дем в сторону.
     - Кто та-а-м? - удивленно спросила Оксана. - Вы кто так-а-ая?
     - Соседка, - сразу нашлась она. - Этажом ниже. Можно от вас позвонить? Наш телефон отключился.
     - Мо-о-жно-о, - открывая дверь, томно пропела она. - Ой! А вы кто?! - отброшенная мной в угол, взвизгнула она.
     - Лежать!!! Мордой в пол! - залетая в веселую комнату, заорал я и заржал, потому что мое предупреждение было совершенно излишним, они и без моей команды лежали.
     Вся нагая троица расположилась на широкой софе. Рыжий парень совсем вымотался, закатившись в самый угол, он бессовестно спал и интереса для слабой половины человечества уже никакого не представлял. А парочка еще копошилась. По крайней мере, крепкозадая брюнетка еще что-то пыталась выжать из своего затухающего партнера.
     - Какое паскудство! - негодующе воскликнул Шутов, внимательно рассматривая комбинацию тел. - Немедленно одевайтесь!
     - Юрий Александрович, не будь снобом. У нее красивое тело, а на красивое всегда смотреть приятно, - похлопал я брюнетку по заднице, - а кроме того, голые представляют меньшую опасность. Где хозяйка?
     - Не знаю, там Людмила с ней разбирается. А кто нам, собственно, нужен?
     - Вот она-то и нужна. Приглядите за этими голопузиками.
     Милка свое дело знала четко. Перевязанная разноцветными шарфами Оксана лежала посередине просторного холла и возмущенно мычала. Ухватив за пятку, я потащил ее в комнату, где мне уже довелось побывать утром. Следом за нами пришел и Шутов.
     - Имею честь представить вам начальника милиции нашего района подполковника Шутова, - вытаскивая у нее изо рта перчатку, поклонился я.
     - Я буду жаловаться, - тут же заверещала она.
     - Вот для этого я вам его и привез. Юрий Александрович, наверное, и вы не прочь познакомиться с дамой из высшего общества. Рекомендую: Оксана Приходько.
     - Что?! - падая в кресло, побелел Шутов. - Да ты в своем уме?!
     - Перманентно, как говаривал один знакомый вымогатель.
     - Но это же... Я ничего не понимаю... Это же...
     - Любовница Воронцова и жена Григория Приходько, которого она убила своими собственными руками. Я верно говорю, леди Макбет Ставропольского уезда?
     - Ты это серьезно? - глядя то на меня, то на побледневшую Оксану, поднялся Юрка. - Ты ничего не перепутал?
     - Товарищ подполковник! - выйдя из нокаута, зашлась в крике Приходько. - Не слушайте его! Он все напридумывал. Он еще утром приходил и хотел меня изнасиловать, но я его выставила вон. Вот он и решил мне отомстить.
     Подонок, да разве я могла поднять руку на своего любимого мужа? За эту гнусную клевету ты мне еще ответишь.
     - Отвечу, отвечу, не завирайся, бездарная актриса. Скажи-ка мне, ты знакома с Олегом Воронцовым?
     - Первый раз про такого слышу.
     - Тогда тебе будет любопытно послушать то, что он думает по этому поводу, да и господину подполковнику полезно узнать эту информацию. - Вытащив кассету из диктофона, я воткнул ее в мощный магнитофон и, с наслаждением вытянувшись в кресле, приготовился слушать.
     - Это чудовищная провокация!!! - забилась она в истерике при первых же словах своего Олеженьки. - Это все подстроено! Воронцов на меня наговаривает!
     - А почему ты думаешь, что на пленку записан голос Воронцова?
     - А то я не слышу, что ли?
     - Слышишь, но не можешь его узнать, поскольку ты три минуты назад заявила, что не знаешь никакого Воронцова.
     - Откуда мне было знать, что его фамилия Воронцов? - попыталась выкрутиться она.
     - Хорошо, - ухмыльнулся я. - А кому, по-твоему, принадлежит этот голос?
     - Ну, тому козлу, что охранял наш подъезд.
     - И ты не знаешь его фамилии?
     - А на кой черт она мне сдалась?
     - Но прямо на столе охранников стоит табличка, где крупными буквами извещается, кто находится на посту. Ты просто не могла этого не заметить.
     - Очень нужно мне знать фамилии всяких сторожей да дворников. Как будто больше делать мне нечего.
