правильно!  -- ответил кормилец. -- Они и такие бывают, и
такие. Как им выгодно! У, ублюдки!
     В ответ на  этот  возглас  сзади  отозвался  рычанием  мучимый  поносом
Смирный,  взвизгнула  с  ненавистью  Ласка,  и из дальней пещеры донесся рык
старожила.
     -- Пошли дальше? -- спросила Кора, чем повергла в смущение  всех  своих
хозяев.
     -- Но зачем? -- спросил десципон с бородой. -- Разве вы чего-нибудь еще
не видели? Обед уже остыл.
     -- Остался   всего   один   дракон,   --  разумно  возразила  Кора.  --
Дракон-долгожитель. Должна же я увидеть дракона-долгожителя!
     И она направилась к следующему, пятому загону, потому что была уверена,
что долгожитель слышит ее и подсматривает за тем, что происходит у загона  с
Лаской.
     Долгожитель  сразу вылез из пещеры, как только Кора к ней приблизилась.
Не надо было даже читать табличку, чтобы  понять:  и  в  самом  деле  дракон
прожил  большую  и  сложную  жизнь.  Одно  крыло было надорвано, глаз вытек,
кое-где зеленая и серая чешуя осыпалась,  как  изразцы  с  печки,  обнаружив
бурую пупырчатую кожу. Шел старик неуверенно, пошатывался, прямиком добрался
до решетки и стал лизать ее, давая понять, что и он не прочь бы полакомиться
мясом, как молодая соседка.
     -- Его  не  надо  покормить?  --  спросила  Кора.  В  голосе ее звучало
искреннее сочувствие, и, услышав его, дракон  взвыл.  Ему  вторили  Ласка  и
Смирный.
     -- Ну-ну, паршивец, -- прикрикнул на него кормилец, а десципон погрозил
дракону серебряным посохом.
     Кора кинула взгляд на табличку. Дракона звали Небесным Оком. Так и было
написано:  "Небесный  Ок". Кора решила, что надо будет обязательно спросить,
что это означает -- только ли опечатку в слове "Око" либо  какой-то  местный
термин.
     -- Теперь мы можем пойти пообедать? -- раздраженно спросил десципон.
     -- Да,  --  сказала  Кора.  -- Только скажите мне, пожалуйста, когда вы
кормите драконов?
     -- Два раза в неделю, -- быстро ответил десципон. -- Но  до  отвала.  В
природе  драконы ведут такой же образ жизни: сначала нажираются до отвала, а
потом спят до следующей охоты. --  Да,  кстати,  когда  состоится  следующая
кормежка?  -- Когда? Когда? -- Все смотрели друг на друга, а ответил толстый
кормилец:
     -- Завтра состоится. Завтра мясо привезут. Они и нервничают, потому что
подходит их срок.
     -- Вот видите! -- укоризненно сказал первый десципон. -- А теперь можно
идти обедать?
     -- Пошли, пошли, -- ответил за всех переводчик Мери.
     Кора подчинилась столь настойчивому желанию большинства.

     Обед был подан в обширной бухгалтерии Загона -- общий стол был  сдвинут
из  канцелярских  столов,  а  шкафы  с  многочисленными  ящиками  и ящичками
высились вдоль стен, как официанты. Коре еще не  приходилось  участвовать  в
таких  бедных  совместных  пирушках,  потому  что на Земле, как известно, не
принято питаться на службе -- для этого есть кафе  и  рестораны.  Да  и  как
можно  пировать  без  чистых  салфеток и приборов? Разумеется, на пикнике за
городом обстановка иная, но и туда нормальные люди берут с собой одноразовые
пластиковые  тарелки  и  вилки,  одноразовые  скатерти   и   иные   полезные
одноразовые  вещи.  За  этим стоит простая философия: еда -- это уничтожение
питательных продуктов, то  есть  действие  одноразовое,  ибо  нельзя  дважды
прожевать  один  бифштекс.  Следовательно,  то,  что  прилагается  к  пище и
способствует ее ликвидации, должно быть  одноразовым.  Этот  принцип  Ананды
Раджкумара  разделяется  далеко  не всеми жителями Земли, ибо среди них есть
немало гурманов, получающих наслаждение от еды на севрском фарфоре  тяжелыми
серебряными вилками и ножами.
