Михаил ПЕТРОВ
   ГОНЧАРОВ 1-20

   ГОНЧАРОВ ВЛЕЗАЕТ В АФЕРУ
   ГОНЧАРОВ И ДАМА В ЧЕРНОМ
   ГОНЧАРОВ И ЖЕНЩИНА-УБИЙЦА
   ГОНЧАРОВ И КРИМИНАЛЬНАЯ МИЛИЦИЯ
   ГОНЧАРОВ И КРОВАВЫЙ БИЗНЕС
   ГОНЧАРОВ И КРОВНАЯ МЕСТЬ
   ГОНЧАРОВ И МАНЬЯК
   ГОНЧАРОВ И САТАНИСТЫ
   ГОНЧАРОВ И СТЕРВЯТНИКИ
   ГОНЧАРОВ И ТАЕЖНЫЕ БАНДИТЫ
   ГОНЧАРОВ И УБИЙЦА В ПОЕЗДЕ
   ГОНЧАРОВ И ШАЙКА МОШЕННИКОВ
   ГОНЧАРОВ ПОДОЗРЕВАЕТСЯ В УБИЙСТВЕ
   ГОНЧАРОВ ПРИОБРЕТАЕТ ПОПУЛЯРНОСТЬ
   ГОНЧАРОВ РАЗГАДЫВАЕТ СЕМЕЙНУЮ ТАЙНУ
   СМЕРТЬ ДОГОНЯЕТ СМЕРТЬ
   ГОНЧАРОВУ НАНОСЯТ УДАР   
   ГОНЧАРОВ И СМЕРТЬ РЕПОРТЕРА   
   ГОНЧАРОВ И ПОРТРЕТ ДЬЯВОЛА
   

