ело,  а  глаза  широко  раскрыты.  Он
прокусил губу, по подбородку текла кровь. Но во всем прочем был
в порядке.
     Дым начал залезать в комнату - не много, но она знала, как
внезапно он может стать слепяще-густым.
  - Иди!  -  сказала она, подталкивая Тоби к задней лестнице. -
Иди, иди, иди!
     Он пополз по полу на четвереньках, она  тоже.  Низведенные
ужасом   до   подобного   младенческого  способа  передвижения,
который,  в  данной  ситуации  был  безопасней   всех   прочих.
Добрались до двери и уперлись в нее: Тоби рядом с Хитер.
     За  ними  разыгрывалась  сцена  из кошмарного сна безумца.
Даритель распластался на полу, больше всего напоминая огромного
осьминога, хотя гораздо более странный и  зловещий,  чем  любая
тварь, что проживает в океанах Земли. Узел тягучих извивающихся
рук.  Вместо  того,  чтобы  попытаться схватить ее или Тоби, он
возился с раз®еденными костями, стараясь собрать  рассыпающееся
тело и взобраться на остатки скелета.
     Она ухватилась за ручку двери, и дернула.
     Дверь на лестницу не открывалась.
     Заперта.
     На полке у альковной кровати радио в часах Тоби включилось
само собой, и "рэп" замолотил по ушам на секунду или две. Затем
началась другая музыка. Без мелодии, непонятная, гипнотическая.
     - Нет!  -  кричала она Тоби, борясь с ручкой замка. Тот не
желал отпираться, сводя ее  с  ума  своим  упрямством.  -  Нет!
Говори  ему  нет!  -  Ведь  никогда  раньше  он не заедал, черт
возьми!
     У другой двери появился первый Даритель. Выбрел,  шатаясь,
из  горящего  коридора,  и  вместе  с  облаком  дыма ввалился в
комнату. Он все еще обвивался  вокруг  того,  что  осталось  от
обугленного  тела  Эдуардо,  еще в огне. Черная бугристость его
тела уменьшилась, обглоданная пламенем.
     Замок медленно  поворачивался,  как  будто  весь  механизм
заржавел. Медленно. Медленно. Затем: клак!
     Но  язычок  утонул  в  гнезде снова, прежде чем она успела
распахнуть дверь.
     Тоби что-то бормотал. Разговаривал. Но не с ней.
     - Нет! - закричала она. - Нет, нет! Говори ему нет!
     Зарычав  от  напряжения,  Хитер  опять  заставила   ригель
вылезти из паза и крепко зажала его рычажок. Почувствовала, как
тот  возвращается на место против ее воли. Сияющая медная ручка
ускользала неудержимо из хватки  ее  большого  и  указательного
пальцев.  Даритель  -  это  была та же сила, что могла включить
радио. Или оживить тело. Она попыталась повернуть  ручку  двери
другой  рукой,  прежде  чем  ригель  снова уедет в свой паз, но
теперь и эта ручка замерзла. Она сдалась.  Заталкивая  Тоби  за
себя, к двери, повернулась к двум тварям. Безоружная.

     Дорожный  грейдер  был  выкрашен  целиком  желтым  цветом.
Большая часть механизмов массивной конструкции была на виду,  и
только   могучий   дизельный  двигатель  и  оператор  в  кабине
защищались от непогоды. Безо всяких лишних украшений, в простой
наготе, машина напоминала экзотическое насекомое. Какого-нибудь
честного трудягу-муравья, увеличенного в тысячи раз.
     Грейдер замедлился, когда водитель  осознал,  что  посреди
дороги  стоит  человек,  но  Джеку  пришло в голову, что парень
может нажать на акселератор, как  только  увидит  дробовик.  Он
приготовился бежать рядом и запрыгивать на машину на ходу.
     Но  водитель  нажал  на  тормоза  несмотря на оружие. Джек
перебежал к той стороне, где он различил дверь кабины на высоте
в десять футов.
     Грейдер  покоился  на  пятифутовых  колесах  с  резиновыми
покрышками,  которые  казались  тяжелее  и крепче, чем у танка.
Парень наверху, видимо, не захочет открыть дверь  и  спуститься
поболтать. Он возможно только опустит стекло в окошке, не желая
сокращать  дистанции  между  ними. Тогда придется кричать вверх
сквозь завывания ветра, и если водитель услышит что-то, что ему
не понравится, то просто выжмет скорость и попытается  убраться
отсюда  побыстрее. В том случае, если парень наверху не захочет
выслушать  его  об®яснения  или  тратить   много   времени   на
расспросы, Джек был готов добраться до двери и сделать все, что
сможет,  чтобы  получить  в  свое  распоряжение  грейдер.  Все,
исключая только убийство.