     Канцелярские   столы,   сдвинутые   вместе,   образовали  один  длинный
разновысокий стол, покрытый большими листами белой бумаги и салфетками,  так
как,  видно,  одной  большой  скатерти  в  Загоне не нашлось. На столе в ряд
расположились разномастные блюда и тарелки с нарезанными  овощами,  редькой,
принявшей  здесь розовый цвет картошкой, салатом и иными простыми закусками,
центральное место среди которых занимала колбаса. Между тарелок и блюд перед
каждым из гостей стояла небольшая  тарелка  и  ложка  с  заостренным  краем,
которую, как Кора знала, в простых домах использовали как вилку и ножик.
     На  столе  также  стояли  бутылки.  Четыре  бутылки  с прозрачной белой
жидкостью -- очевидно, спиртом или  водкой.  Именно  к  этим  бутылкам  были
прикованы  восторженные, тревожные, напряженные взгляды присутствующих. Кора
поняла, что стремление как можно скорее  закончить  экскурсию  по  Загону  с
драконами  об®яснялось  просто:  их  ждало угощение, здесь, видно, нечастое,
связанное с ее приездом.
     Чтобы проверить свое  предположение,  Кора  обернулась  к  улыбающемуся
сладострастной улыбкой переводчику Мери.
     -- Скажите,  это...  пиршество,  за  чей  счет оно? -- Ах, оставьте, --
прошептал переводчик. -- Разве это пиршество? Мы так пируем  каждый  день...
-- Мери!
     -- Конечно  же,  на  этот обед десципон выбил деньги в министерстве, --
сразу признался переводчик. -- Вы знаете, мы -- небогатая, но гордая страна,
и водка у нас очень дорога.
     -- Все ясно, -- сказала Кора. -- Тогда пошли за стол.
     Служители Загона двинулись к столу, делая вид, что не спешат.
     Но глазки у всех горели и ноги неслись к тем местам  за  столами,  где,
скромно  поблескивая,  стояли  литровые  бутылки.  Кора  мысленно  произвела
подсчет: четыре бутылки, девять человек, она сама  не  в  счет,  потому  что
полицейский никогда не пьет на задании. Видно, здесь мастера пить! Или водка
в бутылках не водка, а легкий напиток.
     Дождавшись,  пока  десципон с бородой опустился на стул во главе стола,
рядом с Корой, сотрудники Загона ринулись к столу,  начали  шумно  и  весело
отодвигать  стулья, рассаживаться, стучать ложками, собирая с тарелок салаты
и картошку, сталкиваясь вилками над блюдом с колбасой. Но о Коре не  забыли:
кто-то  кинул  ей  на  тарелку  два ломтя колбасы. Кто же такой добрый? Кора
решила было, что переводчик, -- это его долг. Но только  тут  она  заметила,
что  Мери  уселся  на другом конце стола, нагло подмигивая ей оттуда, словно
сообщнице. Хорошо устроился! Кора поняла, что намерена страшно отомстить ему
за эту фамильярность. Он ведь и не  подозревал,  что  попал  в  услужение  к
женщине коварной и будет наказан за попытку уклониться от дела.
     Звенели  стаканы  и  чашки,  куда зоологи и администраторы, счетоводы и
снабженцы спешили разлить напиток. Вдруг  это  оживленное  действие  прервал
короткий  авторитетный  звон:  десципон  Загона  с бородой поднялся во главе
стола и откашлялся.  Сейчас  начнется  еще  одна  речь  --  Кора  уже  знала
наизусть, что будет сказано.
     -- Господа,  господа,  минутку  внимания!  Перестаньте греметь посудой!
Внимание, внимание!
     -- Внимание!  Внимание!   --   подхватил   сидевший   рядом   с   Корой
драконокормилец.
     -- Мы с вами еще не познакомились, -- сказала ему Кора.
     Тот  страшно  удивился. Обратил к ней доверчивый зеленый взор и почесал
кончик носа краем стакана.
     -- Вас зовут Кора, -- сообщил он. -- То есть дама Орват.
     -- Но вас? Вашего имени я не знаю. По смущенному виду кормильца  и  его
нежеланию  отвечать  Кора  поняла,  что,  вернее  всего,  совершила какую-то
ошибку. Нарушила табу или проявила невоспитанность.
     -- Господин старший драконокормилец Аполидор, -- воскликнул десципон  с
бородой. -- Не отвлекайте госпожу Орват от моего тоста.
     -- Разумеется, -- согласился толстяк, и тут же прошептал Коре:
     -- Меня  зовут старший драконокормилец Аполидор. -- Нас собрало за этим
столом горькое и одновременно счастливое событие.  Трагические  исчезновения
вверенных  нам  и  любимых  нами,  да,  не побоюсь этого слова, любимых нами
драконов, но в то же время прилет к нам драгоценной гостьи, полюбившейся нам
с первого взгляда госпожи Коры Орват! Когда перед нашим Загоном  остановился
знакомый нам государственный лимузин...