   Михаил ПЕТРОВ
   ГОНЧАРОВ И СТЕРВЯТНИКИ


   ONLINE БИБЛИОТЕКА  http://www.bestlibrary.ru

   Он пришел под вечер, деликатно тренькнул звонком  и  терпеливо  ждал,
пока я открою. Но наученный последним нападением, я набросил  цепочку  и
долго рассматривал гостя через  глазок  в  двери.  Впрочем,  его  вполне
приличный вид меня успокоил. Такие не бьют  в  темном  подъезде  бывшего
мента ржавым шкворнем по башке. Еще какое-то время помедлив, я открыл.
   - Кто нужен?
   - Константин Иванович здесь живет? - осведомился  гость,  неназойливо
заглядывая в дверь.
   - И что из этого следует?
   - Мне он очень нужен.
   Боком, по-птичьи, он перепрыгнул порог и оказался нос к носу со  мной
- в ярко освещенной передней. Видимо, он волновался, не зная, с  чего  и
как начать, стоя в прихожей в мокром плаще, с каплями дождя на  бородке.
А я смотрел с интересом, выжидая, что он предпримет.
   Тогда он снял большие очки и мокрыми  пальцами  размазал  по  стеклам
муть.
   - Мне бы Константина Ивановича... очень нужно.
   - Это будет дорого стоить.
   - Как?.. Сколько?..  -  ошарашенно  водрузил  он  на  нос  запотевшие
окуляры.
   Было ему лет тридцать - тридцать  пять.  А  росту  -  выше  среднего.
Худощав, с прямым носом  и  высоким  лбом.  Вполне  симпатичный  молодой
человек.
   - Раздевайтесь, проходите, - наконец сжалился я и прошлепал на кухню.
Пока гость раздевался, я с  сожалением  убрал  со  стола  "Столичную"  и
разрешил ему войти.
   Кухня у меня три на два: больше двух не собираться! Но мне хватает, а
на остальных плевать.
   Незваный  гость  вошел,  вытирая  с  физиономии  капли  и  растерянно
озираясь.
   - Сюда, пожалуйста, - кивнул я на табурет.  -  С  кем  имею...  и  по
какому поводу?
   - Кротов Борис Андреевич, -  представился  он,  осторожно  усаживаясь
напротив. - Я - геолог, был в поле, и вот неделю назад - телеграмма.
   Он протянул мятый бланк, и я прочел:  "Срочно  приезжай,  отец  умер.
Валя".
   - Хорошо, то есть плохо, но при чем я, какова тут моя роль?
   - Да не умер он, - сглотнув ком в горле, просипел Борис Андреевич,  -
убили его.
   Я пожал плечами, давая понять своему гостю, что сожалею, но даже и  в
этом случае помочь не смогу.
   - - Помогите, Богом молю, найдите эту сволочь.
   - Простите, молодой человек, но я уже не работаю  в  органах,  выгнан
как профнепригодный. Так что пользы вам я не принесу. Обращайтесь к ним,
сообщите, обоснуйте ваши подозрения по поводу  убийства  отца,  напишите
заявление и...
   - Да нет же! - вскричал он, схватил мою сигарету и жадно затянулся. -
Они разговаривать не хотят; врач установил инсульт,  и  все  долбят  как
дятлы: инсульт, инсульт.
   -  Но  если  не  доверяете  милиции,  есть  частные   сыскные   бюро,
обращайтесь туда, а у меня, извините, теперь хобби другое.
   - Какое? - В его глазах мелькнула надежда.
   - Да хоть бы это.
   Я неторопливо вытащил "Столичную" и аккуратной струйкой  налил  треть
стакана.
   - Всего вам доброго, молодой человек.
   Бултыхнув водку, я скривил рожу и выжидательно смотрел на  гостя.  Он
встал, чтобы уйти, но замешкался.
   - Ведь вам это хобби дорого стоит? - с надеждой спросил он.
   - Не дешево, не дешево...
   - И с деньгами у вас, видимо, прострел? - Он поглядел  на  старенький
холодильник и обшарпанный буфет. - А я вас не за так  прошу.  Все  будет
оплачено, принимая во внимание и аванс.
   С деньгами у меня действительно было скверно, собственно, как всегда.
И его слова в какой-то степени заинтересовали меня. Я  плеснул  чуток  в
свой стакан, подвинул его гостю и коротко бросил:
   - Рассказывайте.
   Он выпил, не закусывая, и облизал губы.
   -  Месяц  назад  в  составе  геологической  экспедиции  я   уехал   в
западносибирскую тайгу на изыскание.  Дома  оставался  один  отец,  мама
умерла три года назад. И что самое непонятное и странное в этой  истории
- смерть отца наступила в день смерти матери:  шестого  августа,  только
тремя годами позже. Это один из фактов, заставивших  меня  усомниться  в
естественной смерти отца.
   Говорил он связно, я не перебивал, лишь подвинул ему сигареты. Кивком
он поблагодарил меня, закурил.
   - По субботам к нам приходит Люба подметать квартиру. И в эту субботу
она явилась, как всегда, к девяти часам. Ключей от квартиры у нее нет, а
на звонки никто не отвечал. Отец из дому выходил очень редко  -  больные
ноги. Подождав около часа, Люба  всполошилась  и  вызвала  милицию.  Те,
приехав, взломали дверь и увидели лежащего  на  полу  в  конце  коридора
мертвого отца.  Врач  констатировал  смерть  от  инсульта.  Причем  удар
случился, когда отец был на ногах, а падая, он ударился затылком об угол
стоящего там трюмо. Нашли отца в луже крови... Вот и  все,  что  я  могу
рассказать. Вызвали меня, но пока я добирался, его похоронили.
   Я внимательно посмотрел на этого явного  шизо  -  какую,  собственно,
помощь могу оказать я. Или он хочет, чтобы я призвал  к  ответу  Господа
Бога, инкриминировав ему папин инсульт и одновременно все смерти Бориных
пращуров? Я уже хотел ему  об  этом  сообщить,  когда  гость  торопливо,
боясь, что я ему помешаю, добавил:
   - Семьдесят царских червонцев пропало, дедовское наследство.
   - Вы в милицию об этом заявили?
   - Конечно, с самого начала.
   - А они?
   -  А  они?  Они  ответили,  что,  должно   быть,   покойный   заранее
распорядился наследством, то есть еще при жизни кому-то их передал.
   - А может быть, так оно и есть?
   Парень отрицательно покачал головой, отлил из моей бутылки в  стакан,
выпил.
   - Нет, он не был альтруистом. Мне же постоянно говорил:  "Борис,  эти
червонцы твои". Я один у него был. Вот один и остался.
   - М-да, почему же милиция так категорична?
   - Не нашли никаких следов пребывания  посторонних,  да  еще  задвижка
была изнутри закрыта.
   - Что?!
   - Задвижка, такая плоская, она изнутри была закрыта.
   - Задвижка закрыта, следов пребывания  посторонних  нет...  Слушайте,
зачем вы пришли?
   - Мне кажется, что отца убили. Докажите мне, именно вы, что нет, и  я
поверю.
   Борис Андреевич Кротов явно хотел передать мне какую-то  часть  своих
рублей. И не нужно было ему отказывать в этом.
   - Какова сумма оплаты?
   - Ну, я не знаю... На первых порах  в  виде  аванса  могу  предложить
тысяч восемьдесят - сто, а если найдете убийцу и похищенные червонцы, то
еще десять процентов от найденной суммы.
   Эфемерные дедушкины червонцы меня грели не больше сегодняшнего дождя,
а вот аванс в сто тысяч за доказательство естественной смерти  его  бати
был весьма привлекателен.
   - Ладно, - кивнул я, соглашаясь, - завтра с утра займусь, если вы  за
ночь не передумаете.
   - Не передумаю.  А  почему  бы  не  начать  сегодня?  -  спросил  он,
неуверенно поднимаясь.
   - Это уж позвольте решать мне.
   - Ваш аванс могу вручить сейчас.
   - Не вижу необходимости брать деньги на ночь. До завтра. Ваш адрес?
   - Я за вами заеду. Когда можно?
   - Часов в восемь. Но адрес все же оставьте, вдруг вас ночью  грохнут,
- дурно пошутил я, а гость не понял, сухо кивнул, сообщил адрес и ушел в
дождь...

