Большая  раскатывающаяся
дверь  дергалась  под  ветром, но она не нажимала кнопку, чтобы
поднять ее. Они будут в большей безопасности, если  откроют  ее
уже из "эксплорера".
     Когда  Джек  убедился,  что  Тоби  сел  сзади и пристегнул
ремень безопасности, а с собакой все в порядке, Хитер поспешила
на  сиденье  пассажира.  Она  глядела  на   пол,   когда   шла,
убежденная,  что  нечто спряталось под машиной и сейчас ухватит
ее за щиколотку.
     Вспомнила мелькнувшее смутно и на миг  существо  с  другой
стороны  от  порога,  когда  она  чуть  открыла  дверь  в своем
пятничном сне. Блестящее и темное. Скорченное и  стремительное.
Всю его форму разобрать было нельзя, хотя она осознала, что это
нечто большое, со смутно видными змеиными кольцами на теле.
     По  памяти  она могла ясно слышать холодный свист триумфа,
раздавшийся перед тем, как  захлопнула  дверь  и  вырвалась  из
кошмара.
     Однако  ничто  не  выскользнуло  из-под  машины и не стало
хватать  ее  за  ногу,  она  спокойно  села  на  свое  место  в
"эксплорере" и поставила тяжелый "мини-узи" между ног на пол. В
руках держала револьвер.
     - Снег  может  оказаться  слишком  глубоким, - сказала она
тревожно, когда Джек открыл дверцу и протянул ей свой дробовик.
Она зажала его между колен, уткнув в пол, дулом  в  потолок.  -
Буря была много сильнее, чем предсказывали.
     Сев за руль, он захлопнул дверь:
     - Это-то  ничего.  Мы можем растолкать какое-то количество
снега бампером. Я не думаю,  что  он  такой  глубокий,  с  этим
больших проблем не будет.
     - Жаль, что мы сразу не приделали снегоочиститель.
     Джек   вставил  ключ  зажигания,  провернул  его,  но  был
вознагражден  только  молчанием:  даже  стартер  не   заворчал.
Попробовал  снова.  Ничего.  Проверил, работает ли переключение
передач - нет. Попробовал в третий раз. Без успеха.
     Хитер была удивлена не больше, чем когда обнаружилось, что
не работает телефон. Хотя Джек ничего не сказал  и  избегал  ее
взгляда,  она  поняла,  что  он  тоже  этого  ожидал,  почему и
захватил ключи от "чероки" тоже.
     Пока Хитер, Тоби и Фальстаф  выбирались  из  "эксплорера",
Джек проскользнул к рулю другого автомобиля. Мотор не заводился
и здесь.
     Он  поднял  капот джипа, затем капот "эксплорера". Никаких
неисправностей не видно.
     Они вернулись в дом.
     Хитер закрыла дверь в гараж. Она сомневалась, что замки  в
силах  помешать  чем-то существу, которое теперь властвовало на
ранчо Квотермесса. Судя по всему,  оно  могло  проходить  через
стены, когда желало, но замок она все же закрыла.
     Джек выглядел мрачно.
     - Давайте приготовимся к самому худшему.


        20

     Градины стучали по стеклу окна в кабинете первого этажа.
     Хотя  внешний  мир  был  бел  и полон блеска, лишь немного
дневного света проникало в комнаты. Лампы, чьи абажуры казались
изготовленными из пергамента, сияли мутно-янтарно.
     Проверив их  семейное  оружие  и  принадлежавшее  Эдуардо,
которое  тот  унаследовал  от  Стенли  Квотермесса,  Джек решил
дополнительно зарядить только одно: кольта-45.
     - Я возьму "моссберг" и кольт, - сказал он Хитер. - У тебя
будет "мини-узи" и кольт-38. Пользуйся револьвером  только  как
дублером "узи".
     - Что это значит? - спросила она.
     Он поглядел на нее угрюмо:
     - Если  мы  не  сможем  остановить то, что скоро попрет на
нас, всей этой огневой силой, револьвер ничем нам не поможет.
     На одной из двух полок в  оружейном  шкафу,  среди  других
спортивных   принадлежностей   он  нашел  три  кобуры,  которые
пристегивались к  поясу.  Одна  была  сделана  из  нейлона  или
вискозы  -  самоделка,  конечно  же, а другие две из кожи. Если
нейлоновую кобуру  вынести  надолго  на  мороз,  то  она  будет
достаточно мягкой много после того, как кожаная закаменеет. А в
твердой   кобуре   пистолет   может   легко   застрять,  сжатый
оледеневшими стенками, или просто за что-нибудь зацепиться. Так
как он решил быть снаружи, а Хитер внутри, то ей  дал  кожаную,
самую легкую из двух, а себе взял нейлоновую.
