Ресницы дрогнули,  Свердлов  открыл  глаза.  Издалека,  в  полусознании
глядел он на Ленина. Узнавал. Улыбка, какая-то  жалобная  и  страдальческая,
тронула губы. Владимир Ильич взял его плоскую, как щепка, руку. Пожал.
     И, низко опустив голову, вышел.  Через  несколько  минут  Свердлова  не
стало. Очнулся на  миг  из  забытья  перед  кончиной,  словно  затем,  чтобы
увидеть Ленина.  Сказал  взглядом:  прощай.  И  ушел  навсегда.  Никогда  не
забудет Владимир Ильич о своем неутомимом помощнике  самых  первых,  тяжелых
месяцев жизни и строительства советского общества.
     ...Жизнь продолжалась. Надо оборонять, укреплять советское общество.
     На  место  Свердлова  Ленин  предложил   Председателем   ВЦИК   Михаила
Ивановича Калинина.
     Калинин - крестьянский сын  из  Тверской  губернии,  рабочий  питерских
заводов. Ленин знал, кого выдвигать. Михаил  Иванович  Калинин  был  хороший
коммунист и человек хороший и умный: люди любили его.


"Я, СЫН ТРУДОВОГО НАРОДА..."

     Больше  миллиона  отлично  вооруженных  белогвардейцев  и   интервентов
подступали к сердцу  России  -  Москве.  Шесть  вражеских  фронтов  железным
кольцом окружали нашу Советскую  Родину.  Никогда  не  было  так  зловеще  и
грозно.
     В один майский день  Москва  охвачена  была  необычайным  движением.  С
рассвета  тревожно  толпились  женщины  у  ворот  заводов  и  фабрик.  Ждали
чего-то. Ребятишки цеплялись за материнские юбки.  Московские  дети  рабочих
окраин, с бумажно-белыми личиками, голодным блеском в глазах.  Распахивались
заводские ворота. Рабочие, кто в шинелях, кто в ватных куртках, кто  в  чем,
с вещевыми мешками и винтовками на плечах, выходили из заводского двора.
     - Равняйсь! - летела команда.
     Красноармейцы   равнялись.   Совсем   недавно   они   прошли    наскоро
красноармейскую науку. Равнение не очень  складно  у  них  получалось.  Зато
научились стрелять.
     - На Красную площадь шагом марш! - слышно было команду.
     Из всех районов и заводов Москвы шагали, шагали  к  кремлевским  стенам
отряды. Женщины, в белых и  красных  косынках,  с  узелками  шли  по  бокам.
Спотыкались, спешили, заглядывали в лица бойцов, совали узелки.
     Черная от горя, старая мать криком кричала:
     - Ва-а-ся,  сыночек!  Господи,  сохрани  сыночка   родимого   от   пули
буржуйской...
     Красноармеец хмурился, не знал, куда деться от стыда.
     - Позоришь  меня  перед  народом,  мамаша.  Бога  вспомнила!  Где  твое
пролетарское сознание?
     И, словно в  поддержку,  озорно  взвилась  лихая  комсомольская  песня,
сложенная рабочим поэтом:

                          Долой, долой монахов!
                          Долой, долой попов!
                          Мы на небо залезем,
                          Разгоним всех богов.

     Босоногие ребятишки шныряли между  красноармейскими  отрядами,  взахлеб
хвалились друг перед дружкой:
     - У нашего тятеньки во винтовка!
     - Эка невидаль, винтовка! У моего-то лента пулеметная. Как из  пулемета
по буржуям пальнет!
     - А мой папанька, гляньте, гранатами весь  пояс  увешал.  Погодь,  наши
заводские белым гадам покажут...


