ают на меня.  Мало  того,  еще  и
отчима на меня спишут. А там иди и доказывай, что ты не верблюд. Что мне
оставалось делать, у меня же две  дочери.  Сначала  я  подумала  позвать
Сергея, но потом решила, что чем меньше об этом будут знать, тем  лучше,
да и время поджимало,  небо  уже  светлело,  и  Светка,  моя  напарница,
вот-вот могла появиться. Мне нужно было протащить его метров  пятьдесят,
из них метров пять через освещенную аллею. На  себя  я  его  поднять  не
смогла, вот и пришлось тащить волоком, если бы на себе, то я бы ту аллею
перебежать успела, но силенок  у  меня  не  хватало.  А  мне  бы  только
допереть его до лестницы, что спускается к лиману, а  там  бы  все  было
просто. Я бы положила его в лодку, оттолкнула в море метров на десять  и
- "до свидания", дорогой родственничек. Но поднить  я  его  не  могла  и
только поэтому влипла. Вот и все, что я знаю, хотите верьте,  хотите  не
верьте.
   - Хорошо, Ирина, теперь тебе нужно ответить на несколько вопросов.
   - Задавайте, чего уж.
   - Когда ты ложилась спать, где был Сергей?
   - Вы что, на него думаете?
   - Я ни на кого не думаю, мне нужно объективно  взглянуть  на  цепочку
событий. Где он был?
   - Где? Конечно на дискотеке, я слышала его голос.
   - Когда он пришел спать?
   - Не знаю, говорю же вам, что я дрыхну как убитая.
   - А утром, когда ты уходила в столовую, где он был?
   - Ну как это где, в постели, храпел, как медведь, ему тоже  достается
за день. Он и швец, и кузнец, и на дуде игрец.
   - Хорошо, теперь о столовой. Кто, кроме тебя, мог ее открыть?
   - Да кто захочет. Вход на кухню у нас не закрывается.
   - Ну а холодильники-то у вас закрываются?
   - Нет, а зачем? Кроме нас самих, продукты никто не ворует.
   - Как был убит Раковский?
   - Не знаю, но на груди, на майке, у него была кровь. Наверное, ножом.
   - Кто из отдыхающих заметил, как ты волочила труп?
   - По-моему, орать они начали сразу все.
   - Но кто-то же был первым?
   - Мой придурок, Серега, вышел по нужде и меня заметил. Спрашивает: ты
что это там тащишь? Что за мешок? Я ему  говорю:  заткнись.  А  он,  как
только рассмотрел, какой я  мешок  тяну,  так  и  заорал  благим  матом:
"Убийца! Ты убила моего брата!" Вот тогда-то  и  повылазили  все.  Ну  а
потом вызвали милицию, а дальше вы все знаете сами. Сказать  мне  больше
нечего.
   - Хорошо, Ирина, мы постараемся тебе помочь, если ты не водишь нас за
нос.
   Когда ее увели, майор, долго и испытующе на меня посмотрев, спросил:
   - Ты ей веришь?
   - Пока не знаю, вскрытие покажет. Кстати,  расскажите  подробно,  что
там за кол воткнули в грудь  убитого.  Какая-то  мистика  с  ведьмами  и
вурдалаками.
   - Не говори. Выражаясь твоими словами, вскрытие покажет. Колышек  тот
мы сами вытаскивать не стали, оставили на усмотрение медикам. Одно  могу
сказать: толщиной он сантиметра полтора  и  в  сечении  имеет  форму  не
правильного квадрата. Из грудины он торчал не более чем на  сантиметр  и
был обломан. Да что говорить, можно съездить в морг и посмотреть.
   - Не надо, страсть как не люблю покойников. Однако с таким  необычным
орудием убийства мне еще сталкиваться не приходилось.