     - Значит, ты утверждаешь, что не знаешь никаких охранников и в интимных отношениях с ним не состояла? Я правильно тебя понял?
     - Конечно. Неужели вы думаете, что я лягу под какого-то дворника! - вконец завралась она. - Слава богу, кавалеров у меня хватает.
     - Костя, кончай эту бодягу. Заштопай ей рот и поставь пленку с самого начала. Любопытные вещи он докладывает.
     - Послушай, послушай, а я схожу посмотрю, как там дела у голопузиков.
     Развратники уже оделись и теперь, понуро свесив головы, сидели на краешке софы. Над ними, зорко наблюдая за каждым движением, со скалкой в руках стояла Милка.
     - Простите, молодые люди, мы, кажется, испортили вам приятный вечер, - извинился я и, за волосы приподняв брюнетку, любезно спросил:
     - Оленька, а где Воронцов?
     - Я не знаю, - съежившись, пролепетала она. - Днем он приходил, но не надолго. Пробыл всего минут десять, о чем-то говорил с Оксаной на кухне, а потом ушел.
     - А вы, молодые люди, можете это подтвердить?
     - Да, я его видел своими глазами, - торопливо согласился Ольгин партнер. - А Санька в это время, как всегда, спал. Может быть, мы пойдем? Нам по домам пора...
     - Сожалею, но эту ночь вам, очевидно, предстоит ночевать в остроге, - отпуская Ольгу, проинформировал я. - Впрочем, это будет решать начальник. А пока сидите мышками. Тетя с палкой в руках очень сердита, и на ее счету больше сотни загубленных душ.
     - Ну что, Юрий Александрович? - потирая руки, я вернулся в гостиную.
     - Как вам понравилась исповедь Воронцова?
     - Очень понравилась. Сейчас вызову машину. Ее надо закрывать.
     - Не имеете права! - вытолкнув кляп, завизжала мадам Приходько. - Не знаю я никакого Воронцова. В глаза его не видела.
     - Странно, а ваши партнеры по сексуальным игрищам утверждают, что он здесь был не далее как сегодня днем. И то же самое говорит дежурящий внизу охранник. Более того, он показал, что видел Олега, одетого в монашеское одеяние, тридцатого ноября, когда он направлялся к вам. Он просто не подал виду, что сразу узнал своего бывшего коллегу. Решил, что это обычный розыгрыш.
     Так что, леди Макбет, вы в незавидном меньшинстве.
     - Ладно, я все расскажу. Только он врет, все было совсем иначе. Олег притащил мне икону, зная, что Гриша собирается со мной разводиться. Он сказал, что его икона поможет восстановить наши супружеские отношения. А я-то, дура, ему поверила. Своими руками, сама того не зная, убила моего любимого Гришу.
     - Хорошая версия, - пододвинув телефонный аппарат и набрав козырный номер, заметил Шутов. - За прошедшие десять минут это уже вторая.
     - Не расстраивайся, Юрий Александрович, завтра утром будет третья, а к понедельнику она окончательно расколется. Слишком уж грязно они сработали.
     Куча свидетелей и масса прямых улик. Ей сам Плевако не поможет.
     - Будем надеяться. Костя, мне надо сказать тебе пару слов, - загадочно увлекая меня на кухню, прошипел он. - С этим делом все понятно, а что у тебя есть по двум остальным иконам?
     - А что есть у тебя? - довольно грубо спросил я.
     - Работаем, - солидно крякнул он.
     - Вот и мы работаем. Есть у меня одна предположительная версия, но говорить о ней пока рано. Нужно как следует все проверить, потому как если она верна, то мы можем воткнуть палку в огромное гнездо со злыми осами. И чтобы его ворошить, нам необходимо чем-то прикрыть наши голые задницы. Но пока это только предположение. А уж если ты коснулся этого вопроса, то позволь тебя спросить, ты видел своими глазами изображение того дьявола?
     - Да, и доложу тебе, зрелище впечатляющее.
     - Это кустарное производство?
     - Если и кустарное, то очень высокого уровня. Это не отливка, но и не чеканка. Скорее всего, штамповка. Понимаешь, основа рожи оттиснута на тонком латунном листе, а потом протравлена всякими кислотами и химикатами. Глаза и язык красные, белки, рога и клыки ядовито-желтые, а вся остальная физия какая-то зелено-коричневая. Короче, если моя баба надумает родить третьего, то на четвертом месяце я обязательно его принесу ей в спальню. А вот и мои парни подъехали. Богатый у нас сегодня улов.
