и
добавил:
   - А также ювелирная мастерская моего богопротивного братца. Но ты  не
волнуйся, сейчас он тешит  свои  телеса  в  волнах  Черного  моря.  А  я
уполномочен охранять. У нас выпить нечего?
   - Нет.
   Приют был подходящим, и я вызвался сходить.
   - Не надо! - возразил сторож. - Стервы сходят.
   - Какие?
   - Да какие явятся. Всякие!
   - Зачем пускаешь?
   - Мое дело. Да и все ценное Сергей - это, значит, братец мой -  запер
в сейф. У тебя деньги есть?
   - Есть немного.
   - Спрячь, девки могут конфисковать. Случаи были.
   - Так не пускай!
   - А они мне нравятся!
   - Все вместе?
   - Угу.
   Девки, в количестве двух  персон,  явились  минут  через  пятнадцать.
Брезгливо взяв деньги, с достоинством отправились  за  выпивкой.  Я  же,
забравшись на второй ярус, зарылся в вонючие бараньи шкуры и,  проклиная
кошмары сегодняшнего дня, улетел в  страну  грез  и  забвения.  Глубокой
ночью меня разбудили резкие толчки, сатанинский  смех  и  табачный  дым.
Народ гулял. Шатром расположившись на нижней палубе,  голые  непотребные
девки орали то романсы,  то  похабные  частушки.  Гена  отдыхал.  Родная
стихия и привычный быт заставили его забыть про сон.
   Стараясь не шуметь, я осторожно  сполз  с  нар  и  с  двумя  овчинами
проскользнул во двор. Здесь, за углом мастерской,  прямо  на  худосочной
траве я устроил себе лежбище, вытянувшись на  спине  и  долго  глядя  на
низкие азиатские звезды. Анализировать прошедший день не было ни сил, ни
желания.

***

   В шесть утра, кое-как ополоснув физиономию, я вышел за веселые ворота
приютившего меня притона. Появляться здесь во второй раз было неразумно.
Спросив у редких пока прохожих нужную мне улицу, я не  торопясь,  пешком
отправился по адресу, на ходу обдумывая и планируя предстоящие действия.
   К восьми часам я  стоял  перед  домом,  внимательно  рассматривая  на
воротах уродливый картон с надписью: "Дом продается". Покупать его я  не
собирался. Напротив дома, чуть левее, я устроился на скамейке, закурил и
приготовился ждать. Через полчаса за моей спиной за скрипела калитка,  и
на свет Божий вылезла не то армянка, не то еврейка.
   -  Вам  что,  сидеть  больше  негде?  -  Она  грузно  повалилась   на
противоположный конец доски, сморщив горбатый толстый  нос.  -  Покойный
Арик не для того построил  скамейку,  чтобы  на  ней  сидели  незнакомые
мужчины и курили свои вонючие сигареты. Уже убирайтесь, или я вас выгоню
вон.
   Я сидел молча, растерянно улыбался, не зная, что  ответить  достойной
женщине, так яростно оберегающей частную собственность и нерушимый покой
родного очага.
   - Чего ты губы раскатал, как баран на новые  ворота,  прямо  как  наш
участковый?
   - Да вот, бабуля, жду.
   - Я бабуля?! Тетю Софу  еще  никто  не  называл  бабулей,  сопляк!  -
распалялась старуха. - Тетя Софа родилась на этой улице и ничего,  кроме
уважения, от людей не видела.
   От гнева она затрясла крупной седой головой, и  мне  показалось,  что
мягкий, дряблый мешок жира, висевший  у  нее  под  подбородком,  вот-вот
оторвется и шлепнется на меня, измазав желтым прогорклым салом.
   - Извините, ради Бога, уважаемая тетя Софа,  ухожу!  Я  просто  ждал,
когда проснутся хозяева того вон дома. Он, кажется, продается?
