тов.
                        И как один умрем
                        В борьбе за это!

     Но вот  все  примолкло.  Начались  выборы  президиума,  как  всегда  на
собраниях. Стол для президиума был покрыт красным  сукном.  Товарищи  заняли
места. Два портрета висели  на  стене.  Маркс  и  Энгельс  внимательно  и  с
приязнью глядели на комсомолию.
     Вдруг раздалось восторженно:
     - Ленин!
     Комсомольцы вскочили, захлопали в ладоши.  Ленина  комсомольцы  любили,
гордились им.
     Ленин снял пальто с черным бархатным воротничком  и  аккуратно  положил
на стул. Поздоровался за руку с товарищами, которые сидели в  президиуме.  И
все его жесты, улыбка и все, что он делал и как делал, - все  его  поведение
до того комсомольцам понравилось, так был он дорог и мил, что у многих  этих
боевых комсомольских ребят слезы  стояли  в  глазах  от  любви  и  какого-то
необыкновенного счастья.
     Ленин подошел к краю подмостков, вынул из жилетного  кармашка  часы  на
цепочке, без крышки. Показал: кончайте, мол, хлопать, будем работать.
     И еще больше комсомольцам понравился.
     И если бы он сказал: "Ребята! Все  до  единого,  не  медля  минуты,  на
фронт!" - все, как один человек, ушли бы на фронт.
     Но Ленин сказал другое. Сначала комсомольцев  взяло  смущение.  Сначала
не поняли.
     Ленин не стоя говорил, а прохаживался по краю подмостков.  Было  тесно.
Кто постарше из президиума, заняли места  за  столом.  Стульев  не  хватало,
члены президиума комсомольцы  недолго  думая  уселись  прямо  на  подмостки.
Ленин осторожно шагал мимо них. И говорил.
     О чем же? О том, что сейчас задача комсомольцев - учиться.
     Поразились комсомольцы. Владимир Ильич видел  удивление,  растерянность
на молодых, жадно внимающих лицах и старался как  можно  понятнее  объяснить
свою мысль. Скоро мы кончим гражданскую войну.  Прогоним  врага.  А  дальше?
Начинать  надо  строить.  Заводы,  фабрики,  тракторы,   самолеты,   машины.
Электрифицировать  надо  страну.  А  что   такое   электричество,   товарищи
комсомольцы, вы знаете?
     Надо знать, много знать!
     Владимир Ильич толково и просто доказал комсомольцам,  что  без  знаний
невозможно построить коммунистическое общество.
     Надо  знать  и  трудиться.  "Только  в  труде  вместе  с   рабочими   и
крестьянами можно стать настоящими коммунистами".  Владимир  Ильич  говорил,
что учиться коммунизму - это значит  каждый  шаг  своей  жизни  связывать  с
борьбой   пролетариев   против   старого   общества.   И   строить    новое,
коммунистическое.


МЕЧТЫ И ДЕЛА

     В  кабинете  Владимира  Ильича  сидел  знаменитый  английский  писатель
Герберт Уэллс. Наверное, нет ни одного школьника,  кто  не  читал  бы  книги
Уэллса "Борьба миров", "Машина времени", "Человек-невидимка". Во  всем  мире
прославились полные удивительной фантазии книги Уэллса!
     Уэллс критиковал недостатки капиталистической жизни,  увлекался  наукой
и  техникой,  и  Владимиру  Ильичу  интересно  было  с  ним   познакомиться.
Смеющимся  взглядом  Владимир  Ильич  поглядывал  на  довольно  крупного   и
плечистого английского джентльмена с ровным пробором  и  короткими  усиками.
На нем был прекрасный костюм. Тугой воротничок  ослепительно  белой  сорочки
подпирал круглый бритый подбородок. Видно было,  прославленный  писатель  не
знавал, что такое нужда.
     А советские люди жили голодно, холодно. Рубашки негде купить.  Магазины
пустые.
     Герберт Уэллс рассказывал Владимиру Ильичу  о  своих  впечатлениях.  Он
приехал из Англии две недели назад  и  без  устали  ходил  петроградскими  и
московскими улицами. Приезжал на заводы.  Больше  половины  заводов  стояло.
Молчали станки. Уэллс ехал в школы. Школьникам выдавали по ломтику хлеба  на
завтрак. А учебников не хватало. Учились по одной книжке втроем, вчетвером.
     Уэллс наблюдал, расспрашивал, слушал. И был потрясен. Невыносимо  тяжко
Советской стране! Разруха, голод. Нет  топлива.  Нет  освещения.  Россия  во
мгле.
     Так говорил Ленину Герберт Уэллс.
     На лице Ленина постепенно  угасала  улыбка.  Нет,  он  не  сердился  на
знаменитого английского писателя.  Ленин  любил  откровенный  разговор.  Что
думаешь - выкладывай прямо. Уэллс говорил правду: в  России  разруха.  Уэллс
справедливо рассуждал: не большевики довели страну  до  разрухи,  а  царское
правительство, капиталисты, свои и чужие. Это они обрушили на Россию  войну.
Но Уэллс не верил, что большевики  возродят  Россию,  вытянут  из  нищеты  и
войны.
     Тут Ленин нагнулся через стол ближе к Уэллсу и с вспыхнувшим  в  глазах
смешком задал вопрос:
     - А вы представляете, что делают  большевики  для  возрождения  России?
Хотите узнать?
     Уэллс был фантаст и ученый. Оттого  Ленин  и  решил  поделиться  с  ним
планом. План был великий, громадный! Ленин давно его задумал.
     С  молодых  лет  был  у   Владимира   Ильича   близкий   товарищ   Глеб
Максимилианович Кржижановский, коммунист и талантливый  инженер.  Он  был  и
поэт. Еще в царское время перевел на  русский  язык  революционные  польские
песни. И раньше их пели, а теперь вся страна распевала:

                           Но мы подымем
                           Гордо и смело
                           Знамя борьбы
                           За рабочее дело...

     Много вечеров Ленин  обсуждал  с  инженером  Кржижановским  свой  план.
Двести ученых, самых крупных и  опытных,  позвал  Ленин  для  составления  и
рассмотрения плана.
     И вот теперь делился с Уэллсом. Уэллс по-русски не  знал.  Но  Владимир
Ильич как заправский англичанин говорил  по-английски.  Уэллс  восхитился  -
так свободно, богато лилась его английская речь! А мысли! Мысли  были  ярки,
как молнии. Смелее самой смелой фантазии. Уэллса  ошеломил  ленинский  план.
Электрифицировать  Россию!  Бескрайние  равнины,  леса.  Деревни  при  свете
жалкой  лучины.  Запущенные  города.  Заводы  умолкли.  Торговля   заглохла.
Железные дороги разбиты...
     - И в таких ужасных условиях вы мечтаете по всей вашей огромной  стране
зажечь электричество?
     - Да.  Мы  построим  электростанции.  Дадим  заводам  энергию.   Пустим
электрические поезда.
     "Изумительный  человек!  -  слушая  Ленина,  думал   Уэллс.   -   Но...
кремлевский мечтатель". Писателю-фантасту план  Ленина  казался  несбыточной
сказкой.


     Через два месяца в Большом театре  открылся  VIII  Всероссийский  съезд
Советов. Это было в декабре 1920 года.
     На  бархатных  креслах  сидели  люди  в  косоворотках  и  гимнастерках,
изношенных пиджаках и валенках, сидели люди  с  решительными,  непреклонными
лицами - сидела Советская  власть.  Они  собрались  здесь  утверждать  новые
законы и план жизни и хозяйства на будущее.
     На  сцене  установили  огромную  карту  электрификации  нашей   страны.
Владимир  Ильич  много  раз  звонил  Кржижановскому,  торопил  художника   и
монтеров  изготовить  карту  к  сроку.  Хотелось  Владимиру  Ильичу,   чтобы
депутаты Советов наглядно увидели: вот наш план электрификации, вот  так  мы
преобразим Россию. Через десять лет приезжайте, Уэллс, поглядеть...
     Невысокий черноглазый инженер Кржижановский стоял на сцене.  Энергичный
и быстрый, сейчас он был тих. Волновался.
     Вчера здесь, на  этой  сцене,  Ленин  сказал:  "Коммунизм  -  это  есть
Советская власть  плюс  электрификация  всей  страны".  А  сегодня  инженеру
Кржижановскому  надо  рассказать,  как  все  это   будет.   Он   волновался.
Деревянная указка в  его  руке  чуть  подрагивала.  Вот  он  поднял  указку,
притронулся к карте. Свет в зале погас. А на карте от  прикосновения  указки
зажегся огонек. Один огонек. Второй, третий. Кржижановский говорил,  где  мы
будем  строить  электростанции,  как  будем  строить,  как  поднимется  наша
промышленность, оживут наши поля. И огоньки все зажигались, обозначая  места
электростанций, и карта расцветала чудесно, волшебно.  И  окрепшим,  сильным
голосом говорил Кржижановский.
     Владимир Ильич видел вдохновенное лицо  друга,  глубокое,  безграничное
внимание зала, огни карты  -  зарю  будущего.  И  знал:  теперь  этот  план,
которому он отдал душу, станет мечтой  и  делом  всех  депутатов.  Мечтой  и
делом народа. Он не один. С ним советский народ и товарищи.