     К  его  удивлению,  водитель  открыл   дверь   нараспашку,
высунулся  наружу  и поглядел вниз. Это был полнощекий парень с
густой бородищей и длинными волосами, выбившимися из-под кепки.
Он прокричал поверх рычанья мотора и бури:
     - У тебя неприятности?
     - Моей семье нужна помощь!
     - Какая?
     Джек не собирался повествовать о встрече  со  внеземным  в
десяти словах.
     - Они могут умереть, ради Бога!
     - Умереть? Где?
     - Ранчо Квотермесса!
     - А, так это ты недавно приехал?
     - Да!
     - Забирайся сюда!
     Парень  даже  не  спросил  его  зачем у него дробовик, как
будто  все  в   Монтане   разгуливают   с   двенадцатизарядными
устройствами  помпового действия и пистолетной ручкой на плече.
Черт возьми, может так оно и есть.
     Грязный   лед   покрыл   коркой   ступени.   Джек   дважды
соскальзывал,  но  каждый раз умудрялся удержаться и не упасть.
Держа дробовик одной рукой, он поднялся  до  кабины  и  сначала
осторожно  засунул  внутрь ногу, не намереваясь глупить и лезть
головой вперед.
     Как только Джек показался рядом, водитель протянул руку  к
дробовику,  собираясь помочь ему. Он передал его парню, хотя на
секунду  у   него   мелькнула   мысль,   что,   расставшись   с
"моссбергом",  запросто  может  получить  ботинком  в  грудь  и
отлететь на обочину.
     Но водитель оказался добрым  самаритянином  до  конца.  Он
положил ружье в глубину и сказал:
     - Это не лимузин, только одно место, придется потесниться.
Пролезай мне за спину.
     Ниша  между  водительским  сиденьем и задней стеной кабины
была меньше двух  футов  в  длину  и  пяти  в  ширину,  потолок
припирал  книзу.  На  полу  стояли  два  прямоугольных  ящика с
инструментами, и Джеку  пришлось  делить  место  с  ними.  Пока
водитель  сидел,  выгнувшись  вперед,  Джек извиваясь, заполз в
узкое  грузовое  пространство,  протащил  за  собой   ноги,   и
скорчился там, полулежа-полусидя на боку.
     Шофер  захлопнул  дверь.  Рычание  мотора  и  свист  ветра
оставались Слышными и довольно громко.
     Согнутые колени Джека упирались прямо в спину водителя,  а
туловище  было  на  одной  линии  с рычагом сцепления и другими
ручками управления справа от парня. Если он согнется вперед  на
несколько  дюймов,  то  сможет  говорить  прямо  в  ухо  своему
спасителю.
     - Ты в порядке? - спросил тот.
     - Да.
     Кричать в кабине не было никакой надобности, но все  равно
они говорили, повышая голос.
     - Здесь  довольно крутовато, - заявил водитель. - Придется
чуть-чуть  потрудиться,  но  мы  доберемся  туда  вовремя,   не
волнуйся, к самой свадьбе.
     Он завел мотор:
     - Ранчо Квотермесса, вперед и вверх до особняка?
     - Точно.
     Грейдер  взревел, затем мягко покатил вперед. Снежный плуг
издавал  холодный  скребущий  скрип,  когда  счищал  наледь   с
дорожного   покрытия.   Вся   конструкция   дрожала,   вибрация
поднималась от пола кабины и забиралась глубоко в кости Джека.

     Безоружная. Спиной к лестничной двери.
     Огонь уже виднелся сквозь дым в дверном проеме коридора.
     Снег за окном. Холодный  снег.  Выход.  Спасение.  Разбить
стекло; нет времени открывать окно. Вывалиться прямо через него
на крышу крыльца и скатиться на лужайку двора. Опасно, но может
сработать.   Исключая   то,  что  далеко  они  не  уйдут,  если
поломаются внизу.
     Вулканические волны  звука  из  динамика  радио  оглушали.
Хитер не могла думать.
     Ретривер  дрожал  сбоку  от  нее,  рыча и щелкая зубами на
демонические фигуры, которые угрожающе шевелились совсем рядом.
Хотя и знал не хуже, чем  она,  что  уж  ему-то  спасти  их  не
удастся.
