чем она отличалась, так это размерами. Да еще тем, что здесь мужики мылись вместе с бабами. Но сейчас моих прежних "сестер" и "братьев" было не узнать. Никакого намека на сумасшествие, а тем более на разврат не наблюдалось. Напротив, все вели себя сдержанно и корректно, целиком поглощенные лишь одним делом - отмыванием грязи со своих тел. Теперь, в спокойной обстановке, хоть и при свете лучин, я могла их рассмотреть более внимательно.
     Соотношение полов было примерно одинаковым, а вот возрастом мы разнились.
     Мужская половина была старше, хотя я заметила нескольких молодых парней, но в основном это были почтенные мужи от сорока и до пятидесяти. Женщины же были и сорокалетние, и совершенно юные девушки, а точнее, девочки. Что меня еще удивило - на многие лица были натянуты темные чулки или маски.
     На меня никто не обращал внимания, и поэтому я сделала то же, что и все, - начала мыться. Это очищение продолжалось около часа, а потом все дружно, не сговариваясь, пошли назад. В их числе была и я. Пройдя ритуальную комнату, мы поднялись на второй этаж. Здесь вдоль длинного коридора по обе его стороны был расположен ряд комнат с табличками на дверях. Ничего не понимая, я прошла почти до самого конца и там на одной из дверей прочла свое имя.
     В маленькой комнатке на кроватях сидели две молодые женщины, которые при виде меня приветливо улыбнулись и предложили прилечь и отдохнуть. Наверное, это мне нужно было больше всего. Не разбирая постели, я бухнулась поверх одеяла и напрочь отключилась. Провалилась в сон безо всяких сновидений и кошмаров.
     Проснулась я, когда солнце уже садилось, но я хорошо помню, что в момент моего прихода сюда оно только-только всходило. Значит, я продрыхла никак не меньше восьми часов. Но все это я сообразила чуть позже, первой моей мыслью было - как отсюда поскорее выбраться, да побыстрее забыть тот кошмар, что мне довелось пережить. В комнате никого не было. На плечиках аккуратно висела моя одежда, в которую я тут же облачилась. Выглянув, я увидела совершенно пустой коридор и нерешительно в него шагнула. Никто меня не окликнул, никто не позвал, и я уже смелее по нему пошла, а потом и побежала. В ритуальной комнате сидел тот господин, что первым встречал меня в этом доме.
     - Уже собралась идти, сестра Наталья? - улыбнулся он. - Заспалась ты, однако, уже поздно, и я велю брату Николаю проводить тебя по льду до твоей машины, но сначала хочу пригласить тебя к себе и ознакомить с некоторыми документами.
     В той самой комнате, куда я пришла поначалу, он вручил мне бумагу, чем-то напоминающую договор или контракт о сотрудничестве с ССА - Союзом Сестер Антихриста, из которого я уяснила свои права и обязанности.
     Собственно, моих прав там не было никаких, кроме того, что мне обещалась привилегированная жизнь на земле в течение тысячи лет, когда к власти придет Антихрист. Что касается обязанностей, то я была должна: 1.
     Беспрекословно и во всем повиноваться Князю Антихристу. 2. Держать в строгой тайне сам факт существования Союза, его устав и все проходящие здесь ритуальные обряды. 3. Ежемесячно вносить посильную лепту в фонд Союза, но не менее двадцати пяти процентов от своих доходов. 4. Вовлекать в ряды Союза достойных братьев и сестер и в дальнейшем нести за них ответственность. 5. Посещать собрания Союза не менее трех раз в месяц. 6. В случае измены, равно как и замеченного мною недостойного поведения какого-либо брата или сестры, немедленно сообщать об этом факте Князю. 7. Добровольный выход из рядов Союза запрещен.
     В случае невыполнения одного из перечисленных пунктов виновного брата или сестру ждала смерть, и решение выносилось либо общим собранием, либо волевым указом Князя, не подлежащим обжалованию. К смерти приговаривались семья и родные виновного. Приговор мог выноситься как в присутствии нарушившего клятву, так и в его отсутствие.
     Это только главные пункты того сумасшедшего договора, а вообще он занимает четыре листа и имеет множество подпунктов, дополнений, замечаний и так далее. В целом можно сказать, что он составлен человеком грамотным и знающим всю казуистику, и если бы не сама тема, то его можно было принять за юридический документ.