     -- Прошу прощения, -- перебила десципона Кора. -- Прошу прощения. Но на
приемах такого ранга речь председателя должна быть переведена синхронно. Для
этой цели  мне выделен переводчик. Боюсь, что без его помощи я могу упустить
нечто важное из сказанного господином десципоном Загона.
     -- Правильно! --воскликнул счетовод. Но драконокормилец Аполидор тяжело
вздохнул, и опытная Кора поняла причину вздоха: перевод отодвинет сладостный
момент слияния с прозрачным алкогольным напитком.
     Кора  строго  смотрела  на  переводчика.  Тот  растерянно  --  на  нее.
Разумеется, он не вслушивался в речь десципона, а спешил наполнить стакан.
     -- В этот момент... -- Мери растерянно замолк и стал настолько похож на
старенького   мальчика,   которого  нашлепали  при  всем  народе,  что  Кора
сжалилась. -- Садитесь, -- сказала она по-русски. -- Попрошу в  будущем  без
фамильярностей. А то накажу.
     -- Спасибо,  --  промолвил Мери. Рука его дрожала. -- Я боялся потерять
работу... с настоящей иностранкой...
     -- Он будет переводить? -- спросил десципон. -- Он не будет переводить,
-- сказала Кора. -- Он забыл слова. А раз  без  официального  перевода  ваша
речь  недействительна, то будем считать ее произнесенной. -- Но, может быть,
дама выслушает ее без перевода? --Я бы не рискнула, -- доверительно ответила
Кора. -- А вдруг кто-то из ваших сотрудников сообщит куда следует?
     -- У нас таких нету! -- гордо произнес десципон, после чего  уселся  на
свое  место  и  замолчал надолго. -- Можно начинать? -- спросил счетовод. --
Давайте, -- сказал расстроенный десципон и опрокинул в рот чашку водки.
     И  тут  словно  прорвало  плотину.  Все  забыли  о  Коре  и   принялись
наперегонки  уничтожать  салат,  картошку, но главное -- колбасу и водку. Из
любопытства Кора пригубила водку -- водка оказалась в меру крепкой  и  плохо
очищенной.  За  столом  царило  деловое  молчание,  и  Кора  не пыталась его
нарушить. Она понимала, что пройдет несколько минут, и языки у людей,  ближе
всех  на  этой  планете  знающих драконов и, возможно, даже знающих тайну их
исчезновения, развяжутся. И тогда надо будет внимательно слушать.
     Второй по рангу десципон, без бороды, поднялся, чтобы произнести  тост,
но  его  оборвал  первый  десципон, разумно полагавший, что если ему не дали
сказать речь, то и он никому не  позволит  этого  сделать.  Далее  никто  не
пытался сказать речь, но время от времени кто-то из драконоблюстителей тянул
к  Коре  стакан  или  чашку  и кричал: "За ваше здоровье". Кричал искренне и
душевно, потому что водка всем нравилась.
     -- Не понимает она? -- сокрушался старший десципон, все еще не в  силах
пережить своего унижения. -- Переводчика сюда!
     И  начинал ей жестами об®яснять, -- вот, мол, какая ты хорошая! А какие
мы хорошие!
     По знаку второго десципона Аполидор поднялся с места, подбежал к  нему,
пошептался и приблизился к Коре.
     -- Горячее позволите подавать? -- Я здесь гость. Делайте, как положено.
-- Спасибо,  --  прошептал  Аполидор,  склонившись  к ее уху. Зеленые глазки
сверкали  от  выпитой  водки.  Внимание,  Кора,  осторожно!  Они   все   уже
пьяненькие.  Аполидор  выбежал из комнаты. Постепенно уровень шума в комнате
поднимался... Уже не так спешили наливать, не столь быстро работали  челюсти
-- как  будто все взбежали на перевал и теперь можно было оглядеться, прежде
чем начать неспешный спуск.
     Аполидор вернулся и сел на свое  место.  --  Скажи  госпоже  Орват,  --
обратился он к переводчику, --что сейчас принесут горячее.
     -- Вы  слышали, госпожа? -- спросил Мери, стараясь перекричать растущий
шум. -- Вам перевести?
     Кора не ответила, лишь  коварно  улыбнулась.  Мери  был  жалок.  Ничего
страшного, пускай и дальше боится потерять место.
     Она обратила внимание, что Аполидор чуть улыбается, одними глазами, как
удачно   нашкодивший  мальчишка.  Толстяк  не  так  безобиден,  как  кажется
поначалу.
