бенка. Только она потеряла своего.
     Он замолчал, вспоминая. Фред Голдсмит умер в  1973  году.  Ему  тогда
было тринадцать, Франни  -  четыре.  Мужчина,  убивший  Фреда,  был  пьян.
Пьяный, он управлял машиной и сбил мальчика. Фред прожил после этого  семь
дней.
     - Мне кажется, аборт - не самое подходящее название, -  сказал  Питер
Голдсмит, отчетливо  выговаривая  каждое  слово.  -  Я  думаю,  это  нужно
называть детоубийством, ясно и понятно. Прости,  но  я  могу  назвать  это
только так. Впрочем, я стар, чтобы...
     - Ты не стар, папа, - прошептала Франни.
     - Не нет, а да, - внезапно рассердился он. - Я -  старик,  пытающийся
давать  юной  дочери  советы.  Мартышка,  которая  хочет  учить   медведя!
Семнадцать лет назад пьяный шофер забрал жизнь моего сына, и с тех пор моя
жена переменилась. Аборты я всегда  рассматриваю  в  связи  с  Фредом.  Мы
лишили бы тебя права на жизнь. Вся наша западная мораль построена на  этой
идее - право на существование.
     - Я не хочу делать аборт, - тихо сказала Франни. - У меня  тоже  есть
на то причины.
     - Какие же?
     - Младенец - это частичка меня, -  сказала  она,  вытягивая  ноги.  -
Может быть, это эгоистично, но меня это мало волнует.
     - Итак, Франни, ты хочешь...
     - Да. Я хочу оставить ребенка.
     Отец умолк. Франни почувствовала, что он расстроен.
     - Ты думаешь о школе, да? - спросила она.
     - Нет, - вставая, сказал он. - Я думаю,  что  мы  достаточно  сказали
друг другу. И что ты не должна торопиться с решением.
     - Смотри, вон мама, - указала на ворота Франни.
     Отец посмотрел в указанном ею  направлении  и  увидел,  что  во  двор
сворачивает машина, из которой выглядывает Карла и машет им рукой.
     - Я расскажу ей, - сказала Франни.
     - Да. Но подожди денек-другой, дочка.
     - Ладно.
     Она помогла ему подняться, и они вместе направились навстречу матери.

     7

     Сквозь плотные шторы пробивался тусклый  дневной  свет.  Вик  Палфрей
постепенно приходил в себя. К нему возвращалось сознание.
     Я умираю, подумал он, и ему показалось, что  он  произнес  эту  фразу
вслух.
     Он огляделся и увидел больничную кровать. От  нее  тянулись  какие-то
провода и трубочки. На кровати кто-то лежал. Понадобилось несколько минут,
чтобы Вик понял, что это лежит он сам.
     Где я?
     Его шею обвивала какая-то  трубочка.  Раскалывалась  голова.  Он  был
болен, и не мог трезво обдумать то, что с ним произошло.
     Вик  попытался  пошевельнуть  рукой.  Движение  отозвалось  болью   в
локтевом суставе, и он заметил торчащую из кожи иглу  капельницы.  От  нее
тянулась трубочка к стоящей на полу бутылке. Еще две бутылки висели позади
кровати. Соединяясь воедино, они заканчивались иглой, воткнутой в вену  на
другой руке.
     Все понятно. Принудительное питание.
     Вам кажется, что этого достаточно, подумал Вик. Но это не поможет.
     Над головой нависал какой-то купол. А это  еще  что  такое?  Защитное
поле?
     - Эй!
     Ему казалось, что он  сказал  "Эй!",  на  самом  деле  из  его  груди
вырвался несвязный хриплый звук, который вряд ли мог быть услышан.
     Он долго не протянет, пронеслось в голове у Вика. Это... что  бы  там
ни было... оно убивает его. Мысль о том, что он может умереть,  отозвалась
паническим страхом в голове.
     Виктор, ты любишь свою маму?
     Да. Но это...
     Ты должен любить свою маму. У мамы воспаление легких.
     Ошибаешься, мама. У тебя туберкулез. И этот туберкулез убьет тебя.  В
сорок семь лет. А Джордж погибнет через семь дней после того, как окажется
в Корее. Ему хватит времени написать одно письмо - и привет. Джордж...
     Вик, помоги мне поставить эту лошадь  на  место.  Это  мое  последнее
СЛОВО.
     - Это у меня воспаление легких, а не у нее,  -  прошептал  Вик.  -  У
меня.
     Он посмотрел на дверь и  подумал,  что  для  больницы  дверь  слишком
хороша. Она закруглялась по углам и была украшена резьбой.
