--  Зачем?
-- спросил  император.  -- Потом я лягу на кровать, -- сказала Кора. -- А вы
меня проткнете этими шампурами. -- Ты с ума сошла! -- зарычал император.  --
Но  почему  же?  Если ваш Парфан мог проткнуть и убить императора, то вы-то,
наделенный такой большой физической силой, наверняка это сделаете  со  мной,
слабой женщиной.
     -- Нет  уж, -- отрезал император, проведя перед собой открытой ладонью.
-- Это типичная провокация, призванная опорочить меня в глазах галактической
общественности. Небось за дверями уже  ждет  целая  толпа  продажных  писак,
готовых ради дешевой сенсации погубить доброе имя Нью-Гельвеции и мое лично.
     -- Значит,  вы  признаете,  что это невозможно? И вы все это придумали,
чтобы свалить вину на землян?
     Говоря так. Кора боялась простого вопроса: "Если  я  не  могу,  то  кто
тогда смог? Ведь императора все же убили и проткнули шампурами, словно кусок
шашлыка". На такой вопрос Кора не смогла бы ответить.
     Но  ее  оппонентов  не  волновали  абстрактные вопросы. Они смотрели на
Кору, и у каждого в голове были свои мысли, своя похоть, свои интересы.
     -- Ваше величество, -- облизывая красные пухлые губы,  сказал  ад®ютант
Гим.  -- Разрешите, я попробую ее проткнуть. Я надеюсь, что мне это удастся.
-- Ты? Да тебе цыпленка не проткнуть. -- Ой, ваше  величество,  я  так  хочу
попробовать! Вы мне ее отдайте, свяжите и заприте. А я с ней разберусь.
     -- Все  ясно,  --  хмыкнул  император.  --  Проткнуть шампуром ты ее не
сможешь, но вообще-то чем-нибудь проткнуть намереваешься.  Мы  ее  для  тебя
свяжем...
     Тут  все охранники, стоявшие в комнате, расхохотались так, что со стены
сорвалась батальная картина.
     Гим закрыл глаза, щеки его стали пунцовыми, как у императора.
     -- Я никогда не думал... я не подозревал такого коварства...
     -- Ах, оставь, -- отмахнулся император. -- Попался, так уж признавайся.
     Это лишь прибавило веселья. Кора терпеливо ждала, пока они  успокоятся.
Ее цель была достижима, но для ее достижения требовалось терпение.
     -- Принеси шампуры, -- приказал император одному из охранников.
     Смех сразу смолк -- словно пролетел порыв ледяного ветра.
     Император послал охранника за шампурами, а сам обратился к Гиму:
     -- Мы  подумали, -- сказал он, -- и решили удовлетворить вашу просьбу о
телесном наказании сыщика Коры Орват, которая проникла к нам обманом,  чтобы
вести  подрывные действия. Так что действуй, Гим. Но предупреждаю, тет-а-тет
я тебя с ней не оставлю. И не потому, что боюсь, что ты  ее  обесчестишь,  а
потому, что она тебе отвинтит глупую головку.
     -- Это правильно, -- сочла нужным согласиться Кора. -- Отвинчу.
     -- А ты помолчи, с тобой здесь никто не разговаривает.
     -- Я  успею  помолчать, -- возразила Кора. -- После моей смерти. У меня
есть к вам просьба. Когда будете меня протыкать, пожалуйста, не щекочите,  я
ненавижу щекотку.
     Кора  почувствовала,  что  на  глазах  глупеет,  но  не  сопротивлялась
естественному течению событий. Император посмотрел на нее с подозрением.  --
Ты  что, всерьез или так? -- спросил он. -- Знаете что, -- возмутилась Кора.
-- Меня еще ни разу не протыкали шампурами, так что я имею право на  мужское
сочувствие.  Вообще-то  говоря, это безобразие какое-то -- отыскать девушку,
слабую и беззащитную, и проткнуть ее, как кусок шашлыка.
     -- Сама напросилась,  --  отмахнулся  император.  --  Теперь  отступать
некуда, да и не дадим мы тебе отступать. Пока не проткнем, не выпустим.
     На  этот  раз никто не засмеялся, и Кора подумала, что в самом деле она
не столь часто оказывалась так близка к гибели.
     Но отступать и на самом деле было некуда. -- Только я  попрошу  создать
мне условия, -- сказала она капризно.
     Это  был  самый  ответственный  ход. Здесь нельзя было промахнуться. --
Какие еще условия? -- спросил император.