     Открылась дверь, и внесли горячее.  Сначала  шествовала  строгого  вида
женщина  в  толстых  очках и длинном платье, формально изображавшем тоску по
мужу, скончавшемуся в позапрошлом году. Она несла большой медный поднос,  на
котором лежала гора нарезанного крупными кусками мяса.
     Следом  шагала  черноволосая смуглая коротышка в платье, говорящем о ее
желании отыскать себе достойного жениха с высшим образованием, которая несла
кастрюлю с горячей картошкой.
     Наконец, сзади  семенила  девочка,  в  одной  ручке  державшая  большую
солонку, в другой -- банку с каким-то соусом.
     Мужчины  принялись  собирать  пустые тарелки, чтобы отдать их женщинам.
Аполидор сказал:
     -- Первая -- это наш главный бухгалтер, вторая -- уборщица,  а  девочку
зовут  Мелой,  Мелочкой...  Голос  его звучал нежно... -- Она ваша дочка? --
догадалась Кора. -- Дочка, -- прошептал Аполидор. -- А почему они с нами  не
сядут за стол? У вас не принято?
     -- Почему  не  принято?  Принято.  Только  мест  мало. А они уже поели,
раньше нас поели, на кухне, пока готовили, правда?
     Тем временем началась большая дележка  пищи  --  слышались  восхищенные
возгласы.
     -- В жизни не видел столько мяса сразу! -- воскликнул счетовод.
     -- Может,  вы  дракона  зарезали? -- спросил Мери. Его шутка была всеми
услышана. Попала на тихую паузу. И за столом воцарилось  зловещее  молчание.
Один  за другим драконоблюстители оборачивались к переводчику и пронзали его
ненавидящими взглядами. Это была ненависть страха. Но  ни  один  из  них  не
произнес  ни  слова. Словно все ждали слов того, кто имеет право ответить на
это страшное, но ожидавшееся обвинение. И тогда девочка Мела произнесла:
     -- Драконов есть нельзя. У них мясо ядовитое. Даже собаки  дохнут.  Это
всем известно.
     -- Ну уж не всем! -- воскликнул Мери. -- Ну уж не всем!
     И  тут  как  плотину  прорвало.  Драконоблюстители принялись кричать на
переводчика, доказывать, махать руками, даже угрожать расправой,  переводчик
отмахивался  от  них,  движения  у  него были мальчишеские, но не дворового,
сильного и ловкого мальчика, который умеет лазить  по  пожарной  лестнице  и
даже  ходить  по  карнизу, а того, домашнего, при бабушке и няне, который не
научился свистеть и кидать камешки. Короткие штанишки весьма соответствовали
переводчику.
     Пока эта суматоха  продолжалась,  Кора  заинтересовалась  девочкой.  Та
спокойно  стояла  у  стены  между двумя канцелярскими шкафами и наблюдала за
взрослыми. Легкая улыбка застыла на ее тонких губках.
     Мела была худа, куда худее, чем положено  быть  десятилетнему  ребенку,
словно  целью  ее  жизни  было отрицать внешнее благополучие и щекастость ее
папы. Одета девочка была в простое серое вязаное платье, но Кора  не  знала,
имеет  ли  такое  платье  какое-нибудь  формальное значение, -- ей вообще не
пришлось читать о значении одежды у детей. Черные разношенные туфли были так
велики Меле, что пятки шлепали при ходьбе. Туфли сообщались с подолом платья
посредством двух палочек толщиной в палец, которые звались ногами. Такие  же
тонкие  руки  торчали  из  рукавов платья. Пальцы их были испачканы, а ногти
обкусаны. Волосы были собраны в две темно-рыжие косицы,  завязанные  тонкими
голубыми  бантиками.  Косички были заплетены так туго, что оттягивали кожу и
без того впалых щек и делали глаза раскосыми. А вообще-то глаза у Мелы  были
большие, зеленые и наглые Кого же она напоминала Коре?
     Конечно  же!  Так  рисуют  человечков  пятилетние  дети.  Ручки, ножки,
огуречик, вот и вышел человечек!
     Девочка почувствовала упорный взгляд Коры и обернулась к ней.
     -- Ты много знаешь про драконов? -- спросила Кора.
     -- Как все, -- ответила девочка. -- А откуда ты  знаешь,  что  драконов
есть  нельзя?  -- А у нас в этом году Дуролоб подох. А Кутька отравилась. --
Собака?
     -- Какая собака? Кошка! Чуток пожевала и подохла. -- Может, она  не  от
мяса  подохла?  --  А  вороны?  Которые тогда слетелись, они же тоже -- ноги
кверху!
