тать,
насколько оно зависит от содержания алкоголя в крови. Он рассчитал, что тело
не  сумеет ответить на приказ  мозга быстрее, чем  за 1,23 секунды, и если к
этому моменту  поворот  не будет  начат, его нужно  будет делать самому. И в
соответствии с этим компьютер считал наносекунды и ждал.
     За полторы секунды Регги закричал:
     - Пора!
     За 0,9 секунды машина начала отворачивать.
     За  0,8 секунды  компьютер понял,  что Регги  отворачивает недостаточно
круто и что столкновения, по  крайней мере частичного, не  избежать. Поэтому
он  взял на  себя управление, но только для того, чтобы увеличить скорость в
том направлении, которое уже принял Регги.
     В последнее мгновение машины разошлись, не столкнувшись.
     Почти...
     "Почти"  -  ударил  медный  гонг,  и это  был  удар,  заполнивший гулом
окружающее  пространство. "Почти"  -  это  сумма  кинетических энергий  двух
материальных тел, соприкоснувшихся на  почти  параллельных курсах. "Почти" -
это человек, прижатый в  противоперегрузочной сети к задней стенке кабины, и
еще два человека, барахтающихся в  такой сети, как мухи в паутине. "Почти" -
это  скрип одной  пластиковой поверхности  о  другую, грохот столкновения  и
отскока, болезненный, выворачивающий душу наизнанку  вой турбины, пытающейся
увеличить  мощность антигравитационного  поля,  чтобы ослабить столкновение.
"Почти" - это ошеломленный водитель,  который осматривается  по сторонам и с
трудом произносит: "Что... что случилось?"
     Вторая  машина пронеслась выше и на наносекунду избежала столкновения с
каменным зданием. Ее  спасла реакция  собственного  компьютера.  Машина села
рядом,  помятая,  но  без серьезных  повреждений. Пассажир  выскочил из нее,
подбежал к машине Регги, распахнул дверцу и закричал:
     - Парень, что с тобой? Ты в порядке?
     Регги помигал, непонимающе посмотрел на него и вдруг догадался, что его
в чем-то обвиняют. Поэтому он нахмурился, призвал последние силы и выпалил:
     - Кто тебя учил вести машину? И потерял сознание.
     -  А ты?  - спросила Корделия.  Она  широко распахнула глаза, осознавая
трагичность рассказа. - Ты тоже потерял сознание?
     - Нет, - ответил Фесс.  - Я ведь  робот и не могу потерять сознание без
серьезного разрушения своей начинки.
     - Но ты же был поврежден в этом столкновении, - вмешался Грегори.
     - Да,  -  согласился  Фесс.  - До  столкновения все  мои  связи  были в
отличном  состоянии, но после  него... меня извлекли из машины, проверили  и
нашли, что мои конденсаторные панели значительно ослаблены.
     -  Поэтому с  тобой  и случаются  припадки? - спросил Джеффри, глядя на
железного коня широко раскрытыми глазами.
     -  Да,  -  подтвердил  Фесс.  -  Перед  столкновением  мне  пришлось  в
ограниченное  время принимать  решение  с  учетом  множества  противоречивых
факторов. И поэтому, сталкиваясь с подобными ситуациями, мои  конденсаторные
панели  разряжаются.  И поэтому  техники  встроили мне дополнительную  цепь,
которая в таких случаях отключает меня,  чтобы  я  окончательно не вышел  из
строя.
     Магнус заметил:
     - Если бы они этого не сделали, у тебе сгорели бы все остальные цепи?
     -  Да, - в который раз согласился Фесс.  - К счастью, такую возможность
предусмотрели, так что в дальнейшем никакого вреда не было.
     - А что произошло с машиной? - спросил Грегори.
     - Она не подлежала ремонту, - ответил Фесс.
     - Я слишком долго ждал хозяина Регги и ничего не предпринимал.
     - У тебя не было выбора, - с отвращением сказал Магнус.
     - Напротив, мои создатели решили, что у меня был слишком широкий выбор,
но  я  не решился  им воспользоваться  в контексте  ситуации.  Мне следовало
игнорировать  приказ  хозяина и  взять  управление  на  себя.  В последующих
роботов серии ФСС встроили специальную цепь, позволяющую подобные вольности.
     - Но тебе-то это не очень помогло, - подвел итог Джеффри.
     - Какие все-таки роботехники хладнокровные!
     -  Корделия  вздрогнула. - Я  удивляюсь, почему  они не  разбили  и  не
похоронили тебя. Такие бессердечные люди.
