Й НАВСЕГДА

     В Берне Ленин писал книгу об империализме. О том,  что  капиталисты  не
могут жить без грабительских войн. Захватывают чужие  страны.  Превращают  в
колонии. Все больше за чужой счет богатеют. И  уже  не  могут  остановиться.
Рвутся весь мир разделить меж собой. Отхватить покрупнее кусок. Чем  дальше,
тем больше будет таких захватнических войн. Тем хуже будет при  империализме
народу. Но силы и  разум  рабочего  класса  растут.  Время  социалистической
революции близится.
     Надо знать всю жизнь, всю историю, чтобы написать эту книгу.  Владимиру
Ильичу много приходилось читать.
     И  они  поехали  с  Надеждой  Константиновной  в  город  Цюрих.  Думали
недельки две пожить в Цюрихе, а задержались на целый год.  Работа  задержала
Владимира Ильича. Библиотеки для работы были  там  богатейшие.  Да  и  город
неплох. Большой, оживленный. Много заводов, рабочих.
     Ильичи сняли комнатенку у одного сапожника. Окошко  выходило  во  двор,
там  была  колбасная  фабрика.  Тяжелый,  жирный  запах  стоял   во   дворе,
приходилось  весь  день  держать  окошко  закрытым.  Но   Владимиру   Ильичу
нравилось жить у сапожника. Сапожник  был  революционно  настроен  и  вообще
хороший был человек.
     Владимир  Ильич  до  вечера  пропадал  в  библиотеке.  Прибежит   домой
пообедать - и снова за работу.
     Узкий тротуар под каштанами вел к библиотеке. Круглый год  четыре  раза
в день шагал Владимир Ильич под каштанами, мимо ратуши с башенкой,  древнего
собора, старых домов. На стенах домов написаны изображения  разных  ремесел:
часовщик чинит часы величиною с колесо или башмачник шьет  башмаки  по  ноге
великану.
     А  недалеко  прелестное  переменчивое  Цюрихское   озеро.   Разбушуются
сердитые волны, озеро с громом бьется о  набережную,  тогда  не  подступись.
Утихнет, засинеет, засияет на солнце - и не оторвешь глаз,  не  наглядишься!
Владимир Ильич  восхищался  швейцарской  природой.  Но  как  тосковал  он  о
родине! Все сильнее тосковал о России.
     Однажды после обеда Владимир Ильич только собрался в обычный путь  -  в
библиотеку, в дверь застучали. Громко, резко. Вошел  знакомый  эмигрант.  Не
вошел, а ворвался. На лице и испуг и восторг:
     - Слышали? Нет? Не слыхали? В России революция.
     Владимир Ильич схватил шляпу. Надежда  Константиновна  пальто  надевала
на ходу. Помчались к озеру. Озеро все серебрилось и сияло на  солнце.  Белые
лебеди, горделиво выгнув шеи, плавно плыли по озеру.
     Владимир Ильич подбежал к навесу. Здесь, на берегу озера, под  навесом,
всегда вывешивались свежие газеты.
     Владимир Ильич жадно читал телеграммы в газетах. 1917 год.  Февраль.  В
России революция.
     - Наконец! - воскликнул Владимир Ильич.
     Он был тесно связан  с  Россией,  руководил  нарастающей  революционной
борьбой, знал, что революция близка. И все же весть, прилетевшая  с  родины,
взволновала необычайно.
     Нет сомнений: дома  совершается  что-то  огромное.  Скорее  на  родину!
Нельзя дольше здесь оставаться. Скорее в Россию! Вся его жизнь  была  отдана
тому,  что  там  сейчас  совершается.  Весь  его  труд!  "Союз   борьбы   за
освобождение  рабочего  класса",  газета  "Искра",  партия  -  все  звало  к
свержению царизма.