     Их  лыжные  костюмы  были  обильно  оснащены  карманами на
молниях.  Они  забили  их  патронами,  хотя  казалось   большой
самонадеянностью  и  оптимизмом  считать,  будто у них найдется
время перезарядить оружие, прежде чем штурм начнется снова.
     В том, что штурм будет, Джек не сомневался. Он не знал,  в
какой именно форме, - полностью физическая атака или комбинация
физических  и мысленных ударов. Не мог и предугадать, придет ли
существо само или  через  заменителей.  Когда  это  случится  и
откуда  начнется  его поход тоже, но знал точно, что все равно,
рано  или  поздно,  на  них  нападут.  Терпение  существа  явно
подходило к концу из-за их упрямства. Оно жаждало управлять ими
и стать ими. Требовалось немного воображения, чтобы понять, что
теперь  оно  к  тому  же  захочет изучить их поближе. Возможно,
вскрыть  и  осмотреть  их  мозги  и  нервную   систему,   чтобы
разобраться с механизмом их сопротивляемости.
     У  Джека  не  было  никаких  иллюзий  относительно  легкой
смерти: ни убивать специально, ни, тем более, анестезировать их
перед своими исследовательскими операциями пришелец не станет.

     Джек снова отложил дробовик.  Из  шкафа  вытащил  жестяную
банку,  снял крышку и достал коробку деревянных спичек, которую
положил на стол.
     Пока Хитер стояла  и  смотрела  в  одно  окно,  а  Тоби  и
Фальстаф  были у другого, Джек спустился в подвал. Во втором из
двух нижних помещений, вдоль стены, за молчаливым  генератором,
выстроились  восемь  пятигаллонных  канистр  с  бензином. Запас
горючего, который они приобрели по  совету  Пола  Янгблада.  Он
перенес  две канистры наверх и поставил их на пол в кухне рядом
со столом.
     - Если оружие его не остановит, - сказал он, - и если  оно
попадет  внутрь  и загонит тебя в угол, тогда можно попробовать
его поджечь.
     - И сжечь дом? - спросила Хитер недоверчиво.
     - Это просто дом. Его можно выстроить заново. Если у  тебя
не, будет другого выхода, тогда черт с этим домом. Если пули не
сработают.  -  Он  уловил  дикий ужас в ее глазах. - Они должны
сработать. Я уверен в  этом,  оружие  его  остановит,  особенно
"узи".  Но  если  все  же так случится, один шанс на миллион, и
пули ему не повредят, то огонь уж точно  поможет.  Огонь  может
просто  стать тем, что тебе понадобится, чтобы выиграть время и
отвлечь его. Удержать на  расстоянии  и  выйти  из  дому,  если
почувствуешь, что оказалась в ловушке.
     Она поглядела на мужа с сомнением:
     - Джек, почему ты говоришь "ты" а не "мы"?
     Он замялся. Ей это не понравилось. Ему самому это не очень
нравилось. Но альтернативы не было.
     - Ты останешься здесь с Тоби и собакой, пока я...
     - Ни за что!
     - ...пока  я  попытаюсь дойти до ранчо Янгблада и привести
помощь.
     - Нет, мы не должны разделяться.
     - У нас нет выбора, Хитер.
     - Ему будет легче расправиться с нами поодиночке.
     - Возможно, никакой разницы.
     - Я думаю, разница будет.
     - Этот дробовик многого к "узи" не прибавит. -  Он  махнул
на  белизну  за  окном: - Во всяком случае, нам всем не удастся
пройти через такую метель.
     Она угрюмо уставилась на дрожащую стену  снега,  чувствуя,
что не может ничего возразить.
     - Я  смогу,  -  сказал  Тоби,  достаточно сообразительный,
чтобы понять, что именно он слабое звено. - Я правда  смогу.  -
Собака  почувствовала  тревогу  мальчика,  прижалась  к нему, и
стала  тереться  о  его  ноги.  -  Папа,  пожалуйста,  дай  мне
попробовать!
     Две  мили  это не большое расстояние для теплого весеннего
денька, легкая прогулка. Но они столкнулись с яростным холодом,
от которого даже их лыжные костюмы не могли защитить полностью.
