У меня зад недостаточно велик.
     -- Ты прав, скелетик, -- без юмора ответила  курица.  --  Не  уходи,  я
хотела у тебя что-то еще спросить.
     -- Спрашивай, только поскорее, у меня начинается обход.
     -- Администратор   Грегг  имеет  отношение  к  строительной  корпорации
"Вграй"?
     -- Разумеется, -- ответил местный врач, который был  при  этом  местным
секретным  агентом  ИнтерГпола.  -- Здесь каждая собака об этом знает. Треть
акций отеля, который  должны  строить  на  месте  археологических  раскопок,
принадлежит  ему  и его любовнице, Марии М. --Ясене видела? -- Не исключено,
что увидишь. --  Она  здесь?  --  спросила  Кора.  --  Здесь  и  на  работе.
Обслуживает вице-директора "Вграя".
     -- Из-за смерти профессора произойдет задержка с началом строительства.
     -- Лучше  задержка,  чем  отмена.  Сказав так, местный врач поспешил на
обход, а вместо него возник суетливый милый Орсекки, который принес  мешочек
чудесных  зернышек  --  именно  таких, о которых Кора, оказывается, мечтала.
Кора признательно погладила его крылом по  боку,  и  Орсекки  кинул  на  нее
нежный  взгляд.  Кора  подумала,  как  странно, что еще несколько дней назад
глаза ксера казались ей бессмысленными черными шариками. А в них  отражаются
такие сложные чувства!
     Орсекки  посидел  немного на яйцах, пока Кора занималась туалетом. Лишь
после этого он сообщил Коре трагическую  новость.  Оказывается,  исчезло  из
морга  тело  профессора.  Вернее  всего,  до  него  добрались  длинные  руки
изоляционистов.
     -- Почему ты так думаешь? -- спросила Кора,  поудобнее  устраиваясь  на
яйцах.
     -- Потому  что  тело  уже  найдено.  С ним обошлись цинично. -- Об®ясни
понятнее.
     -- Из профессора  вырваны  все  перья.  До  единого!  Только  страшный,
озверевший  садист  мог  пойти на такое издевательство над беззащитным телом
профессора!
     -- Это странно, -- сказала Кора. В среднем яйце что-то стукнуло.
     -- Садист, который пошел на это преступление, -- продолжал Орсекки,  --
знал  о  варварском  средневековом  обычае,  имевшем  место у нас. Еретиков,
нарушивших закон веры в священное Яйцо, привязывали  к  позорному  столбу  и
прилюдно  ощипывали.  Потом  несчастный обязательно умирал -- от стыда, боли
или простуды.
     -- Зачем же это делать сегодня? С мертвым профессором?
     -- Наказание остается таковым, несмотря  на  то,  что  об®ект  его  уже
мертв, -- серьезно сообщил ассистент.
     -- Для того, чтобы ощипать тело профессора, нужен был изоляционист. Но,
насколько  мне  известно,  ни  одного  корабля  за  последние  дни  сюда  не
прилетало, а если бы и прилетел, мы бы обязательно разглядели мстителя среди
пассажиров. -- Они могли нанять агента! -- Тебя?
     -- Ты сошла с ума! Я сознательный борец против изоляционизма.  Я  готов
положить голову за идею галактической экспансии!
     -- Не шуми, не кричи, детей разбудишь. Они уже в яйцах зашевелились. --
Неужели?
     -- Да, мой милый. Поэтому в будущем не кричи при яйцах, хорошо?
     -- Я  повинуюсь,  моя  птица!  --  воскликнул  Орсекки, и Кора невольно
улыбнулась, хотя увидеть и оценить эту улыбку мог бы лишь ксер.
     В исчезновении и последующем унижении тела профессора не было  никакого
смысла,  и  это  смущало  Кору.  Скорее  всего,  это  был  акт  хулиганства,
вандализма, но для этого хулиганство должно было существовать на планете,  а
его еще не было. Даже ненависти к курицам-археологам не наблюдалось. Значит,
понимала  Кора,  этот инцидент -- часть общего заговора, в который входило и
покушение на профессора. Давайте тогда подумаем:  чего  мы  можем  добиться,
обесчестив труп профессора?
     Кора  так  глубоко  задумалась, что не услышала, как медсестра, зажимая
нос платком, спрашивает ее, не открыть ли форточку.
     Кора удивилась, поняв, что ее обоняние изменилось -- она  не  чувствует
запахов, которые неприятны человеку.
     "Еще  чего не хватало! -- воскликнула она мысленно. -- Так я скоро и на
самом деле превращусь в курицу!"