     Когда  Хитер  увидела,  как  Даритель сгреб пса и отбросил
его, а затем ухватил Тоби, то обнаружила у себя в  руке  кольт,
даже  не  помня,  как  достала  его. В то же самое время, также
неосознанно, она  отбросила  канистру  с  бензином.  Теперь  та
стояла напротив: через всю комнату, вне зоны достигаемости.
     Бензин, впрочем, как выяснилось, ничего не значит. Одно из
существ все полыхало, но это его не остановило.
     Есть тела.
     Горящий  труп  Эдуардо  превратился  в  обугленные кости и
пузырящийся жир. Вся одежда и волосы обратились в пепел. И едва
ли от него осталось достаточно, чтобы Даритель  мог  удерживать
все  кости  скелета вместе, но тем не менее это жуткое создание
ковыляло к ней. Очевидно, пока хоть  малая  часть  тела  чужака
жива,   все   его  сознание  способно  действовать  через  этот
последний дрожащий комок плоти.
     Безумие. Хаос.
     Даритель  был  хаос,  самое  воплощение   бессмысленности,
безнадежности,  зла  и  безумия. Хаос во плоти, сводящий с ума,
само существование  которого  непостижимо.  Потому  что  в  нем
вообще  не  было  ничего такого, что можно постичь. Вот что она
теперь  поняла.  У  него   не   было   никакой   цели,   только
существование.  Он  жил  лишь  чтобы  жить.  Никаких  надежд на
будущее.  Никакого  смысла  кроме  ненависти.  Движимый  жаждой
становиться и разрушать, оставляя хаос за собой.
     Порыв воздуха занес в комнату облако дыма.
     Пес  сухо  заперхал, и Хитер услышала, как Тоби кашляет за
ее спиной.
     - Натяни куртку на нос, дыши через куртку!
     Но какое значение имеет то,  умрут  ли  они  от  огня  или
каким-то  другим  способом, менее чистым? Может быть, огонь как
раз предпочтительней.
     Другой  Даритель,  растекшийся  по  полу   спальни   среди
останков  мертвой женщины, внезапно выбросил изогнутое щупальце
к Хитер и ухватил ее за лодыжку.
     Она закричала.
     Наездник на трупе Эдуардо подбрел, свистя, ближе.
     За ней, между ее спиной и дверью, Тоби вдруг крикнул:
     - Да! Я согласен, да!
     Слишком поздно, она попыталась предупредить его:
     - Нет!!!

     Водителя грейдера звали Харлан Моффит, и  он  жил  в  Иглз
Русте с женой Синди и дочерьми, Люси и Нэнси - все трое с одним
"и"  на конце. Синди работала в "Лайвсток кооперэтив", черт его
знает, что это за контора. Обитали в Монтане всю жизнь и больше
нигде и не жили. Однако они здорово повеселились, когда поехали
в  Лос-Анджелес  на  каникулы  пару  лет   назад   и   повидали
Диснейленд. "Юниверсал Студиос", и одного старого опустившегося
бездомного   парня,   которого   мутузили  двое  подростков  на
перекрестке, где их машина остановилась перед  светофором.  Да,
приехать  посмотреть  неплохо, но жить там - ни за что. Все это
он выложил, пока они ехали до тупика перед  ранчо  Квотермесса,
как  будто  чувствовал  необходимость  об®яснить Джеку, что тот
среди друзей и добрых соседей в эту злую  пору,  независимо  от
того, что за беда приключилась.
     Они  в®ехали  на  частную  дорогу на скорости большей, чем
Джек  ожидал  от  грейдера,  судя  по   глубине   слоя   снега,
накопившегося за последние шестнадцать часов.
     Харлан  поднял  прямоугольный  плуг  на  несколько дюймов,
чтобы увеличить скорость.
     - Нам  ведь  не  нужно  вычерпывать  тут   все   до   дна,
какую-нибудь  вмятину  вылизывать  до самой земли? - Добрые три
четверти верхнего снежного слоя были стремительно  раскиданы  в
стороны.
     - Откуда  ты  знаешь,  где  здесь  дорога? - забеспокоился
Джек, потому что подвижная стена закрывала всю видимость.
     - Да я был здесь раньше. Что-то вроде инстинкта.
     - Инстинкта?
     - Инстинкт чистильщика!
     - А машина не завязнет?
     - С такими колесами? С таким мотором?  -  Харлан  гордился
своей  машиной.  И  на самом деле она перла вперед, разбрасывая
нетронутый снег, как будто вырезая себе путь в чем-то не  более
твердом,  чем  воздух.  - Никогда не увязала, когда я за рулем.
Могу  провезти  этого  малыша  через  ад,   если   понадобится,
разбросать  по  дороге  всю серу и показать нос самому дьяволу.
