сательную
бригаду.   Меньше   чем  пятнадцать  минут  уйдет  на  обратное
путешествие, даже если придется расчищать несколько заносов  на
дороге.  По  максимуму  он  должен  вернуться  через два часа и
пятнадцать минут, мажет быть - на полчаса скорее или позже.
     Пес зевнул.
     Тоби был так спокоен, что, казалось, заснул сидя.
     Они понизили температуру на термостате, так,  чтобы  можно
было  сидеть  в  лыжных  костюмах.  Были  готовы  покинуть  дом
безотлагательно, если понадобиться, но все еще было  тепло.  Ее
руки  и  лицо  похолодели, но пот стекал по спине и по бокам от
подмышек. Она расстегнула молнию на куртке, хотя та скреплялась
с кобурой на бедре, которая висела свободной.
     Когда пятнадцать минут прошло без событий, начала  думать,
что   их  непредсказуемый  соперник  не  собирается  немедленно
двинуться против них. Или существо не осознавало, что они  были
значительно  уязвимей  без  Джека,  или  ему было все равно. Из
того, что сказал  Тоби,  оно  было  воплощением  высокомерия  -
никогда не бояться! - и могло действовать всегда - сообразно со
своим ритмом, планами и желаниями.
     Ее  уверенность  начала  расти  -  когда вдруг Тоби сказал
спокойно, и явно не ей:
     - Нет, я так не думаю.
     Хитер отступила от окна.
     Он пробормотал:
     - Ну... может быть.
     - Тоби, - сказала она.
     Как будто не замечая ее, он уставился на экран "Гейм-Боя".
Его пальцы больше не управляли кнопками. Никакая игра  не  шла:
пятна  и  отчетливые  цвета  толпились на миниатюрном мониторе,
похожие на те, которые она видела уже дважды.
     - Почему? - спросил он.
     Она положила руку ему на плечо.
     - Может быть, - сказал он крутящимся цветам на экране.
     Всегда раньше, отвечая существу,  он  говорил  "нет".  Это
"может быть" встревожило Хитер.
     - Может быть, - повторил он.
     Он взяла у него наушники, и он наконец взглянул на нее.
     - Что ты делаешь, Тоби?
     - Разговариваю, - сказал он полусонным голосом.
     - Кому ты сказал "может быть"?
     - Дарителю, - об®яснил он.
     Она  вспомнила это имя из своего сна, попытку ненавистного
существа представить себя  как  источник  великого  облегчения,
покоя и удовольствия:
     - Это  не  даритель.  Это  ложь.  Он забиратель, продолжай
говорить ему "нет".
     Тоби поглядел на нее.
     Ее трясло.
     - Ты понимаешь меня, солнышко?
     Он кивнул.
     Она все еще не была уверена, что он слушает ее.
     - Продолжай говорить "нет", ничего, кроме "нет".
     - Хорошо.
     Она отбросила "Гейм-Бой" в мусорный бак.  После  колебания
вынула  его  оттуда и, положив на пол, ударила по нему каблуком
раз, еще раз. Опустила  свой  каблук  в  третий,  хотя  аппарат
разломился на две части, затем еще удар для верности, затем еще
раз,  черт возьми! Пока не осознала, что больше не контролирует
себя, так серьезно ополчившись  на  безвредную  игрушку  только
оттого,  что  не могла добраться до Дарителя. А он-то и был тем
самым, кого она по-настоящему хотела растоптать.
     Несколько  секунд  простояла,  тяжело   дыша,   глядя   на
пластмассовые  обломки.  Она  начала  сгибаться,  чтобы собрать
кусочки, затем решила оставить их, к черту!  Только  отшвырнула
ногой самый большой к стене.
     Фальстаф  заинтересовался  всем происшедшим настолько, что
даже вскочил. Когда  Хитер  вернулась  к  окну  над  раковиной,
ретривер  посмотрел  на  нее  с  любопытством,  затем подошел к
осколкам "Гейм-Боя" и стал обнюхивать их,  как  будто  стараясь
определить, чем они вызвали такую ярость.
     За  окном  ничего не изменилось. Снежный вал затемнил день
почти целиком, как туман с Тихого океана  мог  затемнить  улицы
калифорнийского прибрежного городка.
     Она посмотрела на Тоби:
     - Ты в порядке?
     - Да.
     - Не впускай его!
     - Я и не хочу.
     - Значит - не впускай. Будь тверд. Ты можешь.