     Рассмеявшись, я порвала его на мелкие кусочки и решительно вышла из кабинета этого сумасшедшего. Прямо перед собой я увидела фигуру в красном плаще и колпаке. От середины ритуальной комнаты он молча шел на меня, и в его руках был кинжал, которым этой ночью на моих глазах убили женщину. С паническим ужасом я вернулась назад.
     - Сестра, это первый и единственный случай, когда нашим новым членам прощается подобное поведение, но учтите - второго раза не будет. Ты порвала только копию, не дочитав ее до конца, а жаль, ведь там стоит роспись, сделанная твоей рукой, из которой явствует, что ты полностью одобряешь все условия устава, согласна им подчиняться и добровольно, без какого-то давления вступаешь в наши ряды. Изволь взглянуть на второй экземпляр.
     Вы не поверите, но все было именно так, и в конце этого бреда стояла моя собственная подпись. Не подделанная, а именно моя.
     - Но я не хочу! - в отчаянии закричала я. - Вы ответите за свой беспредел.
     - Сначала будет умерщвлен твой муж, потом дочь, а потом ты сама, - улыбнувшись, сказал он. - Иди, я тебя не задерживаю, но помни - если тебя не будет на следующем собрании, я истолкую это как неповиновение со всеми вытекающими отсюда последствиями. Иди и не забывай то, что ты сегодня видела.
     Так все началось. Почти полгода продолжались мои пытки, а может, и блаженство. Я как могла врала и изворачивалась перед мужем, вела тройную бухгалтерию - одну для финорганов, другую для мужа, а третью для себя. Я извертелась и изолгалась, однако посещала наши собрания с завидным постоянством и в итоге честно себе призналась, что я порочна в своей сути.
     Но всему наступает конец. Муж заподозрил меня давно, а в августе призвал к ответу. Но добиться он от меня ничего не мог. Не в силах я была рассказать ему правду, а следовательно - всем нам подписать смертный приговор.
     И я пошла на хитрость, объявила ему о том, что давно завела себе любовника.
     Случилось это на даче, когда мы были с ним вдвоем. Разозлился он ужасно и две недели держал меня под замком, в надежде, что я одумаюсь, приду в себя и все у нас наладится. Он держал меня в подвале гаража, куда раз в два дня сбрасывал еду и вытаскивал нечистоты. В конце концов я взмолилась и пообещала ему пересмотреть свое поведение, но в глубине души я знала, что все пойдет по-старому. Заговаривая ему зубы, я понимала - самое главное немедленно выбраться из подвала, потому что два собрания я уже пропустила.
     Он поверил и выпустил меня тридцатого августа, с тем чтобы я подготовила Верочку к школе, а первого сентября к нам явился тот тип и потребовал половину фирмы. Тогда его появление я никак не связывала с нашим Союзом, но вскоре поняла - это было именно так. Остальное вы знаете. Через неделю он пришел снова.
     - И вы не узнали в нем одного из своих "братьев"?
     - Нет, этого типа я среди наших не видела. Если он и был братом, то никогда не снимал маски. Он пришел через неделю, а на следующий день состоялась ревизия. И пошло, и поехало. Я не имела никакой возможности попасть на наше дурацкое собрание. А дальше - хуже, девятого тот тип позвонил по телефону и потребовал деньги. В субботу Коля поехал к нему с деньгами, а я уже собралась было отправиться на встречу к Князю, чтобы попросить прощения, но тут привезли избитого мужа, и я всю ночь просидела возле него. На следующий день Коля нанял частного детектива, и мы немного успокоились. Но пятнадцатого он попадает под машину, и я до двадцать седьмого не отхожу от его постели, а первого октября приходит та монашенка, и ее появление я расценила как начало избавления от всех наших бед. Сама того не зная, я удушила Колю. Только благодаря Жаку, разбудившему жутким лаем нас в три часа, мы с Верочкой остались живы.
     - И эту монашенку вы раньше тоже не встречали?
     - Клянусь вам, никогда. И, только увидев, во что превратилась икона Богоматери, узнав знакомую рожу Сатаны, я все поняла.
     - Вы раньше ее уже видели?
     - Да, и не один раз. Такую маску надевал Князь во время ритуалов.
