а она знает его имя? Он сел в машину.
     -- Поехали, юноша! -- брезгливо бросила Наташа, швырнув ему пятерку.
     -- Могла бы и повежливее, -- обиженно заявил он.
     --  С тобой? Когда заработаешь  сам на такую тачку,  тогда, возможно, и
буду вежливее! --  Почему ты решила, что  это не  моя тачка? -- Во-первых, я
тебе  не  позволяла говорить  мне  "ты",  во-вторых,  если бы это была  твоя
машина, то ты не стал бы сшибать на ней деньги, а просто бы девочек катал до
потери визга.
     -- Знаешь, а ты мне нравишься! -- хмыкнул парень.
     --  Вы!  -- упрямо напомнила она. -- Тю-тю! Какие  мы гордые! И где вас
только выращивают?
     -- Послушай, получил свои баксы  -- и вези. Или мне еще и юбку задрать?
-- Лично  я  не против! Жаль, приехали.  К машине подскочив огромный детина,
стоявший у входа.
     -- Привет, Наталка, -- сказал он, открывая перед ней дверь. -- Одна?
     -- Нет, с другом. -- Она улыбнулась и добавила: -- Слушай, Серый, научи
мальчика  хорошим  манерам!  --  кивнула она в  сторону  водителя.  --  Что,
приставал? -- Пытался. -- Где  подхватил вас? -- На Пресне. -- Сколько взял?
-- Пять баксов.
     Парень смотрел то на девушку,  то на амбала и не мог  понять: шутят они
или говорят  всерьез. --  Хорошо,  Наталка, разберусь  и доложу.  -- Пойдем,
Савушка, -- Девушка подхватила Савелия под руку и повела ко входу.
     -- Ваши права, сударь? -- сказал амбал водителю.
     --  На   каком  основании?  --   фыркнул  тот.  --  Вы  остановились  в
неположенном месте. Ваши права. -- Вы не имеете...
     --  Вот  как? -- Амбал вдруг вытащил  красную книжечку и сунул ему  под
нос.  --  Ты  еще  и сопротивление оказываешь сотруднику  милиции?  Выйти из
машины? -- Только в этот момент парень понял, что сам накликал беду...
     Посетителей  в  клубе было  не  очень  много,  но, если  судить  по  их
"прикиду",  они  вполне  оправдывали  рабочий  день  заведения. Тихо  играла
музыка, на небольшой  сцене танцевала гибкая девушка лет двадцати. Она томно
закатывала  глаза, и казалось,  сама получает кайф от своего то ли танца, то
ли стриптиза. --  Какие  люди! -- воскликнул  полноватый  метрдотель,  сразу
подскочив к Наташе. -- Как всегда?
     -- Нет, сегодня я отдыхаю. С приятелем, -- заявила Наташа.
     -- Очень рад! -- нисколько не изменив  тона, улыбнулся тот. -- Вам как:
ближе к эстраде или где поспокойнее?
     -- Что-нибудь посередине. Что за публика? -- Средняя в зале и кое-кто в
кабинетах... -- Он хитро подмигнул.
     --  Ладно,  Бог  с  ними! -- хмыкнула она и остановилась у  столика, на
который показал метрдотель. -- Ничего, мне нравится, а тебе, Савушка?
     Ничего не сказав, Савелий неопределенно мотнул головой.
     --  Вот и хорошо! По полной программе, Мишань! И начнем с аперитива, --
сказала она и сразу добавила: -- Только не парь нас долго.
     -- Понял! Через пару минут все будет. -- Он устремился в сторону кухни.
     Через  несколько  минут  к  ним  уже  спешила  молоденькая  симпатичная
официантка с подносом, уставленным бутылками с дорогим коньяком и фруктами.
     --  Здравствуйте, добро  пожаловать  в наш клуб! --  улыбнулась она. --
Приятного аппетита!
     --  Что  ж,  Савушка,  за знакомство? -- мягко  улыбнулась  Наташа. Она
терпеливо дождалась,  когда Савелий все-таки взял рюмку,  чокнулась  с ним и
ловко опрокинула себе в рот.
     Савелий последовал ее примеру, но  даже не почувствовал вкуса того, что
пьет! Он  взглянул на рюмку, повертел в  руке, потом  налил коньяку в стакан
для сока.
     --  Вот  это по-нашему! --  рассмеялась  Наташа и тоже  подставила свой
стакан, а когда он налил  ей  половину, бодро  начала: -- У  тебя,  Савушка,
добрые глаза и очень красивое имя,  я бы  даже сказала, редкое,  и  потому я
хочу...