К тому же,  сила  ветра  будет  действовать  против  них  тремя
способами:  понижая  реальную  температуру  по  крайней мере на
десять градусов; изнуряя их,  когда  они  пойдут  против  него;
сбивая  с  пути  кружащимися  тучами  снега,  которые  сократят
видимость почти до нуля.
     Джек представил, что у него и Хитер могут найтись  сила  и
выносливость,  необходимые  для того, чтобы пройти две мили при
таких условиях - по колено в снегу, а кое-где и  выше.  Но  был
уверен,  что  Тоби  не  пройдет и четверти пути, даже по тропе,
которую они для него пробьют.  Прежде  чем  зайдут  далеко,  им
придется вернуться, неся его на руках. Или же они только быстро
выдохнутся и, без сомнения, погибнут в белой пустыне.
     - Не  хочу  оставаться  здесь,  -  сказал  Тоби. - Не хочу
делать то, что оно может заставить.
     - И я не хочу оставлять тебя здесь. - Джек сел  перед  ним
на корточки.
- Не брошу тебя. Ты знаешь, что я никогда так не сделаю, да?
     Тоби мрачно кивнул.
     - И  ты  можешь  положиться на свою маму. Она сильная и не
допустит, чтобы что-то случилось с тобой.
     - Я знаю, - сказал Тоби, бравый солдат.
     - Хорошо. Ладно. Теперь мне нужно сделать еще  кое-что,  а
затем  я  пойду.  Я  вернусь как можно скорее - прямо к "Желтым
Соснам", подниму помощь и приеду сюда на лошади. Ты видел это в
старых фильмах. Кавалерия  всегда  появляется  вовремя,  да?  С
тобой все будет в порядке. С нами со всеми все будет в порядке.
     Мальчик поискал его взгляд.
     Он  встретил  страх  сына с фальшивой ободряющей улыбкой и
почувствовал себя самым  лживым  подонком,  который  когда-либо
только  рождался.  Он  не  был  уверен в том, что говорил, даже
наполовину. И действительно чувствовал, что  бежит  от  них.  А
что,  если  приведет  помощь,  но  они  уже будут мертвы к тому
времени, когда он появится на ранчо Квотермесса?
     Он убьет себя. Никакого смысла продолжать  жить  тогда  не
будет.
     Правда, все может случится и не так: умрут не они, а он. В
лучшем   случае,   у  него  пятьдесят  процентов,  что  удастся
невредимым пройти весь путь до "Желтых  Сосен".  Если  буря  не
повалит  его,  это  может  сделать  кое-что  другое. Ведь никто
понятия не имел, насколько  пристально  за  ними  наблюдают,  и
будет  ли  знать  их  враг  о  его  уходе. Если оно заметит его
снаружи, то далеко не отпустит.
     Тогда судьба Хитер и Тоби будет  зависеть  только  от  них
самих.
     Ничего  другого  он  сделать не может. Никакой другой план
смысла не имеет. Возможности нулевые. И время бежит.

     Удары молотка отдавались во всем  доме.  Тяжелые,  гулкие,
страшные звуки.
     Джек  использовал трехдюймовые стальные гвозди, потому что
они были больше, чем все то, что ему посчастливилось отыскать в
инструментальном шкафу гаража. Стоя в вестибюле в  низу  задней
лестницы,  он  вбивал  их  под  углом к двери, в косяк. Два над
ручкой, два ниже. Рама была из крепкого дуба, и длинные  гвозди
входили в дерево, только если бить по ним с отчаянной силой.
     Петли  были  внутри.  Ничто  с заднего крыльца не могло их
поддеть и снять дверь.
     Тем не менее, он решил прикрепить  ее  к  косяку  на  этой
стороне  как  можно  надежней,  хотя  бы  только двумя гвоздями
вместо четырех. Он вбил другие два в верхнюю часть  двери  и  в
притолоку, просто для уверенности.
     Любой  "гость",  который оказывался у задней лестницы, мог
идти сразу двумя путями, едва войдя в эту дверь, тогда  как  от
всех других дверей вело только по одному. Отсюда существо могло
ворваться  на  кухню  и  атаковать  Хитер в лоб - или же быстро
подняться  в  комнату  Тоби.   Джеку   хотелось   предотвратить
прохождение  существа  на  второй  этаж,  потому что оттуда оно
могло проскользнуть сразу в несколько комнат.  Избегая  лобовой
атаки, вынудить Хитер саму искать встречи, до тех пор, пока ему
не представится возможность атаковать ее сзади.
     После  того  как  вбил  последний  гвоздь,  отпер  замок и
попытался открыть дверь. Он не смог и  пошевелить  ее,  как  ни
старался.   Никто   не   пройдет  -  здесь  спокойно:  придется
выламывать дверь, и Хитер услышит это, где бы она ни была.