Так что случилось с твоей семьей?
     - Попали в ловушку.
     - В снегу, ты имеешь в виду?
     - Да.
     - Чего-то я не вижу здесь ничего похожего на следы лавины.
     - Лавины и не было, - признался Джек.
     Они добрались до  холма  и  направились  к  повороту  мимо
нижнего леса. Дом появится в виду через несколько секунд.
     - Так как же - в снегу? - сказал Харлан, явно встревожась.
Он не  отрывался от своей работы, но нахмурился, и как будто не
хотел встречаться с глазами Джека.
     Показался дом.  Почти  скрывшийся  за  снегом,  но  смутно
видный. Их новый дом. Новая жизнь. Новое будущее. В огне.
     Еще  раньше,  у компьютера, когда он был мысленно связан с
Дарителем, но не совсем в его власти, Тоби кое-что узнал о нем,
как-то прощупывая, кружась  вокруг  его  мозга.  Потом,  будучи
любопытным,  пустил того в свои мысли, продолжая говорить вслух
"нет" и мало-помалу изучая  самого  Дарителя.  И  одно  из  его
открытий  было  то,  что пришелец никогда не встречал ни одного
разумного вида, который мог пройти внутрь его мозга  точно  так
же, как он сам проникал в мозги других существ. Поэтому он даже
и  не  осознал,  что  Тоби там оказался, не почувствовал этого,
продолжая  мнить,  что  у  них  односторонняя   связь.   Сложно
об®яснить.  Но  это  было  лучшее,  чем  он мог сделать. Просто
проскользнуть в его мозг, поглядеть на все эти ужасы!  Конечно,
это  не  лучшее место: темное и страшное. Он не считал каким-то
особенно смелым поступком. Надо сделать, что Капитан  Керк  или
Мистер  Спок,  или  Люк  Скайуокер,  или каждый из таких парней
сделал бы на его месте, встретив новый  и  враждебный  разум  с
другого  конца галактики. Они бы использовали любую возможность
увеличить свои знания о нем.
     Он так и сделал.
     Не велика заслуга.
     Теперь, когда  шум,  исходящий  от  радио  уговаривал  его
открыть  дверь:  "Только  открой  дверь и впусти! Впусти, прими
удовольствие и покой, впусти!"  -  Тоби  сделал  так,  как  оно
хотело.  Хотя  и  не  позволил  ему  зайти  далеко, не глубже и
половины от  того,  насколько  он  сам  проник  в  это.  Как  у
компьютера   этим  утром,  он  теперь  находился  между  полной
свободой и рабством. Шел по краю бездны;  осторожно,  ничем  не
выдавая  своего  присутствия  до  тех пор, пока не приготовился
ударить. Когда Даритель разгуливал по его  мозгу,  уверенный  в
том,  что  теперь это его владения, Тоби вдруг смешал всю игру.
Он представил, что это его собственный разум имеет колоссальный
вес, биллион миллионов тонн,  даже  тяжелее.  Как  все  планеты
Солнечной  Системы  вместе,  и  даже  в  биллион  раз  тяжелее!
Представил... и навалился на разум Дарителя  всем  этим  жутким
весом!  Давя,  ломая,  превращая  в  блин  и сжимая его со всех
сторон! И теперь тот еще мог думать, - быстро и яростно,  -  но
не мог действовать в своих мыслях.
     Тварь отпустила лодыжку Хитер. Все ее дергающиеся отростки
сжались  и  свились  в  один клубок. Застыли, как массивный шар
блестящих кишок четырех фунтов в диаметре.
     Другой  Даритель  потерял  контроль  над  горящим   телом,
которое  оседлал. Паразит и мертвец рухнули одной грудой и тоже
закаменели.
     Хитер  встала  в  отупелом  неверии,   не   понимая,   что
произошло.
     Клубы дыма врывались в комнату.
     Тоби  открыл замок и лестничную дверь. Потянул ее за собой
и сказал:
     - Быстрее, мама!
     Все    задумываясь,    совершенно    придавленная    своим
недоумением,  она  последовала  за  сыном  и  собакой на темную
площадку и захлопнула за собой дверь, срезав лапу дыма,  прежде
чей она достигла их.
     Тоби  понесся  вниз по лестнице, собака за ним по пятам, а
Хитер поспешила нырнуть за ними.
     - Малыш, подожди!
     - Нет времени, - ответил он ей.
     - Тоби!
     Ужаснулась  при  мысли  о  том,  что  надо  спускаться  по
лестнице так безрассудно, не зная, что может быть впереди.