     -- Если можно, то давай эту "дозу" молча: каждый о своем? -- неожиданно
прервал ее Савелий.
     -- Хорошо! -- Она глубоко вздохнула и залпом выпила весь коньяк.
     Савелий  выпил  медленно,  несколько секунд смотрел  на  стакан, словно
удивляясь  тому, что совершенно не ощущает крепости  напитка, затем поставил
его на стол и взглянул на девушку.
     -- Спасибо вам... Наташа! -- Последнее слово он просто выдавил из себя.
     --  Я вспомнила! -- вдруг воскликнула  она.  --  Какая же  я  дура:  ту
девушку тоже Наташей звали?
     -- Да... -- Он опустил голову, и из его глаз снова покатились слезы.
     -- А ты  поплачь, Савушка, не  стесняйся  меня. -- Она накрыла ладошкой
его  пальцы,  и он  вдруг опустил голову, прижался щекой  к ее  мягкой руке.
Наташа провела другой рукой по его волосам. -- А ты добрый, очень добрый! --
прошептали ее губы.
     Следующий  тост  был  последним,  что  запомнил  Савелий:  за  погибших
"афганцев". Он снова налил и  себе и девушке почти по полстакана коньяку. На
этот раз организм  его  не выдержал, сломался. Видно, сказалось и напряжение
последних дней, и  переживания, да и  две  бессонные ночи.  Он совершенно не
помнил, как поскандалил с каким-то бизнесменом  в  "Арлекино", как  пришлось
подключаться знакомым вышибалам Наташи и усмирять разбушевавшегося "купчика"
и его телохранителей, одному из  которых Савелий разбил лицо. Он не  помнил,
как им с Наташей пришлось ретироваться через запасной выход, как он оказался
в незнакомой квартире... Савелий ничего  не помнил --  он мгновенно уснул на
огромном "эротическом полигоне".
     Наташа,  с  трудом дотащив его  до кровати, ловко  сняла  с него обувь,
верхнюю одежду, под которой не оказалось даже майки, и направилась в ванную,
чтобы  освежиться. Впервые она ощутила себя  ответственной  за человека,  ей
почти незнакомого. Не  раз из-за нее вступали в рукопашную  мужики, и ей это
нравилось. В такие моменты она была похожа на самку, из-за которой бросаются
в бой  самцы, а  она терпеливо ждала победителя, но  чаще  все  же исчезала,
чтобы  случайно  не  пострадать. А  сегодня  она сама  бросилась  на  защиту
мужчины, презрев  обычную осторожность.  Вполне  возможно,  что  сегодняшний
инцидент еще будет иметь последствия, но ей было на это глубоко наплевать.
     Что-то  в этом  парне было неподдельное, настоящее, истинно мужское.  А
как он сумел выдержать паузу, когда тот "купчик" решил пригласить ее за свой
столик: не зная их взаимоотношений, дождался ее реакции и только тогда мягко
посоветовал незнакомцу убираться прочь. Он оставался спокойным и уверенным в
себе даже тогда, когда к нему подошли трое телохранителей, науськанных своим
хозяином. Им он  тоже посоветовал вернуться на свои места или найти,  как он
выразился,  "одинокую  женщину,  которой   захочется  провести  время  с  их
хозяином". Одному из них не понравился независимый и  уверенный тон Савелия:
он попытался схватить его за грудки, но  отлетел на несколько метров, сбивая
столики, хотя был на голову выше Савелия и явно здоровее его.
     Это  было столь  неожиданно, что многие  подумали, будто парень  просто
споткнулся,  но,  когда  он поднялся  с окровавленным лицом  и  бросился  на
Савелия,  Наташа все  поняла и  громко  закричала, призывая на помощь  своих
знакомых вышибал...
     Сейчас, стоя под холодным душем, она критически рассматривала свое тело
в огромное, во всю стену, зеркало и пыталась убедить себя в том, что  у  нее
еще вполне  красивая  фигура,  отличные груди и стройные ноги. Может,  бедра
чуть-чуть полнее,  чем  хотелось бы,  но...  Интересно,  понравилась  ли она
Савелию?  Удалось  ли ей  хотя  бы  немного отвлечь  его  мысли от  погибшей
девушки?  Видно, он  ее  очень  сильно  любил...  Жаль  ее,  такая  молодая,
красивая, судя  по фотографии, и так рано уйти из жизни... В толпе судачили,
что девушку и  ее брата убили из мести. Правда  ли  это?  А что, если в этом
как-то замешан Савелий?  Может, потому он так убивается,  что чувствует свою
вину?
