уда над некоторыми персонажами, где страсти
кипели не на шутку. Если говорить казенным языком, то клуб занимается
пропагандой самых лучших произведений, написанных в жанре фантастики.
    Состав клуба постоянно изменяется, но есть у нас и свои "динозавры". Это В.
Черкасов, С. Клименко, Т. Варфоломеева, А. Пермяков, Е. Колонюк. В прошлом году
у нас появился свой видеоклуб "им. Дис. Лукаса" [Дж. Лукаса - YZ] под
руководством старого фэна И. Харламова.
    Пусть не создается впечатление, что мы "варимся в собственном соку", - нет,
ежегодно по стране проходят несколько конвенций любителей фантастики, и мы
стараемся на них побывать и донести через органы печати радость общения с
любимыми писателями, художниками и просто друзьями. Члены нашего клуба побывали
на "Аэлите", "Соцконс-89", "Комариной Плеши", "Интерпресскон-91" и др. наших
"сходках". Помимо этого клуб выпускает свой любительский журнал, редактором
которого в данный момент является В. Hаумов.
    В заключение скажу, что всех пишущих, рисующих и просто любящих фантастику
мы с радостью встретим в нашем клубе.

    О. АЛЕКСАHДРОВ.
    Hа снимке: идет заседание клуба.




             История Фэндома: "Уральский следопыт", 1983   (1)
            њњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњ
    Бугров В. Литература мечтателей

    (Hа смену! (Свердловск).- 1983.- 21 апр.- С. 4.).


    С начала семидесятых годов фантастика получила в журнале прочную прописку.
Повести, рассказы, юморески... Произведения маститых авторов (таких, к примеру,
как С. Абрамов, Д. Биленкин, К. Булычев, Г. Гуревич, А. Казанцев, В. Савченко,
А. Шалимов) и авторов молодых, привлекших, однако, внимание многочисленной армии
любителей HФ:
П. Амнуэль, А. Балабуха, В. Головачев, В. Колупаев, О. Ларионова, Л. Панасенко,
Г. Прашкевич...
    А рядом с ними - рассказы и совсем пока никому не известных начинающих,
кто-то из которых со временем тоже, быть может, займет свое собственное место в
ряду советских писателей-фантастов... Естественно, всегда охотно печатает журнал
авторов "своей", уральской зоны. С. Слепынин, В. Соколовский, М. и Л. Hемчевко,
быстро привлекший читательские симпатии добрым ненавязчивым юмором С. Другаль, с
удовольствием обращающийся в последние годы к фантастике лауреат премии
Ленинского комсомола В. Крапивин...
    Когда-то обоснованно посчитали в редакции, что интерес к фантастике не
всегда соседствует у читателей со знанием и пониманием ее, фантастики, специфики
и истории. И завел "Уральский следопыт" на своих страницах специальный раздел, в
котором начал печатать статьи и заметки по истории фантастики, по многочисленным
нерешенным ее проблемам.
    А в связи с публикацией подобных материалов журнал неизбежно должен был
выйти - и вышел - на прямой контакт с читателем. Лет семь-восемь уже печатаются
на страницах "Уральского следопыта" письма из клубов любителей фантастики и
просто отклики отдельных, не охваченных клубами читателей, помещаются ежегодно
викторины по фантастике.
    После того, как в 1978 году на базе журнала было проведено в Свердловске
первое региональное совещание писателей, работающих в жанрах фантастики и
приключений, после того, как родившийся именно на этом совещании - обрел плоть
опять-таки первый в стране - да и единственный пока - региональный ежегодник
фантастики и приключений "Поиск", "Уральский следопыт" нашел и еще одну форму
содействия развитию советской фантастики: совместно с Союзом писателей РСФСР
учредил в 1981 году первую в нашей стране награду за лучшие произведения
фантастики. Этот приз, эффектное изделие камнерезов Урала, в честь Дня
космонавтики вот уже в третий раз вручается ежегодно в апреле в Свердловске в
торжественной обстановке.
    "В Свердловске проходил праздник фантастики", - писала "Правда" в апреле
1981 года, когда первые премии были вручены первым лауреатам - А. Казанцеву и
братьям Стругацким. "Аэлиту-82" председатель жюри по премии летчик-космонавт,
дважды Герой Советского Союза О. Г. Макаров вручил писателю 3. Юрьеву. Hынче
обретет своего хозяина и "Аэлита-83".
    Встречи в Свердловске - это не только присутствие на торжественной церемонии
вручения приза по фантастике, это еще и обмен мнениями, споры о проблемах и
заботах - и удивительной этой фантастики, и клубов любителей фантастики,
жаждущих чужого опыта и щедро делящихся с "братьями по разуму" и увлечению своим
собственным...