     Когда я поняла, чьих это рук дело, то первым моим посылом было желание все рассказать следственным органам, но я вовремя вспомнила о своей дочери и удержалась от этого шага. Более того, я сама уволила тех парней, что в ту ночь были с Николаем. Я боялась, что они запомнили личность вымогателя и, случайно с ним встретившись, начнут раскручивать это дело по своей инициативе, и тогда не миновать бы нам новой, еще более страшной беды. После похорон Николая в первую же субботу я отправилась к Князю. Ползая на коленях, я просила у него пощады, умоляя оставить нас в покое. Обещала, что навсегда забуду все то, что здесь видела. Но он был неумолим.
     - Ты очень легко хочешь получить искупление, - засмеялся он. - Так не бывает. Кара должна быть суровой и неотвратимой.
     - Хорошо, убей меня, но только не трогай мою Веру.
     - Ладно, - все-таки сдался он, - я обоим вам подарю жизнь, но с непременным условием - начиная с сегодняшнего дня ты будешь отдавать в фонд нашего Союза половину своей прибыли, приведешь в наши ряды свою дочь и сама уложишь ее на помост любви. Ни на какие другие уступки я больше не пойду.
     Что мне оставалось делать? Поблагодарив его за великодушие, я выполнила все, что он велел, и дальше пошло по-прежнему. Я не буду вам рассказывать, чего мне стоило собственными руками отдать Верочку тем негодяям.
     - Вы знали Любовь Васильевну Седых?
     - Не знаю, по фамилиям и отчествам там никто никого не знает. Мы обращались друг к другу только по именам. Но сестра Люба у нас была, однако последнее время я ее почему-то не вижу. Мне кажется, что она приходила с дочкой, хотя родственные связи там не афишируются.
     - Все ясно. Скажите, как часто случались жертвоприношения?
     - Лично я была свидетельницей четырех смертей - трех женщин и одного мужчины, но, наверное, их было больше.
     - Что делали с телами жертв? Их хоронили?
     - Нет. Зимой трупы бросали в прорубь, а летом грузили в лодку, привязывали на шею груз и сталкивали в воду, но всего этого, как правило, мы не видели, об этом я узнавала по обрывкам разговоров прислуги.
     - Сколько человек постоянно живет в доме?
     - Думаю, что две женщины и два мужика, они немые.
     - Кто - мужчины или женщины?
     - Мужики. Один из них плотник, он замахивался на меня топором, а другой сторож. Женщины выполняют роль поварих и уборщиц. Очень часто там бывает сам Князь.
     - Как вы к ним обращаетесь? Как их зовут?
     - Та, что толстая, - сестра Татьяна, которая постройнее - сестра Альфия. Бородатого мужика зовем брат Аркадий, а тот, что лысый, - брат Карл.
     - Полный интернационал. У них есть огнестрельное оружие?
     - Не могу вам сказать. По крайней мере, я не видела.
     - Как вы добирались до того дома весной или осенью, когда лед находился в критическом состоянии?
     - Весной мы ходили пешком почти до конца марта, а потом реку искусственно открыл ледокол, и мы стали добираться на катерах. А в ноябре, пока лед не устоялся, мы пропустили три субботы.
     - Понятно. Ваш Антихрист устроил вам что-то вроде осенних каникул.
     Кстати, а вам известно его мирское имя?
     - Нет, насколько могу судить, его имени не знает никто.
     - Может быть, вам случалось встречать его в городе?
     - Нет, тоже не приходилось.
     - Еще один вопрос. Ряженый Сатана, Князь, Антихрист и тот человек, который дал вам подписать бумаги, - это одно и то же лицо или речь идет о разных людях?
     - Антихрист, Князь и гипнотизер - это одно и то же лицо, и еще иногда мужики звали его Пастухом. В отношении же Сатаны я ничего вам сказать не могу, потому что ни разу не видела его без маски.
     - Но тело-то его вы видели неоднократно.
     - Да, оно совершенно голое, напрочь лишенное нормальной мужской шерсти. Лишь на голенях у него редкая рыжая растительность.
     - А что-нибудь запоминающееся вам в глаза бросилось?
     - Самое запоминающееся - это его член. Он огромный...