     Наташа тщательно  растерла  свое  упругое тело, надушилась  французской
парфюмерией и  на цыпочках вошла в комнату. Савелий спал  на  животе, широко
раскинув руки. Какие у  него широкие плечи, мощные руки. -- Что это? Наташин
взгляд вдруг  остановился на шраме, выделявшемся на спине. Господи!  Шрам на
лице, шрам на спине... Теперь ей понятно, почему  он поднимал третий тост за
"афганцев". Сколько же им пришлось там пережить!
     Наташа  вдруг  склонилась  над  его  телом  и  ласково-влажными  губами
прикоснулась к его шраму. Савелий даже не пошевелился,  а Наташа ощутила еле
уловимый запах, который вдруг взволновал  ее, заставил чаще забиться сердце.
Что это  с  ней?  Почему  она  так  волнуется,  словно впервые  находится  с
мужчиной? От  его тела исходит какая-то странная сила, которая притягивает к
себе, как магнит.
     Наташа  начала нежно  массировать  его мощное  тело. Ее  сильные пальцы
быстро бегали  по спине Савелия, сначала  лишь  едва  прикасаясь, потом  все
больше и больше разгоняя  кровь по сосудам.  Она получала от этого  странное
удовольствие, словно он сам ласкал ее тело, нежно, сильно... Наташа  закрыла
от страсти глаза и, медленно покачиваясь, начала снимать с  него плавки. Она
делала  это  осторожно, но не потому, что боялась  его  разбудить,  а  чтобы
максимально продлить себе удовольствие.
     Наташа повернула  Савелия на спину и заметила, что его меч  находится в
полной боевой  готовности. Она  осторожно притронулась  к  нему пальчиками и
быстро пробежалась  по  нему,  как  по флейте.  Он чуть  заметно  вздрогнул.
Девушка тяжело задышала, сейчас она была похожа на охотничью собаку, которая
услышала  звук рожка.  Склонившись,  она  прижалась  к самому  кончику члена
губами,  потом  ощупала его языком.  Неожиданно  рука  Савелия  вздрогнула и
наткнулась на что-то жаркое и влажное. Оно устремилось к его пальцам, как бы
призывая к активным действиям, и Савелий последовал  этому призыву.  Влажные
пухлые губки обхватили его пальцы, пытаясь глубже всосать их  в себя, словно
желая поглотить всю руку,  а  верхние губы,  подстрекаемые языком, вбирали в
себя окостеневшую плоть. Савелия охватила такая страсть, что  он, совершенно
не понимая,  что  с ним  происходит,  устремился к девушке  навстречу, а его
ладонь почти полностью вошла внутрь ее тела.
     --  Боже!  Боже! Боже мой!  --  шептала Наташа,  ее  тело  конвульсивно
извивалось. Слова с огромным трудом вырывались из заполненного плотью рта, а
стоны, покинув ее грудь, соединялись со стонами Савелия.
     -- Наташа! Наташенька! Милая! --  благодарно выкрикивал он имя девушки,
но эта благодарность  предназначалась той, которая ушла в другой  мир. Ушла?
Сейчас, когда Савелий выкрикивал ее имя,  он был совершенно уверен, что  она
рядом с  ним: он  чувствовал  ее запах,  ощущал ее руки,  ее  губы. И он был
близок  к  истине  --  душа  девушки,  которая еще находилась  на  земле,  в
последний  раз  прилетела к Савелию,  чтобы проститься  с  ним, доставив  на
прощанье последнюю радость.
     Непонятными были и ощущения реальной Наташи. Она никак не могла понять,
откуда у нее взялся такой высокий голос? Почему она делает несвойственные ей
движения, получая  при  этом  удивительное  наслаждение? Ей было  необычайно
легко с Савелием, словно  она давно знала  его  привычки,  его желания.  Вот
сейчас  он  смажет  палец и  станет проникать  в ее коричневое пятнышко. Она
никому  не  позволяла делать это, ей было  неприятно.  Но  сейчас  она  сама
помогла ему, выгнув спину, открываясь ему  навстречу. Это было никогда ранее
не испытываемое, но радостное ощущение...
     А сейчас ему захочется поставить ее на колени и зайти с тыла... Савелий
действительно  повернул  девушку спиной  к себе, опустил ее на колени, затем
окунул на несколько секунд свой меч во влажные губки, пошевелил там немного,
доводя ее до экстаза, затем вынул  и вошел в коричневое  пятнышко. Скорее от
неожиданности, нежели от боли, она глухо вскрикнула, и Савелий тут же замер,
давая  ей свыкнуться  с его присутствием,  потом стал медлено  проникать все
глубже  и глубже. Сделав  несколько  качков, он  выскочил и нырнул в горячие
губки.  Это  было  так  приятно,  что  девушка,  разгоряченная  страстью, не
выдержала и излилась мощным потоком. Благодарно приняв его, Савелий качнулся
еще несколько раз, чтобы девушка  до конца испытала наслаждение, потом снова
атаковал другие глубины...