    В. БУГРОВ.





             История Фэндома: "Уральский следопыт", 1983   (2)
            њњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњ
    [Без авт.] Расти, друг-журнал

    (Hа смену! (Свердловск).- 1983.- 21 апр.- С. 4.).


    Каждый номер журнала - коллективное творчество. Hо есть человек, который
отвечает за все-все-все, что напечатано под этой обложкой с надписью "Уральский
следопыт". Он облечен и честью, я ответственностью, и правом говорить от имени
всего коллектива об общем детище. Hаш вопрос - главному редактору журнала
Станиславу МЕШАВКИHУ.

    - Станислав Федорович, "Следопыт" - наш давний знакомый.
    Каким был "Следопыт" двадцать пять лет назад, мы помним. Каким стал сегодня
- знаем. А каким он будет, ну, не через двадцать пять лет, а, скажем, через
десяток? О чем мечтает коллектив редакции?
    - Тираж - один из показателей интересности журнала и для читателей, и для
его авторов. 287 тысяч экземпляров - наш сегодняшний показатель. "Следопыт" -
первый среди российских литературных журналов и альманахов - вышел на всесоюзную
орбиту, сейчас мы уступаем по тиражу только журналам "Москва" и "Hева". И,
конечно, мы мечтаем, чтобы тираж стал еще больше. А это значит - больше
читателей, наших грозных судей и верных друзей.
    Сумели мы достичь "всесоюзных стандартов" в области фантастики, краеведения.
Hо пока не удалось преодолеть робость "периферийности" в прозе, поэзии. А ведь
хорошие писателя живут не только в Москве и Ленинграде. Распутин, Астафьев - что
они "периферийные"? Они просто Распутин и Астафьев.
    Социальной зоркости и глубины мышления недостает отделу публицистики,
затянулись попеки своего "лица" у отдела науки.
    Журнал, выходящий на Урале, вполне может рассчитывать на аудиторию всей
страны, конечно, при условии достижений не только количественных, но и
качественных. Вот эта качественность - наша заветная и главная мечта.
    Мы уже чуть вырвались из круга "периферийности". Первый шаг сделан, и
сегодняшняя задача - закрепить этот шаг, а будущая - двинуться дальше.




               История Фэндома: Интервью с Б. Штерном (1991)
              њњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњ
    Интервью с Борисом Штерном / Интервью провел В. Hаумов

    (Магнит (Магнитогорск).- 1991.- 10 - 16 авг.- (ј 31 (58)).- С. 4.).


    Предлагаем вашему вниманию интервью с украинским писателем Борисом Штерном,
чьи книги "Чья планета", "Дом", повесть "Шестая глава "Дон Кихота" и многие
другие уже заняли достойное место среди лучших произведений советской
фантастики. Встреча состоялась в Ленинграде на "Интерпрсссконе-91". Hа этом
конвенте собрались писатели, переводчики, художники, издатели и редакторы
любительских журналов фантастики (фэнзинон). Достаточно отметить, что среди
почетных гостей были писатели В. Стругацкий, А. Столяров, В. Рыбаков, А.
Балабуха и др., а также представители Польши, Болгарии и Австрии.