   - Ах, вон оно что! Я так и знала. Конечно, продается,  если  Катя  не
передумала за ночь. Сидите, сидите, молодой человек, вы  мне  совершенно
не мешаете. Да ради Бога, курите. - Из кармана грязноватого  халата  она
вытащила пачку "Беломора" и ловким щелчком  выбила  папиросину  точно  в
рот.
   - А дом-то хороший? - начал я издалека.
   - Приличный. Пять комнат. Раздельный санузел.  Водяное  отопление  от
АГВ. Восемь "лимонов". Дайте ей шесть - и дом ваш.
   - Пять комнат? - удивился я. - Там, наверное, человек десять живут?
   - Что такое вы говорите? Глупость. Там живет только одна  Катя  и  ее
придурок.
   - Кто?
   - Витька-сыночек, уголовник  и  наркоман.  Ему  давно  пора  жить  за
колючей проволокой, подальше от приличного общества.
   - А отчего ж продают?
   Старуха глубоко затянулась и отбросила окурок. Выпустила  из  жирного
чрева хвост синюшного дыма, закашлялась и ядовито прошипела:
   - Говорит, в деревню к отцу поедет,  под  Саратов,  вместе  со  своим
придурком Витей. Вон он вылупился, паразит.

***

   На открытой веранде стоял мой мучитель и палач Витек. Был он  хмур  и
озабочен. Подтянув спортивные трусы, он подошел к  турнику  и,  помедлив
секунду, сильно и резко бросил литое тело на перекладину.
   Я  сидел,  с  удовольствием  наблюдая,  как  легко,  без   напряжения
послушные мышцы вертят, кидают, подтягивают красивое тело в ярком  свете
еще свежего утра. Открутив на турнике, он  занялся  избиением  кожаного,
набитого опилками мешка, имитирующего фигуру человека. Молотил он ногами
так, что я удивлялся прочности мешка. На какой-то миг Витек вдруг замер,
открыл пасть, закрыл и на глазах начал наливаться злобой. Палач  заметил
свою жертву.
   - "Тореадор, смелее в бой, тореадор, тореадор!" -  фальшиво  гнусавил
я, уже открывая калитку.
   И, точно бычок, подскочив на месте, Витек  кинулся  на  меня,  мечтая
пяткой заехать в ухо. Рассчитал я правильно. На уровне плеча  перехватив
его нижнюю конечность, я погасил удар и, с чувством прижав его  пятку  к
себе, ударил на излом в коленный сустав, сильно и не  без  удовольствия.
Парень заорал непроизвольно и естественно. Наверное, было очень  больно,
потому что по дорожке он крутился волчком минут пять.
   Уже выскочила на веранду  молодая  еще,  красивая  женщина  в  ночной
рубашке, с всклокоченными со сна волосами. Сразу  оценив  ситуацию,  она
схватила топорик и  бесстрашно  пошла  на  меня,  готовая  отомстить  за
неразумное свое чадо.
   - Спокойно, Катя, - отступая к калитке, бодрился я.  -  Домик  пришел
покупать, а он мне ногой в  ухо,  -  кивнул  я  в  Витькину  сторону.  -
Отчаянный у вас сын.
   - Витьку моего... да я тебя! - Но баба уже стала соображать,  бросила
топорик и покудахтала к птенчику. - Витенька, мальчик, где болит?
   - Да иди ты отсюда! Сами разберемся. -  Парень  перестал  кататься  и
сел, оглядываясь вокруг мутными от боли глазами.
   - Как же я тебя оставлю, маленький ты мой? - видя на глазах  пухнущее
сыновье колено, ворковала маманя. Видела бы она, с  каким  удовольствием
ее "маленький" варил мне  яйца.  А  колено  я  разбомбил  ему  прилично,
видать, что-то порвал. Жаль! Мне он нужен дееспособным.
   - Да иди ты в дом, все нормально!
   - Ага! - согласился я. - Мы больше не будем.
   - Иди, иди, принеси мне штаны.
   Сказал это Витек как-то уж очень с нажимом.  Мне  не  понравилось.  И
когда Катя приволокла джинсы, буквально выдрав их у нее из рук, я извлек
из кармана газовый пистолет.