   - Мне тоже. Это какую же надо иметь силу, чтобы вогнать этот дрын ему
в грудь. Кажется, ты прав, Ирина бы с такой задачей не справилась. Разве
что в  состоянии  сильнейшего  душевного  волнения,  но  с  чего  бы  ей
волноваться? Что будем делать, какие предпримем шаги?
   - Начнем с Сергея.
   - Это ты начнешь, а я сейчас пойду к начальству на татами.  Чует  мое
сердце, сегодня задницу  мне  надерут  по  всем  правилам  искусства.  И
поделом мне, надо было давно прикрыть Ирину с Сергеем, глядишь  бы,  все
обошлось. Ты, пожалуй, первым  делом  сходи  в  кафе,  где  он  сидел  с
Мариной, может  быть,  к  нему  кто-то  подходил  или  он  с  кем-нибудь
разговаривал. Я тем временем дождусь результатов экспертизы, между делом
оформлю протоколы. Если возникнет что-то экстренное,  то  я  у  себя,  а
вообще-то жди меня на пляже, на своем месте.
   Кафе, где, по моим предположениям, вчера отдыхали  убитый  и  Марина,
еще не открылось, но собравшийся персонал уже колготился  внутри,  шумно
обсуждая то ли начальство, то ли вчерашнюю выручку.  С  черного  хода  я
проник на кухню, а дальше мимо кастрюль и  сковородок  с  озабоченным  и
деловым видом устремился в  зал.  За  стойкой  бара  красивая,  стройная
брюнетка перетирала фужеры. С ее величием  и  высокомерием  ей  была  бы
впору должность египетской царицы.
   Брезгливо посмотрев на фотографию Раковского, она снизошла до ответа:
   - Да, этот человек вчера здесь был. Он купил  у  меня  два  коктейля,
плитку шоколада  и  пачку  сигарет  "Мальборо".  Сидели  они  за  первым
столиком и мне были хорошо видны.
   - Благодарю вас. Не будете ли вы столь любезны и не скажете ли, с кем
он был? С мужчиной или с женщиной?
   - Он был с женщиной, которая снимает неподалеку отсюда комнату. Я  не
знаю ее имени, но к нам она заходит часто.
   - Огромное вам спасибо, простите, но еще один вопрос.  За  то  время,
что они у вас провели, кто-нибудь к ним подходил?
   - На это я вам ничего ответить не могу. Все-таки я работала.
   - Да, понимаю. Последнее, они ушли вместе или порознь?
   - Насколько мне помнится, парень ушел первым, а девушка еще некоторое
время оставалась. Да-да, конечно, к ней еще подсел  Вартан,  зав  нашего
производства. Вы поговорите с ним.
   - Не стоит, он, наверное, частенько к кому-нибудь подсаживается?
   - Не без этого, - очаровательно улыбнулась брюнетка. - Вам что-нибудь
налить?
   - С вашего позволения, сто граммов водки.

***

   Разговор с Сергеем мне не принес ничего нового. Он односложно  бубнил
о том, что дискотеку вчера закончил в  час  ночи,  разобрал  аппаратуру,
после чего лег  спать.  Во  время  работы  никуда  не  отлучался.  Утром
проснулся, ничего не подозревая. Его  слова  мне  подтвердили  участники
дискотеки. Ловить здесь было нечего. Другого я  и  не  ожидал.  Если  он
виновен, то ни за что не сознается. Подход  к  нему  должен  быть  более
пристрастным, но это уже прерогатива Окуня.
   В раздумье я прошел путь от столовой до лестницы, ведущей  к  лиману,
те пятьдесят метров, что не смогла одолеть Ирина. Стоя на самом верху, я
смотрел на его зеленую воду, так и  не  принявшую  Иринин  подарок.  Чем
дольше я стоял, тем большее беспокойство меня охватывало. Объяснить свое
состояние я не мог, но невольно оглянулся назад,  словно  опасаясь,  что
кто-то зайдет ко мне со спины. Смешно, но  все  события  прошедших  дней
порядком  потрепали  мне  нервы.   Мне   только   не   хватало   чувства
беспричинного страха. Но беспричинен  ли  он?  Что  меня  беспокоит?  Не
Сергей же Грачев, который сейчас  кинется  на  меня  с  осиновым  колом.