***

   Дом наш  на  четверть  милицейский.  В  свое  время  была  развернута
массовая кампания по борьбе с преступностью  -  вот  тогда-то  многим  и
перепали квартиры во вновь выстроенном доме. Я  как  был  в  тапочках  и
трико, так и спустился на первый этаж и позвонил в  Юркину  дверь.  Юрка
открыл сразу и, пропуская меня, отстранился,  но  я  отказался,  знаками
приглашая подняться наверх - ко мне. Он согласно кивнул, дав понять, что
сейчас будет.
   Этот язык глухонемых появился у нас неделю назад, когда Юркина  фурия
- женушка - накрыла нас за распитием спиртных напитков.  Злобно-радостно
улыбаясь, она шла на меня, выпятив свой  неимоверных  размеров  бюст,  и
шипела:
   - Мало, что тебя выперли, так ты Юрку за собой утащить хочешь!  Пойду
завтра к начальнику, слышишь, и чтоб вони твоей водочной больше  в  этом
доме не было... - Тут она захлебнулась то ли эмоциями, то ли слюной. - В
ЛТП, в ЛТП пора тебя отправить!
   Схватив суженую в охапку, Юрка уволок ее из кухни, и до сего  времени
мы не виделись. И вот теперь он пришел, смущенный и виноватый.
   - Ты, Кот, не обращай внимания, женщина все же.
   Хотелось возразить, но я сдержался.
   У каждого свое счастье. У Юрки - его супруга, у меня  -  пес  Студент
дворового происхождения. Поэтому, не обсуждая подробностей характера его
Эллы, я начал по сути:
   - Юра, что там за старичок скопытился? Ты в курсе?
   - А чего там быть в курсе? Иконников выезжал,  инсульт  или  инфаркт,
вот старичок концы и отдал. Как сам живешь-то?
   - Да нормально. Выпить хочешь?
   Юра отчаянно замотал головой:
   - Ни в коем случае, ты же знаешь...  Да  ты  и  сам  полечился  бы  в
наркологии - и назад.
   - Нет, Юра, пусть начальник лечится. В психушке.
   - Да-а... Ну, я пойду.
   - Давай, привет семье.