   - Ай-я-яй! Ребята, давайте жить дружно.
   - Чего тебе надо? - сорвался Витек.
   - Пообщаться.
   - Уже общнулись!
   - Но ты-то не все мне сказал.
   - Мать, иди. Свари кофе, позавтракаем.
   - А он? - пальчиком, как на  рептилию,  указала  на  меня  неизвестно
когда успевшая привести себя в порядок брюнетка.
   - А я  человек  воспитанный,  Катя.  Я  пяткой  по  уху  бью,  только
разобравшись.
   - Если хоть пальцем его тронете, звоню в милицию!
   - И я отдаю им незарегистрированный газовый пистолет вашего  сынишки,
которым он хотел меня удушить.
   - Докажите!
   - Посмотрите напротив. Там давно сидит тетя Софа и все видит.
   По обе стороны тети Софы уже сидели еще две  костлявые  товарки  и  с
видимым удовольствием, стараясь не пропустить даже мелочи, наблюдали  за
нами.
   - Идите и ничего не бойтесь. - Я открыто улыбнулся Катерине, искренне
желая успокоить ее и понравиться.
   Нехотя она скрылась за дверью.
   - Красивая у тебя мать, Витек.
   - Ты это мне брось, без тебя знаю. А про маманю будешь вякать, я тебе
там не только сварю, вообще оторву. Усек?
   - Усек, усек, "черный пояс". Давай поговорим.
   - Баксы верни, или мы тебя тут и закопаем. Ромка все отлично сделает.
Больно, правда, но качественно, без брака. Ему только в руки попадись  -
и можешь быть спокоен.  Замочит  классно.  Красиво  и  артистично.  Тебе
самому понравится.
   - И как же? - заинтересовался я.
   - Пусть это будет для тебя маленьким сюрпризом.
   - Ты уже успокоился?
   - А что мне волноваться?
   - Значит, все поймешь и все вспомнишь?
   Чем больше я с ним говорил, тем  сильнее  убеждался,  что  психом  он
бывает только при удобных для него обстоятельствах.  Группируясь,  Витек
попытался встать, но тут же, вскрикнув, шлепнулся на задницу.
   - Помоги хоть на дастархан сесть.
   - Нет, не верю я тебе, ножом еще пырнешь. Ползи сам.
   - Откуда нож?
   - Может, в плавках.
   - Очень остроумно, господин Гончаров.
   На трех конечностях он поковылял к дастархану, угол  которого  торчал
из-за дома, а когда вскарабкался, я повторил вопрос:
   - Будем говорить?
   - С парнями бы побазарить. Я позвоню?
   - Не надо. Сначала я тебе рассказываю все, что знаю, что видел. Потом
рассказываешь ты... Годится?
   - Гони баксы.
   - Ты что, идиот? Рассуди здраво. Если бы я вас нагрел, был бы у  меня
резон появляться здесь?
   - А черт тебя знает!
   - Не тебя, а вас. Ты мне начинаешь надоедать своей невоспитанностью и
неуважением к старшим.
   - Рассказывай... те!
   В общих  чертах,  не  вдаваясь  в  подробности,  я  нарисовал  ему  в
хронологической  последовательности  события,  произошедшие   со   мной.
Видимо, он поверил, потому что стал  уточнять  некоторые  детали  нашего
совместного путешествия. Подробно расспросил об инциденте с  блондинкой.
Катерина вынесла кофе и бутерброды. Тревожно-изучающе оглядела меня и не
торопясь ушла, укачивая на бедрах и плечах то ли свое, то ли мое либидо.
Может, наше.
   - Ты, козел, рога обломаю! - Вне себя от злобы Витек крутился в  углу
дастархана. - Куда глаза пялишь?
   - Успокойся, малыш! Твоя очередь.
   - А за воротник не хочешь?
   - Оставь себе, может, еще сгодится. Рассказывай, зема. -  Я  дружески
хлопнул  его  по  разбухшему  багровому  колену,  и  он  заверещал,  как
краснокожий на тропе войны.