     Он повернул рычажок. Ригель снова утопился в своем гнезде.
     Надежно.

     Пока Джек забивал другую дверь в задней части  дома,  Тоби
помогал  Хитер  сложить кастрюли, сковородки, блюдца, тарелки и
стаканы перед  дверью  между  кухней  и  задним  крыльцом.  Эта
аккуратно  сбалансированная башня должна была рухнуть с гулом и
треском, если бы дверь попытались отворить даже очень медленно.
Звук предупредил бы их об опасности, где бы они ни были.
     Фальстаф держался  подальше  от  шаткой  конструкции,  как
будто  понимал,  что  у  него  будут большие неприятности, если
именно он столкнет всю пирамиду.
     - Как насчет двери в подвал? - сказал Тоби.
     - Там безопасно, - уверила его Хитер, - нет никакого  хода
в подвал снаружи.
     Пока Фальстаф с интересом наблюдал, они соорудили подобную
примитивную  сигнализацию  перед дверью между кухней и гаражом.
Тоби  увенчал  ее  стаканом  с   ложками,   поставив   его   на
металлическую миску.
     Они перенесли миски, блюдца, кастрюли, сковороды и вилки в
фойе.  Когда  Джек  уйдет, им придется соорудить третью башню у
передней двери.
     Хитер не могла избавиться от чувства, что все их усилия по
устройству сигнализации бесполезны. Просто умилительны.
     Они не могли забить все двери, первого этажа,  потому  что
могло  потребоваться бежать через одну из них. В этом случае им
просто нужно будет порушить пирамиду, выдвинуть запор и уйти. И
у  них  не  было  времени  на  то,  чтобы  превращать   дом   в
запечатанную крепость.
     Кроме того, каждая крепость может стать тюрьмой.

     Даже  хотя  Джек  и понимал, что времени достаточно, чтобы
попытаться сделать дом немного более надежным, он не стал этого
делать. Вне зависимости от того,  какие  они  предпримут  меры,
множество окон на первом этаже делало организацию полной защиты
весьма сложной.
     Самое  большее,  что он мог сделать, - пробежать мимо окон
наверху, пока Хитер проверяла их на первом этаже - и убедиться,
что они закрыты. Многие из них казались заклеенными и  довольно
прочными.
     За  каждым  открывалась  взгляду  только злая игра снега и
ветра. Он не заметил снаружи ничего необычного.
     Джек порылся в шкафу Хитер в главной спальне,  разглядывая
шерстяные шарфы. И выбрал один, с самой крупными петлями вязки.
     Нашел  свои  солнечные  очки  на  одежной полке. Ему очень
хотелось, чтобы это были лыжные защитные. Солнечных может  быть
недостаточно. Он не сможет прошагать две мили до "Желтых Сосен"
с глазами, не защищенными от блеска: есть риск получить снежную
слепоту.
     Когда  вернулся  на  кухню,  где  Хитер проверяла замки на
последних окнах,  то  снова  поднял  трубку  телефона,  надеясь
услышать гудки. Глупо, конечно. Линия отрезана.
     - Пора идти, - сказал он.
     У  них могло остаться несколько часов или только бесценных
минут, прежде чем враг  решит  прийти  за  ними.  Джек  не  мог
угадать,  быстро  или лениво приближается это существо. Не было
ни малейшей возможности понять его  мыслительные  процессы  или
узнать, значит ли что-нибудь вообще для него время.
     Чужак.  Эдуардо  был  прав. Совершенно чуждый. Загадочный.
Бесконечно странный.
     Хитер и Тоби проводили его до  парадной  двери.  Он  обнял
Хитер  быстро,  но  крепко и страстно. Поцеловал ее в последний
раз. И так же поспешно попрощался с Тоби.
     Он не отваживался задержаться в прихожей подольше,  потому
что в любую секунду мог решить не уходить совсем. Ранчо "Желтые
Сосны"  - это единственная надежда, которая у них есть. Не уйти
- значило  признать,  что  они  обречены.  Но  и  смириться   с
необходимостью  покинуть  жену и ребенка одних в этом доме было
для него самым тяжелым из того, что он испытал  за  всю  жизнь.