***

   Через полчаса я сидел на кухне у Иконникова. И пил чай  с  пирожками.
Пирожки были вкусные, а жена, Тамара  Ивановна,  не  очень  агрессивная,
скорее даже наоборот, как-то сочувствующе глядела на  меня,  подкладывая
самые лучшие куски. А старший  инспектор  угрозыска  Николай  Николаевич
Иконников, задумчиво дуя в разломанный пирожок, говорил:
   - Да оно, конечно, инсульт, как говорится, хватил  кондратий,  ну  и,
конечно, затылком он шваркнулся, да аккурат о ребро трюмо. Все так, ну и
задвижка  изнутри  закрыта,  конечно,  а  как  же?  Все  как   положено,
Константин Иванович. Только... Не знаю  даже...  как  сказать...  Личико
старичка мне не по нутру пришлось...  Как  бы  это  передать?  В  общем,
гримаса у него была страшная какая-то, вроде как  черта  он  увидел.  Не
знаю, может, инсульт его так скривил, говорят, бывает...
   Что  касается  времени  смерти,  то  это,  в  изложении   Иконникова,
случилось примерно от двадцати  четырех  до  часа.  Одет  старик  был  в
зеленую полосатую пижаму. Лежал как раз вдоль коридора, ногами к входной
двери, голова повернута в сторону спальни и обращена к выходу.
   - Зрелище, я тебе скажу, Константин Иванович, запоминающееся, но я бы
его видеть больше не хотел. Старик был в тапочках без задников,  но  при
падении ни один не слетел. Пижама тоже была  в  порядке,  аккуратно  так
дедуля улегся, как на параде. Все три  замка  в  норме,  никаких  следов
отмычек. На момент взлома двери были закрыты на  два  замка  и  щеколду.
Ключи висели на специальном крючочке. Да ты, наверное, сам уже в  курсе,
раз так заинтересовался.
   Я что-то уклончиво промямлил и подумал вслух:
   - Интересно, зачем на дверях три замка и задвижка? Чушь какая-то.
   - Три замка, задвижка и дверная цепь, - уточнил Николай. - А  дело  в
том, что там двойная двустворчатая дверь. На первой  накладной  замок  и
цепочка, на второй два замка - накладной  и  внутренний  -  и  задвижка,
которая была закрыта. Сынок  приехал,  червонцы  какие-то  требует.  Вот
какие дела. Давай еще чаю.
   Ушел я от Иконникова  через  час,  набухший  чаем  и  пирожками,  как
коровья титька молоком.
   Дело,  похоже,  поворачивалось  другой  стороной,  не  так,  как  мне
хотелось бы. "Думай, Федя, думай", - приказывал  я  сытому  уму.  Что-то
здесь не так. "Еда была хорошая, - ответили мне  мои  мозги.  -  Поспать
надо". Задвижка закрыта, у хозяина  инсульт,  а  у  клиента  сто  тысяч,
которые надо забрать и не морочить ни себя, ни его.