     -- Открывайте! -- сказала она. -- Конечно же, открывайте.
     Но эти слова вызвали сопротивление в ассистенте. --  Ты  что,  захотела
простудить крошек? Я этого не допущу!
     -- Ах,  оставьте,  Орсекки,  --  воскликнула  Кора. -- Я на них сижу, и
никакой сквозняк им не страшен.
     -- Здесь очень уютно и хорошо пахнет, -- настаивал Орсекки.
     -- Простите, но в больнице свои правила, -- сурово  произнесла  сестра.
-- По больничным правилам здесь вовсе не так хорошо пахнет.
     Для  того,  чтобы  отвлечь надувшегося петушка, Кора его спросила: -- У
тебя блокнот с собой? -- Разумеется, -- ответил археолог и достал блокнот из
кармана на поясе, которым он был перепоясан, подобно всем ксерам.
     -- Смотри, -- сказала Кора, -- Что это может  быть?  Она  нарисовала  в
блокноте  силуэт  "ладьи  викингов",  которая  была  изображена на пропавшей
фотографии.
     Орсекки внимательно посмотрел на рисунок. Потом спросил: -- Где ты  это
видела?  --  Сначала скажи, что это такое. -- Ах, перестань притворяться! --
воскликнул Орсекки. -- Ты же отлично знаешь,  что  это  очертания  "Небесной
птицы".
     -- Почему я должна притворяться? Я первый раз слышу это слово.
     -- Изображение  "Небесной  птицы",  найденное  на стене пещеры Бегущего
Медведя, известно каждому птенцу. Его учат в детских садах и рассматривают в
школах.
     -- И тем не менее я никогда не  бывала  в  ваших  детских  садах  и  не
училась в ваших школах! -- прокудахтала Кора. -- Когда ты это поймешь?
     -- Я этого не пойму никогда, -- вздохнул петушок и положил крыло на шею
Коре. И это ей было приятно.
     Не  убирая  его  крыла,  Кора мягко спросила: -- И все же, об®ясни мне,
пожалуйста, -- что такое -- "Небесная птица". Орсекки сдался:
     -- Когда-то давным-давно,  а  именно  восемьсот  лет  назад,  на  нашей
планете   существовала  загадочная  цивилизация,  которая  смогла  построить
космический корабль "Небесная птица". Этот корабль отправился в  космическое
путешествие  и,  как рассказывают легенды, побывал на многих планетах, в том
числе на этой. Трижды корабль улетал в Космос и привозил оттуда удивительные
трофеи, товары и знания. Но из третьего  путешествия  корабль  не  вернулся.
Никто не знает, в какой черной дыре он завершил свои дни.
     -- А почему ты уверен, что тут изображена именно "Небесная птица"?
     -- Ты  никогда бы не догадалась показать вот этот боковой выступ. Ты не
знала, что  нос  корабля  чуть-чуть  сдвинут  вправо  из-за  столкновения  с
метеоритом,  а  вот  здесь, возле дюз, есть вмятина от удара снаряда -- след
встречи с пиратским кораблем. -- И никто не знает, где  "Небесная  птица"...
-- Закончила  свои  дни?  Никто!  --  А я видела фотографию... -- Фотографию
чего? -- Фотографию этого силуэта. --  Ах,  оставь!  Ты  видела  фотографию,
снятую  с  наскального  рисунка  -- единственного аутентичного материального
свидетельства. Да и наскальный рисунок был найден всего шесть лет назад.  До
этого рассказы о "Небесной птице" передавались из уст в уста...
     -- Это  была фотография... не очень хорошая фотография, но на ней можно
было разобрать какие-то камни, даже растения... Это был большой корабль?  --
"Небесная  птица"  -- громадный корабль. -- Значит, его сфотографировали. --
Кто? Где? Что ты говоришь? --  Пока  я  ничего  не  могу  тебе  сказать.  Но
основания для размышления у меня появились!
     И  как  ни  добивался  ее  новый друг ответа от Коры, она ничего ему не
ответила. Она же не знала, где и когда профессор Гальени (или кто-то другой)
сделал эту фотографию. И, главное, она  не  знала,  куда  делась  фотография
потом  и кому она понадобилась. Неужели, думала она, эти самые изоляционисты
с Ксеро заслали сюда своего шпиона, который пытается помешать следствию?  Ну
что ж, на свете все возможно. Надо учитывать и такую возможность.

     После обеда Кора включила посильнее отопление в своей палате и оставила
с яйцами  Орсекки. Сама же решила, пока не поздно, разгадать тайну похищения
тела профессора из морга.
