор суда! -- Капитан протянул
Савелию бумагу. -- Четыре года лишения свободы в колонии строгого режима. --
Но как же так? Меня же освободили! -- тупо повторил Савелий.
     -- Сотрудник  суда, допустивший халатность, уже наказан. На  сборы  вам
даю пять минут. Вопросы? -- бесстрастно проговорил капитан.
     -- Какие тут могут быть вопросы? -- зло бросил Савелий. -- Суки рваные!
Что хотят, то и творят, то отпускают,  то арестовывают. Бардак! --  Он ходил
по  квартире  и  отпускал проклятья  всем подряд,  не  забывая  складывать в
наволочку   все,   что   уже  приготовил  для   ареста.   Каждую   вещь   он
предупредительно  показывал капитану Артемьеву, как  бы спрашивая: можно или
нельзя?
     --  Да не расстраивайся  ты так! -- дружелюбно  заметил тот. -- По всей
стране бардак! Радуйся, что лишние сутки побыл на свободе.
     -- Эх, знать бы раньше! -- вздохнул с огорчением Савелий.
     -- Что, сбежал бы? -- спросил участковый инспектор.
     -- Куда сбежишь в нашей  стране? -- усмехнулся Савелий. -- Хоть гульнул
бы  на прощанье!  Да так, чтобы чертям тошно стало! -- Он подмигнул капитану
Артемьеву.
     -- Вот  это по-нашему! -- Тот с улыбкой  потер ладони, потом  милостиво
добавил: -- Если есть чего, можешь залить за воротник.
     Савелий хотел, чтобы его "арест" прошел как можно  более натурально,  и
поэтому заранее прикупил бутылку "Смирновской".
     -- Вот, спасибо, капитан, уважил! -- Он налил полный стакан водки себе,
кивнул на бутылку. -- Может и вам по чуть-чуть?
     --  Ладно,  только по  "полтинничку",  -- согласился  капитан.  Савелий
быстро разлил  остатки водки  по  стаканам,  но  капитану налил чуть  больше
остальных.
     -- Сразу  видно, что служил в армии! --  самодовольно  заметил тот.  --
Где, если не секрет? -- В  Афгане, -- спокойно ответил Савелий. -- Понял! --
вздохнул капитан. --  Ну, постарайся в зоне не задерживаться!  -- Он  быстро
опрокинул   водку  в  рот.  Савелий  усмехнулся  --  очень  уж  двусмысленно
прозвучало пожелание капитана.
     -- Постараюсь! -- сказал он и медленно выцедил  сквозь  зубы стакан. --
Ну, что, собрался?  --  спросил капитан. -- Нет,  еще  кое-что.  --  Савелий
показал авторучку. -- Можно?
     -- Можно. Будешь писать своим возлюбленным.  Пасту, мыло,  полотенце не
забыл?
     --  А как же! -- воскликнул Савелий, потом взял учебник географии. -- А
эту книжку я могу взять с собой?
     --  Что, учиться  там думаешь?  --  Капитан взял учебник и  внимательно
пролистал его. -- Попытаюсь! -- Хорошо, возьми. Все?
     -- Вроде все!  -- Савелий  даже  вздохнул с облегчением. --  А паспорт,
военный  билет? -- Паспорт при себе, а военный в военкомате.  --  Ладно, там
разберутся, пошли!  Надеюсь не будешь делать глупостей? --  Капитан  щелкнул
наручниками, пристегнув правую руку Савелия к своей левой руке.
     --Я ж не сумасшедший на автоматы кидаться! -- хмыкнул Савелий. -- Да вы
хотя бы куртку накиньте  на  наручники -- перед соседями  неудобно.  --  Это
можно.
     У  под®езда   они   распрощались  с  участковым   и   сели   в  "рафик"
темно-зеленого цвета, который быстро  домчал  их до Курского  вокзала. Поезд
вот-вот  должен  был  отправиться  в путь.  "Столыпинский"  вагон был  самым
последним, и "рафик" остановился прямо у его входа.
     Капитан вышел  из машины и решительно постучал. Долго ждать не пришлось
-- вскоре в дверях появился конвоир.
     -- Чего вам? -- угрюмо спросил рослый сержант.
     -- Позови-ка начальника конвоя! -- Он сейчас занят!
     -- Ты  что, не слышал! -- бросил капитан с  раздражением. -- Начальника
конвоя сюда, быстро!
     Через несколько минут вышел майор, застегивающий ворот гинастерки.
     -- В чем дело, капитан? -- Он был изрядно навеселе.
     --  Пополнение к  вам!  -- Капитан не стал ничего об®яснять  и протянул
документы Савелия майору.
     -- Могли бы и пораньше! -- поморщился тот. -- Так получилось, майор. --
миролюбиво сказал ОМОНовец, потом крикнул: -- Любимов, осужденного сюда!