     Но как уехать? Продолжалась война. Английские и французские  власти  не
желали кончать войну. А большевики агитировали против  войны.  Все  пути  из
Швейцарии в Россию были в руках английских и французских властей. Разве  они
пропустят большевиков в Россию?
     Владимир  Ильич  потерял  покой.   Перестал   спать.   Похудел.   Глаза
ввалились, горели упрямым огнем.
     Наконец после долгих хлопот и  тревог  пришло  разрешение.  Швейцарские
товарищи выхлопотали для русских революционеров-эмигрантов пропуска домой.
     Поезд отходил через два часа. Ни одной  лишней  минуты  не  хотел  жить
Владимир Ильич на чужбине. За два часа  собраться?  Уложить  вещи,  сдать  в
библиотеку книги, расплатиться с хозяевами? Бегом, бегом. Успели. Через  два
часа выезжали из Цюриха в Берн. Из Берна домой. Тридцать русских  эмигрантов
вместе с Лениным возвращались в Россию.
     "Спасибо  за  доброту  и  приют!"  -  послал  Ленин  прощальное  письмо
швейцарским товарищам.
     А поезд шел. Громыхали  колеса.  Мчались  мимо  ослепительные  озера  и
величественные горы Швейцарии. Потом потянулись аккуратные  немецкие  города
и поля.
     Пересекли Германию, глазам  открылось  Балтийское  море.  По  усеянному
минами Балтийскому морю на грузовом пароходе добирались до Швеции. Оттуда  в
Финляндию. Долгая, опасная дорога! Но вот скоро и Петроград.
     В окно виднелся низкорослый  лесок  из  тонкоствольных  сосен  и  елей.
Белел  недотаявший  снег.  Черными   лужами   разлились   торфяные   болота,
уставленные мшистыми кочками. Был поздний вечер, наступала ночь.
     - Ночью в Петроград приедем, спят, наверное,  все,  -  сказала  Надежда
Константиновна.
     В тусклом свете  фонарей  неясно  выступили  громады  каменных  зданий.
Склады, депо... Поезд замедлил  ход,  приближаясь  к  Финляндскому  вокзалу.
Мощный  паровозный  гудок  разорвал  ночное  безмолвие.  Поезд  подходил   к
перрону. Шумно дышал паровоз... Но что это? На перроне играли "Марсельезу".
     - На караул! - донеслась команда.
     Перрон был битком набит народом. Рабочие. Отряды Красной  гвардии.  Как
вылитые из бронзы, плечом к плечу, кронштадтские матросы.
     - На караул!
     Все замерло, стихло. Красногвардейцы, матросы взяли на караул.
     Ленин вышел на площадку вагона. Он был потрясен этой встречей.
     - Товарищи!..
     - Да здравствует  Ленин!  Долой  войну!  Да  здравствует  революция!  -
загремело в ответ.
     Там, за вокзалом, на площади тысячи голосов подхватили. Море  людей  на
площади. Как языки пламени, пылали освещенные прожекторами знамена.  Человек
кинулся к Ленину. Ученик из школы Лонжюмо. Через шесть лет повстречались  на
родине.
     - Владимир Ильич, приветствую вас от имени большевиков Петрограда.
     У вокзала стоял броневик.  Башня  была  неподвижна,  пулеметы  молчали.
Броневик тоже встречал вождя партии и рабочего  класса.  Рабочие  и  солдаты
подняли Ленина на броневик. Руки дружески тянулись к нему. Улыбались  глаза.
Светились истомленные лица.
     Ленину хотелось  обнять  их  всех,  родных  рабочих  людей,  измученных
войной и разрухой.
     - Товарищи! - сказал Ленин. - Вы сделали революцию,  свергли  царя.  Но
власть захватили капиталисты и  хотят  править  нами.  А  нам  нужна  власть
трудящихся. Восьмичасовой рабочий день нужен  нам.  Земля  крестьянам.  Хлеб
голодным. Мир народу. Социалистическая революция нам нужна!