     - Не забывай, кто их нагнал в твои сети. Завтра жду ресторан.
     - Созвонимся.

***

     Забившись на заднее сиденье, хитрая Милка не проронила ни слова, чем поставила меня в совершенно дурацкое положение. По собственной инициативе везти ее к папаше после всего того, что она для меня сделала, было как-то некрасиво.
     Но и кухонный диванчик мне порядком надоел.
     "Черт с ней, перекантуюсь еще одну ночь", - подумал я, останавливаясь у подъезда, и бодро объявил:
     - Вам на выход, графиня!
     - А куда поедет граф?
     - В конюшню, ставить карету. Господи, а этот горе-бизнесмен что тут делает? Милка, мне кажется, у нас на ужин сегодня труп.
     На скамейке, наполовину припорошенный снегом, скукожился Герберт Седых. Сидел он абсолютно неподвижно, и это заставило меня пробкой вылететь из машины. Но слава богу, мои мрачные предположения не подтвердились. Увидев меня, "труп" вскочил и радостно поздоровался.
     - И давно ты здесь загораешь? - вместо приветствия спросил я.
     - Да нет, с семи часов, - мерзлым поленом подпрыгивая на месте, он старался стряхнуть с себя налипший снег. - Все нормально.
     - Нормальней некуда. Быстро в квартиру. Два с половиной часа просидеть на восьмиградусном морозе! Идиот, хоть бы в подъезд зашел. Что у тебя случилось?
     - Ничего страшного, - растопырившись чучелом, застрял он в передней.
     - Мы с Володей Бондарем опять подружились.
     - И чтобы сообщить мне эту радость, ты три часа морозил свою задницу?
     - язвительно спросил я, помогая ему снять заскорузлый пуховик.
     - Нет, Костя, тут дело в другом. Вот, посмотри, - протянул он мне пустую спортивную сумку черного цвета. - У тебя не найдется чего-нибудь выпить?
     - Похоже, что ты начал спиваться прямо на глазах. Что это?
     - Сумка.
     - Я вижу, что не ядерная ракета. Что она должна обозначать?
     - Там след от мужского ботинка, я думал, он тебя заинтересует.
     - Ты можешь говорить понятней? Людмила Алексеевна, у него мозги покрылись толстой коркой льда. Выдайте ему из своих тайных запасов сто граммов.
     - Мы с Бондарем помирились и даже подружились. - Проглотив водку, Герберт вновь указал на важное событие своей жизни. - И сегодня утром он написал своему отцу записку, чтобы тот отдал мне остатки тех вещей, что ему удалось спасти от пожара. Я сразу же поехал к нему, и дед вернул мне четыре полные сумки, одну из которых я привез тебе.
     - Очень приятно, но я сумки не коллекционирую.
     - Дело не в сумке, а дело в следе, который четко отпечатался на ней.
     Я сначала тоже не придал этому никакого значения, но подумал и, кое-что смекнув, спросил у Володи, где он взял эту тару. Он ответил, что все шесть сумок из магазина, а эту, которая сейчас лежит перед тобой, он поднял с пола. В спешке или просто из-за ненадобности грабители бросили ее на пол, и один из них случайно на нее наступил. Володя говорит, что этот след может соответствовать тому человеку, который командовал грабителями. Вот я и подумал...
     - Все ясно, - остановил я поток его умозаключений. - Это действительно может пригодиться. А что еще вспомнил твой лучший кореш?
     - Не иронизируй, он действительно вспомнил кое-что еще, и это будет поважнее, нежели след ботинка. Это касается того неизвестного, с которого начались все мои беды. Оказывается, он встречал его раньше. Да, еще летом на пристани. Когда его выгнала жена, он больше месяца отирался в порту и там несколько раз видел этого типа, когда он садился в свой катерок.
     - Почему же он не сказал тебе этого раньше?
     - Потому что я его не спрашивал. А сам он никак не связывал его появление в нашем салоне с последующим ограблением и пожаром.
     - Тю-ю, - присвистнул я, - это уже кое-что. А твой закадычный корешок, случайно, не помнит название того катерка?