     -- Для протыкания. -- Говори точнее, не мельтеши! -- На каком  ложе  вы
меня  будете  убивать? -- Ну, здесь,-- сказал император. -- Ложись на пол, а
мы тебя убьем.
     -- Не  выйдет,  --  твердо  сказала  Кора.  --И   не   надейтесь.   Или
следственный  эксперимент  ставится  нормальной  обстановке,  или  вы хотите
халтурить.
     -- Что еще за нормальная обстановка? -- удивился император.
     -- Попрошу предоставить мне настоящее императорское  ложе,  --  сказала
Кора.  --  На  нем  и  будете, измываться. Вашего императора тоже не на полу
убивали.
     Император пожал плечами, потом поглядел на Гима. Гим ничего  подсказать
не  мог.  Тогда  император  сам  принял  решение.  --  Черт с тобой, пошли в
королевскую опочивальню.
     И первым направился к выходу из кабинета. У выхода император столкнулся
с охранником, который спешил с вычищенными,  новенькими  шампурами  в  руке.
Шампуров было четыре.
     -- Еле  нашел,  ваше величество, -- заклокотал он, задыхаясь. Император
обернулся к Коре. -- Ты чего тормозишь? Оробела?  --  Я  думаю,  --  сказала
Кора. -- Разве вашего дядю этими шампурами убили? -- Этими, этими, -- сказал
император.  -- А их здесь четыре. -- С запасом. -- Они чистые. -- Вычистили,
с песочком. -- А может, это не те шампуры? -- Разумеется, не те, -- вмешался
в беседу Гим. -- Те мы похоронили вместе с императором.
     Гимушка врал -- врун был никуда не годный. Впрочем, Коре было не  столь
важно, этими ли шампурами убили императора.
     -- А  эти  шампуры  откуда?-- спросила Кора. -- А эти я не стал Парфану
дарить, -- ответил Гим. -- Пускай, думаю, лежат, еще кому-нибудь подарю.
     -- Вот видишь, -- сказал император. -- Все сходится.
     Кора взяла один из шампуров и стала разглядывать на ходу. Шампуром было
трудно убить человека. Он  представлял  собой  плоскую  алюминиевую  полосу,
закрученную вокруг оси, заточенную с одного конца и снабженную колечком -- с
другого.  Надеть  на шампур кусок мягкого мяса было нетрудно, но как вонзить
его в человеческое тело -- непонятно. Хотя, конечно, попытаться можно.  Кора
внутренне  содрогнулась, представив, как сейчас эти подонки будут ее убивать
орудием, для этого не предназначенным.
     Она  возвратила  шампур  императору.  Тот  сделал  вид,  что  не  видит
отвращения  на лице Коры, зато сделал игривый выпад букетом шампуров, словно
заправский дуэлянт.
     После недолгого путешествия по  анфиладе  дворцовых  комнат  процессия,
возглавляемая   императором,   влилась   в   обширную  залу  --  опочивальню
императора, посреди которой, кораблем в просторной бухте, замерла гигантская
квадратная кровать под  высоким  розовым  балдахином  --  именно  та  самая,
которую  Кора  отыскала  на  вилле  предсказателя.  Это  был  оригинал,  а у
предсказателя стояла копия.
     -- Ну и как? --  спросил  император,  оглядывая  запущенную  и  пыльную
опочивальню.  --  Хочется  ли тебе погибнуть на этой постели? -- Она не хуже
любой другой, -- ответила Кора. Кора достигла своей цели,  теперь  следовало
каким-то образом сбежать. Она стояла перед кроватью и думала, что все факты,
нужные  следствию,  она уже собрала. От шампуров до кроватей-двойняшек. Надо
было сделать еще шажок и назвать убийцу. Но она должна была признаться,  что
никакой  гипотезы в ней не родилось. Шампуры, предсказатель и три кровати не
сливались в одну картину.
     Может быть, пойти ва-банк и признаться императору, что она  видела  эту
кровать,  когда  осматривала  виллу  Парфана? И что это ей даст? Она лишится
своей тайны. А император, вернее всего, расхохочется  ей  в  лицо,  затопает
толстыми ногами, будет доволен.
     -- Ну, как? -- спросил император. -- Мы готовы начинать?
     Кора  оглянулась.  Следом за ними в опочивальню проникли лишь Гим и два
незнакомых охранника. Чем меньше зрителей, тем лучше  --  не  очень  приятно
сознавать, что сейчас тебя будут мучительно убивать на глазах у зевак.