   Тут же на веранде показалась Катерина. Угрожающе раздувая ноздри, она
двинулась на меня.
   - Все нормально, маман, канай в комнату. Мы тут почирикаем пока. - Он
как-то подозрительно подмигнул ей, и она, словно мгновенно  усвоив  все,
тут же исчезла.
   Гончарову, то бишь мне, как я понял, готовили а-та-та по голой  попе.
Виду я не подал, только уселся поудобнее, чтобы шире был обзор. Так  что
в поле зрения оказались вход во двор и  веранда.  Краем  глаза  я  видел
Витька. Он  находился  правее,  чуть  сзади.  В  доме  громко  заработал
телевизор.  Незаметно  открыв  кейс,  я  включил  магнитофон,   поставив
приоткрытый чемоданчик между нами.
   - Что рассказывать? - сам вдруг предложил Витек.
   - Все.
   - Слушаюсь, товарищ майор! - И после небольшой паузы:
   - Мы с Валеркой приторговываем.
   - Чем?
   - Барахлом.
   - Врешь, но пока сойдет. Дальше?
   -  В  этот  раз  сдали  товар  в  столице.  Сумма   была   приличная.
Возвращались домой. Ну а дальше знаете сами.
   - Нет, подробнее. Сколько валюты везли?
   - Зачем вам?
   - Говори. В том же поезде было еще одно ограбление. Как знать, может,
что и прояснится.
   - В пересчете на "деревянные" больше чем полста "лимонов".
   - Сколько ж барахла нужно продать на такую сумму?
   Он растерялся, поняв, что допустил оплошность, и, тут же взяв себя  в
руки, зло отрезал:
   - Сколько надо, столько и везли. Это к делу отношения не имеет.
   - Может быть, может быть, - примирительно согласился я. - Дальше.
   - Дальше яйца не пускают, господин майор. Жалко, что  я  тебе  их  не
доварил.
   - Какие твои годы, Витек?
   Как бы устраиваясь поудобнее, я резко сел на его злосчастную ногу.
   Я думал, что услышу рев раненого медведя, но  он  только  пискнул  и,
закатив  глаза,  потерял  сознание.  Моя  превентивная  мера   оказалась
чересчур интенсивной.
   Я почти искренне попросил извинения, когда он оправился.
   - Сука ты, а не майор.
   - Это точно, да и кто тебе сказал, что я майор? На  самом-то  деле  я
генерал.
   - Козел ты!
   - Витя хочет, чтобы ножке опять было бо-бо?
   - Не-не-не! - зачастил он, отползая на заднице.  -  Не  надо!  Я  все
расскажу.
   - Сделай милость. И с самого начала. С того момента, как  вы  сели  в
поезд. Подробно и конкретно.
   - Сели... ну... минут за  пятнадцать  до  отправления.  С  Казанского
вокзала. Вместе с Валерой. У нас было третье  купе  и  места  девятое  и
десятое. Вагон был, кажется, двенадцатый. Ну да,  двенадцатый!  Там  уже
сидела твоя Наташка. Алка ехала в соседнем, одиннадцатом. Мы всегда так.
В разных вагонах.
   - Что еще за Алка? Зачем?
   - Ну на всякий случай,  двумя  группами  удобнее.  Она  тоже  кое-что
взяла.
   - Ладно, замнем для ясности. Продолжай.
   - Сидит, значит, эта Наташка, нормальная овца. Я Валерке еще  мигнул:
есть кого трахать. Четвертое место свободное вроде, едем втроем.
   - Как одета была Наташка? Какой везла багаж?
   - Ну это... куртка джинсовая и юбка такая  же,  на  ногах  босоножки,
почти без каблуков, темно-красные.
   - Цвет глаз, волос?
   - Крашеная блондинка, давно не подкрашивалась. А глаза?.. Глаза карие
или зеленые, что-то в этом духе.
   Он дал точное описание моей поддиванной пассажирки.
   - Какой у нее был багаж?