     - Ура! Да здравствует Ленин! - кричала площадь.
     Как будто не ночь была, а радостное, весеннее утро.
     Броневик тронулся. Торжественно тронулся  броневик.  Ленин  возвратился
домой навсегда.


РАССТАННАЯ УЛИЦА

     Владимир Ильич  приподнял  голову  от  подушки.  Огляделся  с  улыбкой.
Чистенькая скромная комната со светлыми обоями.
     Небольшой письменный стол. На столе газеты. Цветочный горшок  на  окне.
В углу кресло, обитое темно-красным вышитым шелком.
     "Где я? Снится мне?"
     Нет, Владимиру Ильичу не снилось. Он был у сестры Анны Ильиничны  и  ее
мужа Марка Тимофеевича Елизарова, на их петроградской квартире.
     В памяти вспыхнул весь вчерашний день, полный  счастья  и  удивительных
встреч! С вокзала броневик повез Владимира Ильича в бывший  дворец  балерины
Кшесинской, фаворитки царя Николая II. Теперь там располагались  Центральный
Комитет и городской комитет партии большевиков.
     Медленно двигался броневик прямыми, стройными петроградскими улицами.
     Была поздняя ночь, но во многих окнах горел свет.  На  улицах  толпился
народ.
     - Ленин! - кричали люди.
     Броневик останавливался. Владимир  Ильич  видел,  как  народ  ждет  его
слов.
     Он старался  просто  и  ясно  говорить  о  социалистической  революции,
нашей, рабочей. Сердце его полно было пламенных слов.
     А рабочие все прибывали.
     Сотни  людей  окружили  дворец   Кшесинской,   недалеко   от   Невы   и
Петропавловской крепости.
     - Пусть Ленин выйдет! Пусть Ленин скажет! Да здравствует Ленин!
     Владимир Ильич несколько раз выходил на балкон.  Если  бы  не  ночь,  с
балкона был бы виден позолоченный шпиль Петропавловской крепости  и  тяжелые
неприступные стены. Много лучших светлых людей  загублено  в  ее  казематах,
сырых и ледяных, как колодцы! Ты не страшна нам больше, проклятая  крепость.
Не грозись, не пугай.
     "Старое не вернется, - говорил Владимир Ильич. - Вперед,  товарищи!  Да
здравствует социалистическая революция!"
     Во дворце собрались большевики со всего Петрограда. Не расходились.  Не
отпускали Ленина. Необыкновенная была эта ночь!
     Только утром, в пять часов, Владимир Ильич с Надеждой  Константиновной,
усталые и счастливые, добрались домой. Наконец-то на родине.  Сколько  всего
пережито! Великий в жизни России произошел перелом...
     От  волнений,  переживаний  Владимир  Ильич  почти  не   спал.   Может,
какой-нибудь час.
     Тихо в квартире, ни звука.
     Квартира похожа  на  плывущий  корабль.  Так  подумал  Владимир  Ильич,
бесшумно идя вдоль коридора. По  сторонам  комнаты,  будто  каюты.  В  конце
треугольная столовая и треугольник балкончика, как нос корабля.  В  столовой
пианино. Во всех квартирах Ульяновых  всегда  бывало  пианино,  всегда  была
музыка.
     Владимир Ильич взял ноты. Мамины ноты. Семь месяцев не дожила  мама  до
этого дня. И Надина мама не дожила.
     Владимир Ильич с грустью оглядывал комнату, похожую на нос  корабля.  В
этой качалке мама сидела с книжкой, куталась в  шаль.  Старенькая,  было  ей
зябко, и вечно болела душа за детей.  Кто-то  в  ссылке.  Кто-то  в  тюрьме.
Мамочка! В  какие  только  тюрьмы  не  носила  ты  передачи!  Петербургскую,
московскую,  киевскую,  саратовскую...  По  каким  городам  не  мотала  тебя
судьба! Митя выслан в Подольск. Ты в Подольске. Маняшу  выслали  в  Вологду.