     Император  нервно  облизал  губы. Он был почти влюблен в земную женщину
Кору Орват, но не мог себе в этом признаваться и уж тем более не намеревался
признаваться в этом Коре. Но так как он был садистом, Коре следовало принять
все меры, чтобы остаться в живых. Пока что Кора тянула время. Она подошла  к
кровати  и  принялась  вслух удивляться ее роскоши и несказанной красоте, на
что император грубо заметил:
     -- Не притворяйся, ты отлично знаешь,  что  это  глупое  провинциальное
рококо. Ты будешь раздеваться или так ляжешь?
     Гимушка  нервно  хохотнул.  Он  был возбужден и все время потирал узкие
ладони.
     Кора быстро и по мере сил внимательно осмотрела кровать. В  ней  должен
был  скрываться  ответ  на  тайну  виллы  предсказателя. Ведь не от безделья
император приказал изготовить такую махину, а Парфан втиснул  ее  к  себе  в
лабораторию, в самую гущу приборов и механизмов.
     Кровать,  говорила  себе  Кора.  Думай  быстрее,  думай! Кровать -- три
кровати! Значит, на них надо лежать. Почему три, а не одна для всех?  Потому
что  каждый  должен лежать на своей кроватке! Почему каждый должен лежать на
своей  кроватке?  Чтобы  видеть  свои  сны...  уже  теплее,  теплее...  сны!
Предсказания!  Биотоки  мозга!  Они  еще  не  найдены,  но не исключено, что
Парфану удалось чего-то достичь в этом направлении или хотя бы сделать  вид,
что  он чего-то достиг. Да, похоже, что она может быть права. Ее размышления
прервал невежливый толчок в  бок.  Император  был  недоволен  тем,  что  она
задумалась.  --  Что такое? Я имею право подумать! -- Раздеваться будешь? --
Нет, а то вы еще на меня  наброситесь.  --  Не  принимай  нас  за  банальных
насильников, -- возразил император. -- Мы эстеты, -- добавил Гимушка. -- Все
равно  лучше  вас  не  волновать,  --  сказала  Кора.  -- Мое тело настолько
прекрасно, что я за вас не ручаюсь.
     -- Видели и получше, -- ответил император.  --  А  твоим  телом  я  еще
понаслаждаюсь.  --  Почему?  --  насторожилась Кора. -- Когда выиграю у тебя
спор. -- Ах, спор...
     Кора сделала вид, что у императора нет для того  никаких  шансов,  хотя
понимала,  что  с  каждым  часом  ее положение становится все более трудным.
Земляне все еще сидят в тюрьме в ожидании неправедного суда, убиты не только
друзья покойного императора, но и единственные здесь защитники Коры -- Нкомо
и представитель ООП, неизвестна судьба предсказателя...  черт  побери,  куда
она положила его кассету? Теперь ее цена возрастает...
     -- Ты раздеваешься или будешь орошать своей кровью белые одежды?
     -- Орошать,  -- сказала Кора. Она рассудила, что ткань ее платья все же
хоть какая-никакая, но защита от глупого тупого шампура. -- Ложись!
     Кора присела на край кровати. Мягкие пружины поддались нажиму ее  тела,
и все сооружение нежно застонало.
     Вернее  всего,  кровать  одновременно  является  прибором, может, в ней
скрыт механизм. Ведь от ее  дубликата  во  все  стороны  тянутся  провода  и
трубки. Здесь их не видно, но это не означает, что их нет. Вернее всего, они
искусно  запрятаны,  чтобы  не  смущать  школьные  экскурсии  и  иностранных
туристов, которых сюда порой заводят, чтобы показать, как  спали  в  прошлые
века  великие императоры Нью-Гельвеции. Как бы узнать, в чем секрет кровати?
-- Ложись, -- приказал император. -- Не вечно же нам с тобой здесь возиться!
Начинай  эксперимент!  Сейчас  мы  тебе  покажем,   шпионка,   как   убивают
императоров!
     -- Ну,  что  ж,  если  вы  иначе  не  умеете обращаться с женщинами, --
вздохнула Кора, -- придется мне терпеть.
     Император не поддался этой демонстрации, а Гимушка, ревнуя, произнес:
     -- Она сама хочет, чтобы ее помучили, сама просит, ваше величество.
     -- Если так, -- ответил император, -- то она еще пожалеет.
     Его рыжие глазки метали молнии из своих пещер. Кора  медленно  улеглась
на  кровать  и  утонула  в ней. Удобно было -- сказочно! Подумалось: жили же
императоры! А подсознание подсказывало: и их любовницы.
     Она метнула короткий взгляд на императора, который склонился с шампуром
в короткопалой веснушчатой лапе. Нет, только не эта рыжая рожа!