     Общий гул царил в комнате, будто там собралась не дюжина, а по  крайней
мере  полсотни человек. Женщины, которые принесли пищу, остались в комнате и
тоже ели мясо. Водка кончилась, но откуда-то появились еще две  бутылки,  на
этот раз с красным вином. Аполидор подсел к Коре. -- Хорошая у меня девочка?
-- спросил  он.  --  Хорошая. А почему вы ее не угостите? --Я не ем мяса, --
сказала девочка, -- принципиально  не  ем.  Потому  что  кто  ест  мясо,  он
обязательно убивает. Вы меня понимаете? -- Я тебя понимаю. -- А вы убиваете?
-- Я стараюсь не убивать.
     -- Я  уж  бился,  бился,  к врачам водил. Мама у нас погибла, мы вдвоем
живем, -- пояснил кормилец.
     -- Отольются им мои детские слезки! --  загадочно  произнесла  девочка.
Глаза  ее  были  сухими  и  строгими.  -- Поешь салатику, девочка, -- сказал
Аполидор. Кора поняла, что  он  постоянно  чувствует  себя  виноватым  перед
дочкой  и  вынужден  оправдываться перед каждым встречным в том, почему Мела
такая худенькая да болезненная, -- не морит ли он ее голодом. Особенно  если
сам он такой цветущий.
     Кора  ждала, что он начнет оправдываться, -- не может быть, чтобы он не
постарался об®ясниться... Она решила предупредить оправдания.
     -- В ее возрасте я была еще худее, -- сказала  она,  --  меня  в  школе
звали скелетиком.
     Это  было неправдой, потому что в школе ее звали пышкой, но сейчас ложь
могла помочь -- ей хотелось быть милосердной по отношению к этому  неладному
семейству.
     -- Правда?  --  спросила  девочка.  --  Правда, -- Кора посмотрела ей в
глаза. Агент ИнтерГпола должен  лгать  так,  что  его  не  засечет  ни  один
детектор лжи.
     -- Правда, правда, -- обрадовался Аполидор. -- А посмотри, теперь какая
стала! -- Он попытался показать руками, но смутился и покраснел.
     Десципон  с  бородой  подошел,  чуть покачиваясь. Он желал поднять этот
скромный бокал за здоровье  нашей  спасительницы,  великого  специалиста  по
поиску драконов...
     Кора  милостиво  выпила  со  стариком.  --  Мы  в ужасном положении, --
сообщил  десципон,  клонясь  к  Коре.  Глаза  у  него  стали  оловянными   и
неподвижными. -- Нам никто не верит. Даже правительство.
     -- Но  почему  же? Ведь раньше вам верили? -- Экономическое положение в
Лиондоре оставляет желать много лучшего, -- рявкнул десципон в ухо  Коре  --
она еле успела отшатнуться.
     Мела  и  ее отец сидели по другую сторону Коры. Аполидор заставлял дочь
есть жареную картошку. Она отворачивалась, морщилась, но все же ела.
     -- Нам все время урезают кредиты на питание.  Знаете  ли  вы,  что  нам
приходится   переводить  драконов  на  растительную  пищу?  Драконы  болеют,
отказываются класть яйца. Ведь это проблема номер один! Еще шесть лет  назад
мы  продали  в  зоопарки Миандрии и Пролима четыре оплодотворенных яйца. Два
дракона до сих пор живут в Миандрии.
     -- Я думала, что  во  всей  Галактике  только  в  Лиондоре  сохранились
драконы.
     -- Мы  -- родина драконов. Они очень плохо существуют в других местах и
совершенно не размножаются. Но иногда в  хороших  условиях  они  могут  жить
десятками  лет в зоопарках. -- Но с планеты их вывезти нельзя? -- Пробовали,
несколько раз пробовали.  Ни  яйца,  ни  новорожденные  особи  не  переносят
космических  путешествий.  А для взрослого дракона еще не придумали каюты...
Так что у нас они последние... Десципон допил водку и закручинился. -- Когда
драконов больше не будет, его выгонят на пенсию, -- сообщила  Коре  девочка,
которая  постепенно проникалась к ней доверием. -- Их всех выгонят. А может,
и к  стенке  поставят.  Ведь  нужны  виноватые.  У  нас  всегда  так:  нашли
виноватых, и все хорошо. А настоящие виноватые в лимузинах ездят. Понимаете?
     -- А ты как думаешь, куда деваются драконы? -- спросила Кора.
     -- А  кто  их  знает,  --  неопределенно  ответила  девочка. -- Значит,
уводя