     Что-то переключилось в мозгу, и Вик попытался  сесть,  чтобы  получше
рассмотреть дверь. Из чего же она сделана? Ну, конечно! Из  стали!  Почему
он здесь, в больнице? Почему за стальной дверью? Что случилось? Неужели он
на самом деле умирает?  Неужели  близится  его  встреча  с  Господом?  Что
случилось с ним?
     В голове зазвучали голоса.
     Вот что я скажу вам, ребята... эта инфляция...
     Не болтай чепухи, Хап.
     (Хап? Билли Хапскомб? Кто это такой? Откуда я знаю то имя?)
     Елки-палки...
     Они мертвы, это точно...
     В этот момент за окном сверкнуло солнце, осветив комнату  Вика  ярким
светом. Он увидел два внимательно наблюдающих за ним сквозь  стекло  лица.
Сперва ему показалось, что именно эти люди разговаривают и их  слова  эхом
отдаются в его голове.
     Внезапно один из наблюдающих, одетый в медицинский белый халат, исчез
из поля зрения Вика, но Вик этого почти не заметил. Он  внезапно  ослаб  и
прикрыл глаза. Но сознание его не ушло. Теперь он знал, где  находится.  В
Атланте. Атланта, штат Джорджия. Они пришли и забрали его - его, и Хапа, и
Норма, и жену Норма, и детей Норма. Забрали Хэнка Кармишеля. Стью Редмена.
И еще Бог знает сколько других людей. Это случилось после того, как  в  их
края заехал парень по фамилии Кампион  с  мертвой  женой  и  дочерью.  Вик
вспомнил, что Норм Брют не смог сам взобраться на  трап  самолета,  и  ему
пришлось помочь. Его жена плакала, и маленький  сынишка  -  тоже.  Самолет
куда-то летел... и в иллюминатор была видна только бескрайняя пустыня.
     Над дверью вспыхнула красная лампочка.  Раздался  скрипящий  звук,  и
дверь открылась. На пороге стоял человек в белом халате. На  боку  у  него
висел прибор измерения кровяного давления. Его  голос  имел  металлический
оттенок, будто это был голос не человека, а робота.
     - Как вы чувствуете себя, мистер Палфрей?
     Но ответить Вик не смог. Он провалился в  забытье.  С  ним  была  его
мама, почему-то одетая в белое. Туберкулез всегда настигает  свою  жертву,
говорила она. Ты умираешь.
     Он разговаривал с мамой... говорил, что будет хорошим и  послушным...
спрашивал, не лучше ли ей... просил поскорее вернуться домой... а  мужчина
в белом халате, глядя на лица за стеклянной перегородкой, качал головой.
     Потом  мужчина  включил  какой-то  прибор   и   обратился   к   своим
собеседникам:
     - Если это не сработает, он умрет еще до полуночи.
     Но для Вика Палфрея и так все было кончено.

     -  Пожалуйста,  сплюньте  в  баночку,  мистер   Редмен,   -   сказала
хорошенькая темноволосая медсестра. - Это не займет много времени.
     В руках она держала аппарат для измерения давления. Из-под прозрачной
маски Стью была видна ее заговорщическая улыбка.
     - Нет, - сказал Стью.
     Улыбка несколько потускнела.
     - Но почему же? Ведь это не займет много времени?
     - Нет.
     - Но доктор приказал, - настаивала она. - Пожалуйста.
     - Если доктор приказал, я хочу поговорить с доктором.
     - Боюсь, он сейчас занят. Если вы...
     - Я подожду, - твердо сказал Стью, не делая ни одного движения.
     - Но ведь я только выполняю свою работу. Вы же  не  хотите,  чтобы  у
меня были неприятности, правда? - Она подарила ему очаровательную  улыбку.
- Позвольте мне только...
     - Нет,  -  отрезал  Стью.  -  Идите  и  позовите  их.  Пусть  пришлют
кого-нибудь.
     Обеспокоенно посмотрев на него, медсестра засеменила к стальной двери
и открыла замком ключ. Выходя,  она  подарила  Стью  прощальный  взгляд  и
заперла замок снаружи.
     Когда дверь захлопнулась, Стью встал и подошел к окну, но  ничего  не
смог увидеть: снаружи царила темень.
     Стью вернулся к кровати и сел.  На  нем  были  потрепанные  джинсы  и
старая рубашка. Он провел рукой по щеке - ему  необходимо  побриться!  Они
все это время не позволяли ему бриться, и щеки заросли жесткой щетиной.