     - Помнит. И даже записал его на бумажке. Странное какое-то название.
     Вот, прочитай сам. - Расправив смятый листок, Герберт победно вручил его мне.
     - "Баал-Зебул", - по складам прочитал я и хмыкнул. - Действительно чудное название. Что бы это значило? Без бутылки и словаря тут не обойдешься.
     - Словарь вряд ли тебе поможет, - взяв листок, покачала головой Милка. - Баал-Зебул. Так в Ветхом Завете называли шефа чертей, а точнее демонов. В Новом Завете транскрипция немного изменилась, и начальника стали именовать Вельзевул.
     - И откуда ты такая умная? - невольно воскликнул я и тут же замолк, потому что весь тот хаос, что крутился в моей голове на протяжении четырех дней, неожиданно начал обретать стройную шеренгу фактов, переплетенных моими домыслами. - Отлично, Милка, ты просто не представляешь, как ты мне сейчас помогла. Конечно, так оно и должно было быть.
     - Костя, как ты думаешь: зная название катера, мы можем выйти на того подонка?
     - Сомневаюсь. И даже уверен, что корыто записано на подставное лицо или что-то в этом роде. Но факт, через речную милицию мы его не найдем.
     - А у тебя есть какие-то сдвиги?
     - Есть, сегодня Милка уже накрыла одну банду, действующую аналогично, но, к сожалению, к твоему делу они не имеют никакого отношения, и потому не будем на этом останавливаться. Вернемся к нашим баранам. То, о чем мы сейчас будем говорить, должно умереть в этой комнате. И даже твой любимый Бондарь не имеет права об этом знать. В противном случае мы имеем серьезный шанс не увидеть весны. Ты меня правильно понял?
     - Да, Костя. Держать язык за зубами я умею. Я готов.
     - Запиши мне адрес твоего друга Гринберга.
     - Но зачем? Я не понимаю, при чем тут он?
     - Если ты и дальше будешь задавать вопросы, то далеко с места мы не сдвинемся.
     - Я все понял, молчу и записываю.
     - Когда и при каких обстоятельствах ты с ним познакомился?
     - Года полтора тому назад, еще до августовского обвала рубля.
     Познакомился я с ним в своем магазине.
     - Вот так вот просто взял и познакомился? - недоверчиво покачал я головой. - Что-то не верится. А может быть, тебя кто-то ему представил?
     - Да, покойная Люба.
     - Что и требовалось доказать. - С трудом сдерживая нервный азарт легавой собаки, взявшей верный след, я попросил его рассказать все это в подробностях.
     - Это случилось, как мне помнится, в начале июля во второй половине дня. Я как раз вернулся из ресторанчика и ждал Любиного возвращения из банка.
     Она запаздывала, а это всегда неприятно. Но в конце концов она появилась, и не одна, а в сопровождении высокого худощавого мужика с орлиным профилем.
     - Знакомьтесь, Станислав, это мой муж Герберт.
     - Очень приятно, Станислав Гринберг, - ответил он и крепко пожал мне руку.
     - Герберт, Станислав к нам по делу, - улыбнулась Люба. - У него финансовые затруднения, и он хотел бы одолжить у нас некоторую сумму. Ты не возражаешь?
     - Тебе решать, Люба, - ответил я. - Наверное, ты знаешь господина Гринберга лучше, нежели я. Ну а в вопросы нашей бухгалтерии я вообще не лезу.
     Вот так мы и познакомились. Стас занял у нас десять тысяч долларов и вернул их перед самым обвалом, когда о возможном финансовом крахе уже смутно поговаривали. Казалось бы, он мог на этом хорошо наварить, но он поступил честно.
     После этого он частенько заглядывал в наш магазин то по мелким делам, то за покупками, а иногда и просто так. Потом мы стали ходить друг к другу в гости, ну и так далее. Как видишь, ничего предосудительного в нашем знакомстве не было.
     - Вижу. А ты никогда не интересовался у своей жены, откуда она его знает и каким образом познакомилась?
     - Они часто встречались в банке, у него тоже какая-то фирма.
     - Конкретней. Какая у него фирма?
     - Не знаю, как-то на эту тему мы никогда не заговаривали.
     - Не заговаривали или он уходил от ответа?
     - Не помню, может быть, и так. Как мне кажется, что-то связанное с медициной, потому что он врач-психиатр.
