а  судьба  той,  что  его
совершила.
     -- Она так и не увидела своих детей, -- произнесла наконец медсестра.
     -- Мы  с  папашей  возьмем их к себе в магазин -- вот реклама будет! --
сказал Хосе.
     -- Ни в коем случае! -- ответила Кора. -- Вы же их поджарите!
     Может, это была и шутка, а может быть, нет. Но все обиделись  на  Кору.
Нельзя быть такой неделикатной в такой деликатный момент.
     -- Я  им  дам лучшее образование, -- сказал тогда Орсекки. -- Я посвящу
остаток своих дней заботе о детях....
     -- Но вам будет нелегко на вашей планете, -- сказал местный доктор.
     -- Я не буду на нее возвращаться, -- ответил Орсекки. -- Мы будем  жить
в Галактическом центре. Там можно затеряться...
     -- Я помогу вам устроиться на первое время, -- сказала Кора.
     -- Не  надо,  --  возразил  Орсекки.  -- Вы слишком напоминаете мне мою
несчастную любовь.
     -- Не думайте, что я останусь в этой шкуре надолго, --  ответила  Кора.
-- В следующий раз вы увидите меня... более адекватной.
     -- А  может быть, останетесь в этом теле? -- робко попросил Орсекки. --
Мы с детьми вас будем любить...
     -- И не надейся, -- сказал циничный мальчик Хосе-джуниор. --  Она  себе
такое тело подберет, что ни одной курице не снилось.
     -- Постараюсь, -- коротко ответила Кора и погладила Чука по затылку.
     "Я  --  убийца",  --  мысленно  повторяла она и обернулась к зеркалу. В
зеркале отразилась добрая куриная физиономия.

        ПРЕДСКАЗАТЕЛЬ ПРОШЛОГО

     Июль 2094 года на Вологодчине выдался  неровным,  скорее  прохладным  и
дождливым,  нежели  жарким  и сухим. Но немало случалось и теплых, солнечных
дней.
     В один из таких дней Кора Орват, впервые за  два  года  вырвавшаяся  на
родину  в  отпуск,  лежала  на  траве на берегу лесной речки Гусь, подставив
северному   солнышку   красивое   обнаженное    тело.    Будучи    человеком
принципиальным, Кора считала, что загорать в купальнике нецелесообразно, так
как загар ложится неравномерно.
     Деревня Пьяный Бор широко и вольно раскинулась по высокому берегу, дома
в ней все как на подбор рублены из вековых сосен.
     Вдоль   берега   медленно   брело  деревенское  стадо.  Пастушок  Вася,
присланный родителями в деревню, чтобы побаловаться парным молочком,  увидел
лежащую  в  траве  Кору  и,  подойдя  к  ней,  спросил:  -- Не холодно, Кора
Игнатьевна? -- Мне приходилось лежать и на льду, -- отрезала  Кора,  которая
не  терпела  назойливости.  Она перевернулась на живот и стала рассматривать
божью коровку, ползущую  вверх  по  травинке,  а  травинка  все  гнулась  да
гнулась,  пока  божья  коровка  не  упала  на  землю.  Ей  бы  отыскать  для
восхождения травинку покрепче, а  то  и  куст,  но  божья  коровка,  подобно
человеку, снова полезла по той же самой травинке.
     -- Кора Игнатьевна, -- спросил пастушок Витя, --а вы на Луне были?
     -- Была.  --  А на Марсе были? -- И на Марсе была. -- А в Галактический
центр летали? -- Летала.
     Божья  коровка  уже  добралась  до  середины   травинки.   Кора   стала
придерживать  кончик  травинки,  чтобы  она  не согнулась. Ей было интересно
узнать, какова конечная цель божьей коровки.
     --А я в Галактический центр не летал, -- сообщил  Витя.  --  У  вас  на
попке комар сидит.
     Кора  отпустила  травинку, хлопнула себя, комар улетел, а божья коровка
упала на землю. Кора поняла, что ненавидит пастушка.
     -- Кора Игнатьевна, а правда, что вы сыщик? -- спросил мальчик.
     Кора не ответила. Она снова придерживала конец травинки.
     -- Я думаю, что это правда, -- сказал Витя. --  Можно,  я  вас  шлепну,
чтобы  комара  убить?  Кора поняла, что готова сдаться. -- Бей! -- разрешила
она.