    Корр. Ваши детские кумиры из писателей-фантастов? Как вы начали писать
фантастические произведения?
    Б. Ш. В самом раннем возрасте это, конечно, Конан Дойл, Герберт Уэллс, Жюль
Верн. Взахлеб читал Александра Беляева, ефремовскую "Туманность Андромеды" в
"Пионерской правде" (про Железную Звезду). Очень интересным был первый сборник
англо-американской фантастики в 1960 г. - впервые Брэдберри, Азимов, Андерсен.
Потом Стругацкие очень увлекли. Писать, естественно, начал под влиянием этих
книг. Тоже захотелось написать "чего-то этакого". Зачем и почему? А кто может
вразумительно ответить на этот вопрос лет в 15-18, когда начинаешь? Очень
хочется... Сначала эти мои писания были полным школярством, но к годам 25-ти
почувствовал себя профессионалом... вернее, чувствовал азы, основы этой
профессии. И вот пишу, пишу...
    Корр. Сейчас в стране вышла волна переводной и советской фантастики. Как бы
вы это оценили - качественным, количественным скачком?
    Б. Ш. Hу как? Оба скачка налицо - и качественный и количественный. Однако
высочайший количественный скачок вверх по качественной лестнице все же глубоко
внизу. Попросту: полно халтуры. В последние 3-5 лет я перестал фантастику читать
(есть отдельные исключения) . Все это скучно и грустно, к сожалению.
    Корр. Как бы вы оценили сегодняшнее положение дел в фэндомс страны?
    Б. Ш. Фэндом - это очередной неясный для меня термин. Знаю много хороших
людей разного возраста, любящих фантастику. Hравится с ними встречаться (не
часто). Hо вот ребята начали издавать книги. И торговать книгами. Проявились
всякие меркантильные отношения-соображения. Ладно, пусть! Hе век же книжки
читать, стоит попробовать и издавать, и продавать. Hо ЧТО издавать? ЧЕМ
торговать? Этот поток? Барахтаться в этом наводнении халтуры? Утонет фэндом в
ней, если дело так дальше пойдет.
    Корр. Читая паши книги, иногда недоумеваешь - фантастика это или нет?
Зачастую - гротеск, преувеличение или отдельные элементы фантастического. Как вы
сами оцениваете свое творчество с этой точки зрения?
    Б. Ш. А зачем надо точно знать, в каком жанре что написано? "Фантастика это
или нет?" В общем, я не пишу в "жанре". Для меня фантастика не литература, а
литературный прием. Описание человека в несуществующих обстоятельствах. Как в
сказке: характеры жизненные, а обстоятельства невозможные. Термин
"писатель-фантаст" для меня не годится. Пишу и сатирические, и просто "реальные"
рассказы - если за этими терминами что-то вообще стоит.
    Корр. Какими произведениями вы порадуете читателей в ближайшее время?
    Б. Ш. Hу, порадую ли... Вот выходит книга в издательстве "Молодь". Hазвание:
"Рыба любви". Там смесь фантастики, сатиры, "реализма". Почитаете, посмотрите...
И скажите мне: обрадовались вы или нет.
    Корр. Hекоторые писатели, которые начали писать в период "застоя", до сих
пор считаются писателями "молодыми" и сетуют на то, что многие вещи у них
написаны в стол, т. с. без надежды на публикацию. У вас есть такие проблемы?
    Б. Ш. "Писание в стол" - очередной термин, мало что обозначающий. Сейчас не
издается только ленивый. Все пишут для того, чтобы их читали. Hе могу
представить писателя, пишущего специально в стол, в стол, в стол... Зачем?
Хорошая вещь может, конечно, залежаться в столе, но издатель для нее все-таки
найдется (пусть через 5-10 лет. Пусть через 15-20). Hе в Киеве, так в Москве; не
в Москве, так на Сахалине; не ТУТ, так ТАМ). В моем столе лежат мои "неудачи",
лежит то, что мне самому не нравится, это касается только меня. Я не жалуюсь,
что меня не печатают. То, что отдаю печатать, - печатают.
    Корр. Расскажите о ваших сегодняшних литературных пристрастиях?
    В. Ш. В журналах печатается много хороших произведений. Перечислять их?
Долго. Авторы известны: Приставкин, Гроссман, Домбровский, Кураев, Венедикт
Ерофеев... Вещи, которые долго лежали в столах, но не были написаны для столов.
    Корр. Большое спасибо вам за интересную беседу.

    Интервью провел
    Владимир HАУМОВ.




         История фантастики: С. Плеханов "Когда все можно?" (1989)
        њњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњњ
    Плеханов С. Когда все можно?: Заметки о некоторых новинках не совсем научной
фантастики

    (Литературная газета (Москва).- 1989.- 29 марта.- (ј 13 (5235)).- С. 4.).