ЖЕСТОКИЙ ТЫСЯЧА
                         ДЕВЯТЬСОТ ДВАДЦАТЬ ПЕРВЫЙ

     В  декабре  двадцатого  года  в  газете  "Правда"   появилась   наконец
последняя сводка Революционного  военного  совета:  "На  фронтах  спокойно".
Красная Армия выгнала интервентов. Разбила белые банды. Только  до  Дальнего
Востока не дошла пока Советская власть. Погодите, дойдет.
     Почти во всей стране война  кончилась.  Военный  коммунизм  не  годился
больше для жизни. Ленин обдумывал новую  политику,  подходящую  для  мирного
времени.
     Но подкрадывалось ужасное бедствие к Советской стране.
     Зима стояла без снега. Не  выли  вьюги,  не  наметали  сугробы.  Морозы
вымораживали голую землю. Были чахлы весенние всходы. Тощие  росточки  жадно
ждали дождей. Напрасно. Всю весну и все лето раскаленный шар солнца  вставал
с востока в душном небе без  облачка.  Вечерами  зловеще  пламенел  багровый
закат. Жаркий  ветер  высушивал  в  бедных  всходах  последние  соки.  Земля
каменела от зноя. В Поволжье погибли поля.  Засуха  настигла  Крым  и  Южный
Урал.
     Голодная смерть поглядела в глаза миллионам людей.
     Владимир  Ильич  приходил   в   Совнарком.   Заседание   начиналось   в
назначенный час. На повестке дня вопрос о помощи голодающим. Владимир  Ильич
направлял, руководил, требовал действий,  неотложных,  решительных.  Как  во
время войны.
     Советское правительство обратилось к народу. Во все  области  и  города
полетели телефонограммы: "Товарищи, делитесь чем можете!"
     Председатель  ЧК  Дзержинский  поехал  в  Сибирь  собирать   хлеб   для
Поволжья.
     На Украине был хороший урожай. Ленин написал письмо украинцам.
     "Помощь нужна быстрая. Помощь нужна обильная", - писал Владимир Ильич.
     Послал обращение заграничным рабочим. Помогите!
     Советское правительство образовало  Помгол,  то  есть  Комиссию  помощи
голодающим. Помголом ведал Калинин. На Михаила Ивановича Ленин надеялся.  На
его крестьянскую смекалку и пролетарское чутье.
     В специальном поезде, под  названием  "Октябрьская  революция",  Михаил
Иванович поехал в Поволжье.
     - О детях позаботиться  надо.  О  детях  особенно,  -  сказал  Владимир
Ильич. И добавил: - Пожалуйста!
     И такую заботу, такое горе  услышал  Калинин  в  голосе  Ленина!  Будто
миллионы  ребятишек  на  Волге  с  усохшими   личиками   были   Председателю
Совнаркома родными детьми. Михаил Иванович кашлянул, пряча смятение.  Тронул
бородку:
     - Все силы приложим. Все возможное сделаем.
     - Выше возможного! - сказал Владимир Ильич.