     - Они могли бы так поступить, - отозвался Фесс, - тем более, что пришли
к выводу: стоимость ремонта слишком велика и не окупит затрат. Они не  могли
просто заменить  конденсаторную панель, нужно было заменить все молекулярные
цепи  с микроманипуляторами. При этом существовала очень большая вероятность
серьезно повредить мой центральный процессор. Разумеется, операция стоила бы
гораздо больше, чем сумма, которую мог получить владелец от моей продажи.
     - Что  же он сделал?  -  спросил Джеффри, нахмурившись. - Ведь  это его
вина.
     - Я тоже был виноват, Джеффри.
     - В  чем?  - спросил  мальчик, - Ты ведь  сам сказал,  что у позднейших
роботов была  специальная цепь, которой у  тебя не было. Ты не  мог помешать
хозяину.
     - Ты говоришь нелогично,  Фесс,  - добавил Грегори.  -  Но вижу, что ты
поступаешь в соответствии с программой, о которой рассказывал нам.
     Джеффри сердито посмотрел на брата.
     - А ты откуда знаешь?
     Но Магнус знаком велел ему замолчать, и обратился к Фессу:
     - Что же сделал с тобой твой хозяин?
     - Он не захотел больше меня видеть, - вздохнул Фесс.
     -  Ага,  -  догадалась  Корделия,  - потому что ты  был свидетелем  его
позора.
     - "Был свидетелем" - это точно  сказано, - нехотя признался Фесс. - Мои
записи  полета  были  прочитаны  в открытом суде,  который  признал  хозяина
виновным  в управлении машиной в пьяном виде и приговорил к лишению прав  на
шесть месяцев.
     - Регги все-таки лишили прав?  - порадовался Джеффри. - Это значит, что
он не мог больше управлять машиной без разрешения?
     -  Да,  без  этого  документа  управлять  летательными  аппаратами   не
позволено,  -  согласился Фесс. - Слишком велика вероятность,  что  водитель
причинит вред другим.
     - Ты все слышал сам, - презрительно бросил Магнус, - а выводы делать не
умеешь.
     Джеффри покраснел, но прежде чем он что-то сказал, Корделия спросила:
     - Значит, он больше не мог водить машину?
     -  Нет,  -  подтвердил Фесс,  - целых полгода ему приходилось  нанимать
других. И поэтому он продал меня - и меня самого, и все мои цепи - тому, кто
предложил больше всех.
     - И кто же оказался счастливым покупателем?
     - Почему счастливым?
     - Потому что приобрел такого замечательного робота! - выпалил Джеффри.
     - Этой счастливицей,  -  вздохнул  Фесс, - оказалась  компания, которая
специализировалась на разборке  старых машин  и  поставке запасных частей по
низким ценам.
     -  Ты,  должно  быть,  стал для них большой  ценностью,  - предположила
Корделия.
     -  Спасибо  за  то,  что  пытаешься уберечь мои  чувства,  девочка, но,
пожалуйста, не забывай, что у меня их нет.
     Девочка с сомнением посмотрела на него, но промолчала.
     - Я был обычной грудой металлолома,  - откровенно  сказал Фесс,  - и со
мной соответственно обращались.  Конечно,  нечего этого стыдиться, тем более
что с  тех пор прошло  добрых  полтысячи лет! И все же Корделия права: я был
большой ценностью для этой компании, самым ценным собранием лома.
     - Но разве тебя не расстроила продажа на запчасти? - выпалил Джеффри.
     Корделия  укоризненно  посмотрела на  бесцеремонного  братца,  но  Фесс
ответил:
     -  Не  могу  сказать,  что я был расстроен,  тем  более, что  тем самым
освободился от  Регги. Противоречивые приказы  шалопая и  вертопраха  весьма
угнетали меня.
     - Но тебя опозорили, обесценили!
     - В этом утверждении есть  определенная доля истины, - согласился Фесс.
-  И  все же, рассматривая этот  эпизод  с высоты прошедших пятисот  лет,  я
считаю, что цена освобождения от Регги оказалась не слишком высокой.

     Глава третья

     Магнус проявил  мужество:  он ни о чем не просил. Но  Гвен  видела  его
усталое лицо и пожалела сына. Джеффри, напротив, был еще слишком  мал, чтобы
контролировать свои чувства:
     - Мама, я хочу есть.
     - Конечно, хочешь,  - понимающе проговорила Гвен;  на фоне сдержанности
Магнуса  нетерпение мальчика выглядело капризом.  -  Но потерпи, скоро будет
гостиница.