Полная чепуха, да и он ли убийца брата? Это еще бабушка надвое  сказала.
Судя по тому, что  тело  успело  остыть,  Раковского  закололи  днем,  в
крайнем случае вечером, а в это время Сергей был у всех на глазах. Тогда
кто же убийца? Полное крем-брюле. Почему он всегда у всех на  глазах?  А
что  касается  температуры  трупа,  то  он  мог   скоренько   остыть   в
холодильнике. Впрочем, о времени его смерти должна обстоятельно доложить
экспертиза. Только не это меня сейчас  волнует.  Почему-то  необъяснимое
беспокойство  вызывает  сам  лиман.  Почему?  Святошу  не   утопили,   а
прикончили вполне сухопутным  способом,  потом  подбросили  в  столовую,
откуда Ирина хотела утащить его и только  потом  утопить  в  лимане.  Но
сначала погрузить в лодку. Стоп, Гончаров, ты же просто гений, правда, с
запоздалым зажиганием. Лодка! Вот что тебя беспокоило. Конечно же лодка,
вернее, ее отсутствие. Помнится, в первый день приезда я смотрел на море
именно с этого места и, клянусь  своей  прабабушкой,  привязанная  лодка
качалась на воде. Куда же она могла подеваться? Спросить об этом  Сергея
я не  имею  права,  это  лишний  раз  его  насторожит.  А  вот  детишки,
резвящиеся внизу на узкой косе, мне могут здорово помочь.
   Спустившись по лестнице, я подобрал подкатившийся под ноги  мячик  и,
бросив его в молодую мамашу, обратился с приличным разговором.
   - Здравствуй, радость моя, это что же -  все  твои?  -  указал  я  на
семерых бесившихся детей. - Продай парочку.
   - Да не, - заливаясь смехом, ответила хохлушка. - Самой мало. Кто  бы
еще сробил.
   - Ну, это дело нехитрое, и в этом я тебе порука.
   - Не, ты не годишься, старый больно. С тобой только в кино ходить.
   - И то дело, а ты всегда здесь загораешь?
   - Ага, я да две подружки, это наши ребятишки. А чего ты хотел?
   - Хотел спросить, куда делась лодка, вчера вроде стояла.
   - Ага, стояла. -  Она  посмотрела  на  торчащий  металлический  прут,
служивший местным мореманам  кнехтом.  -  Ой,  гляди-ка,  нет!  Я  и  не
заметила, а вчера была, ребятишки в ней играли. Кому  она  понадобилась,
не пойму. Все время здесь колыхалась. Никто ее не  трогал.  Мы  уже  две
недели здесь отдыхаем.
   - Ну спасибо, отдыхайте  дальше.  Я  тут  недалеко  от  тебя  посижу,
подумаю, не возражаешь? Ты не бойся, я же старый.
   - А мне чего - сиди, думай, только меня не лапай.
   - Заметано!
   Заключив  таким  образом  договор  о  взаимном  невмешательстве,   мы
разошлись, полностью удовлетворенные  друг  другом.  Усевшись  прямо  на
песок, я соображал, куда могла подеваться проклятая  посудина.  Судя  по
всему, она исчезла ночью или рано утром. Тогда возникает вопрос, на  чем
Ирина хотела транспортировать мертвеца? Она или не  заметила  отсутствия
лодки, или ее угнали позже, или она попросту врет. Опять задача, как они
мне надоели.
   - Здравствуйте, дядя  Костя!  -  старательно  поздоровалась  со  мной
пухленькая девчонка в фиолетовом купальнике.
   Где-то я ее уже видел. Где?
   - Здравствуй, моя золотая, как дела? - задал я нейтральный  вопрос  в
надежде, что она сама мне подскажет обстоятельства нашего знакомства.