     Савелий проснулся  от  прикосновения  нежных  пальчиков.  Совершенно не
осознавая, где  он находится и кто его трогает, Савелий попытался приоткрыть
глаза  и в тот же момент  зажмурил их от яркого солнечного света.  Кто это с
ним? Где он находится? Дома или в гостях? Он  попытался сдвинуться в сторону
от солнца, а девушка восприняла это как призыв к действию  и снова обхватила
его член губами, пытаясь побудить к атаке.
     Этого Савелий  позволить уже не мог: он мягко отстранился,  пробормотав
что-то невнятное, сиганул с  кровати и устремился к двери. Он наконец понял,
что квартира не его, слишком шикарно обставлена, с чисто женским вкусом.
     "Как  он  сюда  попал?"  --  пытался  понять Савелий, ополаскиваясь под
холодным душем. Потом, не вытираясь, обернулся полотенцем и вошел в комнату.
     Наташа  лежала  обнаженная  на кровати  и  ждала  его.  Глаза  ее  были
прикрыты,  на губах --  еле  заметная улыбка  томного ожидания.  Савелий был
доволен,  что  девушка на него не  глядит --  он смог  без всякого стеснения
рассмотреть  ее.  Лицо показалось  знакомым, и  он  снова  напряг свой мозг,
пытаясь вспомнить  минувший  вечер.  Пробежав  мысленно  вчерашний день,  он
постепенно дошел до того места, когда расстался с наблюдателем.  Вспомнил он
и то, как ему вдруг стало  плохо настолько, что ничего не хотелось... Именно
в  этот момент с ним и заговорила эта  девушка! Куда-то повезла  его, где-то
они выпивали... Ему вдруг показалось, что произошло что-то ужасное...
     --  Вам очень стыдно  за меня? Я что-то натворил вчера?  -- сконфуженно
проговорил Савелий.
     -- Что вы! -- воскликнула девушка, мило улыбаясь. -- Вы были прелестны,
галантны  и  мужественны.  Но  почему  мы  снова  перешли на  "вы"?  Или  вы
относитесь  к  той  категории   мужчин,   которые  считают,  что   совместно
проведенная ночь не является поводом для знакомства?
     -- Да нет... -- Он смутился еще больше. -- Я как-то...
     -- Бросьте!  Нет слов, и нечего их  искать. Я  вам помогу: даже если мы
больше никогда не увидимся,  то  я все  равно останусь вам благодарна на всю
жизнь!  -- искренне  воскликнула  Наташа.  Увидев  на  его  лице  недоверие,
добавила: -- Мне ВПЕРВЫЕ довелось  испытать удовольствие, радость, возможно,
даже счастье,  хотя вы мне и  не  верите.  Впрочем, кто может поверить,  что
такое может случиться с проституткой! -- зло добавила девушка.
     -- Зачем вы так? Вы искренни, и я вам верю, -- заметил он.
     -- Скажите, а вам было хорошо со мной? -- неожиданно спросила она.
     -- Не помню подробностей, но  тяжести от проведенной с вами ночи у меня
нет, -- откровенно ответил Савелий.
     -- Кажется, вы торопитесь? -- Она улыбнулась:  его ответ пришелся ей по
душе. -- Захочется расслабиться -- вот мой  телефон. Только звоните  часа за
три до желания!
     Савелий,  нисколько не смущаясь ее взгляда, оделся,  взял ее  визитку и
сунул в карман.
     -- Скажите, Савушка, это тоже Афган? -- кивнула девушка на его лицо.
     --  Нет, это уже  Россия,  точнее  сказать, российский  медведь! --  Он
усмехнулся. -- Ничего  себе! Надеюсь,  он понес наказание?  --  Каждый,  кто
сделал плохо  мне или моим  близким, либо уже понес  наказание, либо понесет
его! -- В его голосе слышалась неприкрытая угроза.
     -- Надеюсь, ко мне это не относится? -- лукаво проговорила Наташа.
     -- Если  о плохом, то нет, если о том, что вы мне стали близки,  то да!
-- Он хитро улыбнулся.
     -- Спасибо вам, Савушка! -- У нее на глазах появились слезы.
     -- Что вы,  Наташа, это вам спасибо!  -- искренне сказал он. -- Счастья
вам! Прощайте!
     -- До свидания! -- со значением поправила девушка,  и он, чуть подумав,
согласно повторил:
     -- До свидания, Наташа! -- Потом резко повернулся и вышел.