     "Я, сын трудового народа, гражданин Советской Республики,  принимаю  на
себя звание воина рабочей и крестьянской армии..."
     Какие гордые, большие слова! Сердце бьется сильнее от  этих  слов.  Так
гулко  и  жарко  билось  сердце  у  Ленина,  когда  год  назад  Председатель
Совнаркома сам принимал присягу на  верную  службу  Советскому  государству.
Это  было  на  заводе  Михельсона.  Вместе  с  молодыми  рабочими,   бойцами
красногвардейских отрядов, говорил Ленин  клятву:  "Я  обязуюсь  по  первому
зову Рабочего и Крестьянского Правительства выступить  на  защиту  Советской
Республики".
     Владимир Ильич шел с товарищами на Красную площадь.
     Красная  площадь  была  запружена  людьми.  Качалась,  шумела  строгим,
сдержанным шумом. Владимир Ильич увидел лес вскинутых кверху штыков.  Жестко
и остро сверкала на солнце сталь. Женщины не отходили от сыновей и мужей.
     Владимир Ильич видел: многие  красноармейцы  обнимали  жен,  прощались.
Целовали детишек.
     На  Красной  площади  собрались   красноармейские   отряды   и   отряды
всевобуча.
     Что такое всевобуч? Ленин подписал в прошлом году декрет  Совнаркома  о
том, что все рабочие и трудящиеся должны обучаться военному делу.  Родина  в
опасности.  Рабочие,  все-все,  учитесь   стрелять,   готовьтесь   оборонять
Советскую Родину!
     Трибуны не было. Стоял старенький грузовик, забрызганный  грязью.  Один
борт обтянули кумачом. Укрепили у борта доску на шесте.  На  доске  крупными
буквами лозунг: "Разобьем злодейскую банду помещиков и капиталистов!"
     Владимир  Ильич  с  командирами  Красной  Армии  обошел  войска  и   по
приставленной лесенке поднялся на грузовик.
     Перед глазами раскинулось море людей. Тысячи рабочих с винтовками.
     У каждого печали и радости, надежды, любовь.  Каждый  по  первому  зову
Рабочего и Крестьянского Правительства оставил все и уходил  на  гражданскую
войну против белых.
     Владимир Ильич заговорил.
     Стало тихо на площади.
     Ленин говорил о том, что раньше солдат учили защищать царя  и  буржуев.
А теперь красноармейцы себя защищают, свои дома  и  детей.  От  помещиков  и
буржуев защищают свое государство. Ленин говорил душевно и просто.  Как  раз
о том, о чем думали тысячи красноармейцев возле  кремлевской  стены.  Думали
красноармейские  жены.  Жены  не  плакали.  Лишь  туже  стягивали   ситцевые
кофтенки у горла. Да  бледнели  лицом.  И  старая  Васина  мать  не  кричала
больше.
     После митинга красноармейские отряды прямо с Красной площади  пошли  на
вокзалы. И поезда повезли красноармейцев на фронт.
     Ленин стоял на грузовике. Смотрел вслед уходящим.  Сверкали  на  солнце
штыки.
     "Я,  сын  трудового  народа..."  -  торжественно  повторялась  в   душе
Владимира Ильича красноармейская клятва.