     --  Ладно, давай! -- Майор махнул рукой. --  Шмонать  его  надо,  а все
помещения уже заняты.
     -- Мы его  уже шмонали, да и  парень он неплохой... -- многозначительно
проговорил капитан.
     -- Ага, неплохой! Со сто восьмой-то? -- Всякое бывает...
     -- Вот  именно!  Говорков! -- громко вызвал майор. --  Савелий Кузьмич,
сто восьмая, четыре года строгого режима! -- угрюмо отрапортовал Савелий.
     -- Ну и рожа! -- ухмыльнулся майор.  -- Кто это тебя так разукрасил? --
спросил он, указывая пальцем на шрам.
     -- Пусть не лезут! -- с улыбкой ответил Савелий.
     --  Ну-ну... -- Майор взглянул на тощую наволочку и подумал, что в  ней
вряд ли есть  что-то запрещенное,  если парень прошел  через ОМОН. Он  вдруг
почувствовал к  этому  угрюмовеселому  парню  нечто  вроде  симпатии и решил
посадить его в первое купе, где находилось всего пятеро осужденных. Это было
особое купе -- коммерческое. В нем ехали "авторитеты", которые сумели сунуть
конвою сотню баксов за то, чтобы ехать более-менее комфортабельно.  В других
было набито по десять-двенадцать человек.
     -- Слушай, майор, мы же вроде договорились! -- попытался возразить один
из тех, кто сидел в первом купе, но майор тут же оборвал его:
     --  Он  тоже договорился! --  Для  осужденных это могло означать только
одно:  новичок  тоже  заплатил,  и  потому  к  нему  не  может быть  никаких
претензий.
     Савелий ничего не  понял  из этого короткого  обмена репликами.  Он был
очень удивлен, что внутри купе  оказалось  всего  пять человек,  и  мысленно
поблагодарил майора.
     -- Привет,  братва! --  уверенно бросил Савелий,  ступив за  решетчатую
дверь.
     -- Привет, коли  не шутишь!  --  отозвался  за  всех пожилой  мужичок с
золотыми фиксами. Судя по  тому, что  на нижней полке рядом с ним  никто  не
сидел, он был крупным "авторитетом". Не спрашивая разрешения, Савелий уселся
рядом, открыл наволочку и достал оттуда пачку "Мальборо":
     -- Угощайся, земляк! --  предложил он спокойно, без подобострастия. Тот
внимательно  посмотрел на Савелия и тихо спросил: -- Москвич? На воле с  кем
кентовался?  -- Сначала  с  Лешей-Шкафом, а  когда его  кокнули вместе с его
Лолитой, мне Мабуту предложил взять их участок.
     -- Ты работал на Мабуту? -- В голосе фиксатого было то ли удивление, то
ли сомнение. -- Кого еще знаешь у него?
     -- Проверяешь, что ли? Близко знаю Хитрована, еще называть?
     -- Достаточно!  -- Фиксатый улыбнулся и протянул ему руку. -- Фомич. --
Бешеный.
     -- Бешеный? -- Фомич наморщил лоб. -- Что-то я о тебе слышал, землячок.
     --  Немудрено  -- в одних водах плаваем!  --  Савелий  с  трудом  скрыл
волнение. Проколоться прямо здесь  совсем  не  входило в его  планы.  -- Это
точно!  А теперь можно и закурить! Только сейчас, после того как  Фомич взял
сигарету   из  его  пачки,  Савелий  понял,  что  пока   он  обеспечил  себе
кратковременную передышку.
     -- В какой хате парился? -- спросил вдруг Фомич.
     -- Ты  вряд ли бывал там. -- Усмехнулся  Савелий. --  Я  в Лефортовской
загорал. -- Ты что, работал на "маде ин не  наших"? -- На загранку,  что ли?
Ну,  ты и  сказанул! --  Савелий  весело  рассмеялся. --  Я по  сто  восьмой
залетел!
     -- Так что ж тебя туда сунули?  -- удивился Фомич.  -- Да... -- Савелий
махнул  рукой,  оттягивая  ответ,  но   вдруг  решил,  что  он   мог  вполне
"цепануться" с каким-нибудь иностранцем. -- Клиент попался борзый, дипломат,
как ты сказал, "маде ин оттуда".  Да прожил недолго, паскуда! Очень  хлипкий
оказался... И задел-то я его только раз! -- Савелий брезгливо поморщился. --
Видно, хорошо задел! --  хмыкнул  Фомич.  -- Ага, полотенцем...  -- серьезно
заметил парень с верхней полки хрипло-прокуренным голосом.  -- А в  нем утюг
был! Все рассмеялись.
     -- Повеселились, и будя! -- буркнул Фомич, и все мгновенно притихли. --
С чел