   - Плохие дела, дядя Костя, - грустно и серьезно ответила девочка.
   - Что у тебя случилось, рассказывай, - поморщился  я  от  предстоящей
детской исповеди. - Только самое главное.
   - У меня забрали маму и  посадили  в  тюрьму,  и  теперь  я  осталась
одна-одинешенька, потому что бабушку тоже забрали в тюрьму.
   Ну и осел же ты, господин Гончаров, не мог  сразу  вспомнить,  что  с
тобой поздоровалась дочка Ирины.  Неприятное  положение,  особенно  если
учесть то, что в данное время ты охотишься за ее отчимом. И утешить-то я
ее не могу, потому как не уверен в невиновности ее  матери.  Какой  черт
меня сюда  принес?  Насчет  лодки  мог  бы  пронюхать  в  другом  месте.
Осторожно и боязливо я погладил ее по волосам, но лучше бы  я  этого  не
делал. Заревев, она уткнулась мне в плечо. Мой  опыт  общения  с  детьми
крайне скуден, а в такой ситуации и подавно.
   - Успокойся, девочка, может быть, все еще наладится. Тебя как зовут?
   - Юля, а за что они посадили мою маму в тюрьму?
   - Пока не знаю. Юля, а ты бабушку любишь?
   - Люблю, она мне всегда покупает мороженое.
   - Ну вот и хорошо, скоро бабушка опять тебе будет покупать мороженое.
   - Не обманывайте, папа сказал, что мы ее больше никогда не увидим.
   - Это он тебе сказал?
   - Нет, я подслушала, когда они с дядей Левой разговаривали.
   - Глупости говорит твой папа, а бабушка скоро к тебе вернется.
   - Вы ее сами приведете?
   - Я попробую.
   - Смотрите не обманите меня, я буду ждать.
   Вприпрыжку она побежала к воде, а  мне  опять  стало  скверно,  и  не
потому, что я заведомо обманывал ребенка, нет, скорее всего, моя "немка"
действительно к убийству Шмары не имеет никакого  отношения.  Беспокоило
меня что-то другое, и опять, как в прошлый раз, я не  мог  понять  вдруг
охватившую меня тревогу. Похоже, господин  Гончаров,  ты  начал  излишне
доверять своим мироощущениям, скоро войдешь в первую  стадию  идиотизма,
если не вошел уже.
   - Дядя Костя, посмотрите, как я ныряю! - громко крикнула  Юля,  и  ее
попка, обтянутая фиолетовыми плавками, на мгновение блеснув  на  солнце,
ушла под воду, а у меня закружилась  голова.  Господи,  неужели...  Нет!
Такого не может быть!
   - Юлька! - закричал я, едва она успела вынырнуть. - Быстро беги сюда!
   - А зачем?
   - Там разберемся, беги скорее! - понимая, что это непедагогично, орал
я. - У меня есть для тебя сюрприз.
   - Какой сюрприз? - крикнула девчонка, отфыркиваясь на бегу. - Давайте
скорее.
   - На, держи, купишь  себе  пять  мороженых!  -  В  маленькую,  мокрую
ладошку я вложил десятку. - Скажи мне, откуда у тебя этот купальник?
   - Подарили, а что?
   - Он же порванный, посмотри на спине.
   Она повернулась, и последние сомнения отпали. На  ней  был  купальник
Марины, разрезанный мною в первый день нашего знакомства.
   - Ага, немножко порванный, но его зашили.
   - Когда его тебе подарили?
   - Вчера днем, а что?
   - Ничего, беги за мороженым.
   Моя голова пошла кругом, такого поворота событий я не ожидал никак. Я
потер виски, соображая, каким боком к этому делу  могла  быть  причастна
Марина. Марина, Марина, скверная баба, как отозвался о  ней  Окунь.  Кто
она такая? Это необходимо выяснить в самое ближайшее время.