КАЗПННОЕ ИМУЩЕСТВО

     Сотрудников в Совнаркоме было немного. Вдоволь каждому хватало  работы.
Но дело свое каждый любил, работали с радостью.
     Владимир Ильич уважал небольшой коллектив совнаркомовских работников.
     - Лучше маленькая рыбка, чем большой таракан, - шутил Владимир Ильич.
     Служащим нравилась его пословица.
     - Мы маленькая рыбка, - смеялись они.
     - Да удаленькая, - хвалил Владимир Ильич.
     На заседание Совнаркома Ленин  пришел  за  пять  минут  до  начала.  Он
всегда приходил заранее. Кипа разных  сообщений  и  телеграмм  ожидала  его.
Пока собирались наркомы,  усаживались  за  длинный  стол,  покрытый  зеленым
сукном, Ленин  кое-что  прочитал.  Часть  бумаг  отложил.  Другие  подписал.
Некоторые вернул секретарю. И объявил заседание Совнаркома открытым.
     Опоздавших не было. Все  точно  пришли  к  началу.  Никому  не  хочется
попадать в протокол. Или, хуже того, схватить выговор.  Ленин  за  опоздания
не миловал.
     - Начинаем, - сказал Владимир Ильич.
     Один товарищ стал сообщать, как обстоят дела с продовольствием. Он  был
членом  продовольственной  комиссии.  У   продовольственной   комиссии   все
продуктовые запасы  были  безошибочно  подсчитаны,  до  фунтика  учтены,  до
полуфунта!  Товарищ  сообщил,  по  скольку  можно  в  этом  месяце  выдавать
трудящимся хлеба, соли и масла.
     Скупо получалось. Детям побольше. Но все равно скупо.
     - Стариков одиноких не забудьте, - вставил Владимир Ильич.
     Докладчик продолжал сообщение. Владимир  Ильич,  чуть  склонив  голову,
слушал, чертил на листе квадратики и косые линейки.
     Видно, туго, очень туго у нас с продуктовыми запасами,  если  докладчик
на предложение Председателя Совнаркома ничего не ответил.
     - Одиноких стариков нельзя забывать, - снова вставил Владимир Ильич.  -
Кто о них позаботится, если не  Советская  власть?  Да,  да!  Мы  бедны,  но
извольте  найти  выход,  -  и  вопросительно  взглянул  в  сторону   наркома
продовольствия: что скажет Александр Дмитриевич?
     Александра Дмитриевича Цюрупу Ленин  знал  давно,  с  той  поры,  когда
вернулся из ссылки. Владимиру Ильичу тогда Цюрупа  сразу  очень  понравился.
Веселый. Голубоглазый, с копной вьющихся светлых волос.
     Но, конечно, не во внешности  дело:  Александр  Дмитриевич  Цюрупа  был
замечательным революционером - вот в чем суть. И самоотверженным  работником
был, превосходным наркомом! С такими наркомами хорошо Ленину было работать.
     Но что с ним? Ленин сдвинул брови, внимательно вгляделся в Цюрупу.  Как
исхудал! Ни кровинки в лице. Под глазами черные ямы.
     "От голода. Изголодался Цюрупа!" - понял Владимир Ильич.
     Вырвал из блокнота листок  и,  продолжая  слушать  докладчика,  написал
строгую записку Цюрупе, что  надо  заботиться  о  казенном  имуществе,  надо
беречь, нельзя так запускать, неразумно.
     Цюрупа прочитал, улыбнулся. Казенным имуществом Владимир Ильич  называл
здоровье особенно много  работающих  для  государства  людей.  Цюрупа  хотел
ответить Владимиру Ильичу, что не один  он  голоден,  все  не  досыта  едят,
как-нибудь дотянем до хороших времен, тогда уж наедимся.
     Но товарищ из продовольственной комиссии кончил докладывать,  и  Цюрупа
не стал писать ответную записку Владимиру Ильичу,  а  протянул  руку,  прося
слово. Слишком  важный  обсуждался  вопрос.  Цюрупа  должен  высказать  свои
советы и мысли. Встал. И вдруг пошатнулся и  рухнул  без  сознания  на  пол.
Ленин вскочил, подбежал:
     - Александр Дмитриевич, голубчик, что с вами?
     Цюрупа лежал на спине, раскинув  руки,  с  мертвенно-серым  лицом.  Его
окружили. Кто-то вызвал по телефону врача.
     - Воды, скорее воды!
     Кто-то обрызгал из графина Цюрупе лицо. Он пошевелился. Глубокий  вздох
поднял грудь. Он приходил в себя. Его посадили на  стул.  Он  вытер  платком
лицо, вид у него был виноватый, смущенный.
     - Наделал хлопот, сорвал заседание!
     - Нарком продовольствия падает от голода в обморок, -  покачал  головой
Владимир Ильич. - Тяжело мы живем. А все-таки казенное имущество  необходимо
беречь, - сказал он Цюрупе. - Товарищи, сие казенное имущество  уж  очень  в
плохое  пришло  состояние.  Предлагаю  немедленно  отправить  в  капитальный
ремонт.