     Была  просто  уверена,  что  другая  такая же тварь где-то
рядом. Три могилы были потревожены на кладбище.
     В  холле  внизу  дверь  на  заднее  крыльцо  была   забита
гвоздями.  Но  дверь  на  кухню была распахнута настежь, и Тоби
ждал ее на пороге вместе с псом.
     Казалось, еще никогда ее сердце не  билось  так  быстро  и
мощно,  как когда они сбегали по лестнице! Но увидев лицо Тоби,
поняла, что случилось невозможное, - пульс  совсем  убыстрился.
Теперь каждый стук отдавался в теле так сильно, что показалось,
будто кровь пробивается с болью сквозь ее грудь.
     Если  раньше  он  был  бледен  от  страха,  то  теперь  та
бледность казалась лишь жалкой тенью нынешней. Его лицо  вообще
не  казалось  принадлежащим  живому  мальчику,  а  скорее  было
смертной маской, сделанной из холодного, только что  застывшего
и  снятого  с  лица  гипса. Белки глаз были серыми. Один зрачок
огромен, другой сузился, как булавочная головка, а  губы  стали
голубоватыми.  Он  был  об®ят ужасом, но не только это казалось
причиной его столь дикого вида. Выглядел странно,  призрачно  -
тут  она  осознала, что такое же полуумирание уже видела, когда
Тоби сидел перед компьютером этим утром. Не совсем в подчинении
у Дарителя, но и не полностью свободный. Между! -  как  он  это
назвал.
     - Мы можем справиться с ним!
     Поняв,  что с ним произошло, различила и эту глухоту в его
голосе, которую она слышала  этим  утром.  Когда  он  был,  как
казалось, околдован бурей цветов на мониторе IBM.
     - Тоби, что случилось?
     - Я поймал его.
     - Кого поймал?
     - Это.
     - Поймал его где?
     - В себе.
     Ее сердце было готов взорваться.
     - В себе?
     - Да, он подо мной.
     Затем она поняла и заморгала, пораженная.
     - Оно под тобой?
     Он кивнул. Такой бледный.
     - Ты управляешь им?
     - Пока да.
     - Как это может быть? - спросила она.
     - Времени  нет.  Оно  хочет  освободиться.  Очень  сильно.
Пытается выбраться наружу.
     Блестящая бусинка пота появилась на его брови. Он  закусил
нижнюю губу, появилась кровь.
     Хитер  протянула руку к нему, чтобы коснуться его, обнять,
но затем замялась, подумав, что прикосновение может  сбить  его
власть над Дарителем.
     - Мы можем справиться с ним! - повторил он.

     Харлан подвел грейдер очень близко к дому и остановил плуг
в нескольких  дюймах  от перил, бросив огромную хрустящую волну
снега на переднее крыльцо.
     Он выгнулся вперед, давая Джеку выползти из грузовой части
за своей спиной.
     - Ты иди, позаботься о своих. Я позвоню в депо,  и  вызову
сюда пожарную команду.
     Когда  Джек  вылезал  через  верхнюю  дверь  и спускался с
грейдера, он мог слышать, как  Харлан  Моффит  в  своей  клетке
говорит с диспетчером.
     Он никогда не испытывал такого безудержного страха раньше,
даже когда  Энсон  Оливер  открыл  огонь на станции автосервиса
Аркадяна. Даже вчера, когда понял, что нечто говорит через Тоби
на кладбище. Никогда еще страх не был таким интенсивным,  чтобы
его  кишки связывались в один тугой узел, а волна горькой желчи
разливалась по горлу, и никакого  звука  в  мире  не  осталось,
кроме  громыхания его собственного сердца. Потому что не только
его жизнь была поставлена на карту. Жизни двух  людей,  гораздо
более  для  него  важные. Его жена, в которой все его прошлое и
будущее, - хранительница всех его надежд. Его сын  -  рожденный
из его собственного сердца, которого он любил больше, чем себя,
неизмеримо больше.
     Снаружи  казалось,  что  огонь  (по  крайней  мере,  пока)
захватил только второй этаж. Он взмолился, чтобы Хитер  и  Тоби
не были наверху, на первом этаже, или лучше - вообще вне дома.
     Взобрался по ступеням держась за перила и разгребая ногами
снег,  который  набросил на крыльцо плуг. Дверь была распахнута
настежь и колыхалась от ветра. Когда он переступил через порог,
то увидел маленькие сугробы, которые  выросли  среди  кастрюль,
сковородок и осколков посуды, наваленных на полу в холле.