     Действительно,  та  уже показалась  из-за  поворота  дороги. Аккуратное
двухэтажное строение. Высокие стрельчатые окна  и красная  черепичная крыша.
Над дверью висел моток зеленой шерсти, который раскачивался на ветру.
     - Зеленый, - заметила Гвен.
     - У  них есть свежий  эль, - Род  улыбнулся. - Обед под это дело пойдет
гораздо веселей, чем я надеялся.
     Но Корделия во все глаза уставилась на животное, привязанное у входа.
     - О! Бедная овечка!
     -  У  тебя  что,  прогрессирующая  близорукость, сестричка?  -  ядовито
поинтересовался  Джеффри.  - Разве  не заметно, что сие  не  овечка, а самый
натуральный осел!
     -  Мои  глаза видят не  хуже  твоих,  -  возразила  Корделия.  - Но это
настоящая овечка среди ослов! Разве тебе его не жаль?
     - Ради Бога, Джеффри, помолчи!  - Гвен  перехватила готовую сорваться с
языка колкость. Мальчик  закрыл рот и сердито посмотрел на мать. - Ты права,
девочка, - сказала Гвен. - С животным обращались очень жестоко.
     Действительно, тусклая, грязная, в  пятнах парши шерсть на боках ничуть
не скрывала ходуном ходившие  ребра. Осел вытягивал шею, стараясь дотянуться
до пучка травы.
     -  Какой у  него  жестокий хозяин, -  возмутился  Магнус. -  Сам небось
набивает брюхо в таверне, а животному даже клочка сена не оставил!
     - К тому же осел очень истощен, сразу  видно, что ему много приходилось
работать, - заметил Фесс.
     Это замечание можно было считать слишком мягким: бедный маленький ослик
был впряжен в телегу, явно перегруженную гигантскими бочками.
     - Такое  отношение  к  бедному тягловому  животному  непростительно!  -
заявил Фесс. Грегори удивленно посмотрел на него:
     - На тебя это не похоже, Фесс.
     - Что именно?
     - Осуждать поступки человека.
     -  Наш  приятель  чрезвычайно  чувствителен  по  отношению  к  тягловым
животным, сын, - объяснил Род без капли иронии в голосе.
     - Но  как  хозяин  этого  ослика  может  быть таким черствым? Он  очень
жестоко обращается со своим помощником, - удивилась Гвен.
     - Конечно, - согласился Джеффри, - настоящий негодяй, толстый, ленивый,
медлительный мужик. Зверь, а не человек.
     Но вышедший из гостиницы  человек не  был  ни толстым, ни медлительным.
Среднего роста,  слегка склонен к полноте. Одет в чистые рейтузы и камзол, и
пока не вышел из гостиницы, шапку держал в руке. При этом с приятной улыбкой
на лице беседовал с хозяином.
     - Да он кажется добрым! - пораженно воскликнула Корделия.
     Но как только человек подошел  к  привязи, улыбка покинула его лицо. Он
отвязал  повод, разразился затейливым проклятьем,  пока  оттаскивал  осла от
жалкого  пучка  травы,  потом  сел  в  телегу  и  расправил  длинный  хлыст,
вытащенный из-под бочек.
     - Он не должен! -  воскликнула Корделия, но возчик уже усердно потчевал
осла хлыстом, который  не только с треском обвивался вокруг спины животного,
но и разрезал его бока до крови.
     -  Негодяй!   -  закричала  Корделия,  метла  вырвалась  из  ее  рук  и
устремилась к телеге.
     Но Род уже заметил то, чего не видела дочь, и положил руку ей на плечо:
     -   Убери   метлу,   дорогая,   иначе   это   помешает   восстановлению
справедливости.
     -  Не может быть, - по  инерции возразила Корделия, но метла повисла  в
воздухе.
     - Может. Посмотри туда, на край луга. Корделия посмотрела и ахнула.
     - Род, - сказал Фесс, - там какой-то... зззвверь... - он задрожал.
     - Держись,  Ржавый Ингибитор.  Не  хватало только  твоего  приступа.  Я
уверен, что  существует какое-то  разумное объяснение. Но ты прав, осел  под
теми деревьями просто двойник нашего друга, запряженного в телегу.
     - Он вроде  бы  чуть больше  размером,  -  заметил Грегори, - как будто
только что наелся свежей травой и зерном.
     Магнус нахмурился:
     -  Но как  они могут  быть  так  похожи?  Неужели  кто-то  создал новое
животное из ведьмина мха?