     Важнее было узнать, чего же хочет божья коровка. Витя размахнулся  и  с
удовольствием  шлепнул  молодую женщину. -- Убил? -- спросила Кора. -- Пятно
осталось, -- сказал Витя. Божья коровка доползла до конца травинки, подумала
немного -- то ли продолжить путешествие по  пальцу  Коры,  то  ли  вернуться
обратно.  Потом,  видно,  вспомнила  и,  оттолкнувшись от травинки, упала на
землю. Перехитрила Кору.
     -- А правда, что вы агент номер три ИнтерГалактической полиции?
     Божья, коровка подошла к травинке и возобновила восхождение.
     -- И у вас наградной бластер с автографом президента Федерации?
     -- Иди, мальчик, иди, -- сказала Кора. --  Слишком  любопытные  пастухи
долго не живут.
     -- А сколько они живут? -- спросил Витя, но пошел прочь за коровами.
     Ему  было шесть лет, и жизнь только начиналась. Кора Орват уже потеряла
четыре тела, и пятое, выращенное из ее  собственных,  хранившихся  в  Первом
отделе клеток, было совсем новым, а так как было материализовано лишь неделю
назад, то еще совсем не загорело.
     -- Кора!  -- послышался от крайней избы голос бабушки Насти. -- Куда ты
запропастилась, противная девчонка? Немедленно обедать! Суп стынет.
     Кора улыбнулась. Она так стосковалась по  родному  бабушкиному  голосу!
Жизнь пролетает в трудах и опасных приключениях.
     Кора поднялась, накинула легкий плащ и побежала вверх по склону.
     Баба Настя, отлично сохранившаяся стройная женщина семидесяти трех лет,
без единого  седого  волоса,  все зубы на месте, морщины -- только в уголках
глаз, уже накрыла на стол. Теперь она хлопотала  у  печки,  доставая  оттуда
горшочек  с борщом. По комнате расходился сказочный аромат. Кора забежала на
минутку в туалетный блок, привела себя в порядок, затем зашла в свою спальню
и мгновенно переоделась к обеду. Деревенская жизнь -- деревенской жизнью, но
опускаться нельзя! Тем более если вспомнить, что фамилия Орват  относится  к
старой  шляхте  из  великопольского селения Кживда, а старая польская шляхта
всегда переодевается к обеду.
     Переодеваясь, Кора с любовью поглядела на портрет своего  прапрадедушки
Бронислава, активного участника польского восстания 1863 года, сосланного за
это  в  российскую  глухомань  -- деревню Пьяный Бор Великогуслярского уезда
Вологодской губернии. Здесь пан Бронислав женился на русской девушке Параше,
народил детей и прожил сто три года. На портрете кисти великого  Выспянского
бригадный  генерал  Орват был изображен в пике карьеры -- на голове уланская
рогатувка, усы достают до ушей, взгляд орлиный, ладонь на гарде сабли.
     -- Ну и что нового на работе? -- спросила бабушка, усаживаясь  напротив
внучки.
     Из гуманных соображений бабушке ничего не говорили о настоящих занятиях
Коры.
     Считалось,  что  Кора  трудится юрисконсультом в Галактическом центре и
потому ей приходится часто летать по делам в отдаленные районы Галактики.
     -- Мне так не хочется думать о работе, бабуся, -- взмолилась  Кора.  --
Дай мне насладиться беззаботной жизнью!
     -- Может  быть,  тебе лучше построить новую семью? -- спросила бабушка,
избрав другую линию нападения. -- Остепенишься, заведешь  детей,  я  буду  с
ними гулять...
     -- Одного  раза  достаточно!  --  отрезала внучка. Первый брак Коры был
неудачен, и она не любила о нем вспоминать.
     Бабушка не стала настаивать. Она любовалась внучкой и думала о том, что
профессия юрисконсульта очень опасна для такой нежной девушки, как ее  Кора.
Как жаль, что Кора не стала литературоведом или математиком!
     Нежное солнце проникало на веранду старого деревенского дома, нахальная
оса кружилась над сахарницей, слышно было, как квохчут куры, как замычала на
лугу корова,  и  соловей в роще запел было песню, да спохватился, что день в
полном разгаре, рано еще петь...
     Кора была одета в простой, правда, сшитый в Париже  сарафан,  синий,  в
мелкий  белый  горошек, непослушные золотые волосы сдерживала голубая лента,
узкое серебряное колечко с рубином было единственным ее украшением.
     "Такая нежная красавица -- моя внучка, -- думала бабушка  Настя.  --  И
как  ей  не  повезло.  Неужели  она так и не отыщет себе достойного спутника
жизни?"