     На  полке  под микроволновкой вдруг включилось радио. Само
по себе, как  будто  в  нем  был  какой-то  будильник,  который
обеспечивал пять минут музыки перед пробуждающим трезвоном. Это
был большой приемник, размерами с две коробки хлопьев, принимал
на  шести  диапазонах, включая обычные АМ и FM. Однако в нем не
было будильника, и его нельзя было запрограммировать включаться
в заранее  выбранное  время.  Но  циферблат  осветился  зеленым
огоньком, и странная музыка полилась из динамиков.
     Цепи нот и захватывающего ритма были не настоящей музыкой,
а основой  для  музыки  в  том смысле, как куча бревен и пилы -
основа шкафа. Она могла слышать симфонию инструментов -  флейт,
гобоев,   кларнетов,  рожков  всех  видов,  скрипок,  тимпанов,
барабанов, - но не было мелодии. Не  было  определимой  связной
структуры,  просто  организация  звуков была слишком слабой для
слуха. Волны шумов были иногда приятными, а иногда складывались
в резкие и диссонансные - то громкие, то  тихие,  отливающие  и
приливающие.
     - Может быть, - пробормотал Тоби.
     Внимание   Хитер   было  отвлечено  радио.  Теперь  она  с
удивлением повернулась к сыну.
     Тоби поднялся со стула. Встал у стола, глядя через комнату
на радио, покачиваясь, как хрупкая тростинка на ветру,  который
мог почувствовать один он. Его глаза остекленели.
     - Ну... да, может быть... может быть...
     Немелодичный ряд звуков, текших из приемника, был слышимым
эквивалентом  калейдоскопа,  который  она  наблюдала на экранах
телевизора, компьютера и "Гейм-Боя": это была  речь,  очевидно,
обращенная  прямо  к подсознанию. Она чувствовала сама какую-то
гипнотическую тягу, хотя существо, очевидно, распространило  на
нее только часть своего влияния, беседуя с Тоби.
     Тоби   был   уязвим.  Дети  всегда  самая  легкая  добыча,
естественная жертва в жестоком мире.
     - ...Мне нравится это... хорошо... мило, - сказал  мальчик
сонно, а затем вздохнул.
     Если  он скажет "да", если откроет внутреннюю дверь, то на
этот  раз  уже  не  сможет  выселить  существо.  Будет  потерян
навсегда.
     - Нет! - закричала Хитер.
     Она  схватила  за  шнур  приемника,  и  выдернула вилку из
розетки так  резко,  что  хрустнули  зубчики.  Оранжевые  искры
полетели из розетки дождем на кафельную стойку.
     Хотя    и   лишенное   электричества,   радио   продолжало
производить месмерические волны звука.
     Она глядела на это, пораженная и непонимающая.
     Тоби оставался в трансе, говоря с невидимым существом, как
будто с воображаемым товарищем по играм:
     - Мне можно? Хмммм? Я могу... ты хочешь... ты хочешь?
     Проклятая тварь была  назойливей  продавцов  наркотиков  в
городе,  которые  подкарауливали  детей  у школы оградок или на
перекрестках, в салонах видеоигр, у кинотеатров,  в  парках,  -
там, где их было много. Неутомимые, в®едливые, как клещи!
     Батарейки.  Конечно  же!  Радиоприемник  питался или через
электросеть или от аккумулятора.
     - ...может быть... может быть...
     Она отбросила "узи" на стойку,  схватила  радио,  отодрала
пластиковую  крышку  и  вырвала  две  перезаряжаемые батарейки.
Затем бросила их в раковину, где они стукнули,  как  кости,  по
доске  игрального  стола. Песня сирен из приемника прекратилась
прежде, чем Тоби уступил, так что этот кон  остался  за  Хитер.
Ментальная свобода Тоби была ставкой, на она выбросила семерку,
и выиграла. На какое-то время он в безопасности.
     - Тоби? Тоби, погляди на меня.
     Повиновался.  Он  больше  не  раскачивался, его глаза были
ясными, и он снова выглядел как человек, не  теряющий  связи  с
реальным миром.
     Фальстаф   гавкнул,  и  Хитер  сначала  подумала,  что  он
взволнован всем этим шумом, может быть, острым страхом, который
он уловил в  ней.  Но  затем  увидела,  что  все  его  внимание
сосредоточено  на  окне  над раковиной. Он лаял тяжело, злобно,
предупреждающе, словно надеясь вспугнуть врага.
     Она обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть,  как  нечто
на  крыльце  проскользнуло  влево  от  окна.  Оно было темное и
высокое. Уловила его уголком глаза, но  все  произошло  слишком
быстро, чтобы она смогла увидеть, что именно это было.
     Ручка двери задребезжала.