     "Какой же ты все-таки умный, господин Гончаров! Какая завидная проницательность", - скромно подумал я.
     - Герберт, теперь тебе предстоит ответить мне на довольно трудный вопрос. Учти, от твоего ответа будет очень многое зависеть.
     - Спрашивай, - нервно сглотнув, словно зная, о чем пойдет речь, ответил он.
     - Случалось ли так, что твоя жена не ночевала дома?
     - Да, - тихо шепнул он побелевшими губами.
     - Как часто это происходило?
     - Каждую неделю с субботы на воскресенье, - тускло глядя на пустой стакан, обреченно ответил он.
     - Когда это началось и сколько продолжалось?
     - Я все понял! - вместо ответа заревел Герберт. - Сука, это она убила Майку!!! Гореть ей в аду синим пламенем!
     - Успокойся и отвечай на вопрос, - пододвигая ему водку, жестко потребовал я.
     - Началось это в августе прошлого года. Нам было трудно, все трещало по швам. Мы были на грани краха. Я уже подыскивал покупателя, чтобы продать салон. И тут она мне заявляет, что ей нужно съездить в Самару к своей подруге за советом.
     Тогда я и близко не мог подумать ничего плохого. Надо так надо, садись да поезжай. В воскресенье она приехала к обеду веселая и довольная.
     Заявила, что наши дела теперь поправятся. И точно, вскоре наши убытки стали сокращаться, а в субботу она уехала опять. Два месяца она водила меня за нос, прежде чем я начал что-то подозревать. А когда она это почувствовала, то стала брать с собою дочь и этим меня купила. Я успокоился и уже сам стал собирать ей узелок с гостинцами для подруги. Тем более, что Майка мне рассказывала, какая тетя Вера хорошая и какие вкусные у нее торты, как весело ей играть с ее дочкой Леночкой. Господи, какой же я был дурак. Эти игры продолжались вплоть до марта этого года, пока я не заметил, как сильно изменилась Майка всего за три месяца.
     Она стала замкнутой, нервной, раздражительной и похудела килограммов на пять.
     Если раньше она училась на "отлично" и "хорошо", то теперь стала притаскивать двойки. Это было последней каплей, переполнившей чашу моего терпения.
     Однажды, когда мы с Любой остались одни, я поставил ей жесткий ультиматум:
     - Я не собираюсь рыскать по Самаре в поисках твоего любовника, я не собираюсь выяснять с ним отношения, как, впрочем, и с тобой, но если ты еще хоть одну ночь проведешь вне стен этого дома, то больше ты в него не войдешь.
     Это я заявляю тебе с полной ответственностью. И еще учти: если ты и впредь будешь продолжать вести такой образ жизни, то Майки тебе не видать как своих ушей. А ты меня знаешь: то, что я говорю, то и делаю.
     Она побледнела, и несколько минут мы просидели в полном молчании.
     - Ты даже не знаешь, что ты сейчас сделал, - глянула она на меня какими-то жутковатыми глазами. - Какой камень ты сдвинул в самом низу кладки.
     - Оставь свою драму при себе, мне глубоко наплевать на твои сердечные дела, но калечить Майку я тебе не позволю. Считаю, что на этом наш разговор окончен.
     - Я подчинюсь тебе.
     Постарев за эти десять минут на десять лет, она ушла к себе в комнату. И в тот день я больше ее не видел. А потом вроде бы все наладилось и вошло в свое русло. До того самого дня, когда в салон не пожаловал тот мерзавец.
     - Скажи, Герберт, в тот день, когда ты ходил занимать деньги у Гринберга, тебе ничего не показалось странным в его поведении?
     - Да нет, а что там могло быть странного? Я договорился с ним заранее по телефону, так что к моему приезду деньги были уже готовы. Он улыбнулся, похлопал меня по плечу, вручил заем и передал Любе, что он с нетерпением ждет ее выздоровления. Потом он проводил меня до калитки и пожелал удачи.
     - Он женат? У него есть семья?
     - Нет, он живет один, но в доме постоянно обитают несколько смазливых девчонок. Большой он любитель молоденьких девочек, тут уж ничего не поделаешь.
     - Большой, ох какой большой, - думая о своем, согласился я. - Герберт, последний вопрос. Я понимаю, что ты слаб в бухгалтерии, но все-таки постарайся на него ответить.