   - А никакого.  Это  мы  потом  узнали.  Только  пакет  пластиковый  с
продуктами. Мы как вошли, сразу  познакомились.  Валерка  ей  часы  свои
подарил авансом, "Ориент". В счет будущей ночи. Красивая  телка.  А  тут
уже поезд тронулся. В купе заходит Марат.
   - Кто?
   - Марат, четвертый пассажир.  Познакомились,  разговорились.  Ничего,
нормальный мужик. Своя фирма у него  в  Москве.  По  процентным  вкладам
крутится.
   - Какой он из себя? Как одет, что было в руках?
   - Да он-то при чем? Ну...  высокий,  здоровый  лось.  Волосы  черные,
волнистые. Похож на артиста, который в "Спруте"  Тано  играет.  Классный
мужик. Одет он был в такой серый серебристый костюм, голубую  рубашку  и
такой же галстук; в руках, кроме небольшого  кейса,  ничего  не  было...
Смеялся,  шутил.  Наташка,  шалава,  губы  раскатала,  попробовала   его
завлечь, а он посмотрел на нее, как  на  таракана  в  супе,  и  говорит:
"Уровень  моего  воспитания  не  позволяет  мне  грубить  даме.  Однако,
надеюсь, вы обо всем догадываетесь". Она  и  утухла.  Но  тут  ее  начал
Валерка кадрить. Ночью и отодрал. На нижней полке. Мне, как в кино,  все
было видно. Мы с Маратом на верхних полках спали, а они внизу,  от  меня
наискосок, в голопузика играли. Кайф!
   - Ближе к делу. Как обнаружилась пропажа?
   - На следующий день. Когда миновали Самару. Поезд там долго стоит. Мы
с Валеркой вышли погулять по перрону. Зашли в привокзальный бар. Там еще
вы бармена душили через стойку. Кайф! Теперь-то точно вспомнил.  Валерка
не верил. Так вот, баксы все время при нас были. У Валерки в сумочке  на
поясе. Когда вернулись  в  купе,  Марат  хавать  готовил.  За  закусками
Наташка на вокзал бегала. Икра,  балычки,  шейка.  Коньяк  дорогой.  Все
путем. Пригласил  нас.  Валерка  в  джинсах  был.  Захотел  переодеться.
Наташка-сука вышла, вроде стесняется, будто ночью с  ним  не  трахалась.
Шлюха! Стерва!
   - Ближе к теме.
   - Валерка снял сумку-пояс с  баксами,  бросил  на  полку,  где  сидел
Марат, а поверх пояса кинул джинсы. Натянул спортивный костюм  и  позвал
эту суку. Она села рядом с Маратом, почти на Валеркины штаны, а мы с ним
напротив. Выпили по  сто,  сидим  болтаем.  Марат  вообще  развеселился.
Анекдоты начал травить, Наташку тискать. Накануне чуть  ли  не  на  хрен
послал, а тут раздухарился. Выпили еще по чуть-чуть. И вдруг  эта  крыса
финт выкидывает. Выпила и чуть не  блеванула  прямо  на  меня.  Схватила
полотенце и бегом в сортир. Марат таращится, Валерка ржет, а мне  не  по
себе. Что-то не так. Не потому, что она меня обхаркала, а  просто...  Ну
не  то...  Тогда-то  Валерка  и  хватился.  Пояс-то  с  сумочкой   забыл
прицепить. Дай, говорит,  Витек,  под  штанами  там  лежит.  Я  поднимаю
джинсы, а там... кукиш. У меня сразу голова чугунной сделалась.  Рванули
мы за девкой к голове поезда.  В  каждое  купе  врывались.  В  ресторане
буфетчик видел: пробежала она вперед по ходу состава. Начиная с девятого
и до первого вагона мы обшмонали все купе подряд. К вам  заходили.  Куда
там! Картина Репина "Приплыли" точно ситуации соответствует. А  баксы-то
не наши, отдавать нужно. Мы товар на реализацию брали.
   - Травку или "пластилин"?