Без жалобы, без слова упрека, немедля начинаешь собирать  чемодан,  и  поезд
увозит тебя в незнакомую Вологду. А дальше где  будет  твой  дом?  Где  надо
детям.
     Владимир Ильич положил ноты на пианино и тихо  вернулся  в  комнату,  в
которой сестра поселила их  с  Надей.  Раньше  здесь  жила  мама.  Последнее
мамино жилье. Мамино темно-красное кресло. Вышила своими руками:  разбросала
по шелку цветы... Мама! Хоть на мгновение увидать бы тебя,  поцеловать  твои
нежные, терпеливые, твои материнские руки!
     Скоро в доме проснулись. Но сегодняшнее утро было  не  то,  что  вчера.
Вчера были все радостны, оживлены. Сегодня говорили негромко.
     Сестра Анюта спросила:
     - Сразу поедем туда?
     Всю дорогу Владимир Ильич молчал.
     От Лиговки к Волкову кладбищу вела Расстанная  улица.  Скорбная  улица.
Последний путь. Расстаемся.
     На кладбище еще лежал снег. Там и тут между  могилами  белели  сугробы.
Сосновая ветка на могиле у мамы. Рядом холмик поменьше, Олин холмик.  Понуро
свесили неодетые ветви осины.
     Ленин снял шапку. Низко опустил голову. Долго стоял над могилой.
     Картины детства пронеслись перед глазами. Симбирский дом. Уютная  лампа
зажжена в столовой. Дети  уселись  за  стол.  Мама  раскрыла  книгу.  Что-то
интересное, необыкновенное  ожидает  детей.  Какой  хороший  у  мамы  голос,
звучный и легкий!
     Или вот совсем другое. Громыхает на двери камеры тюремный замок:
     "Заключенный Ульянов, на свидание с матерью!"
     Он  спешит  тюремным  коридором,  боясь  упустить  хоть   одну   минуту
свидания. Сумрачный зал с низкими сводами. Двойная решетка.
     К решетке прильнуло мамино светлое от ласки лицо. "Здоров  ли?  Володя!
Молока тебе принесла, гостинцы. Книжки, какие просил..."
     Милая мама! Не дожила ты до нашей новой жизни, не увидишь. Как  горько,
как больно! Мама, родная, не забуду твой ум, твою доброту.


ВЛАСТЬ СОВЕТАМ

     Ленин поклонился могиле матери и с Волкова кладбища поехал на  собрание
большевиков делать доклад. Было 4 апреля 1917 года,  поэтому  доклад  Ленина
после назвали "Апрельские тезисы". Он писал их в вагоне,  когда  возвращался
на  родину.  Кратко  нарисовал  точный  план,  как  после   свержения   царя
действовать в России большевикам и народу.
     Временное правительство взяло власть. А кто во Временное  правительство
входит?  Помещики  да  капиталисты,  богач  к  богачу.  Охота   ли   богачам
заботиться о рабочих и крестьянах? Совсем неохота. Они  о  своих  богатствах
заботятся.  Для   чего   же   тогда   большевикам   поддерживать   Временное
правительство?  Не  будем.  Будем  Советы  поддерживать.  Советы  рабочих  и
крестьянских депутатов в ту  пору  уже  создались,  да  не  очень  еще  были
сильны. Много меньшевиков в них засело и других несогласных  с  большевиками
людей.
     - Усиливать надо Советы! - говорил Ленин.
     Что это значит? Значит, сделать их большевистскими. И тогда  с  помощью
Советов отобрать у помещиков землю, у капиталистов заводы.  Земли  и  заводы
станут народными. И кончим войну.
     Вот к чему звал Ленин большевиков и рабочих.
     Он был тверд. Великая задача была перед ним. Ленин  был  верен  великой
задаче.