     Был  поздний  вечер.  В  кабинете  Предсовнаркома   светилась   неяркая
лампочка. Владимир Ильич отложил кипу подписанных и решенных бумаг.
     Болела голова. Невыносимо болела. Владимир  Ильич  перемогался.  Нельзя
хворать, некогда. Но сейчас никто его не видел, и он устало оперся  лбом  на
ладонь. Мысль о голоде сверлила мозг.
     "Выше возможного!" - думал Владимир Ильич.
     Советское  правительство  делало  выше  возможного.   Мало   золота   в
советских банках. Но Ленин подписал приказ  о  выдаче  двенадцати  миллионов
золотых рублей на закупку за границей семян  для  сожженных  полей.  Рабочие
писали в Совнарком:
     "Товарищ Ленин! На нашей матушке-Руси  тысячи  тысяч  церквей.  Золотые
кресты в церквах, ценная утварь. Отобрать бы да пустить голодным на хлеб".
     Молодцы  рабочие!  Ленин   ухватился   за   подсказку   рабочих.   Надо
подготовить декрет об изъятии церковных ценностей. Что еще?
     Зазвонил телефон. Говорил из Поволжья Калинин,  Ленин  тревожно  приник
ухом к трубке:
     - Как, Михаил Иванович?
     - Плохо, Владимир Ильич.
     Мертвые поля. Мглистым  маревом  окутаны  деревни  и  села.  Не  слышно
мычания коров. Скотину прирезали или от бескормицы пала. Даже грибов и  ягод
не родила земля в это окаянное лето.  Люди  варили  похлебку  из  листьев  и
трав. Валились с ног от слабости. Целые семьи вымирали, будто в чуму.  Волки
хищно рыскали из деревни в деревню...
     Долго после  звонка  сидел  Ленин,  откинувшись  на  спинку  стула,  не
двигаясь. Непривычно это для Ленина.
     Очень  правильно,  что  Помгол  организовал  вывоз  детей  из  голодных
губерний. И жутко было: так тихи полные ребятишек вагоны, так тихи...
     В разные города  из  голодных  губерний  шли  поезда.  А  Москва  взяла
чувашских детей. В бывших барских и буржуйских хоромах  пооткрывали  детские
дома для маленьких осиротевших чувашей.
     Была совсем уже ночь. Владимир Ильич бесшумно вошел в дом.  Все  спали.
Но нет, Маняша не спала, дожидалась. Позвала на кухню.
     - Не  жалеешь  ты  себя,  Володя.  Хоть  чаю  горячего  выпей.  А  Надя
вернулась с работы без ног, прилегла.
     Владимир Ильич увидел на столе зашитую в мешковину  посылку.  Крестьяне
из Тамбовщины писали, что  посылают  окорок  да  сальца:  "Отведайте  нашего
деревенского продукта, Владимир Ильич, подкрепите силы".
     - Володя,  ты  никогда  не  принимаешь  посылок,  -  заговорила   Мария
Ильинична, - и мы с Надей совершенно согласны. Но, Володя...  У  тебя  такой
утомленный вид...
     Владимир Ильич улыбнулся. Милая Маняша! Он любил ее. Она была  малышом,
когда в 1887 году казнили брата Александра. Весь город  отвернулся  от  дома
Ульяновых. А чуваш  Иван  Яковлевич  Яковлев,  товарищ  отца,  не  ушел,  не
оставил. И чуваш Охотников не бросил в беде. Спасибо им.
     - Знаешь, что мы с этой штуковиной сделаем? -  сказал  Владимир  Ильич,
похлопывая по зашитой в  мешковину  посылке.  -  К  нам  в  Москву  привезли
чувашскую ребятню. Отошлем в детский дом, в чувашский. Согласна, Маняша?
     Мария  Ильинична  пристально  поглядела  на  брата.  Истомленный,   под
глазами тени. Устал. У нее сердце тоскливо сжималось.
     - Попросим, чтобы самым слабым  раздали,  самым  слабеньким,  -  сказал
Владимир Ильич.
     Она кивнула.
     У Владимира Ильича по-прежнему болела голова. Но он повеселел. Капля  в
море тамбовская посылка. А приятно все же, что  завтра  каким-то  маленьким,
изголодавшимся  детишкам  отрежут  к  обеду  по  куску   вкусного   розового
тамбовского окорока.