     - Зачем? - спросил Джеффри.
     - Не думаю, чтобы это был мох, - медленно проговорил  Род. - Мне  очень
интересно. Не кажется ли вам этот двойник осла несколько... странным?
     - Теперь, когда ты сказал об этом, - задумчиво произнес Фесс, - я вижу,
что поведение осла слишком жалкое.
     - Так я и думал, - кивнул Род. - Он переигрывает.
     - Кто, папа?
     - Подожди и увидишь, - негромко сказала Гвен, но начала улыбаться.
     Осел  напрягся,  стронул  тяжелую  телегу  с  места,  вытащил  со двора
гостиницы  на дорогу - и  потащил  в  сторону  от колеи. Возчик выругался  и
сильно дернул за вожжи, но осел как будто  не заметил этого. Возчик  свирепо
хлестнул его бичом, так  что рубец заполнился кровью,  но осел только  пошел
быстрее, держа направление в сторону поля. Человек вышел из себя. Он колотил
осла  рукоятью  хлыста,  бранился,  как сумасшедший, и так  сильно натягивал
вожжи, что одна из них не выдержала и порвалась.
     -  Что  это  за  осел?  - удивился  Джеффри. - Никогда  не видел, чтобы
бедняги выдерживали такой рывок вожжей.
     - Может, он их закусил, - предположил Магнус.
     - Или пасть у него твердая, как из камня, -
     Род не переставал улыбаться.
     Осел высвободился  из  порванных  вожжей  и  принялся бегать  по кругу.
Возчик  ревел  в  гневе, колотил  и колотил  хлыстом, но  осел только  бежал
быстрее,   все  кругом  и   кругом,  и   возчик  вскоре  ощутил  воздействие
центробежной  силы  и почувствовал  первый  укол страха.  Он выронил  хлыст,
попытался соскочить с телеги - и уселся назад.
     - Он прилип к скамье, - восторженно закричал
     Джеффри.
     - Муж мой, - сказала Гвен, - тут не просто создание из ведьмина мха.
     - О, я согласен с тобой - мы оба поняли это.
     Хлыст подпрыгнул из травы, развернулся со щелчком и обрушился на голову
возчика. Тот  посмотрел в  ужасе  и испустил низкий вопль. Хлыст, как  змея,
обернулся вокруг него, разрывая камзол.
     Род сердито повернулся к Корделии:
     - Я велел тебе подождать!
     - Я и жду, папа! Это не я!
     Род окинул дочь  испытующим взглядом, потом  повернулся,  чтобы увидеть
продолжение.
     Осел скакал теперь галопом, гораздо  быстрее, чем когда-либо видел Род,
телега раскачивалась,  колеса  подпрыгнули, опустились,  снова  подпрыгнули.
Возчик вцепился  изо всех  сил в  дощатые борта, он вопил от страха, хлыст с
треском обвивался вокруг него, а телега под ним ходила ходуном.
     - Она опрокидывается, - отметил Род. - Вот...
     С грохотом телега  опрокинулась набок,  бочки покатились по  земле. Две
самые большие  разбились, и красное вино  залило луг.  Возчик приземлился на
спину в десяти ярдах от лужи. Небольшой бочонок придавил ему живот.
     - Бедняга! - воскликнула Корделия. - Папа, не нужно ли ему помочь?
     - Зачем, сестра? - спросил Магнус.  - Разве  его осел не страдал раньше
так же, как он сейчас?
     - Ты сама назвала его негодяем, - напомнил Джеффри.
     - Ну, тогда ему не нужна была помощь, а сейчас нужна. Ох!
     -  Спокойней,  дочь, - Гвен положила  руку  дочери  на плечо.  -  Пусть
почувствует на собственной  шкуре  облагораживающее  действие хлыста.  Чтобы
никогда больше не обращался так с животными, пока жив.
     - Но он выживет?
     - Конечно, - заверил ее Фесс, изгибая шею, чтобы лучше видеть. - Я могу
увеличивать  зрительное  изображение,  Корделия,  и  повторить происшедшее в
замедленном виде.  Насколько  я могу судить, вероятность получения серьезных
ран очень мала.
     - Хвала небу за это!
     -  Не  думаю, чтобы небо имело  отношение  к этому  маленькому фарсу, -
проворчал Род.
     Возчик  тем  временем успел  перевернуться  и  начал вставать,  но осел
принял боевую стойку, поднял хвост, уперся задними ногами, а передними попал
в зад хозяину, который только-только сумел оторваться от земли. Возчик снова
растянулся лицом в грязи.