     Кора потянулась, незаметно ощупывая кровать -- как бы  включая  датчики
на  всем  своем теле. И части тела безмолвно рапортовали ей: пятки -- ничего
не почувствовали. Мягко и удобно. Левая икра -- мягко, правая икра  и  бедро
-- некоторое  возвышение,  которое  может оказаться результатом неаккуратной
работы постельничего; правая ягодица -- ничего интересного, левая ягодица --
а нет ли здесь проводка? -- Ты о чем задумалась? -- спросил император. --  О
своей  неладной судьбе, -- ответила Кора. -- Может, откажешься от испытания?
-- И что тогда будет?
     -- Тогда ты проиграешь спор, мои ад®ютанты  покинут  опочивальню,  а  я
сниму  с себя одеяние и присоединюсь к тебе в постели, -- сообщил император.
-- А если ты вздумаешь сопротивляться,  то  через  три  минуты  окажешься  в
тюрьме вместе со всеми земными шпионами.
     -- Или  под  автобусом  на улице! -- добавил Гим. Он все еще ревновал и
мечтал, чтобы Кора помучилась.
     -- Ладно, -- сказала Кора, протягивая руки за голову так, чтобы  пальцы
могли  проверить  часть  ложа,  примыкавшую к спинке и столбам балдахина. --
Начинайте. И не мучайте меня больше, чем необходимо,
     ладно?
     -- Я первый! -- сказал Гим. -- Можно, я первый буду ее мучить?
     -- Стыдно, -- откликнулся император, коротким энергичным жестом отсылая
из комнаты всех, кроме Гима, людей. Остальным не  хотелось  уходить,  потому
что они лишались увлекательного зрелища. Но пришлось подчиниться, хотя дверь
осталась   чуть   приоткрытой   и  за  ней  слышалось  бормотание,  возня  и
поблескивали блудливые глаза.
     -- Стыдно,  --  повторил  император,   --   устраивать   возню   вокруг
незначительного  события.  Неужели  ты думала, что я снизойду до того, чтобы
тыкать в девушку шампурами, словно в кусок маринованного  мяса?  Разумеется,
это занятие для Гима.
     Из-за  двери раздался смешок. Император в два шага преодолел расстояние
до двери и резким движением захлопнул ее,  прихватив  краем  нос  одному  из
ад®ютантов.
     Это  отвлечение оказалось Коре на руку. Даже Гимушка отвернулся к двери
и захлопал в ладоши, радуясь  беде  своего  товарища.  Кора  быстро  провела
руками  по  краю кровати, забралась пальцами в щель между периной и спинкой,
пробежала кончиками пальцев по основанию столбиков балдахина --  по  крайней
мере,  в двух местах она нащупала провода, а на спинке -- пластинку, которая
могла оказаться крышкой какой-то коробки. Это было интересно.
     Император уже возвращался к постели. Он почуял, что Кора отвлеклась,  и
громко прикрикнул на нее: -- Не двигаться! Это тебе не койка в твоей конуре!
-- Я  устраиваюсь поудобнее! -- Какие могут быть удобства! Лежи, где лежишь,
а то все испортишь! -- Что испорчу?
     -- Кровать испортишь. Мне она еще пригодится. -- А разве вы на  ней  не
спите,  ваше  величество?  --  Что  надо,  то я на ней и делаю, -- отозвался
император. -- Расстегни платье!
     -- Не  буду.  Эксперимент   должен   быть   максимально   приближен   к
действительности.
     Осторожно-осторожно  пальцами  --  снова  к спинке кровати! Дотянуться,
постараться  открыть  коробочку  в  тот  момент,  когда  их  внимание  будет
отвлечено.
     Император  протянул Гиму шампур так, словно передавал ему шпагу на поле
сражения.
     Гим принял шампур и взмахнул им, как шпагой. И тут же  вознамерился  со
всего  размаха всадить в грудь Коры. Это ей не понравилось, и Кора завопила:
-- Ты с ума сошел! Осторожнее! -- Давай! -- закричал на ад®ютанта император.
-- Коли!
     Гим замер с поднятым шампуром, затем все же ударил им в грудь Коры,  но
сделал это не в полную силу, а как бы застеснявшись и осознав, что совершает
не очень красивый поступок.
     -- Иййех!  --  взвизгнул  он, и Кора подпрыгнула на постели, потому что
удар в грудь оказался очень болезненным и ей показалось, что ее и  на  самом
деле проткнули насквозь.