     - Это понятно, - прервал я ее воспоминания о прекрасном. - И все-таки какие-нибудь бородавки, родинки, шрамы, может быть, татуировки...
     - Да, конечно! Я помню, у него на правом плече, ближе к шее, три противные бородавки размером со спичечную головку. Расположены они правильным треугольником, и еще одна бородавка, размером побольше, находится на правой ключице.
     - Ну вот, а вы говорили... Скажите, как я могу попасть в тот дом?
     - Я вам скажу, - опустив голову, на секунду задумалась она. - Но если уж замахнетесь, то бейте наверняка... Вы понимаете, какую ответственность вы на себя берете? Если у вас случится какой-то прокол, то это будет конец. Мы с Верой погибнем.
     - Я это знаю, и мы постараемся все сделать чисто.
     - Постараетесь? - криво усмехнулась она. - Однако гарантия не большая.
     - Уж если замахнулся, так бей. Кажется, это ваши слова?
     - Да, - вздохнула она. - Только так, иначе этот узел не перерубить.
     По дороге в деревню Сонную, не доезжая до нее буквально двух километров, вы увидите на левой обочине торчащий ржавый рельс, сразу же за ним есть неприметный свороток налево. Он через лес спускается к реке. Там вы увидите довольно большую площадку, где мы часто оставляем машины. С этой площадки хорошо просматривается наш дом и остров. Накрыть всю их компанию лучше всего в ночь с субботы на воскресенье.
     - К которому часу вы обычно там собираетесь?
     - Когда начинает темнеть. Знаком того, что в доме все в порядке, служат шесть керосиновых ламп, поставленных на каждое окно фасада первого этажа.
     - А вот за это предупреждение большое вам спасибо. Вам остается только ответить, как там обстоят дела с четвероногими друзьями.
     - Там живут два волкодава, но, пока все не соберутся, их держат на цепи.
     - Это хуже, но что-нибудь придумаем. А теперь будите свою Верочку и собирайтесь.
     - Куда? - побледнела ведьмочка. - Я туда не поеду.
     - А вас туда никто и не зовет. Я отвезу вас на дачу своего знакомого.
     Ничего не поделаешь, пару недель вам придется пожить там.

***

     Операцию под кодовым названием "Антихрист" мы начали в пятницу в восемнадцать часов. Именно в это время Герберт Седых позвонил Станиславу Гринбергу. Мелодичный женский голос посоветовал ему перезвонить в понедельник, так как в данное время Станислав находится в отъезде.
     - Это лишний раз подтверждает, что мы на верном пути, - назидательно подняв палец, прокомментировал я. - Ну что, други, вперед?
     - Машины готовы, вперед! - пожал нам руки Шутов. - Жду вашего звонка через час... Ну, Гончаров, если проколешься и Гринберг окажется ни при чем, то...
     - То спишем все на бандитское нападение рэкета, - заржал Макс и первым двинулся к выходу. - Не волнуйтесь, Юрий Александрович, усе будет у полном порядке.
     Дом Гринберга оказался на удивление скромным, по крайней мере, его серенький фасад здорово проигрывал величавым дворцам, что как грибы росли в этом курортном местечке. Не доезжая до него, мы с Милкой вышли из машины и, взявшись за руки, легкомысленно побежали к воротам. На некотором отдалении за нами чинно шествовали Макс и одетый в цивильное сержант из его же отряда.
     Ответом на наш звонок послужило злобное, едва сдерживаемое рычание кобеля. Немного погодя дверь дома приоткрылась и смазливая девичья рожица спросила, какого рожна нам надо в такой поздний час, когда все нормальные люди ложатся спать.
     - В шесть тридцать ложатся спать только проститутки, да и то по принуждению, - недовольно проворчал я, а Милка бойко крикнула:
     - Мы к Стасу. Открой нам, девочка.
     - А хозяина нет дома, приходите в понедельник в это же время.
     - Тогда передайте от нас записку. Мы проездом, ждать не можем.
     - Ладно, - подумав, согласилась девица и побежала к воротам. - Вообще-то он нам не велел никому открывать... - уже открыв калитку, сообщила она.
     - И правильно, что не велел, - вытаскивая ее за волосы, одобрил я хозяйскую осторожность. - По улицам ходят плохие дяденьки и тетеньки.