"ДЕНЬ НАСТАЛ ВЕСПЛЫЙ МАЯ..."

     Владимир Ильич поднялся рано и тихонько,  чтобы  не  разбудить  Надежду
Константиновну с Марией Ильиничной, прошел в кухню. Костюм  сегодня  на  нем
был надет затрапезный, штиблеты поношенные. И галстук не повязан.
     На  кухне  вовсю  кипел  чайник,  в  кастрюльке  дышала  горячим  паром
картошка. Хозяйство Ульяновых в кремлевской квартире вела  Саня,  двоюродная
сестра рабочего  Ивана  Васильевича  Бабушкина,  которого  царские  жандармы
расстреляли в 1906 году.
     - Владимир Ильич, неужто и вправду собрались? - удивилась Саня.
     - А это что? - спросил Владимир Ильич с лукавыми  огоньками  в  глазах.
Показал чайник на плите и кастрюлю. - Это  что?  Кто  завтрак  мне  пораньше
приготовил сегодня? Спасибо, Саня. Садитесь, вместе позавтракаем.
     И с аппетитом  принялся  завтракать,  а  Саня,  наливая  в  стакан  ему
крепкого чаю, все дивилась:
     - Вроде  дело-то  не  по  вас,  Владимир  Ильич.   Ваша   забота   умом
раскидывать.
     - А  если  Советскому  государству   надо,   чтобы   и   руками   денек
поработать? - весело улыбнулся Владимир Ильич.
     Живо покончил с завтраком и вышел из дому. Утро  было  свежее,  чистое.
Легкий ветерок шевелил ярко-зеленые листья деревьев. Белые  облачка  бродили
в голубом небе.
     В  Кремле  было  не  по-обычному  оживленно  и   людно.   На   обширной
кремлевской площади строились отряды  курсантов  -  они  жили  и  учились  в
Кремле. Были тут и сотрудники Совнаркома и ВЦИКа.
     Было Первое мая.
     Партия обратилась к  народу  с  призывом  организовать  сегодня  вместо
праздничных демонстраций субботник.
     Год назад рабочие Московско-Казанской железной дороги в субботу,  после
рабочего дня, не ушли домой. Остались в мастерских.  Отремонтировали  четыре
паровоза и шестнадцать вагонов бесплатно. Ленин  написал  о  первом  рабочем
субботнике   статью   под   названием   "Великий   почин".   Ленин    назвал
коммунистической эту бесплатную, по доброй воле, работу.
     И  вот  в  праздничный  день  Первого  мая  1920  года   был   объявлен
Всероссийский  субботник.  Во  всех  уголках  нашей  огромной  России   люди
выходили на улицы или в цеха на заводах и сообща  делали  для  общей  пользы
что-нибудь важное.
     Кремлевские  курсанты  выстроились  недалеко  от  казармы,  у   древней
Царь-пушки. Бронзовая Царь-пушка стоит на  чугунном  лафете.  Возле  сложены
чугунные   ядра.   Из   Царь-пушки   никогда    не    стреляли,    старинные
мастера-оружейники отлили ее  всем  на  удивление,  а  врагам  на  страх.  И
поставили навечно в Кремле.
     Курсанты выстроились, и начальник курсов  объяснил,  что  надо  делать.
Очистить кремлевскую площадь от бревен,  досок  и  всякого  хлама.  Привести
Кремль в образцовый порядок.
     - Есть привести Кремль в  образцовый  порядок!  -  согласно  отозвались
курсанты.
     В это время подошел Владимир Ильич. Подошел своей быстрой  походкой,  в
стареньком  пиджаке  и  кепке,  серьезный  и  весь  в  каком-то  подъеме,  с
радостным блеском в глазах.
     - Поступаю   в   ваше   распоряжение,   -   вытянувшись    по-военному,
отрапортовал Владимир Ильич командиру. - Прошу принять  меня  в  расчет  для
участия в субботнике.
     - Займите место на правом фланге, - сказал командир.
     Часы на кремлевской башне отзвонили время  серебряным  звоном.  Грянули
медные трубы оркестра.
     - Приступить к работе! - раздалась команда. Повторилась по отрядам.
     Весело приступили люди к работе. Музыка  веселила,  солнечный  день.  И
что Ленин вместе с ними работает, очень было курсантам приятно.
     Бревна были тяжелые. Таскали  одно  бревно  вшестером.  Скоро  курсанты
заметили: Владимир Ильич все старается с толстого конца бревно захватить.
     - Не годится так, - решили курсанты. - Надорвется Владимир Ильич.
     - Товарищ Ленин, - сказал один, - не можем мы, товарищ Ленин, чтобы  вы
тяжести такие таскали!
     - Вы же таскаете. А мне отчего нельзя? - возразил Владимир Ильич.
     И спокойно к следующему бревну пошагал.
     - Ступайте лучше,  Владимир  Ильич.  Мы  без  вас  здесь  управимся,  -
поспевая за ним, уговаривал курсант.
     - Нет уж, нет уж, не выпроваживайте. Все равно не уйду.
     - Да ведь вам пятьдесят годиков стукнуло, Владимир Ильич!
     Выпалил такое курсант и смутился. Уж  очень  попросту  они  держатся  с
Лениным, будто с ровесником, своим братом, рабочим парнем.
     Владимир Ильич обернулся, погрозил пальцем, смеясь:
     - Если я вас старше, молодой человек, так извольте со мной не спорить.
     Вспомнился  Владимиру  Ильичу  другой  май,  когда   они   с   Надеждой
Константиновной были в Шушенской ссылке. Еще были там ссыльные - финн  Оскар
Энгберг и поляк Ян Проминский. Втайне от  урядников  соорудили  они  красный
флажок и Первого мая собрались на лугу. Пели:

                         День настал веселый мая,
                         Прочь с дороги, горя тень!
                         Песнь раздайся удалая!
                         Забастуем в этот день!

     И мечтали там, в ссылке, о будущем...
     Вот оно, будущее. Народ свободный, трудится для себя. Красная Армия  на
фронтах перешла в наступление. Скоро разобьем интервентов и  контрреволюцию,
вышвырнем вон навсегда.
     ...Владимир Ильич вернулся с субботника в мокрой  от  пота  рубашке.  У
одного штиблета оторвалась подошва.
     - На тебя обуви не напасешься, - сказала Надежда Константиновна.
     И пошла доставать Владимиру  Ильичу  свежее  белье.  А  он,  усталый  и
довольный, мылся в кухне под краном,  отфыркивался,  мотал  головой,  брызги
летели в стороны.
     Потом Надежда  Константиновна  приколола  Владимиру  Ильичу  к  пиджаку
красную ленточку, и он поехал на Театральную площадь на  закладку  памятника
Карлу Марксу и сказал там революционную речь. И еще в этот день  закладывали
памятник "Освобожденному труду", Владимир Ильич и там речь говорил.
     А вечером выступил на митингах  в  одном,  втором,  третьем  районе.  И
поехал в рабочий дворец.  В  этот  день  Первого  мая  1920  года  в  Москве
открывался рабочий дворец.
     Владимир Ильич радовался сегодняшней согласной работе на  Всероссийском
субботнике. Новым памятникам радовался. Новой культуре.
     Руки  и  ноги  гудели  у  Владимира  Ильича  от   усталости.   И   было
хорошо-хорошо.