     - Прекрасный прицел и исполнение, -  похвалил Джеффри,  пытаясь  скрыть
улыбку. - Можно посмеяться над положением этого недотепы, папа?
     -  Думаю,  можно,  -  удовлетворенно  кивнул  Род.  -  Ведь  сейчас  он
испытывает то, что испытывало  его бедное животное четверть  часа назад.  И,
конечно, я  подозреваю, что никакая реальная опасность человеку не угрожает.
Один-два ушиба, только и всего.
     - Почему ты так уверен? - спросила Корделия.
     К этому времени возчик наконец-то сумел встать и в страхе бежал назад к
гостинице. При этом он кричал:
     - Колдовство! Черная магия! Какой-то колдун заговорил моего осла!
     - Мама,  - сказала  Корделия, - разве для нас хорошо, что он принародно
позорит колдунов?
     - Не тревожься, дочь  моя. Я уверена:  всякий, кто услышит его рассказ,
поймет, что дело не в колдунах.
     Корделия нахмурилась.
     - Но кто...
     Осел  презрительно  фыркнул  в сторону своего прежнего  хозяина,  двумя
точными ударами копыта разломал  оглоблю и  с  видом победителя направился к
лесу.
     -  Папа, останови его! - воскликнула  Корделия. - Я должна  узнать, кто
это сделал, или умру от любопытства!
     - Не  сомневаюсь, - с  улыбкой сказал Род,  - и  признаю,  что и сам бы
хотел подтвердить свои подозрения.
     Он негромко, но пронзительно свистнул.
     Осел  повернул голову в  сторону Рода. Чародей улыбнулся  и  встал так,
чтобы его лучше было видно. Осел изменил направление и направился к ним.
     - Нам лучше уйти с дороги, - добавил Род. - В любую минуту могут  выйти
из гостиницы.
     - И  то  правда,  -  согласилась  Гвен  и первой  двинулась  в  сторону
небольшой рощи.
     Осел  пошел за ними,  но  постепенно обогнал. Остановившись, он  махнул
головой.
     - Ну, хорошо, ты поступил благородно, -  Род улыбнулся. - Но скажи мне,
ты действительно считаешь, что возчик все это заслужил.
     - Все это и  гораздо больше, - проржал осел. У детей отвисли челюсти, а
Фесс задрожал.
     - Спокойней, о Петля Логики, - Род положил руку на рычажок, отключающий
робота.  - Ты должен знать,  что  этот осел - совсем  не то, чем  кажется на
первый взгляд.
     - Я... попытаюсь привыкнуть к этой мысли, - ответил Фесс.
     Гвен с трудом сдерживала улыбку.
     - Значит, ты считаешь себя хорошим парнем?
     -  Конечно,  -  осел улыбнулся. Все  вокруг этой  улыбки  заколебалось,
превратилось  в  аморфную  массу, заструилось - и  перед  ними оказался Пак.
Собственной персоной. -  Хотя парнем меня  трудно назвать, скорее  я - Робин
Весельчак.
     Трое младших детей едва не упали в обморок  от  такой  неожиданности, и
даже у Магнуса глаза стали как монеты. Но Род и Гвен только улыбались.
     - Это было сделано в порыве? - спросил Род. - Или ты предварительно все
продумал?
     - В порыве? - воскликнул эльф недоуменно. - Да будет тебе известно, что
я семь месяцев  слежу за этим негодяем,  и  если есть человек, заслуживающий
подобного наказания, так это он! Подлец и трус, человека побить боится! Даже
лошади боится! Говорит с тобой кротко, как голубь, а в душе жаждет разорвать
собеседника на части. Жалкая и завистливая душонка! Я наконец устал от того,
как  он  обращается  с  этим бедным  животным,  и  дал ему  попробовать  его
собственного зелья!
     -  Не  похоже  на  тебя,  Пак,  поступать так  жестоко,  - проворковала
Корделия. Эльф хищно осклабился:
     - Ты знаешь  только  одно мое  лицо, дитя,  если  так говоришь.  В моем
поступке  нет  подлинной  жестокости,  потому  что я  просто  выставил этого
человека  дураком,  да и то не перед его товарищами. Если он умен, то усвоит
урок с первого раза и больше никого не будет мучить безнаказанно.
     Корделия как будто успокоилась, хотя и не совсем.
     - Но ведь он очень испугался и ранен...
     - Разве хуже того, как он обращался с животным?
     - Ну... нет...
     - Не  могу сказать,  что  ты в  этом  случае  поступил плохо, Роб