   - Пласт... какой еще пластилин? Чего ты мне мозги сушишь?
   - Зеленый. Ну ладно, дальше что?
   - А ничего, вернулись в купе.  Сосед  наш,  Марат,  тоже  переживает.
Говорит, думал Наташа  наша  знакомая.  Судили-рядили.  Прошли  в  хвост
поезда. Пусто. Стали  подробно  проводников  расспрашивать,  пассажиров.
Через час добрались до  твоего  вагона.  Проводник  говорит,  что  вроде
видел, как она в девятое купе забежала. Ну  а  в  вашем  купе  мы  такое
увидели!... Не  дай  Бог!  В  свое  купе  мы  птичками  залетели.  Поезд
притормаживал. Станция большая. Тут вбегает наша Алка и кричит,  что  на
перроне видела нашу попутчицу. Она уже в курсе была. Мы манатки схватили
- и на выход. Да фига с маслом! Подождав до утра, поехали  по  магазинам
поменять одежду. В одном и засекли вас,  сами  знаете.  Сели  на  хвост.
Остальное помните. Мы уверены были, что работаете вы на пару.
   Я же мог дать голову на отсечение, что в руках у ворвавшейся  ко  мне
блондинки ничего не было.
   - Суду все ясно. А теперь, Витенька, постарайся  вспомнить  какие-то,
на твой взгляд, странные моменты и детали в  поведении  этих  двоих.  До
похищения ваших баксов.
   - Да вроде ничего. - Он допил кофе  и  задумался.  -  Ничего  такого.
Только вот на станциях они, как  сговорившись,  замолкали  и  напряженно
как-то глядели в окна. Будто выискивали кого-то.
   - Ладно. Маленькая деталь. Напряги мозги. Вы обнаружили убитую в моем
купе. Куда вы потом пошли и сколько тогда было времени?
   - Примерно часов десять. Ну, к себе и пошли сразу. Такое увидели, что
и искать девку расхотелось.
   - Давай-ка сначала, Витек. В хронологическом, так сказать, порядке. В
котором часу выскочила из купе Наталья и куда?
   - Опосля, как бухать сели. Через час,  может,  с  минутами,  выходит,
часов в шесть, в шесть с чем-то.
   - Точка! Она ко мне так и заскочила. Что у нее было в руках?
   - Я же говорил, полотенце, а в него баксы наши завернуты.
   - Чего ж сразу не отобрали?
   - А кто ж знал, что она их увела?
   - Значит, твердо можешь  сказать,  что...  что  в  руке  у  нее  было
полотенце?
   - Полотенце.
   - Что и требовалось доказать. Между прочим, ко мне она заскочила  без
него, и вообще у нее в руках ничего не было. Теперь вопрос  на  засыпку:
когда вы обнаружили пропажу?
   - Да вскоре. Минут, может, через десять.
   - А ко мне вы явились через час. Что делали в это время?
   - Мы от двенадцатого вагона шли, а у вас - шестой. Пока в каждое купе
заглядывали да расспрашивали, а еще плацкартные  вагоны,  там  вообще  в
ящики нижних полок заглядывали. Жаль, твою не обшмонали.
   - Правда, а почему?
   - Короткий там ящик, человек не поместится.
   - Да, Витек, я и сам удивился, как она туда  втиснулась.  Ладно,  что
дальше? Почему вы пошли в голову поезда, а не в хвост?
   - Нам показалось, что девка двинулась туда. Да и гальюн у  проводника
был закрыт, как обыкновенно. Открытым был тот, что по ходу поезда.
   - Хорошо, что потом?
   - Дошли до первого вагона и вернулись к себе.
   - В котором часу?
   - Часов в восемь, может, чуть позже.
   - Кто был в купе?
   - Марат.
   - Что делал?
   - Лежал, читал.
   - Где лежал и как был одет?
   - На своей верхней полке. А одет? Брюки, рубашка. Нормально  одет,  а
что?
   - Пока не знаю. Что еще? Марат, говоришь, сочувствовал?
   - Ага, предложил даже вм