     "Чудесно, -- думала Кора,  --  чудесно  получить  передышку,  не  чуять
близкого  дыхания  преследующей смерти, не ощущать тягучего запаха крови, не
слышать, как визжат электронные стрелы и лязгают  пули  о  бронежилеты.  Да,
пожалуй,  зря  я  не  стала  математиком или энтомологом -- почему бы мне не
изменить жизнь? Ведь  еще  столько  бабочек  не  описано  и  не  изучено  во
Вселенной..."
     -- Бабушка, -- спросила Кора, -- как ты относишься к энтомологии?
     -- Прекрасно! -- воскликнула бабушка, которая угадала, что в головке ее
любимой внучки проносятся мысли о перемене специальности.
     Малиновки  мелодично  перекликались  в  листве  груш  и яблонь. От реки
доносился голосок пастушка Вити, который звал коров перейти в прохладу леса.
     -- Та-та-та-та, -- мелодичным пулеметом заверещал видеофон.
     Кора глубоко вздохнула и пожалела  о  том,  что  не  успела  сбежать  в
энтомологию.  И,  судя про тембру видеофонного звонка, в ближайшие недели ей
этого не сделать.
     Не вставая из-за стола,  Кора  щелкнула  пальцами,  включая  связь.  На
экране видеофона возникло мужественное загорелое лицо немолодого седовласого
человека  с  ярко-голубыми  смеющимися  глазами  и резко очерченными полными
губами.
     У бабушки дрогнуло сердце. Неважно, что этот человек кажется  немолодым
-- но какое благородство, какой мужественный облик! Пожалуй, такого мужа она
пожелала бы своей красавице.
     -- Бабуля, -- взмолилась Кора, -- скажи, что меня нет дома.
     Баба  Настя  никак  не  могла  собраться с силами соврать в лицо такому
человеку и, конечно же, упустила драгоценное время.
     -- Не трудитесь, Анастасия Тадеушевна, -- сказал пожилой  герой,  --  в
вашем  возрасте  пора  думать  о  боге,  а не лгать первому встречному. Ваша
внучка сидит справа от вас, и сейчас я ее вижу.
     В этот момент аппарат  видеофона  быстро  повернулся  так,  чтобы  Кора
попала в поле зрения мужчины, чего видеофон никогда раньше не делал.
     -- Здравствуй,  Кора, здравствуй, птичка, -- произнес мужчина, с трудом
удерживаясь от смеха.
     -- Ах, это вы, господин юрисконсульт! --  воскликнула  Кора,  не  делая
попытки  подняться. -- Что заставило вас прервать свой послеобеденный отдых?
Неужели в нашей  конторе  случилось  нечто  ужасное?  Неужели  кому-то  надо
мчаться в Антарктиду и подписывать доверенности?
     -- Ты  права,  Кора, -- ответил юрисконсульт. -- Тебе придется прервать
отпуск и слетать на пару дней в Антарктиду.
     -- Ну  уж  позвольте!  --  разобиделась  баба  Настя.  --   Какая   еще
Антарктида?  Девочка  только  начала  отдыхать.  Лица  на  ней  нет!  Я буду
жаловаться. И вас, милостивый господин, выгонят с работы.
     -- Я жалею обо всем больше вас, --  признался  юрисконсульт.  --  Но  у
вашей  девочки  замечательный почерк. Ей предстоит создать ряд документов. И
прошу вас -- не сердитесь! Клянусь, что Кора возвратится к  вам  и  к  вашим
знаменитым борщам не более чем через три дня.
     -- Ладно,  бабуся, -- сказала Кора, поднимаясь со стула и целуя бабушку
в щечку. --Я и на самом деле постараюсь поверить этому хамелеону,  обманщику
малолетних,  извергу  Милодару. Но если он меня снова обманет и я не вернусь
сюда через три дня, то его внуки скоро увидят труп любимого дедушки.
     -- Не говори так, Кора, это нехорошо, -- всполошилась баба Настя.
     Но Кора не слышала ее, она уже прошла к себе в спальню, за  три  минуты
собрала  походную  сумку,  переоделась  в  дорожный комбинезон и укрепила на
спине автономный движок.
     Бабушка вышла на крылечко и воскликнула на  прощанье:  --  Ты  борщ  не
доела!
     -- Поставь  его  в  холодильник,  --  отозвалась  Кора. Она спрыгнула с
крыльца, пробежала, набирая скорость, мимо клумбы, мимо клубничных грядок, к
открытой калитке... взлетела и взяла курс на Вологду.

     Не спеша пролетая над густыми лесами, с таким  трудом  восстановленными
после  опустошений  двадцатого  века,  любуясь  извивами  рек,  очищенных от
промышленных отходов, поглядывая на орлов и соколов, вновь заселивших  небо,
Кора  размышляла  о  том,  что  бабушка, как всегда, права. Ну сколько можно
отдавать всю себя мужскому делу -- сколько можно быть полицейской ищейкой  и
пугалом  для детишек на отдаленных коррумпированных планетах? Все! Решено! Я
свободна!