     На этот раз она не стала никого приглашать с собой, потому что Орсекки,
бывший на опознании ощипанного профессора, точно рассказал ей, где это  тело
было обнаружено: в небольшом грязном болотце, на задворках торгового центра,
там,  где  кончаются склады. Место это безлюдное, даже неприятное. Городские
власти уже третий год собираются его расчистить и устроить здесь  спортивную
площадку.
     Кора  не  спеша  прошла  торговой  улицей,  куда  выходили витрины двух
десятков магазинов и  одной  сувенирной  лавки.  Больше  и  не  требовалось,
подумала   Кора,   взглянув  на  ее  пыльную  витрину,  где  стояли  пыльная
аметистовая друза,  две  фигурки  из  стелющейся  березы,  модель  каравеллы
Колумба "Санта-Мария" и кокосовый орех.
     Несмотря  на  разгар дня, магазины почти пустовали, потому что в городе
почти не было бездельников, а детей и женщин немного: далеко не все  шахтеры
и изыскатели привезли сюда семьи.
     Некоторые  узнавали  Кору  --  о  ее  судьбе  и приключениях не раз уже
рассказывала местная видеогазетка, раскланивались с ней.
     -- Как там ваши яйца, инспектор? -- спрашивали ее без издевки, а даже с
сочувствием. В  конце  концов,  каждый  может  попасть  в  передрягу.  Среди
шахтеров,  кстати, встречалось немало рисковых ребят, которые уже сменили не
первое тело.
     -- Насиживаю, -- отвечала  встречным  Кора,  которая  не  обижалась  на
неделикатные расспросы.
     -- Заходите  ко  мне,  --  позвал ее вышедший из бара его толстый лысый
владелец.  --  Выпейте  пива.  Кормящим  матерям   полезно.   Он   беззлобно
расхохотался.  На  его  смех  вышел  на  улицу  владелец  открытого напротив
магазина "Натуральный продукт".
     -- Может, присмотрите чего-нибудь для ваших деток? -- спросил он.
     Владелец  бара  был  толст  и  велик,  а  хозяин  магазина  натуральных
продуктов  --  мал и похож на зайчика. Два больших передних зуба прикусывали
нижнюю губу, а глазенки были черными и остренькими.  --  Мои  детки  еще  не
вылупились, -- об®яснила Кора. -- Но мамаши всегда заранее подбирают для них
нужные вещички, соски, клизмы и пирамидки.
     --Ну  уж  с сосками ты загнул! -- расхохотался владелец бара. -- Чем же
они сосать будут, клювами, что ли? -- Неважно. У каждой матери свое  чувство
к  детям.  --  А  откуда же у госпожи инспектора может быть куриное чувство,
если у нее мозги земные, человеческие?
     -- А тело? А  примат  тела  над  духом?  --  крикнул  маленький  хозяин
магазина. -- Пройдет две недели, и она сама их будет грудью кормить.
     -- Грудью  курицы не кормят, -- прогудел владелец бара. -- Смотря какие
курицы.
     Кора между тем миновала их и пошла дальше, прочь от центра.
     -- Эй! -- крикнул ей вслед хозяин магазина. -- Вы что, на  болото,  что
ли, собрались?
     -- Да,  --  сказала  Кора, обернувшись. -- Я хочу посмотреть место, где
нашли тело профессора.
     -- Глупая история, -- заметил владелец бара.  --  И  кому  понадобилось
измываться над телом?
     --А  я с тобой не согласен, -- возразил хозяин магазина. -- Здесь смысл
в целесообразности. Как на старых космических кораблях: ничего  не  теряется
зря,  ничего  не  пропадает.  Все  человеческие  отбросы  после  переработки
приобретают первоначальный вид -- воды,  кислорода,  азота.  Ведь  кислород,
полученный из экскрементов, не хуже того, что выработан листьями дуба.
     -- По  твоей теории, -- сказал владелец бара, -- покойников лучше всего
перерабатывать на костяную муку.
     -- Раз  им  суждено  стать  удобрением,  то  лучше  не  лицемерить,  --
согласился  хозяин  магазина.  И,  как бы ставя точку на своих рассуждениях,
крикнул вслед Коре: -- Я прав, инспектор?
     -- У природы свои законы, -- отозвалась Кора.  --  У  разумных  существ
другие. Нам бы лучше их совмещать, а не спорить, какие правильнее.
     -- Вот  видишь,  --  хозяин  магазина показал верхние резцы, -- госпожа
инспектор со мной согласна. Он подошел к ней ближе и протянул  узкую  ручку.