   Отряхнув песок и сделав хохлушке ручкой, я заторопился на пляж.
   Она пребывала на прежнем месте, но теперь в  гордом  одиночестве.  Не
спросившись, я прилег рядом, ожидая, когда она заговорит  первой.  Ждать
пришлось довольно долго, но все-таки я взял ее измором.
   - А я думала, ты обиделся и больше не придешь.
   - В моем возрасте, Марина, на женщин уже не обижаются.
   - Золотые слова, а где Лев Петрович? Кажется, ты вчера  его  искал  с
милицией?
   - Искали.
   - Ну и как, нашли? - лениво и безразлично спросила она, но уж  как-то
слишком лениво и слишком безразлично.
   - Нашли, кто ищет, тот всегда находит. Ищущий да обрящет.
   - И где же он был?
   - В холодильнике, представляешь, какой шалун, спрятался в холодильник
и молчит. А ты знаешь, почему он молчал?
   - Не знаю, - она вдруг беспричинно засмотрелась на море, - не знаю.
   - А молчал он потому, что был мертв.
   - Господи, ну что за ерунду ты несешь, - оживленно включилась  она  в
игру. - Вчера нес всякую ахинею, и сегодня  туда  же.  У  тебя  точно  с
головкой не все в порядке. Ты извини, но я  пойду  искупаюсь.  И  прошу,
когда ты в таком настроении, больше ко мне не приставай.
   Решительно поднявшись, она пошла к морю,  а  я  беспардонно  залез  в
карманчик ее пляжного халатика. Кроме денег и всякой ерунды, я обнаружил
там ключ от ее монашеской кельи без  удобств,  но  с  отдельным  входом.
Предоставив ей возможность наедине подумать о  своей  грешной  жизни,  я
поспешил в ее апартаменты. Слава богу, дверь у нее выходила в  переулок,
так что я проник в комнату незаметно. Где  может  женщина  прятать  свои
деньги и документы, если в комнате у нее, кроме телевизора, холодильника
и кровати, ничего нет? Правда,  есть  еще  большая  сумка,  но  это  для
дураков. Телевизор отпадает, остается кровать и холодильник. Ее паспорт,
обёрнутый в пластиковый пакет, я обнаружил среди  сосисок  и  пельменей.
Когда я его открыл, мне по-настоящему стало  дурно,  потому  что  Марина
Павловна носила фамилию Грачева и четыре года тому назад являлась  женою
Сергея и матерью симпатичной дочери Юли. Передо мною мгновенно и выпукло
высветилась вся чудовищная интрига, задуманная еще четыре года назад,  а
сегодня подходившая к завершению. Насколько  же  надо  быть  извращенным
циником, чтобы для достижения своих шакальих целей подставить  под  удар
Ирину и родную дочь? Это кроме того, что  потребовалось  убить  Шмару  и
собственного брата.
   Резко распахнувшаяся дверь вырвала меня из лап оцепенения. Красная  и
яростная, на пороге стояла Марина. Это было бы не страшно, если бы в  ее
руках не блестел узкий и длинный нож, похожий на стилет. Она молча пошла
на меня, видимо поставив на карту все. Если бы не больная рука, все было
бы значительно проще, а теперь мне  приходилось  сотыми  долями  секунды
решать и прикидывать, в какую сторону увернуться, да так, чтобы  удобнее
было перехватить нож левой рукой. Это удалось мне с третьей  попытки,  а
до того она успела здорово изуродовать мне щеку. Я боялся ее,  а  потому
церемониться не приходилось. Круто завернув руку с ножом, я выдернул  ее
из плечевого  сустава.  Резко  вскрикнув,  она  без  сознания  упала  на
кровать. Подобрав нож, я сел рядом, ожидая, когда она придет в себя. Это
случилось  минут  через  пять,  после  того,  как  я  окатил  ее  водой.