     В ухе зазвенело -- это Милодар  поторапливал  своего  агента  --  дело,
видно, было серьезным.
     Кора  похлопала  себя  по  уху,  звон  стал потише, но не смолк. Это ее
встревожило.
     Свою тревогу  она  высказала  вскоре  в  кабинете  комиссара  Милодара,
опустившись   на   лифте   под  ледяной  километровый  щит  Антарктиды,  где
располагалась земная штаб-квартира ИнтерГпола.
     -- Скажи мне, Милодар, -- сказала она голосом, будто впитавшим  в  себя
вековой  холод Антарктиды. -- Когда меня возвращали в мое тело, что туда еще
внедрили?
     -- Ничего, -- ответил  Милодар,  широко  улыбаясь.  Его  голубые  глаза
лучезарно сверкали на загорелом лице, седые кудри ненавязчиво падали на лоб.
Он  не  встал со своего места за широким столом, но поднял руку, приветствуя
Кору.
     -- А что звенело? -- спросила Кора,  подходя  к  столу  и  опускаясь  в
кресло, которое послушно приняло форму ее тела. -- Что во мне звенело?
     -- Это   ребята   из   экспериментальной   лаборатории  баловались,  --
отмахнулся Милодар. -- Никакого вреда для организма, так, легкий сигнал...
     -- Значит, так,  --  сказала  Кора.  --  Прежде  чем  я  продолжу  этот
разговор,  попрошу  вынуть  из  меня все звоночки, сигнализацию, руководящие
указания и напоминания.
     -- Разумеется, -- ответил Милодар,  улыбаясь  доброй  улыбкой  старшего
брата.  Но Кору этим не обманешь -- она отлично знала, что Милодар, которого
видели сотрудники ИнтерГпола и даже друзья (хотя у него, конечно же, не было
друзей), был не более как удачной голограммой.  Настоящий  Милодар  выглядел
неизвестно  как,  скрывался  неизвестно где, поэтому ни одно из покушений на
него не увенчалось успехом. В Земном управлении, правда, сплетничали, что  в
истинном облике его видели только новые молодые жены -- синхронные пловчихи,
близнецы Джульетта и Макбетта.
     -- Разумеется,  --  повторил Милодар, -- но учти, что разборка и сборка
твоего тела займет чуть больше двух недель и на нем могут остаться шрамы.
     -- Спасибо, дружище, -- ответила Кора, -- потерплю до следующего тела.
     -- Ломать -- не строить,-- загадочно произнес шеф.
     -- Говорите, зачем вызвали из отпуска, --  официальным  тоном  спросила
Кора, рассматривая свои пальцы, -- ногтям бы еще подрасти.
     -- Покой  нам  только  снится,  --  ответил  загадочным  афоризмом  шеф
ИнтерГпола. -- Я вот в отпуске четыре года не был. -- Ужасно! -- согласилась
с ним Кора.
     -- Любой бухгалтер волен поехать на Гавайские острова! -- Вот именно.
     -- А мы  должны  копаться  в  отбросах  человечества.  --  Так  что  же
случилось? -- повторила свой вопрос Кора.
     -- То, чего мы опасались. Убит Эгуадий Второй. -- Это еще где?
     -- Разумеется,  ты  вообще  перестала читать газеты и смотреть новости.
Может, ты не знаешь, где находится планета Ныо-Гельвеция? -- Ума не приложу.
-- Мне за тебя стыдно.
     -- Послушайте, Милодар, вы же посылаете меня к  чертям  на  кулички,  я
месяцами  не  вижу  ни  одного  разумного  лица,  а  пашу на вас, как Микула
Селянинович -- богатырь из русского эпоса. Когда мне смотреть  новости?  Где
мне их смотреть? В джунглях, под землей, в облаках? В вертепе?
     -- Кора,  только  без этого! Только без рук! -- предупредил ее Милодар,
вскакивая с кресла и отпрыгивая в угол. -- Только без эмоций. Я сам тебе все
об®ясню.
     -- Так-то лучше, -- Кора уселась в кресло и перевела дух. Вспышки гнева
обходились ей недешево.  Новое  тело  к  ним  еще  не  привыкло  и  ответило
приступом радикулита.