     Он не понимал, зачем  он  здесь.  Ведь  он  не  болен,  только  очень
испуган. Все происходящее напоминало снежный  обвал  в  горах,  но  он  не
позволит ничего делать с собой, пока ему не объяснят, что происходит.  Что
происходит в Арнетте и что случилось с этим беднягой Кампионом.  Он,  Стью
Редмен, имеет право знать.
     Они все время ожидали, когда он начнет  задавать  вопросы,  это  было
видно по их глазам. У них всегда есть в запасе несколько способов упрятать
тебя в больницу. Он понял это четыре года назад, когда его жена умерла  от
рака. Поэтому он ничего не спрашивал и по их  глазам  видел,  что  их  это
беспокоит. Теперь же настало время спрашивать,  и  он  намерен  задать  им
несколько вопросов.
     То, что с Кампионом  и  его  семьей  произошло  что-то  плохое,  Стью
прекрасно понял еще в Арнетте. Понял и то, что они  были  больны  и  могли
заразить тех, кто был с ними в контакте.
     Два дня назад к нему домой пришли и его  забрали.  Четыре  солдата  и
врач. Вежливо, но настойчиво. Он не стал сопротивляться.
     Потом их всех рассадили по самолетам. Стью оказался  вместе  с  Виком
Палфреем, Хапом, семейством Брютов, Хэнком Кармишелем и его женой и  двумя
дюжими охранниками, которых совершенно не волновало, что Лила Брют была  в
истерике.
     В других самолетах тоже были люди. Всех Стью  не  видел,  но  заметил
пятерых членов семейства Ходжесов, Криса Ортегу, брата  Карлоса,  водителя
кареты скорой помощи, Паркера Нейсона с женой, других людей. Все эти  люди
так или иначе контактировали с теми, кому повезло встретиться с Кампионом.
     На окраине города два больших грузовика  заблокировали  дорогу.  Стью
подумал, что остальные въезды в город тоже, очевидно, заблокированы. Город
был полностью изолирован от внешнего мира.
     Значит, все это было серьезно. Смертельно серьезно.
     Стью поудобнее уселся на стул возле больничной  кровати.  На  кровать
садиться он не хотел. Он ждал, когда медсестра  приведет  кого-нибудь.  Он
надеялся, что хотя бы к утру они пришлют кого-нибудь, кто сумеет  ответить
на интересующие его вопросы. Он подождет. Терпеливость всегда была чертой,
присущей Стьюарту Редмену.
     Чтобы  как-то  убить  время,   он   начал   анализировать   состояние
прилетевших вместе  с  ним  людей.  Явно  больным  выглядел  только  Норм.
Остальные скорее казались испуганными или  дрожали  от  холода.  Люк  Брют
дрожал. Лилу Брют и Вика Палфрея тоже изрядно колотило. Хап шмыгал носом.
     Все они боялись ожидающей их неизвестности, но после  происшествия  в
самолете Стью стало совсем страшно. Посреди рейса пилот вдруг  тоже  начал
дрожать, да так, что с трудом посадил самолет. Неужели,  думал  Стью,  эта
зараза распространяется так быстро?
     Их встретил военный конвой. Им сообщили, что они находятся в Атланте.
Солгали, конечно. Разве человек, которому приказано лгать,  может  сказать
правду, особенно если он - солдат?
     В полете Стью сидел возле Хапа, и тот  прекрасно  держался.  Впрочем,
скоро успокоилась даже Лила Брют.
     Вскоре после посадки Норму Брюту стало совсем  плохо,  и  Лила  опять
начала плакать и кричать.
     - Где демократия? - кричала она. - Разве это Америка? Почему никто не
отвечает мне?
     - Может кто-нибудь заставить ее заткнуться? - проворчал Крис  Ортега.
- Сейчас нам только бабской истерики не хватает!
     Лилу заставили замолчать очень просто: один из охранников протянул ей
стакан молока. Выпив его, она впала в странно-отрешенное  состояние.  Стью
понял, что в стакане было нечто большее, чем просто молоко.
     Да, от аэропорта  их  везли  в  трех  "кадиллаках".  За  ними  мчался
армейский эскорт. Потом  всех  прибывших  разместили  в  огромном  здании,
разделив друг с другом.
     Над дверью загорелась красная лампочка. Щелкнул  замок,  и  в  палату
вошел  мужчина  в  белом  халате.  Доктор  Деннингер.  Он   был   юным   и
темноволосым, с небольшим правильно очерченным ртом и оливковой кожей.
     - Патти Грей сказала, что у нее есть с вами проблемы, - обратился  он
к Стью. - Она очень расстроена.