Мучительно застонав, она открыла глаза и сразу все вспомнила, заскрипела
зубами и  попыталась  меня  укусить.  Но  видимо,  руку  я  повредил  ей
основательно, побледнев, она бессильно откинулась на подушку.
   - Не дергайся, сука, - упредил я ее вторую попытку, - зачем ты  убила
Шмару?
   - Убирайся, евнух поганый. Ничего я говорить не буду.
   - Будешь, киска, я не садист, но иначе с тобой нельзя. -  Я  тихонько
тронул ее травмированную руку, и она глухо и утробно застонала. - Будешь
говорить?
   - Нет!
   - Не понимаю, какой резон тебе запираться? Мы все знаем. Твой  Сережа
уже в кутузке, и  если  хочешь  туда  попасть  невредимой  -  лучше  все
рассказать.
   - Оставь меня, пес однорукий.
   - Сейчас ты у меня станешь вообще безрукой.
   Я опять приложился к ее больному плечу. На  этот  раз,  взвизгнув  от
боли, говорить она согласилась.
   -  Эта  идея  возникла  у  меня,  когда  Сергей  рассказал,  что   он
познакомился с башлевой телкой, которая, кроме квартиры, имеет еще и дом
в Анапе. Тщательно все взвесив и рассчитав, мы формально развелись, и он
предложил Ирине руку и сердце. Конечно,  она  уцепилась  за  него  двумя
руками - еще бы, симпатичный мужик, тоже разведенный и тоже  с  девочкой
берет в жены брошенную бабу с ребенком  на  руках.  Две  неполные  семьи
соединялись в одну нормальную. Все шло по плану, пока мы не узнали,  что
ее мамаше на старости лет  взбредет  в  голову  выйти  замуж.  Это  меня
взбесило. Я не находила себе места, а к тому же я понимала, что с каждым
годом Сергей все больше привязывается к новой жене,  а  Юля  -  к  чужой
маме. Внеся коррективы в наш план, я  и  приехала  сюда.  А  здесь  меня
ожидало еще одно неприятное известие. Сергей мне рассказал  о  том,  что
папаша Климов хочет прописать в наш дом своего ублюдка.  Я  поняла,  что
действовать  нужно  незамедлительно.  Из  Новороссийска  я  по  телефону
связалась с Левой и в общих чертах, иносказательно, объяснила  ему  суть
проблемы, пообещав подробности изложить при встрече.  Для  подтверждения
его алиби я велела взять ему два билета на разные числа. Встретила его я
сама,  передала  план  дома,  который  мне  нарисовал  Сергей,  а  также
объяснила  ему  порядок  и  верные  пути  отступления.   Он   сходил   в
парикмахерскую, изменил облик и сказал, что  готов  приступить  к  делу.
Если бы не твоя поганая персона, у нас бы все получилось. Но  ты  явился
неожиданной помехой. Всю ночь  и  следующий  день,  после  того  как  мы
"познакомились", я провела в  страшном  напряжении.  Оно  немного  спало
только тогда, когда Ирина якобы встретила Левку. На самом деле он сел  в
поезд за одну станцию до Анапы, куда добрался на  попутках  после  того,
как зарезал Климова. Дело было сделано. Да, я немного успокоилась, и тут
твое вчерашнее представление, которое ты нам устроил. Не будь его, Левка
был бы жив. А так я смекнула, что проигрываю. Поняла, что вы  не  просто
подозреваете Льва - вы имеете какие-то доказательства. И еще  мне  стало
ясно, что я нахожусь вне подозрений. Тогда-то я и решилась. Затащила его
к себе в постель и, когда он меньше всего этого ожидал,  всадила  ему  в
сердце кинжал. Он умер сразу, так ничего и не поняв.
   - Не кинжал ты ему воткнула, а деревянный кол!
   - Нет, именно нож, который ты сейчас у меня вырвал.  А  кол,  точнее,
затычку ему ночью вогнал  в  рану  Сергей.  Оставлять  у  него  в  груди
фами