     Рабочие понимали, что путь их с большевиками. Но не  все.  И  крестьяне
не все понимали. Меньшевики и буржуи всячески сбивали  крестьян  и  рабочих.
Писали в своих газетах  разные  небылицы  про  большевиков.  Агитировали  за
войну. За буржуйскую власть. А у большевиков была своя газета под  названием
"Правда". Помещалась она в одном большом  доме  на  набережной  реки  Мойки,
занимала три комнаты. Газета действительно открывала народу правду.
     Ленин сразу приехал в свою большевистскую газету.  Написал  статью.  На
другой день еще.  Каждый  день  одну  или  две,  даже  три  статьи  писал  в
"Правду". Выступал на заводах и фабриках по всему Петрограду. И так  понятно
объяснял народу борьбу большевиков за счастье трудящихся, что все  больше  и
больше склонялось рабочих и крестьян на сторону Ленина.
     Солдаты  писали  с  фронта:  "Товарищ,  друг  Ленин.  Помни,  что   мы,
солдаты... все, как один, готовы идти за тобой".
     Только три месяца, как Ленин приехал в Россию, и как все  переменилось!
Ленин был не один. У него были товарищи. Вместе добивались  нового.  Солдаты
не хотят воевать. Рабочие  не  хотят  работать  на  капиталистов.  Крестьяне
требуют землю.
     В один летний день рабочие и солдаты Петрограда вышли  сами  на  улицы.
Слишком тяжко им было. Большевики не призывали их к этому, но,  уж  раз  так
случилось, возглавили демонстрацию и старались, чтобы она была  мирной.  Шли
по    городу    с    лозунгами:    "Вся     власть     Советам!",     "Долой
министров-капиталистов!", "Хлеба, мира, свободы!".
     Шли уверенно, строго -  могучие  силы  чувствовались  в  этом  народном
движении.
     И  министры  Временного  правительства  струсили.   Что   делать?   Как
остановить   демонстрацию?   Хоть   называли    они    себя    революционным
правительством, а  поступили  подло,  как  царь.  Открыли  по  демонстрантам
огонь. Приказали войскам стрелять в безоружных людей.
     Это было 4 июля 1917 года.
     На другой день утром Владимир Ильич поехал на набережную реки  Мойки  в
редакцию  "Правды".  Проверить,  как  идет  выпуск   газеты,   дать   советы
товарищам. Владимир Ильич понимал: наступает опасное время.
     ...Военный  автомобиль  с  визгом   затормозил   у   здания   "Правды".
Послышался топот сапог. Рывком  распахнулась  дверь.  Несколько  юнкеров  со
штыками наперевес ворвались в редакцию "Правды":
     - Где Ленин?
     К счастью, Ленина не было. Владимир  Ильич  в  это  время  благополучно
возвращался из "Правды" домой. Надежда Константиновна  и  сестра  дожидались
его в коридоре, прислушивались у  двери,  безмолвные  и  застывшие.  Надежда
Константиновна, несмотря на жару, нервно кутала плечи шарфом.
     - Володя! Временное правительство объявило тебя вне закона.
     И тут зазвенел длинный звонок. Все вздрогнули, затаили дыхание.
     - Неужели за тобой? - шепотом спросила Надежда Константиновна.
     Владимир Ильич неслышно  шагнул  к  своей  комнате.  Порвать  адреса  и
документы. Быстро! Не дать сыщикам в руки.
     - Откройте! - раздался за дверью приглушенный голос.
     - Свердлов! - узнала Анна Ильинична. - Да, это Свердлов!
     Отлегло от сердца: не арестовывать пришли, не с обыском.  Все  обнимать
готовы были Свердлова.
     - Яков Михайлович,  голубчик,  входите!  -  наперебой  звали  сестра  и
Надежда Константиновна худощавого, темноглазого человека в пенсне.