     - Не из-за чего расстраиваться, -  беспечно  сказал  Стью.  Ему  было
нелегко заставить свой голос  звучать  беспечно,  но  только  так  он  мог
чего-нибудь добиться. - Я хотел бы задать несколько вопросов.
     - Прошу прощения, но...
     - Если хотите, чтобы я сотрудничал с вами, ответьте мне, пожалуйста.
     - В свое время вы...
     - У вас будут проблемы со мной.
     - Мы это знаем, - пренебрежительно ответил Деннингер. - Просто  я  не
обличен полномочиями рассказывать вам что-либо, мистер  Редмен.  Я  и  сам
знаю очень мало.
     - Мне кажется, вы брали на исследование мою кровь.  И  делали  другие
анализы.
     - Да, это так.
     - Зачем?
     - Еще раз повторяю, мистер Редмен, я не могу сказать вам то, чего  не
знаю. - На этот раз он говорил искренне, и Стью был склонен поверить  ему.
Перед  ним  стоял  всего  лишь  исполнитель;  он  не  знал  ничего,  кроме
порученного ему крошечного участка работы.
     - Они держат мой родной город на карантине.
     - Мне об этом ничего не известно, - сказал Деннингер, но на этот  раз
отвел глаза в сторону, и Стью понял, что врач лжет.
     - Почему этот телевизор ничего не показывает? - Стью жестом указал на
большой экран на стене.
     - Простите?
     - Не показывает, как армия заблокировала город, не показывает никаких
новостей, - уточнил Стью.
     - Мистер Редмен, если бы вы все же позволили Патти...
     - Нет. Если вы хотите от меня чего-нибудь,  то  пришлите  лучше  пару
дюжих молодцов, потому что я намерен сопротивляться. Конечно, вы могли  бы
подмешать мне что-нибудь в еду, - он указал на стоящие на столике  тарелку
и стакан, - но это не входит в ваши планы, потому  что  тогда  ваши  тесты
окажутся смазанными.
     Он сел на стул и неподвижно уставился на врача.
     - Мистер Редмен, но это неразумно! - Деннингер заметно  нервничал.  -
Ваш отказ от сотрудничества может нанести огромный ущерб нашей стране.  Вы
понимаете меня?
     - Неважно, - отрезал Стью. - Мне кажется, пока что моя страна наносит
мне огромны ущерб. Она заперла меня  в  больничной  палате  в  Джорджии  с
болваном доктором, который ничего не знает. Пошел вон  отсюда,  болван,  и
пусть придет кто-нибудь, с кем я могу поговорить.
     Доктор исчез. Медсестра тоже не появлялась. Никто не приходил,  чтобы
силой заставить его совершить какие-нибудь процедуры. О нем будто забыли.
     Чтобы убить растущий  страх,  Стью  включил  телевизор,  но  смотреть
передачу не мог. Где же они? Он должен с ними поговорить!
     Но прошло более сорока часов, прежде чем к нему прислали человека,  с
которым он смог поговорить.

     8

     18 июня, спустя пять часов после разговора со своим  кузеном,  Биллом
Хапскомбом, Джо Боб Брентвуд остановил за превышение скорости автомобиль в
сорока  пяти  милях  от  Арнетты.  Машина  принадлежала  Гарри  Тренту  из
Брейнтри,  который  ехал  со  скоростью  шестьдесят  пять  миль  в  час  в
пятидесятимильной зоне. Джо Боб наложил на него штраф и выписал квитанцию.
Трент покорно воспринял это и, к удивлению Джо Боба, начал  жаловаться  на
свою семейную жизнь,  а  потом  предложил  завещать  Джо  Бобу  свой  дом.
Брентвуду стало весело: меньше всего он думал  в  этот  момент  о  смерти.
Хотя, конечно, на самом деле он уже был  болен.  Он  получил  еще  большую
степень заражения, чем Билл  Хапскомб,  и  значительную  часть  его  успел
передать Гарри Тренту.
     Гарри, человек весьма общительный, передал свою  болезнь  более,  чем
сорока человекам за этот и следующий день. Скольких  заразили  эти  сорок,
трудно даже представить - с тем же успехом можно выяснить, сколько ангелов
в   состоянии   станцевать   на   булавочной   головке.   Но   если   даже
руководствоваться  правилами   простой   арифметической   прогрессии,   то
получается цифра не менее двухсот. В свою  очередь  эти  двести  заражают,
следуя тем же правилам, тысячу, тысяча - пять тысяч, пять тысяч - двадцать
пять тысяч.