     Радио было просто отвлечением.
     Хитер  схватила  "узи"  со стойки, ретривер встал вслед за
ней и разместился перед кастрюлями и сковородками  и  блюдцами,
сложенными  башней  у передней двери. Он яростно лаял на медную
ручку, которая вращалась вверх-вниз, вверх-вниз.
     Хитер схватила Тоби за плечо и  толкнула  его  к  двери  в
коридор. - В коридор, но оставайся близко за мной - быстро!
     Спички  были  уже  в кармане ее куртки. Ухватила ближайшую
пятигаллонную канистру с бензином за  ручку.  Она  могла  взять
только одну, потому что не хотела выпускать из рук "узи".
     Фальстаф как обезумел, он рычал так дико, что слюна летела
из челюстей,  волосы  встали  дыбом  на  затылке,  а  его хвост
окостенело прижался к полу.  Будто  он  собирался  прыгнуть  на
дверь прежде чем существо снаружи сможет войти в нее.
     Замок открылся с тяжелым треском.
     У  него  был  ключ.  Или, быть может, он ему был не нужен.
Хитер вспомнила, как радио включилось само по себе.
     Она отступила к порогу между кухней  и  коридором  первого
этажа.
     Блики  света  от  лампы  плясали на медной ручке, пока она
поворачивалась.
     Она поставила канистру с бензином на  пол  и  взяла  "узи"
обеими руками.
     - Фальстаф, убирайся оттуда! Фальстаф!
     Дверь начала двигаться внутрь, башня посуды зашаталась.
     Пес отскочил, когда она снова позвала его.
     Сигнализационная пирамида качалась, кренилась, и, наконец,
рухнула.  Кастрюли,  сковороды и блюдца заскакали, громыхая, по
полу кухни. Вилки и ножи зазвякали, как колокольчики,  друг  от
друга, а стаканы со звоном бились.
     Пес  отполз  к Хитер, но продолжал яростно лаять, выставив
зубы, выпучив глаза.
     Она крепко ухватила "узи", сняла предохранитель, ее  палец
согнулся  на  крючке.  Что  если  заклинит?  Забудь об этом, не
заклинит! Все работало как только может присниться,  когда  она
испытывала  автомат  в  каньоне  отдаленного  уголка над Малибу
несколько  месяцев  назад.   Очередь   разливалась   трещинами,
грохочущим  эхом  по узким стенам ущелья. Использованные гильзы
выплевывались в воздух.  Кусты  разлетались  в  клочья  -  пули
неслись карающим потоком, легко, как вода из шланга. Автомат не
заклинит,   никогда   за   миллион   лет.  Но  боже,  что  если
все-таки?...
     Дверь вдвигалась. Узкая щель. Дюйм. Затем шире.
     Что-то проскользнуло в  разрыв  в  нескольких  дюймах  над
ручкой.   В   это  мгновение  кошмар  подтвердился,  нереальное
сделалось реальным. Невозможность вдруг воплотилась, потому что
то,  что  проникло,  было  щупальце,  почти   все   черное,   с
беспорядочными  красными  пятнами,  блестящими  и  мягкими, как
мокрый шелк. Может быть, два дюйма в диаметре  в  самом  тонком
месте,  которое  она  могла  видеть. Достигая толщины земляного
червя на конце. Оно  что-то  искало  в  теплом  воздухе  кухни,
желеобразно и отвратительно извиваясь.
     Этого было достаточно. Не нужно было видеть больше: она не
хотела  видеть  больше,  поэтому  открыла  огонь.  Чу-чу-чу-чу!
Быстрое нажатие на крючок выплюнуло  шесть  или  семь  зарядов,
пробивая  дыры  в дубовой двери, выдалбливая и отбрасывая щепки
по краям. Оглушающие разрывы захлопали  от  стены  к  стене  на
кухне, резкое эхо за эхом.
     Щупальце ускользнуло с живостью отщелкнутого кнута.
     Не слышно ни крика, ни неземного стона. Вообще не понятно,
задела ли она это или нет.
     Она не собиралась идти и смотреть на крыльцо: ни за что! И
не собиралась  ждать, не рванется ли кто-нибудь в комнату более
напористо в следующее мгновение. Не было ни  малейшей  догадки,
как быстро способно двигаться существо, но она понимала, что от
задней двери надо держаться подальше.
     Хитер схватила канистру с бензином, "узи" в другую руку, и
отступила от двери в коридор, почти перешагнув через пса.
     Тот  полз,  отступая,  вместе  с  ней. Она дошла спиной до
подножия лестницы, где ее ждал Тоби.