     Девушка смотрела ему  вслед, словно надеясь, что он вернется. На душе у
нее  было радостно и  покойно: за долгие годы она впервые почувствовала себя
чистой и непорочной.
     Убийство Большого Стэна
     Этот день  бывший  генерал  КГБ,  проживающий ныне  в Сингапуре, считал
одним из самых черных  дней в своей жизни. Если вы  спросите его почему,  то
он,  скорее всего, будет несколько  минут смотреть на  вас  с ненавистью, но
потом, успокоившись, бросит коротко, словно сплюнет:
     -- Эх, такое дело сорвалось!  Интересно, что он имеет в виду? Все очень
просто: он очень хочет забыть афганскую неудачу, чтобы не травить себе душу.
Однако  даже  Красавчик-Стив,  всегда  помогающий своему  Хозяину в  трудные
минуты,  на  этот   раз  допустил  промах,  едва  не   стоивший  ему  звания
"любимчика". А вся его вина заключалась в одной необдуманной фразе:  когда к
ним  пришли сведения  о  том,  что вся  команда, которую  повел в Афганистан
Уоркер-Бешеная Акула, погибла вместе со своим  предводителем, Красавчик-Стив
со вздохом проговорил:
     --  Напрасно, Хозяин,  вы доверились этому проходимцу  Большому  Стэну,
меня нужно было послать!
     -- Тебя?  -- Рассказов так взглянул на своего любимчика, что тому вдруг
захотелось провалиться сквозь землю. И черт  его дернул за язык! Сколько раз
давал себе зарок не раскрывать  рот без  особой нужды,  и  на  тебе!  Сейчас
Хозяин  точно  башку  ему  снесет. Нужно срочно что-то  придумать!  Господи,
помоги!
     И  тут,  словно действительно  его  услышал  сам Господь  Бог,  в дверь
кабинета Рассказова кто-то  постучал. Рассказов  странно посмотрел на своего
помощника,  словно  говоря  "везет  тебе,  Красавчик-Стив",  потом  кивнул в
сторону двери. -- Открой.
     -- Спасибо, Хозяин! -- вздохнул облегченно Красавчик-Стив, радуясь, что
и на этот раз пронесло.
     -- Бога благодари: видно он и в правду взял тебя под свою защиту...
     Красавчик-Стив удивился тому, что Рассказов  как бы прочитал его мысли,
но ничего не сказал и вышел из кабинета. Он отсутствовал минут пять, а когда
вернулся, доложил, с трудом скрывая иронию:
     -- К вам  Большой Стэн, Хозяин! -- Вот как? Очень интересно. Зови! -- В
голосе   Рассказова    послышались   нотки,    которых   очень    побаивался
Красавчик-Стив. Он открыл дверь и нарочито торжественно произнес:
     -- Войдите.  Хозяин примет  вас.  Тут  же в кабинет  колобком  вкатился
Большой Стэн и прямо с порога, вытянув обе руки вперед, устремился навстречу
Рассказову. -- Приветствую  тебя, дружище! Рассказов продолжал сидеть и даже
не попытался  изобразить на лице какого-то  подобия улыбки.  Словно понимая,
что сейчас  его присутствие не совсем  уместно, Красавчик-Стив вопросительно
посмотрел на Рассказова,  и поймал в ответ такой взгляд,  что пулей выскочил
из кабинета.
     -- Вижу, ты  не в духе,  дружище?  -- спросил Большой Стэн, не понимая,
почему его партнер сегодня не столь дружелюбен, как обычно.
     -- А что, у меня есть причины веселиться? -- проговорил Рассказов.
     --  Ты  все  еще  переживаешь  неудачу в Афганистане?  И  напрасно!  --
догадался  наконец Стэн,  поморщился, прошел  к креслу, уселся и  совершенно
спокойно сказал:  -- У  меня создается  впечатление,  что  ты в чем-то  меня
обвиняешь. Или мне показалось?
     Большой Стэн хорохорился,  пытался добавить в голос металла, но на душе
у него скребли кошки: было предчувствие, что  все идет как-то не так. Однако
он не придал этому особого значения.
     -- Обвиняю? -- нахмурился  Рассказов.  Его  вдруг стал раздражать  этот
толстый  коротышка,  вечно  воняющий  потом  и  чесноком.   --  Может,  тебе
напомнить, как кто-то совсем  недавно заверял меня в том, что этот Уоркер --
профессионал?
     -- А разве он не оказался таким? Разве у профессионалов самого высокого
класса не бывает неудач? А он действительно  профессионал высокого класса...
был!
     --