ЧТО ТАКОЕ НЭП

     И  рабочие  приходили  в  кабинет  Ленина  рассказывать,  как  живут  и
работают. И командиры Красной Армии приходили обсуждать военные действия.  И
ученые. Со всеми Ленин советовался, каждого внимательно слушал.
     А потом на  Совнаркоме  обсуждались  подсказанные  народом  вопросы,  и
правительство принимало законы, нужные для Советской страны.
     Приходили крестьяне. В первые месяцы у  крестьян  основной  вопрос  был
насчет помещичьих и кулацких земель. Как их между  бедняками  и  середняками
распределить, как полезней использовать?
     Потом началась гражданская война.
     Тогда Советское правительство установило для  крестьян  продразверстку.
Это значит: убрали  рожь  -  на  семена  отложи,  на  еду  себе  отложи,  да
небогато, а  в  самый  обрез.  Остальное  подчистую  отдай  государству.  Не
отдашь - кто накормит Красную Армию? Кто рабочих накормит?
     Тяжелы для крестьян были те времена. А что делать? Всем тяжело.
     Но вот кончилась война. И к Ленину стали приходить из деревень  ходоки.
С Тамбовщины, из Владимирской и Орловской губерний, из Сибири. Идут и  идут.
Бородатые, не верхогляды, с  опытом  жизни.  Ленин  был  рад.  Расспрашивал:
какое у вас о будущем мнение?
     Крестьяне  говорили:  надо  отменить   продразверстку.   Устанавливайте
вместо разверстки налог.
     А это что значит? Значит, не всю рожь, что  посеял  да  сжал,  отдавай.
Кто больше нажал, тому больше осталось. Интерес  у  крестьянина.  И  засеять
побольше хочется.  И  поглубже  вспахать.  Потому  что  отвезет  государству
налог, сколько положено, а все в амбаре для себя кое-что  осталось.  Остаток
продаст. Что для  дома  и  хозяйства  понадобится,  в  городе  купит.  Мыла,
керосину, материи. Косы и плуги, жнейки - рожь жать. Плуги и жнейки  в  поле
не вырастишь. Значит, надо  в  городах  на  полный  ход  пускать  фабрики  и
заводы. Чтобы всего было вдоволь.
     Неужели не сумеет трудящийся народ  своими  руками  добиться  безбедной
жизни? Капиталистов прогнали, белые армии выгнали -  сами  свою  долю  будем
устраивать.
     Из  таких  разговоров  с  крестьянами,  из  советов  с   товарищами   и
собственных мыслей родился у  Ленина  план.  Новой  экономической  политикой
назвал Ленин этот план.
     После революции вошло у нас в моду длинные названия  сокращать.  Так  и
здесь сократили, и получилось название - нэп.
     Советская власть позволила открыть частную торговлю. Но очень  немного.
Не опасно  для  Советской  страны.  Ведь  власть  была  рабоче-крестьянская.
Рабоче-крестьянская власть зорко следила за  главным:  крепила  и  развивала
промышленность, железные дороги, морской и речной транспорт - все  это  было
народное, собственность государства.
     Во время гражданской войны  Советское  правительство  ввело  суровые  и
крутые порядки. Так было нужно. В мирное время порядки надо было менять.
     Все, что Ленин  делал,  чего  добивался,  -  все  для  пользы,  выгоды,
счастья народа. Теперь, после войны,  Ленин  добивался  развития  хозяйства,
торговли, промышленности, электрификации, машиностроения  и  крепкой  дружбы
между деревней и городом.
     Вот для этого строительства и нужен был нэп. X  съезд  партии  утвердил
ленинский план нэпа.
     Нелегко добивался Ленин перестройки  жизни  по-новому.  Были  преграды.
Были споры, нападки. Казалось, о чем спорить?  А  вот  Троцкий  спорил.  Как
всегда, выдвигал неверное, вредное мнение. Он был  против  Брестского  мира.
Много он принес зла советскому народу.
     И сейчас выступил против Ленина. По разным  вопросам  он  с  Лениным  и
партией спорил. Не согласен был с планами Ленина. Привлекал на свою  сторону
нестойких партийцев. Сколачивал против Ленина группы.  И  другие  противники
были у Ленина.
     Надо бы вместе, дружно, согласно налаживать мирную  жизнь.  Так  мечтал
Ленин, - чтобы партия всегда шла согласно!
     Но находились люди, мешали строить новую жизнь.
     Ленин беспощадно против них боролся.
     Большинство коммунистов стояло  за  Ленина.  И  они  побеждали  и  вели
партию и советский народ к коммунизму.


КОГДА ПОПТ ЛПД

     - Едем! - сказала Надежда Константиновна.
     - Непременно, Володя! - подхватила Мария Ильинична,  в  душе  опасаясь,
что он будет противиться.
     Но Владимир Ильич не противился, хотя и  соблазнительно  было  посидеть
над статьей в уединенном  по  случаю  воскресного  дня  кабинете.  И  письма
важные написать было надо...
     Но октябрьское ясное утро манило на волю. Хорошо в такой погожий  денек
прокатиться за город, позабыть до завтра дела!  В  календаре  красное  число
как-никак.  И  они  уселись  в  большую  черную  машину   английской   марки
"роллс-ройс",  и  товарищ   Гиль   повез   Владимира   Ильича   с   Надеждой
Константиновной и Марией Ильиничной в Горки.
     Выехали из Москвы. Владимир Ильич полной грудью вдыхал  свежий  воздух.
Утренняя розовая зорька была так мила!  Солнце  медленно  всплывало,  озаряя
тихим светом  блекло-голубой  небосвод.  Дорогу  подморозило,  на  кочках  и
колдобинах машину трясло. Гиль вел не спеша,  осторожно.  А  Владимир  Ильич
любил быструю езду. Чтобы ветром резало щеки, кружилось весело сердце!
     - Вы,  товарищ  Гиль,  машину  ведете,  будто  каждой  курице  реверанс
делаете, - сказал Владимир Ильич.
     Шутки Владимира Ильича  веселили  товарища  Гиля.  Но  скорости  он  не
прибавил. Нет уж, будем лучше реверансы курицам делать, проезжая деревни,  а
растрясти Владимира Ильича по избитой