Тяжелее,  чем  видеть,  как  умирали  Томми  Фернандес  и Лютер
Брайсон, тяжелее, чем сражаться с Энсоном Оливером  на  горящей
техстанции,  тяжелее, чем возвращаться к нормальной жизни после
повреждения позвоночника. Он признался сам себе, что ему  нужно
больше  мужества  уйти,  чем  остаться  с ними. Не из-за тягот,
которые  на  него  обрушит  метель  и  не  потому;  что   нечто
необ®яснимое может ожидать его снаружи. Но оттого, что если они
умрут, а он останется жив, его тоска, вина и ненависть к самому
себе сделают его дальнейшее существование страшнее смерти.
     Он  обернул шарфом лицо, от подбородка почти до глаз. Хотя
получилось два слоя, вязка  была  достаточно  свободной,  чтобы
позволять  дышать.  Надел  поверх  капюшон  и стянул шнурок под
подбородком, чтобы закрепить  шарф.  Чувствовал  себя  рыцарем,
готовящимся к смертельному турниру.
     Тоби  глядел  на  него,  нервно  кусая  нижнюю губу. Слезы
заблестели на его глазах, но ему  удалось  удержать  от  порыва
немедленно смахнуть их. Остаться маленьким героем.
     Джек  надел  солнечные  очки, так что слезы мальчика стали
менее видны для него, и поэтому не так  раз®едающими  его  волю
уйти.
     Он  надел  перчатки и взял в руки моссберговский дробовик.
Кольт сорок пятого калибра висел в кобуре на его правом бедре.
     Миг настал.
     Хитер выглядела разбитой параличом.
     Он едва мог глянуть на нее.
     Она открыла  дверь.  Завывающий  ветер  занес  снегом  все
крыльцо и порог.
     Джек  выступил из дома и с трудом отвернулся от всего, что
любил. Зашагал по снежной пудре на крыльце.
     Услышал ее голос, произносящий в последний раз:
     - Я люблю тебя! - Слова исказились  ветром,  но  они  были
именно такие.
     В конце крыльца, у ступенек, он приостановился, повернулся
к ней, увидел, как она сделала один шаг из дома и сказал:
     - Я  люблю  тебя,  Хитер!  -  и  спустился  в  метель,  не
уверенный в том, что она услышала его. Не зная,  сможет  ли  он
когда-нибудь  говорить  с  ней,  обнять ее. Увидеть любовь в ее
глазах или улыбку, которая для него значила больше,  чем  место
на небесах и спасение души.
     Снегу  на  переднем  дворе  было по колено. Пошел, выдирая
ноги из вязкой пудры.
     Он не отважился оглянуться.
     Знал, что покинуть их было необходимо. Это было смело. Это
было мудро, осторожно,  в  этом  была  их  главная  надежда  на
спасение.
     Однако  всего  этого  он  не чувствовал. А чувствовал себя
так, как будто отрекается от них.


        21

     Ветер засвистел за окном, как будто  обладал  сознанием  и
теперь  решил  приглядеть за ними. Начал скрестись и стучать по
кухонной двери, как будто проверял замок, выть и стонать  вдоль
сторон дома в поисках слабины в их защите.
     С неохотой расставшись с "узи", несмотря на его вес, Хитер
ходила  от  северного  окна  кухни  к западному над раковиной и
наблюдала. Теперь она вздернула голову и  прислушалась  к  этим
шумам,    которые    казались   слишком   осмысленными,   чтобы
принадлежать голосу бури.
     За столом Тоби, надев наушники, играл  в  "Гейм-Бой".  Его
движения  теперь были совсем иные, чем раньше, когда он играл в
электронные игры: он не ерзал, не  наклонялся,  не  качался  из
стороны в сторону, не подпрыгивал на месте. Играл, чтобы просто
занять время.
     Фальстаф  был  в углу, самом дальнем от окон, самом теплом
месте в комнате. Время от времени он задирал  свою  благородную
голову,  вдыхал  воздух  или  прислушивался.  Но большей частью
просто валялся  на  боку,  озирая  комнату  на  уровне  пола  и
позевывая.
     Время   текло   медленно.   Хитер  постоянно  сверялась  с
настенными часами, уверенная, что по крайней мере прошло десять
минут, но убеждалась только в том, что лишь две  минуло  с  тех
пор, как она глядела в последний раз.
     Двухмильняя  прогулка до "Желтых Сосен" отняла бы двадцать
пять минут при хорошей погоде. Джеку  могло  потребоваться  час
или  даже полтора в бурю, так как нужно идти по колено в снегу,
обходить  глубокие   впадины   и   непрестанно   сопротивляться
штормовому   ветру.  Затем  ему  придется  потратить  не  менее
получаса, чтобы об®яснить ситуацию  и  возглавить  спа