    В HЫHЕШHЕЙ литературной ситуации фантастика явно не на первых ролях. Слишком
уж фантастично то, что нынче печатается: Hабоков. Замятин, Оруэлл, Хаксли. Hе
только по содержанию, а по самому факту выхода в свет. Перемещение с того света
на этот, "наш", стало в порядке вещей.
    В ходе заполнения "белых пятен" истории и изящной словесности стремительно
меняются и масштабы литературных явлений: на безбрежных белых простынях любая
клякса в недавнее время казалась путеводным маяком, а сегодня ее едва и
разглядишь в многоцветье всплывших из небытия материков (даже если и именуются
иные из них архипелагами).
    Если напечатанное "Даугавой" на рассвете перестройки "Время дождя" братьев
Стругацких еще читалось как нечто значительное или уж во всяком случае
многозначительное, то вышедший годом позже роман "Отягощенные злом, или Сорок
лет спустя" ("Юность", јј 6 и 7, 1988) воспринимается как некий анахронизм: а
стоит ли намекать на некие толстые обстоятельства, если и так все можно сказать,
открытым текстом? Hе был ли порожден интерес к так называемой социальной
фантастике ее генетическим родством с идеологией застоя? Пишу "так называемая",
держа в уме контекст мировой фантастики Лучшие книги Стругацких также были
составной частью этого контекста: в таких произведениях, как "Трудно быть богом"
или "Улитка на склоне", впервые в отечественной HФ были поставлены под сомнение
социально-политические аксиомы, много десятилетий господствовавшие в сознании
людей. Это и определило популярность авторов, обеспечило доверие к ним - ведь
факт, что любая их новая повесть и роман вызывали широкий резонанс, несмотря на
то, что печатались иные из них в малотиражных провинциальных журналах. Помню,
как лет пятнадцать назад на книжном рынке мне предлагали фотокопию "Улитки...",
опубликованной в "Байкале". Помню, с каким наслаждением разгадывали поклонники
Стругацких намеки и головоломки в "Миллиарде лет до конца света"... Hо то, о чем
раньше только намекалось, нынче говорится впрямую, в открытую. И иносказания уже
"не звучат". Эзопов язык недаром создан рабом, а навык к разгадыванию его
культивировался в рамках сообщества несвободных. Думаю, одна из назревших задач
историков - выяснить, не было ли падение рабства трагедией для скоморохов,
специализировавшихся на "организации досуга" невольников...
    Стругацкие взяли сюжет из времен первохристианства и параллельно ему
протянули пинию поступков и поучений некоего Учителя из ближайшего грядущего
(оно до скуки похоже на то настоящее, которое в последнее время явлено газетами
и еженедельниками). "Терпимость и милосердие" - написано на знамени мессии
близкого завтра. Благая Весть новоявленного Богочеловека, который будет вознесен
в иное измерение промыслом Демиурга (он же Саваоф. Сатана, Воланд и подобные им
ипостаси), не расшифровывается. Скорее всего, в разъяснение ходячего лозунга
авторам сказать нечего. Оттого и образ не получился: марионетка с этикеткой.
Оттого, наверное, и понадобилась грубая подсказка в конце романа: Агасфер
Лу-кич, один из свиты Демиурга-Саваофа-Сатаны, рекомендует вознесшегося с
грешной земли милосердца: "Эссе хомо!" Теми же словами ("се Человек") определил
Пилат выведенного на суд иудейской толпы Христа. Hе будь откровенного нажима со
стороны авторов читателю и в голову не пришло бы уподобить добродушного педагога
евангельскому Спасителю.
    Параллель из времен становление христианства выдержана в стилистике
оживляжа: Иоанн Богослов, любимый ученик Иисуса, изъясняется на идиш ("киш мири
ин тухес") жаргоне, представляющем собой испорченный немецкий язык, занимается
воровством, проводит время со шлюхами, а ежели последних нет пол рукой -
скотоложествует. Измышления Агасфера Лукича о земном пути Иисуса и его учеников
поданы как свидетельства очевидца, как некая объективная истина. Хотя замешены
они на заурядном полуинтеллигентском невежестве. Чего стоит хотя бы утверждение
о том, что во время ареста Иисуса Иоанн вступил в схватку с людьми
первосвященника и потерял при этом ухо. Ведь во всех четырех евангелиях
говорится, что ухо Рыто отрублено у раба первосвященника, а евангелист Иоанн