***

   Студент, сидя на кухне, отчаянно колотил хвостом по полу  и  преданно
глядел то на холодильник, то на меня, всем видом показывая готовность  к
ужину.
   Появился он у меня полгода назад, когда, вернувшись из  командировки,
я не нашел ни вещей, ни жены, назло мне забравшей даже ненавистного кота
Колумба. Ну да ладно. Намочив в молоке кусок хлеба, я передал его псу на
закуску, а сам лег. Надо было проанализировать ситуацию.
   Ровно в восемь я погрузился в мягкое кресло  бледно-голубой  "Волги",
которая, ласково урча, мягко пошла утренним, уже  просохшим  проспектом.
За рулем сидел Борис Андреевич Кротов, новый ее хозяин.
   - Забыл вчера вас спросить, - невинно начал я. - Папа на  какой  ниве
потел?
   - Партработник, выгнанный за ненужностью эпохой, - хмыкнул  он,  чуть
поворачивая ко мне бороду. -  Но  какое  это  имеет  значение?  Человека
убили...
   - Или умер сам, - перебил я.
   - Или умер сам, - неохотно согласился Кротов и переменил тему:
   - Меня, как видите, не грохнули.
   - А что, были предпосылки?
   - Да нет, звонок какой-то непонятный был. Ночью,  в  первом  часу.  Я
трубку снял - абонент положил. Может, бабы? У меня их  тут,  знаете  ли,
множество осталось.
   - Зачем звонить?
   - То есть?
   - Зачем звонить? Чтобы положить трубку?
   "Волга" повернула в старый квартал, остановилась  возле  трехэтажного
дома старой постройки, недавно отреставрированного.
   - Этаж? - спросил я, оглядывая фасад.
   - Третий, - усмехнулся Борис. - Отец не любил людей над собой.
   - Ничего, теперь подо всеми.
   Я разглядывал крышу, прикидывая  возможность  проникновения  в  окно;
пожалуй, оно исключалось, во всяком случае это было чертовски трудно.
   - Какие ваши окна?
   - Здесь только два кухонных и два  из  моей  комнаты,  самые  крайние
слева. Ну, пойдемте.