     -- Эгуадий  Второй -- законный правитель планеты Нью-Гельвеция, потомок
славного рода Супремидов. Всеми возможными методами  он  боролся  за  мир  и
межпланетное  сотрудничество.  Он  развивал  у  себя  в  империи  экономику,
экологию и искусства. Он пригласил с Земли ведущих специалистов в  различных
научных областях, и они были счастливы трудиться на благо его народа.
     Говоря так, Милодар нажал на кнопку, и в дальнем конце комнаты на белом
фоне возникло  голографическое  изображение  высокого,  согбенного  пожилого
человека в старомодных  очках  и  чуть  потертом  костюме.  Человек  обратил
рассеянный  взор  к Коре, и губы его шевельнулись. Робкая улыбка озарила его
некрасивое, но доброе лицо...
     -- Вот его и убили, -- мрачно сказал Милодар, почесывая голографический
живот.
     -- Бомба? -- спросила Кора. Бомба была  самым  обычным  орудием  против
диктаторов, императоров и демократически избранных президентов.
     -- Убит он был странно, -- сказал Милодар. -- Настолько странно, что мы
вызвали  тебя,  а  не  обычного агента. Его пронзили двумя шампурами. -- Как
так?
     Милодар включил на экране новое изображение. На этот раз  Кора  увидела
обнаженное  желтоватое тело императора, лежащее на полу в пустом мрачноватом
помещении. Лежал он навзничь, раскинув руки, и из его груди торчали рукоятки
двух шампуров для приготовления шашлыка.  На  теле  и  на  полу  была  видна
запекшаяся кровь.
     -- Все  равно  я не понимаю, зачем было меня вызывать? У них на планете
существует собственная полиция, которая наверняка этим уже занимается. И чем
меньше мы будем совать носы в их дела, тем лучше для всех.
     -- Великолепно сказано! --  Милодар  щелкнул  пальцами,  и  этот  звук,
соответственно усиленный, разнесся по его скромному дому.
     Не прошло и полминуты, как в кабинете возникла стройная как тростиночка
фигурка  одной  из  молодых  жен  Милодара  -- судя по доброй улыбке, скорее
Джульетты, чем  Макбетты.  Нежную  красоту  ее  лица  чуть  портила  крупная
прищепка  для  носа,  которую  Джульетта  не  снимала,  как  профессионал  в
синхронном плавании.
     Милодар,  уставший  менять  любовниц  --   киноактрис,   манекенщиц   и
журналисток,  недавно  женился  на  близнецах, десятиклассницах из Мариуполя
Джульетте и Макбетте. Их мама  руководила  самодеятельным  театром  рыбацкой
артели  --  отсюда  и странный выбор имен. Странный, но не случайный. Вскоре
обнаружилось, что славная скромная, послушная  Джульетта  боготворит  своего
немолодого  мужа,  тогда  как Макбетта уже трижды изменяла ему с прыгунами в
воду и пыталась отравить  шефа  галактической  полиции  жареными  сморчками.
Разумеется, лишь самые близкие друзья знали об этой трагедии Милодара. Среди
них была и Кора.
     -- Ты  Джульетта?  --  спросил  Милодар  у жены, которая расставляла на
столике чашки.
     -- Джульетта, мой повелитель, -- ответила та, потупясь и  чуть  гнусавя
из-за прищепки.
     -- Вроде  Джульетта, -- сказал Милодар, поднимаясь с кресла и делая шаг
к молодой красавице.
     Он указал на родинку на правой щеке молодой женщины и произнес:
     -- Знаешь, как я их различаю? У Джульетты родинка есть,  а  у  Макбетты
--- нету.
     Он дотронулся до родинки, жена резко отклонилась назад, но не успела --
плохо наклеенная родинка упала на пол.
     -- О,  проклятие!  --  воскликнул  Милодар.  --  Мы  были на волосок от
смерти!
     Макбетта, замаскированная под Джульетту,  зловеще  захохотала.  Милодар
выхватил бластер и направил его на жену. -- Убью!
     Кора  наблюдала  эту  сцену  с  интересом,  но  без  страха, потому что
понимала: бластер у шефа тоже голографический.
     -- Убей, --  согласилась  юная  женщина.  --  Я  все  равно  буду  тебя
ненавидеть.
     -- Всегда?  --  спросил  Милодар,  и  его  голос дрогнул. -- Всегда, --
ответила жена и отбросила в угол кофейник с отравленным напитком.
     Милодар обхватил юную женщину за плечи и притянул к себе.
     -- Нет, никогда! -- воскликнула Макбетта и выхватила тонкий стилет. Она
попыталась вонзить стилет в голографического мужа, но клинок  прошел  сквозь
его  тело, не причинив Милодару вр