КОМСОМОЛИЯ

     Всем известно, что комсомольцы - смелые ребята, передовые ребята.  Надо
партии для пользы народа послать на опасное дело  бесстрашных  людей  -  кто
впереди? Всегда комсомольцы.
     Небывалые дороги надо прокладывать - кто откликнется по  первому  зову?
Комсомольцы. Война - комсомольцы не дрогнут.
     Тысячи подвигов совершили  комсомольцы  на  гражданской  войне.  Тысячи
поросших травой  и  цветами  комсомольских  могил  в  сибирских  землях,  на
Украине, в Крыму и Поволжье, под Курском  и  Питером.  Тысячи  комсомольских
героев...
     Владимир Ильич отложил карандаш. Листок бумаги на столе исписан  тонким
высоким почерком. Ленин набрасывал план выступления.
     Сегодня он выступает на  III  съезде  комсомола.  А  всего  Российскому
комсомолу от роду  два  года.  Интересно  было  Владимиру  Ильичу  думать  о
комсомольцах. Задиристые, упорные! Дети рабочего класса и  бедных  крестьян.
Мы сделали революцию, думал Владимир  Ильич,  а  достроить  коммунистическое
общество как надо едва ли успеем. Молодое поколение будет  достраивать.  Вы,
комсомольцы, в первую очередь!
     Тем временем  комсомольские  делегаты  собирались  на  съезд.  Прямо  с
субботника. Все утро разгружали на вокзалах товарные  платформы,  складывали
в поленницы на складах дрова,  наводили  порядок  на  улицах.  Прихорашивали
Москву.
     Был холодный день 2  октября  1920  года.  Небо  серое.  Вдруг  налетит
ветер, и туча желтых листьев взовьется с  ветвей  на  бульваре,  покружит  в
воздухе и опадет на землю шуршащим дождем.
     Комсомольцы радовались свежести утра, и сухому шороху листьев, и  общей
работе, от которой горели ладони.  А  главное,  сейчас  на  съезде  выступит
Ленин!
     Понятно, комсомольские делегаты со  всех  ног  спешили  к  назначенному
часу в дом Э 6 на Малой Дмитровке.  Теперь  в  этом  доме  Театр  Ленинского
комсомола. Тогда театра не было. Сцены  не  было.  Вместо  сцены  некрашеные
подмостки без занавеса. Длинный стол на подмостках и кафедра. Да  плакаты  и
лозунги на красных полотнищах.
     "Ты записался добровольцем? - спрашивал с одного  плаката  красноармеец
в буденовке и властно указывал пальцем: - Ты?"
     А многие комсомольцы как раз приехали с фронта. Ведь эти  комсомольские
делегаты из разных городов и деревень были не школьники. Кто  грамоту  знал,
а кто и нет, кто и книжки ни разу в руках не  держал.  Зато  они  беспощадно
громили на  фронтах  белогвардейские  банды.  Зато  без  страха  отбирали  у
кулаков припрятанный хлеб. Зато готовы были в огонь и в  воду  за  Советскую
власть.
     И сердца комсомольские с волнением  выстукивали:  сейчас  будет  Ленин.
Услышим Ленина!
     В ожидании они тесно сидели на скамьях, плечом к  плечу,  в  шинелях  и
кожанках. Комсомольцам двадцатых годов особенно  нравились  черные  кожанки,
как у Свердлова. Шинель - тоже неплохая одежда, пропахшая  потом  и  порохом
боевая шинель. И папаха или буденовка с красной звездой.
     "Что Ленин скажет?" - гадали делегаты. И ждали: скажет о войне.  В  бой
позовет, к геройству и подвигам. Красная Армия  гнала  беляков.  Но  еще  не
кончилась гражданская война.

                        Смело мы в бой пойдем, -

поднялось в одном конце зала. И загремело мощно и гулко:

                        За власть Сове