     19 июня, в день,  когда  Ларри  Андервуд  вернулся  домой,  а  Франни
Голдсмит рассказала о свой беременности отцу, Гарри  Трент  притормозил  у
кафе под названием "Скоренько покушаем, детка", расположенного в Восточном
Техасе.  Он  намеревался  перекусить  и  заказал  чизбургер  и  клубничное
мороженое на десерт. Его слегка знобило, возможно, это была  аллергическая
дрожь, и он поеживался от холода. За короткое время пребывания в  кафе  он
заразил мойщика посуды и двух посетителей. Официантке, вытирающей столики,
он оставил возле тарелки доллар, в прямом смысле начиненный смертью.
     На обратном пути ему встретился грузовик, в  котором  сидели  дети  с
вещами. Водитель притормозил, чтобы  расспросить  у  Гарри  дорогу.  Гарри
очень подробно все ему объяснил. Кроме того, он посодействовал водителю  и
всем пассажирам грузовика в скорейшем приближении к гробовой  доске,  даже
не подозревая об этом.
     Водителем  грузовика  был  Эдвард  М.Норрис,  лейтенант  в  отставке,
впервые за пять лет собравшийся в отпуск со своей  семьей.  Отпуск  прошел
прекрасно; дети были счастливы, посетив Городок Диснея в Орланде; никто из
них даже не подозревал, что ко второму июля вся семья будет мертва.
     По дороге они перекусили  в  том  же  кафе,  что  и  Трент,  а  потом
заночевали в кемпинге возле Юстаса, штат Оклахома. Там Эд и его жена  Триш
заразили клерка, а их дети -  других  детей,  которые  играли  с  ними  на
детской площадке - детей из Техаса,  Арканзаса,  Алабамы,  Теннеси.  Кроме
того, Триш заразила  двух  женщин,  с  которыми  вместе  стирала  белье  в
прачечной. Эд же, проходя по коридору, заразил  попавшегося  ему  на  пути
парня. Все больше действующих лиц вовлекалось в спектакль.
     Рано утром Триш разбудила  Эда  и  сообщила,  что  Гек,  один  из  их
сыновей, болен. Ей показалось,  что  это  круп.  Эд  Норрис  не  воспринял
сообщение жены всерьез и просто  посоветовал  дать  мальчику  аспирин.  Он
подумал,  что  если  мальчик  серьезно  болен,  то  им  придется  прервать
долгожданный отпуск.
     Аспирин не помог, и бедному Геку становилось  все  хуже.  Похоже,  от
него заразилась и дочь, Марша, да и Триш начинала покашливать и жаловаться
на озноб.
     Наконец было решено обратиться к врачу,  хотя  Эд  был  категорически
против. Ближайший доктор жил в  Поллистоуне,  и  он  согласился  осмотреть
Гека, если мальчика к трем часам доставят к нему. Полистоун был в двадцати
милях от кемпинга, и Эд, усадив в кабине Гека, немедленно отправился туда.
В дороге, видя сына в совсем плохом состоянии, он пожалел,  что  оттягивал
визит к врачу. Мальчик едва дышал.
     В два часа они сидели в приемном покое кабинета доктора  Брендона.  К
этому времени  Эда  тоже  трусил  озноб.  Приемный  покой  был  переполнен
пациентами, и они попали к врачу только в четыре часа.  Всего  перед  ними
было человек двадцать пять, включая внушительных размеров даму,  пришедшую
расплатиться по счету, прежде чем направиться в свой  клуб  распространять
болезнь дальше.
     Внушительных  размеров  дамой  была  миссис  Роберт  Брэдфорд,   Сара
Брэтфорд. Этой ночью она прекрасно играла в клубе, потому что ее партнером
была ее лучшая подруга  Анжела  Дюпре.  Казалось,  между  ними  существует
телепатическая связь. Они вместе все время выигрывали.
     После клуба Сара и Анжела направились в бар выпить  коктейль.  Анжела
не торопилась домой. Они заразили всех посетителей коктейль-бара,  включая
двух ребят, пьющих за соседним столиком пиво. Эти ребята  направлялись  на
юг, в Калифорнию, в  компании  еще  парочки  таких  же  сорвиголов,  и  на
следующий день болезнь двинулась на запад со скоростью их автомобиля.
     "Письма счастья" никогда не достигают результата. Это известно  всем.
Миллион долларов, который они вам обещают, если вы  отправите  всего  один
доллар человеку, возглавляющему список, - не более, чем фантазия.  "Письмо
счастья" капитана Трипса работало,  как  часовой  механизм.  Выстраивалась
пирамида, но, вопр