***

   В  доме  был  единственный  подъезд.  Широченная  лестница,  когда-то
застланная ковровой дорожкой, удобно и плавно поднимаясь, привела нас на
третий этаж.
   Слева обитая изящной выделки искусственной кожей дверь была  помечена
цифрой "5". Возле нее и манипулировал с ключами Борис.  Но  лестница  не
кончалась третьим этажом, чуть сузившись, она  змеилась  выше.  Я  решил
подняться на пару ступенек.
   - Да чердак там, Константин Иванович, барахло разное. Заходите.
   Он наконец справился с замками, щелкнувшими винтовочными хлопками.
   Естественно, прежде всего я  остановил  свое  внимание  на  дверях  и
замках. Двери были дубовые и пострадали не  сильно,  а  вот  замки...  Я
неодобрительно пощелкал по ним пальцами  -  новеньким,  в  масле,  -  и,
вытирая руки, вопросительно посмотрел на хозяина.
   - Да, Константин Иванович, пришлось вот замки менять. Оба накладных.
   - Кто взламывал?
   -  Говорят,  участковый  с  нашим  сантехником.  У  него  в   подвале
резиденция, могу позвать.
   Я ничего не ответил, дергая задвижку-засов открытой двери.  Она  была
кое-как выправлена и ходила с трудом.
   - Раньше тоже туго работала?
   - Да нет, легко. Ригель был сильно погнут, а запорная  планка  вообще
отлетела. Это я сам кое-как распрямил.
   - Отвертку, - бросил я, злясь на Бориса и бывших коллег.
   Аккуратно вывинтив шурупы, я передал задвижку хозяину.
   - Иди, дорогой, к своему сантехнику, пусть отобьет ее по  линейке  на
совесть, пообещай ему пузырь.
   Кротов ушел, а я с интересом оглядел дверь  и  отправился  гулять  по
квартире. Надо сказать, что Борин папа имел вкус и понимал толк в жизни.
Квартира была трехкомнатная,  из  просторного  то  ли  коридора,  то  ли
вестибюля первая дверь налево вела в комнату  Бориса.  Это  я  понял  по
фотографиям голых баб и электронным японским цацкам.  А  прямо  напротив
нее находилась стеклянная  дверь  в  общую  комнату,  или,  как  принято
выражаться, в зал. Да, старичок был сибаритом. По моей прикидке, зал был
квадратов тридцати. И его целиком устилал диковинный длинноворсый ковер,
на котором выкрутасами гнутых ног ампирилась белая с золотом антикварная
мебель.
   Дальше, в глубине необъятной прихожей, двери вели налево -  в  кухню,
ванную и уборную, отделанную лучше, чем моя квартирка. Своих клиентов  я
вполне  мог  принимать  здесь,  и  они  бы  не  обиделись.  Кухня   тоже
представляла собой выставку товаров народного потребления: самые  разные
бытовые электроприборы, чинно высясь на  отведенных  им  местах,  царили
здесь. Они презрительно сверкали на меня яркими праздничными расцветками
блестящих эмалей. А запах! Это был запах кухни, но  не  той  кухни  моих
знакомых, где не поймешь,  то  ли  лук  перебивает  запах  рыбы,  то  ли
наоборот.  Здесь  сливались  два  аромата  -  кофе  и  лимона.   Направо
находилась опочивальня хозяина. Я думал, что  эти  самые  балдахины  над
кроватью уже отменили, ан нет.  В  алькове  стояла  этаким  фрегатом  на
возвышении огромная двуспальная кровать, ныне,  увы,  потерявшая  своего
капитана. А в конце прихожей, между  спальней  и  кухней,  расположилось
пресловутое трюмо, очевидно, последняя  мебель,  которой  воспользовался
хозяин, и то не по назначению. Как и кровать, оно было выполнено в стиле
барокко,  являясь  несокрушимым  монументом  памяти  изготовившего   его
краснодеревщика, издалека протянувшего руку к жизни простого  советского
трудящегося.
   Что же получается? Если счесть рассказ Иконникова истиной, а  у  меня
нет основания ему не верить, то тело  партайгеноссе  лежало  параллельно
прихожей и перпендикулярно входу  в  санузлы.  Значит,  старик  явно  не
помышлял туда заходить.
   Входные двери  оставались  приоткрытыми.  Наконец  они  распахнулись,
впустив Бориса и классически похмельную  физиономию  здешнего  домашнего
слесаря, при знакомстве назвавшего себя Эдуардом - "можно просто  Эдик",
разрешил он. Бугаю было лет тридцать или около того. В руках он  бережно
сжимал выправленную задвижку, словно чек на получение похмелки.
   - Счас я ее, Андреич, в момент прихреначу.
   - Не надо, - прервал я благие намерения столярно-слесарного бога. - Я
сам.
   И, выдрав из трясущихся  рук  щеколду,  осторожно  вставил  шурупы  в
старые отверстия и кое-как закрепил ее под презрительную усмешку спеца.
   - Андреич, он лажу гонит, - авторитетно сообщил слесарь. - Ее раз пни
- вылетит на хрен.
   - Эдинька, иди займись с хозяином утренней поправкой организма, потом
ты мне понадобишься.
   Когда он радостно удалился, подталкивая Бориса на кухню, я открыл его
сантехнический портфель и нашел то, что нужно, -  моток  крепких  ниток.
Привязав конец к кольцу задвижки, я вышел на площадку, захлопнул дверь и
осторожно потянул за  нитку.  Задвижка  с  той  стороны  мягко  вошла  в
запорную планку, а я оказался перед закрытой дверью.
   Тренькнул тихонько звонок,  открылась  дверь,  и  возбужденный  Борис
схватил меня за плечо.
   - Вот видите, можно закрыть снаружи? Я так и думал.
   - Можно, - согласился я, -  только  как  отцепить  и  вытащить  нитку
потом, при закрытой двери? Ладно, у тебя альпинистов знакомых нет?
   - Вроде нет, геологи есть. Константин Иванович, чтобы завязать  такой
узел, не обязательно быть альпинистом. - Он тут же  довольно  сноровисто
завязал его и, отдернув ленивый конец, мигом  развязал.  -  Вы  думаете,
узел был именно такой?
   - Ничего я не думаю, - недовольно проворчал я,  -  единственное,  что
могу сказать: задвижку таким образом закрыть можно. Где старые замки?
   - У Эдика. Эдуард, иди сюда.
   Послышалось недовольное ворчание котяры, у которого отбирают мясо.
   - Чего?
   Ей-богу, сантехник-стервец закусывал балыком! Я пальцем поманил его.
   - Эдик, тебе не обязательно жрать севрюгу, все равно ведь не ощущаешь
вкуса. Где старые замки?
   - Да они сломанные, я их выбросил. Хлам-то собирать. Ригели погнутые.
Дрянь ржавая.
   По тому, как живописно Эдик говорил, я понял: темнит. Я потрепал  его
за ухо до треска, а когда он притво