-- Рад  познакомиться,  --  произнес  он  напыщенно.  -- Хосе Мария Эрредия,
владелец магазина "Натуральный  продукт".  Сторонник  искренности  во  всем.
Никаких  подделок!  Настоящую  подушку  нельзя  набить  поролоном. Настоящая
подушка набивается пухом и перьями. Вы со мной согласны?
     И он погладил Кору по мягким перышкам под крылом.
     Этот жест был таким деловитым, что Кору передернуло.
     -- Рада была познакомиться, -- сказала она, отходя. --  Заглядывайте  к
нам в магазин, -- засмеялся зайчик Хосе.
     Магазины  кончились,  и  потянулись  глухие стены складов. Мостовая там
была разбита, а поднявшийся  холодный  ветер  гнал  пыль,  словно  в  трубе,
напоминая,  что  короткое  лето на исходе и скоро безжалостный мороз погубит
зеленую траву.
     -- Эй, тетя Кура, ты туда не ходи! -- крикнул  мальчишка,  шагавший  ей
навстречу. -- Там голого нашли. -- Кого?
     -- Такого, как ты, только голого и мороженого. Страшный как смерть.
     -- Откуда  ты об этом узнал? -- спросила Кора. -- А кто у нас не знает?
Его в болото кинули, он и утонул. А кто кинул -- неизвестно. Так  что  тебе,
Тетя Кура, придется разгадывать. -- Почему мне?
     -- Ты   думаешь,  я  не  знаю,  что  ты  инспектор  ИнтерГпола,  только
переодетая? У тебя бластер есть?
     В ожидании ответа мальчишка приоткрыл рот, и два больших верхних  резца
превратили его лицо в заячье. И он стал похож на Хосе.
     -- Твой папа -- владелец магазина? -- спросила Кора.
     -- А  что,  похож?  Знаешь,  папашу  Хосе  сеньором  зовут,  а  меня --
Хосе-джуниором. Джуниор -- это значит младший. А так  мы  похожи.  Только  я
бескорыстный, а мой папаша за монету задавится. Чес-слово. -- А как к болоту
выйти?
     -- Прямо и прямо, -- сказал мальчик. -- Скоро придешь.
     Она  чувствовала,  как  он  стоит  и глядит ей вслед. Асфальт кончился,
дорогу прорезали глубокие колеи.  Вскоре  между  покосившихся  гофрированных
стен  блеснуло  болото.  Лишь  в центре его виднелось небольшое пространство
чистой воды, а дальше к берегам вода превращалась в топь, из которой торчали
железки, шины, куски пенопласта, ящики, баллоны, а  между  ними  тянулись  к
серому небу жесткие острые стебли тростника.
     Кора  спустилась  к  болотцу.  Его  топкие  берега хранили следы бурной
деятельности:  тростник  был  вытоптан,   железяки   перевернуты   грязными,
обросшими  тиной  пальцами  наружу,  а там, где под®езжала машина, подсохшие
плюхи грязи были пересечены следами протекторов.
     Нет, здесь ничего не найдешь. Впрочем, чего  искать?  Ведь  обесчестили
тело  профессора  где-то в ином месте. Оставалась лишь надежда увидеть следы
машины или людей, которые приволокли тело сюда.  Но  не  сейчас,  когда  все
следы  перемолоты.  Надо  будет  сделать серьезное внушение администратору и
местному врачу: как могло случиться, что ее не  уведомили  о  событии?  Ведь
должны  были  сразу  привести  ее сюда. Надо поговорить с Греггом и показать
ему, где раки зимуют... И тут же  Кора  сообразила,  что  ничего  Греггу  не
покажет,  потому  что  он  разумно  ответит: не посмел отвлечь инспектора от
святого дела -- высиживания драгоценных яиц. Не дай бог, что-нибудь случится
с яйцами -- тогда без международного скандала не обойдешься.
     Проклятие! Теперь, когда яйца были далеко, Кора как бы сбросила с  себя
гипноз  ложного  материнства.  И  поняла: она же проваливает дело! Она ведет
себя, как беспомощный новичок. И даже те улики, которые сами бежали к ней  в
руки,  она  не  использовала.  Что  за тайна связана с фотографией "Небесной
птицы"? Кто знал о значении фотографии и был заинтересован в том, чтобы  она
пропала?
     Кора  размышляла,  стоя  на  кромке  болотца.  Почва  под  ногами  была
ненадежна и пружинила.
     Что скрывается за унижением, которому подверглось тело профессора?