     - Мама? - выговорил он хриплым от страха голосом.
     Высунувшись в коридор, ведущий на кухню, она могла  видеть
заднюю  дверь по прямой. Та оставалась приоткрытой, но ничто не
пыталось ворваться. Существо, должно быть, все еще на  крыльце,
держится  за  внешнюю  ручку,  потому  что иначе ветер давно бы
распахнул дверь полностью.
     Почему оно ждет? Боится ее? Нет.  Тоби  говорил,  что  оно
никогда не боится.
     Другая мысль вдруг огорошила ее: если оно не понимает, что
такое  смерть,  тогда это должно значить, что оно само не может
умереть  и  его  нельзя  убыть.  В  этом  случае  оружие  будет
совершенно бесполезно.
     Оно  все еще ждет, все еще колеблется. Может быть, то, что
оно позволило узнать о себе Тоби, - все ложь, и оно уязвимо так
же, как они, или даже больше? Желанные мысли. Это  все,  что  у
нее осталось.
     Она была не в самом центре коридора. Еще два шага отделяли
ее от него
- между  арками входов в столовую и гостиную. Достаточно далеко
от задней двери, чтобы успеть  уничтожить  существо,  если  оно
вторгнется  в  дом  с  неестественной  скоростью  и  силой. Она
остановилась, поставила канистру у стойки перил, и снова  сжала
"узи" двумя руками.
     - Мам!
     - Ш-ш-ш.
     - Что мы будем делать? - взмолился Тоби.
     - Ш-ш-ш. Дай мне подумать.
     Внешность "гостя" на взгляд напоминала нечто змеиное, хотя
она не могла знать, относится ли это только к его отросткам или
ко всему  телу.  Большинство  змей  движутся очень быстро - или
петлями, или прыжками. Преодолевают значительные расстояния  до
цели с жуткой точностью.
     Задняя  дверь  оставалась  приоткрытой.  Недвижной. Клочья
снега залетали через щель между дверью и косяком в дом, кружась
и мерцая на кафельном полу.
     Не важно, быстро ли существо на заднем  крыльце  или  нет,
оно  явно  крупное.  Она  поняло это, его значительные размеры,
когда только уловила быстрый промельк,  силуэт  за  окном.  Оно
больше, чем она сама.
     - Ну  же, - пробормотала она, не отрывая взгляда от задней
двери, - ну же, если ты никогда не боишься, давай.
     Они с Тоби закричали одновременно от неожиданности,  когда
в  гостиной щелкнул телевизор, включаясь с громкостью на полную
мощность.
     Безумная, скачущая музыка. Музыка  из  мультфильма.  Скрип
тормозов,  треск  и  гул,  с комическим аккомпанементом флейты.
Затем голос расстроенного  Элмера  Фудда  загрохотал  по  дому:
УУУХ, КАК Я НЕНАВИЖУ ЭТОГО КРОЛИКА!
     Хитер  сконцентрировала  свое внимание на задней двери, за
холлом и кухней, всего в пятнадцати футах от нее.
     Так громко, что от  каждого  звука  задрожали  окна,  Багз
Банни  сказал:  ЭЙ,  ЧТО  ТАКОЕ,  ДОК?  -  и затем звук чего-то
прыгающего: БОНГ-БОНГ-БОНГ.
     ПРЕКРАТИ, ПРЕКРАТИ ЭТО, ТЫ, ПСИХ!
     Фальстаф вбежал в гостиную, залаял на телевизор,  а  затем
выскочил  снова  в  холл, оглядываясь вслед за Хитер туда, где,
как знал и он, все еще ждал настоящий враг.
     Задняя дверь.
     Снег летел через узкий проем.
     В   гостиной   телепрограмма   прервалась   на    середине
комического глиссандо тромбона, от которого даже теперь, в этих
условиях,  в  голове  сразу  возникал живой образ Элмера Фудда,
двигавшегося от одной  передряги  к  другой.  Спокойно.  Только
сильный ветер снаружи.
     Одна секунда. Две. Три.
     Затем  с  экрана  снова  зазвучало, но на этот раз не Багз
Банни и Элмер. Неслись те же волны звука  немелодичной  музыки,
что исходили и из приемника на кухне.
     Хитер резко крикнула Тоби:
     - Сопротивляйся!
     Задняя дверь. Хлопья снега летели, кружась, через щель.
     Ну же. Давай!
     Не  спуская  глаз с задней двери в дальнем углу освещенной
кухни, она сказала:
     - Не слушай этого, солнышко, просто гони его,  говори  ему
нет! Нет, нет, нет ему!