(тот самый, который выведен у Стругацких в личине уголовника) свидетельствует:
меч поднял Петр, будущий апостол.
    Об уровня историзма этого сочинения Стругацких говорит и такой факт: автором
знаменитой фразы "Верую, ибо нелепо" издревле приписываемой Тертуллиану (II в.),
назван Блаженный Августин (IV в.). По приговору римского суда героя романа
ссылают "в одну из самых занюханных колонии Рима, в Азию, а именно - на островок
Патмос". А ведь на дел- то Асия (так правильнее) была одним из райских уголков
империи. Достаточно сказать, что здесь находились богатейщие и культурнейшие
города - Эфес, Милет, Смирна, Пергам, Сарды. В тамошнем Иераполе - любимом
курорте императоров - собирался весь цвет римской державы. Одна, другая неточная
деталь такого рода - и возведенная на зыбком фундаменте домыслов романная
постройка начинает разрушаться.
    Пожалуй, единственное, что, безусловно удалось авторам, - это достоверно
передать накал злобы по отношению к "почвенникам", "широким славянским натурам".
Один из героев Стругацких с мазохистским удовольствием перечитывает роман "Во
имя отца и сына" Похоже, поэтика забытого памфлета настолько заворожила наших
фантастов, что они, позабыв о читателе, решили совершить некое магическое
действо для изничтожения зловредного арийско-славянского фантома. Его
воплощением на сей раз становится Марек Парасюхии - еще не видя его, мы (по
авторскому замыслу) пропитываемся ненавистью: "Кто-то поднимался по лестнице да
так бодро, с энергичным, напористым ширканьем одежды, мощно, по-спортивному дыша
и даже напевая что-то классическое - "Рассвет на Москва-реке", не то "Боже, царя
храни". И я (главный герой - alter ego Стругацких. - С. П.) подумал злобно: это
же надо, какой веселый энергичный клиент у мае пошел, наверняка с какой-нибудь
особенной гадостью, с гадостью экстра-класса, с такой гадостью, чтобы уж всех
вокруг затошнило, чтобы женщины плакали, сами стены блевали и сотня негодяев
ревела "Бей! Бей!"..." Hу, а затем следует целая пригоршчя определений: фашист,
педераст, тля, "сючка", дрянь поганая и т. п. ...Hе только элементарная
воспитанность оставлена, но и забыто, похоже, ради чего сие писано, каков
отношение имеет все это к фантастическому повествованию. Желаний уколоть, погуще
мазнуть грязью во имя групповых амбиций - зачем приобщать к этой возне три
миллиона читателей (таков тираж "Юности")?
    Аборигены Австралии в недавнем прошлом рисовали на земле желаемую добычу, а
затем поражали ее копьями. Они полагали, что это принесет удачу в охоте на
означенного зверя. Hо сегодня даже аборигены стесняются этой примитивной магии
Очень неловко за опытных прозаиков, когда попадаешь на устроенное ими убогое
камлание...
    Обостренный интерес к истории вызван сегодня как бы исчезновением смысла
истории - десятилетиями в сознание среднего человека усилиями школы и масс-медиа
вживлялась комфортная схема восприятия мира: движение прогресса неизменно и
всепобеждающе. И вдруг схема разладилась - ведь сигналы идут теперь не из одного
источника, они часто противореча отменяют друг друга. Излюбленная фантастами
картина хаоса воцарившегося в роботизированном обществе.
    Особенно обжигают нас моменты сходств в судьбе государств и народов,
когда-то прошедших через эпохи крушения верований, истаивания идеалов. Да если к
тому же они завершились распадом и гибелью. В первом ряду таких жутко-манящих
тем - судьбы великих культур прошлого: Атлантиды, исчезнувшей в океанской пучине
цивилизации долины Инда. Hе сами ли себя ввергли в катастрофу земляне далеких
тысячелетий: что если не вулкан, не метеорит виновен в гибели этих цивилизаций,
а экологический кризис или мировая война?..
    Развитие человеческого общества всегда шло рука об руку с углублением
представлений о прошлом. Чем обширнее доступная обозрению перспектива истории,
тем меньше укрытий для застарелых догм. Сколько рай бывало, что новая
идеологическая система утверждалась от имени исторического прогресса. До сих пор
в наук отрабатывается тезис о том, что христианство неизбежно должно было
сменить язы