     Шампур  тут  же согнулся, и Гим, который перенес на него весь свой вес,
потерял равновесие и  рухнул  на  постель,  оказавшись  при  соприкосновении
существом костлявым и жестким.
     Коре и не понадобилось вспоминать, что она молодая глупая женщина, -- и
без этого  она  завопила  так,  что  затряслись дворцовые стены, а император
отскочил к двери. Но сбежать ему не удалось,  потому  что  ад®ютанты  с  той
стороны захлопнули дверь и держали ее в четыре руки.
     Гим попытался слезть со своей жертвы, но никак не мог понять, где верх,
а где низ.
     Довольная  поворотом  событий,  Кора смогла приоткрыть крышку на спинке
кровати и, изогнувшись, посмотреть наверх  --  под  крышкой  было  несколько
кнопок,  под  каждой  из  кнопок  --  цифра.  Последняя  красная кнопка была
побольше прочих размером...
     Перестав кричать, Кора вытолкнула из постели незадачливого убийцу.
     Император, недовольный  собственным  испугом,  возвратился  к  постели,
поднял Гима за шиворот и отбросил в угол опочивальни.
     -- Спасибо,  -- сказала Кора, --я подумала, что он меня задавит. А ведь
мы об этом  не  договаривались.  Или  вы  меня  протыкаете,  или  отпускаете
восвояси. Причем не одну, а со всеми землянами.
     -- Помолчи,  дура! -- рассердился император. -- Тебе кажется, что здесь
шутят? Так вот -- здесь никто не умеет шутить. И ты не выйдешь отсюда живой.
Даже если мне придется переломать все шампуры империи.
     С этими словами он поднял с кровати согнутый шампур, по  виду  которого
совершенно  очевидно  было, что никакого человека и даже собаку проткнуть им
невозможно.
     -- А если не удастся шампуром... -- произнес император задумчиво, -- то
я тебя проткну чем-нибудь еще. -- Это нечестно!
     -- Замечательно! Нечестно! Кто говорит о честности?  Она,  проникшая  к
нам змеей для того, чтобы убить нашего законного государя!
     -- В то время я отдыхала у моей бабушки, под Вологдой.
     -- Ложь,  ложь,  ложь!  Мы  живем  в окружении земных шпионов! У нас не
хватает масла и сахара, потому что все крадут земные шпионы. У нас  шахты  и
заводы работают кое-как, потому что мы ограблены земными шпионами. И пока мы
с вами не разделаемся, наша планета не будет счастлива.
     Он выкрикивал этот бред совершенно искренне. Даже слезы выкатывались из
его глазниц  и  срывались  с  выпуклых  сизых  щек. Он почти верил в то, что
говорил. Гим, понуро стоявший за его спиной, послушно всхлипывал.
     -- Вот видишь, -- император обернулся к Гиму  и  положил  лапу  на  его
узкое,  украшенное  витым  погончиком плечо, -- вот он остался сиротой из-за
политики Земли. -- Да, -- сказал Гим. -- Я сирота. -- Кончайте  балаган,  --
рассердилась  Кора,  потому  что  сцена слишком затягивалась. -- Или вы меня
протыкаете, или выпускаете. Решайте.
     -- Я сам, -- сказал император и локтем  оттолкнул  ринувшегося  к  нему
Гима. --Я сам ее...
     Он  стал  выбирать  из трех оставшихся шампуров самый крепкий и острый,
Гим как завороженный смотрел  на  эту  церемонию.  Пока  они  были  увлечены
подготовкой  к убийству, Кора снова смогла уделить несколько секунд изучению
пульта на спинке кровати.  Красная  кнопка  была  снабжена  внизу  надписью:
"Пуск".  Кора  поняла,  что  ничего  не  теряет...  Император приготовился к
покушению. Два шампура он отдал Гиму, а сам замер над постелью. Он думал.
     И Кора поняла, о чем он думает. Он думает о  том,  что  его  дядю  было
невозможно  проткнуть этими алюминиевыми палками. Но тем не менее он был ими
убит. В этом заключался  нонсенс,  и  потому  император  намеревался  сейчас
принять все меры, чтобы опровергнуть этот нонсенс.
     Он  тщательно  прицелился, взялся за середину шампура двумя руками так,
что из нижнего кулака торчало лишь сантиметров  пятнадцать  металла.  И  это
меняло  дело:  такой  короткий  кусок  металла  не  согнется, а в самом деле
проткнет грудь. Так и карандашом можно убить... -- Ну, держись!  --  зарычал
император.
     И  Кора  поняла,  что  исхода  нет  --  надо  рисковать. Она попыталась
отпрянуть с пути движ