     Безмелодийная  музыка,  и  раздражающая,  и успокаивающая,
притягивала ее с такой силой, которая казалась реальной, вполне
физической. Когда громкость возросла, то отталкивала ее,  когда
громкость отливала - притягивала и отталкивала. Она поняла, что
качается, как Тоби на кухне, когда звучало радио.
     Во   время   одного   из   тихих  пассажей,  она  услышала
бормотание: голос Тоби. Она не могла разобрать слов.
     Взглянула на него: он был как в полудреме. Уносился в сон.
И двигал губами. Может быть, говорил "да, да", но она не  могла
сказать наверняка.
     Дверь  кухни. Все еще открыта на два дюйма, не больше, как
и была. Что-то ждало снаружи на крыльце.
     Она знала это.
     Мальчик  шептал  своему  невидимому   соблазнителю   тихие
убедительные  слова,  которые  могли быть первыми запинающимися
шагами уступки и полного подчинения.
     - Черт!
     Она отступила на два шага, повернулась к арке  в  гостиную
налево  и  открыла огонь по телевизору. Короткая очередь, шесть
или  восемь  выстрелов.  Пули  разорвали  телевизор.  Вакуумная
трубка  рванула,  тонкий  белый  пар  или  дым  от  разрушенной
электроники заструился  в  воздух,  и  мрачно-обманчивая  песня
сирены умолкла под голосом "узи".
     Сильный,  холодный  ток воздуха прорвался через коридор, и
Хитер обернулась. Задняя дверь больше не была  приоткрыта.  Она
была  распахнута  целиком. Было видно заснеженное крыльцо, а за
крыльцом - пенный, молочно-белый день.
     Даритель сначала вынырнул из сна. Теперь  он  вынырнул  из
метели,  в  дом. Существо находилось где-то на кухне, слева или
справа от двери в коридор, и она упустила шанс повалить его при
входе.
     Если оно было прямо у порога между  холлом  и  кухней,  то
теперь  между ними осталось максимум двадцать пять футов. Снова
очень близко.
     Тоби стоял на первой  ступени  лестницы.  Снова  с  ясными
глазами,  но  дрожащий  и  бледный  от  ужаса.  Пес рядом с ним
настороженно нюхал воздух.
     Внезапно другая пирамида из кастрюль и сковород рухнула за
ее спиной с громким клацанием металла  и  звоном  стекла.  Тоби
застонал,  а  Фальстаф  снова  взорвался  злобным  лаем.  Хитер
обернулась, ее сердце заколотилось так  сильно,  что  задрожали
руки,  и  ствол  автомата задергался вверх-вниз. Передняя дверь
выгибалась  внутрь.  Лес  длинных,  лоснящихся   и   скорченных
красно-пятнистых  черных  щупалец  рос в разрыве между дверью и
косяком. Итак, их было двое - один спереди дома, другой  сзади.
"Узи"  взорвался  очередью. Шесть выстрелов, может быть восемь.
Дверь захлопнулась. Но кошмарная темная фигура сутулилась около
нее. Маленькая часть была видна через стеклянное окошко  вверху
двери.
     Не  отвлекаясь  на  всматривание,  попала ли она в ублюдка
по-настоящему  или  только  поцарапала  дверь  и  стену,  Хитер
развернулась  снова  к кухне. Выстрелила три или четыре раза по
пустому коридору за ней одновременно со своим разворотом.
     Там никого не было.
     Она была уверена, что первый  нападет  на  нее  сзади.  Но
ошиблась. Может быть, двадцать пуль осталось в двойном магазине
"узи". Может быть, только пятнадцать.
     Они  не  могли  оставаться в коридоре. Не с этими тварями,
одной на кухне, а другой на переднем крыльце.
     Почему она думала, что существо только в одном экземпляре?
Потому что во сне было одно существо? Потому что  Тоби  говорил
только  об  одном  соблазнителе?  Может быть, их и больше двух?
Сотни?
     Гостиная была с одной стороны от нее. Обеденная комната по
другую. В  конце  концов,  это  место  все  более  походило  на
ловушку.
     В  разных  комнатах  по всему первому этажу стекла лопнули
одновременно.
     Звяканье каскадирующего стекла  и  вопли  ветра  в  каждом
проломе  заставили  ее  решиться. Вверх. Она и Тоби поднимутся.
Легче защищаться сверху вниз.
     Схватила канистру с бензином.
     Передняя дверь снова начала дергаться за ее спиной,  стуча
о  разбитые посудины, которые они выстроили в сигнальную башню.
Она была уверена, что нечто