     - Они даже собачек кушают, - щедро поливая собачью морду ядовитым аэрозолем, в тон мне добавил Макс. - Девочка, а кто сейчас дома?
     - Я со Светкой и тетя Ира, - от страха едва ворочая языком, сообщила она. - Только не убивайте нас, хоть все заберите, но только не убивайте.
     - Успокойся, детка, - погладила ее Милка. - Пока я с тобой, никто тебя и пальцем не тронет. Иди показывай, как вы тут живете.
     - Сонька, что ты там застряла? - выскочила нам навстречу встревоженная девица чуть постарше нашей проводницы. - Ой, а вы кто такие? Что вам надо?
     - Не волнуйся, детка, все будет хорошо, если вы не будете поднимать волну. - Повернув ее на сто восемьдесят градусов, я приказал:
     - Быстро в дом.
     В передней нас обступила целая стая кошек. Вопросительно глядя на нас, они нервно дергали хвостами, видимо таким образом выражая свое неодобрение.
     - Где тетя Ира? - спросил я, переступая через кольцо кошачьих голов.
     - Я здесь, а кто меня спрашивает? - выходя из комнаты, улыбнулась мне молодая статная женщина с голубыми глазами, а дальше я ничего не понял.
     Чертом выскочив откуда-то у меня из-под руки, Герберт прыгнул на нее разъяренным зверем и, урча от удовольствия, принялся ее душить. С большим трудом Максу удалось его оттащить от полузадавленной женщины.
     - Это она!... Это она!... - Бешено вращая белками, он старался вырваться из каменных объятий Ухова. - Это монахиня... Как вы не поймете...
     Монахиня! Она убила мою дочку, мою Майку. Пустите, я ее разорву...
     - А ты не ошибаешься? - уже набирая телефон, спросил я.
     - Костя, да я бы ее из стотысячной толпы выделил.
     - А что вы, тетя Ира, на это скажете? - помогая ей подняться, спросила Милка.
     - Скажу, что вы банда сумасшедших идиотов, что вы от меня хотите?
     - Але, але, - раздраженно требовал моего внимания Шутов.
     - Все в порядке, Юра. Одна груша созрела, и мы ее уже сняли, а точнее, она сама упала к нам с дерева. Высылай машину.
     - Кого вы взяли? Самого?
     - Нет, монахиню, Герберт узнал ее с первого взгляда.
     - Это точно? Не вляпаться бы в историю. Он не ошибается?
     - Точнее не бывает, твой подчиненный с трудом оторвал его от ее глотки. Вцепился как бульдог. Еще бы немного - и он перекусил бы ей шейный позвонок.
     - Ждите, сейчас я приеду сам.
     - Ну, мать Ирина, готовься, - положив трубку, предупредил я женщину, ставшую сразу злой и некрасивой. - Суши сухари.
     - Куда это я должна готовиться? - оскалилась она пятнистым лицом.
     - То, что не в театр, - это точно, а конкретней тебе расскажет начальник. Отныне ты долго будешь обращаться к офицерам именно так - начальник!
     В сопровождении двух майоров Юрий Александрович Шутов явился через пятнадцать минут. По пути они умудрились пристрелить ожившего кобеля, так что их появление не было для нас неожиданностью.
     - Эта, что ли? - ткнул он пальцем в постаревшую Иру.
     - Она самая, Юрий Александрович, - подтвердил парень в штатском, прибывший еще в составе нашей группы. - Тут и сомнений быть не может. Мы тряхнули чулан в ее комнате и нашли весь боекомплект монашеского одеяния.
     Герберт Васильевич опознал ее одежду, как и духи на туалетном столике. Можем смело ее вязать.
     - Так вы ее уже повязали. Ладно, Лукин, отвези ее в отделение и начинай трясти.
     - Кто останется дома с девчонками на тот случай, если Князю вздумается сюда позвонить или - хуже того - приехать? - задумчиво глядя в глаза начальству, спросил Ухов.
     - Чего ты на меня уставился? - неожиданно грубо отреагировал Шутов. - Останется Соколов со своим сержантом. А я осуществляю общее руководство операцией. Все, по машинам.
     - Как скажете, начальник, - засовывая за пазуху двух покладистых кошек, ехидно ухмыльнулся Ухов. - Вы под