     Додумать она  не  успела,  потому  что  ощущение  неминуемой  опасности
пронзило  все  ее  тело.  В ужасе, не отдавая себе отчета в том, что делает,
Кора кинулась вперед, взлетая на метр или два, но не удержала  равновесия  и
плюхнулась в середину болотца.
     Прежде  чем столб черной жирной грязи поднялся из болотца, другой столб
-- столб пыли и огня возник на том месте, где только что стояла Кора.
     Болотце было  неглубоким,  но  страшно  вонючим,  и  дно  его  на  метр
покрывала  липкая  тина,  перемешанная  со  старыми шинами, ящиками, кусками
арматуры, велосипедными рулями, оболочками компьютеров и гнутыми  торшерами.
Кора  старалась  не  нахлебаться  этой жижи, так как понимала, что ей скорее
грозит смерть от отвращения, чем от иных причин.
     Кора отчаянно била по  грязи  отяжелевшими  крыльями,  задирая  к  небу
голову.  Очевидно,  она издавала какие-то звуки, кудахтала, но сама этого не
слышала.
     Самое отвратительное заключалось в  том,  что  ее  действия  совсем  не
приближали ее к цели -- к близкому и такому желанному берегу.
     О  ужас,  подумала  она,  если  я  погибну в этом болоте, то даже после
смерти буду посмешищем всей Галактики...
     Сквозь ее собственные отчаянные мысли, сквозь плеск  грязи  и  хлюпанье
тины донесся голос... или это ей показалось?
     -- Перестань  метаться,  курица!  А  ну,  хватай палку! Наглый знакомый
голос заставил Кору взять себя в руки. Она попыталась приглядеться и  смогла
разобрать  возле  болота  неясные  суетливые  силуэты  людей. Пошарив вокруг
когтями на крыльях, Кора сравнительно быстро отыскала конец  шеста,  который
покачивался  возле  нее,  а  как  только она схватилась за него -- спасатели
потянули ее к берегу. Вот тут-то ей и пришлось хлебнуть тины.
     Кашляя и хрипя, на берег выполз гигантский ком грязи и тины, на который
даже смотреть было страшно настолько, что взрослые  люди,  прошедшие  немало
трудных  дорог  и  сражений,  закрывали  глаза  ладонями и отступали выше по
берегу, чтобы не потерять сознание от ужаса.
     К счастью для окружающих, включая Кору, как раз в эту минуту,  разгоняя
кошек  и  приведя  мальчишек  в  радостное  состояние,  сверху  со  звоном и
сверканием сигнальных огней примчалась пожарная машина, на переднем  сиденье
которой  рядом  с шофером сидел администратор Грегг ан-Грогги в шлеме поверх
шляпы. Именно он, выскочив из машины, приказал: --  Все  шланги  на  госпожу
инспектора! И через две или три минуты окружающие уже могли узнать сидящую в
черной луже мокрую курицу крупного размера -- инспектора ИнтерГпола.
     Кора  очнулась,  захлопала  глазами, поднялась и начала подпрыгивать на
месте, чтобы согреться.
     Все обрадовались и приветствовали ее  возвращение  к  жизни  радостными
криками.  Хосе-джуниор  об®яснял зевакам, что это именно он позвал взрослых,
увидев с горы, в какое несчастное положение угодила тетя курица.
     Первыми  успели  к  Коре  Хосе  из  магазина  "Натуральный  продукт"  и
массивный владелец бара. По дороге они схватили длинный шест и с его помощью
вытащили Кору наружу.
     -- Но  что  это  было?  --  спросил  владелец  бара.  -- Что так по ней
бабахнуло?
     -- Я знаю, -- сказал администратор. -- Это был совершенно  случайный  и
незапланированный  запуск  метеорологической  ракеты.  Вы же знаете, что наш
синоптик ежедневно  запускает  их.  На  этот  раз  произошло  непроизвольное
загорание и непроизвольный запуск.
     -- Этого  быть  не  может!  -- возразил Хосе-сеньор. -- Этого раньше не
было.
     -- Все бывает в первый раз, -- философски отозвался Грегг. -- Я сам там
был. Как раз в тот момент. Я видел  это...  ну  как  тебя  вижу!  Я  на  нее
смотрел, а она вдруг поднялась и полетела.
     Все  согласились, что чудеса бывают и в синоптике, Кору повезли обратно
в больницу на пожарной машине. От нее еще попахивало  гнилью  и  тухлятиной,
так  что  Грегг  ан-Грогги сослался на срочные дела и пошел к себе в контору
пешком.
     Машина медленно пробиралась по  бездорожью,  пожарники  обсуждали  свои
пробле