     Он был совсем еще молодой.  С  юных  лет  вся  его  жизнь  отдана  была
партии. Царское правительство  сослало  революционера  Свердлова  в  далекий
Нарымский край. Четыре раза Свердлов  пытался  бежать,  и  все  неудачно.  И
снова бежал...
     Но недолго побыл  на  воле.  Опять  схватили  жандармы.  Теперь  ссылку
назначили в дикие, гибельные места Туруханского края. Зимами там  выше  крыш
наметает сугробы.  Беснуются  вьюги.  Мчатся  снежные  вихри  вдоль  Енисея.
Долгие месяцы не видно румяных утренних зорь. Дня нет. Полярная ночь.
     Только  революция  освободила  из  тяжелой  ссылки  Свердлова.   Умный,
талантливый, он был страстным большевиком и помощником Ленина.
     Вот какой человек утром 5 июля пришел к Елизаровым.
     - Юнкера разгромили редакцию  "Правды".  Выбили  стекла.  Все  искололи
штыками. По городу аресты, обыски. Юнкера бесчинствуют. С минуты  на  минуту
могут нагрянуть сюда. Надо уходить, Владимир Ильич!
     Владимир Ильич в  раздумье  молчал.  Снова  охота  за  революционерами.
Слежка, тюрьмы. Снова скрываться. Как при царизме.
     Владимир  Ильич  колебался.  Но  слишком  серьезна  угроза.   Человека,
объявленного  вне  закона,  может   всякий   убить   без   суда.   Временное
правительство решило его уничтожить.
     - Надо уходить, Владимир Ильич! - твердо повторил Свердлов.
     Снял пальто, накинул Владимиру Ильичу на плечи:
     - Наденьте. В чужом не сразу узнают. Поднимите воротник.
     Владимир  Ильич  поднял  воротник.  Обнял  сестру  и  жену.  Прощальным
взглядом  окинул  свой  трехмесячный  приют,  квартиру  сестры,  похожую  на
плывущий корабль.
     И ушел неизвестно куда. У революционеров называлось это: в подполье.


ЛЕСНОЙ КАБИНЕТ

     Под Петроградом, недалеко от финской  границы,  в  поселке  Сестрорецке
был  большой  оружейный  завод.  Рабочий  Николай  Александрович   Емельянов
работал на Сестрорецком заводе  лет  тридцать.  А  жил  на  станции  Разлив,
оттуда  до  завода  пешком  всего  полчаса.  Станция  называлась  по   озеру
Разливом. Озеро здесь начиналось и тянулось  верст  семь;  в  солнечные  дни
голубое, как небо. По берегам - ольха, да кусты, да болота.
     Однажды к Емельянову приехал  человек.  Емельянов  его  знал:  это  был
доверенный ЦК. По  важному  делу  приехал  доверенный.  Центральный  Комитет
партии  большевиков  постановил:  скорее  укрыть  вождя  партии  Ленина   от
преследований контрреволюционного Временного правительства.
     - Поручено тебе, товарищ Емельянов. Сумеешь ли?
     - Затем я и большевик, чтоб суметь, - ответил Емельянов.
     На первое время он решил спрятать Владимира Ильича на сеновале  у  себя
во дворе.
     Но  скоро  понял:  нет,  не  годится,  опасно.  Кругом  соседи.   Чужие
ребятишки забегают во двор. У Емельянова своих детей семеро  -  по  товарищу
на каждого, считайте: малая ли команда составится? Нет, другое  надо  искать
убежище.
     Ранним  утром  Емельянов  разбудил  Владимира  Ильича.  Солнце  еще  не
взошло. Над прудом висел сизый  тонкий  туман.  Пруд  был  сразу  за  домом.
Емельянов отвязал лодку.  Тихо  плеснулась  вода  под  веслом.  Сонные  дома
бесшумно стояли вдоль пруда. Мимо сонных  домов  вывел  Емельянов  лодку  по
пруду в озеро Разлив. Озеро светлое, большое