ороги
прекратились так же внезапно, как и начались. Мужчина моргнул  и  медленно
обвел взглядом присутствующих.
     - Где... я?
     - В Арнетте, - ответил Хап. - Все будет в порядке.
     Лежащий попытался сесть и не смог.
     - Моя жена... моя маленькая девочка...
     - С ними все нормально, - ответил Хап, натужно улыбаясь.
     - Кажется,  я  чем-то  заболел,  -  прохрипел  мужчина.  -  Они  тоже
заболели. С тех пор, как мы два дня назад уехали из Солт  Лейк  Сити...  -
Его веки устало опустились. - Больны...  мне  кажется,  мы  ехали  слишком
медленно...
     За окном скрипнули шины. Подъехала карета скорой помощи.
     - Парень, - сказал Томми Ваннамейкер, - ох, парень...
     Глаза больного вновь открылись. Он вновь попытался сесть. По лицу его
пробежала судорога. Он повернулся к Хапу.
     - Что с Салли и малюткой Ла Вон? -  настойчиво  спросил  он,  и  Хапу
показалось, что в его глазах мелькнуло безумие.
     - Они в порядке, - чуть громче, чем требовалось, ответил  Хап.  -  Вы
только... лежите и постарайтесь расслабиться, ладно?
     Мужчина тяжело откинулся назад.
     - До прошлой ночи я  чувствовал  себя  хорошо,  -  забормотал  он.  -
Нервничал, но чувствовал себя хорошо. Посреди ночи мне стало плохо...
     Санитары задерживались, и Стью вышел на улицу,  чтобы  посмотреть,  в
чем дело. Остальные сгрудились над больным.
     - Что с ним, Вик, как ты думаешь? - спросил Хап.
     Вик покачал головой:
     - Понятия не имею.
     - Может быть, они чем-нибудь  отравились,  -  высказал  предположение
Норм Брют. - Если они давно в пути, то им не  раз  пришлось  перекусить  в
придорожных кафе. Один испорченный гамбургер... Так частенько случается.
     - Если бы я мог, то расквасил  бы  тебе  морду!  -  внезапно  крикнул
лежащий на полу мужчина и умолк.
     - Пищевое отравление... - задумчиво протянул Вик. - Да,  возможно.  Я
надеюсь, что дело именно в этом, потому что...
     - Потому что что? - спросил Хенк.
     - Потому что это может быть и нечто похуже. Я  видел  холеру  в  1958
году. Ее симптомы похожи на эти.
     Дверь распахнулась, и вошли три человека с носилками.
     - Хап, -  сказал  один  из  них,  -  тебе  повезло:  если  бы  машина
взорвалась, все заведение взлетело бы на воздух. Этот парень, да?
     Они подошли к  лежащему  на  полу  мужчине  -  Билли  Верекер,  Монти
Салливан, Карлос Ортега; все - старые знакомые.
     - В машине еще двое, - сказал Хап, отводя Монти в сторону. -  Женщина
и маленькая девочка. Обе мертвы.
     - Черт побери! Ты уверен?
     - Да. Этот парень, он еще не знает. Вы хотите отвезти его в Брейнтри?
     - Наверное, - Монти обескураженно смотрел  на  него.  -  Что  же  мне
делать с этими трупами в машине? Я даже не знаю, во что упаковать их.
     - Стью может позвонить в полицию. Хочешь, чтобы я поехал с тобой?
     - Нет, не нужно.
     Они осторожно положили мужчину на носилки и  понесли  к  машине.  Хап
обратился к Стью:
     - Наверное, я поеду вместе с ними. Ты сможешь позвонить в полицию?
     - Конечно.
     - И позвони Мэри. Позвони и расскажи о случившемся.
     - Ладно.
     Хап сел в машину. Билли Верекер  захлопнул  дверцу  и  карета  скорой
помощи тронулась с места.
     Когда сирена стихла, Стью подошел  к  телефону  и  принялся  набирать
номер.

     Мужчина  из  "шевроле"  умер,  не  доехав  до  больницы  каких-нибудь
двадцать миль. Он вдруг прерывисто  задышал,  потом  в  его  горле  что-то
булькнуло - и затихло.
     Хап достал из кармана  мужчины  бумажник  с  документами  и  принялся
изучать их. Кроме семнадцати долларов, он обнаружил водительские права  на
имя Чарльза Д.Кампиона,  военный  билет  и  фотографии  жены  и  дочери  в
пластиковых чехлах. На фотографии Хап смотреть не захотел.
     Он сунул бумажник в  карман  мужчины  и  сказал  Карлосу,  чтобы  тот
выключил сирену. Было десять минут десятого.

     2

     Неподалеку от Оганквайта, штат Мэн,  длинная  гряда  скал,  пересекая
берег,  врезалась  прямо  в  океан.  Издали  она   напоминала   гигантский
указательный палец. Подъехав к стоянке, Франни Голдсмит  увидела  сидящего
на крайней скале Джесса - фигурку в лучах солнца. Над его головой  кружили
и  кричали  чайки  -  типичная  картина  Новой  Англии,  подумала  она   и
представила на мгновение, как  какая-нибудь  из  чаек  садится  Джессу  на
плечо. Что ж, ему бы это подошло - ведь он поэт.
     Она не сомневалась, что это Джесс, потому что заметила на стоянке его
мотоцикл. К ней спешил Гас, местный сторож, в чьи функции входило собирать
плату за пользование стоянкой. Обычно это стоило  доллар,  но  Гас  хорошо
знал Франни и никогда не брал с нее денег. Она частенько приезжала сюда.
     Конечно, здесь это и произошло, думала Франни. Здесь, на  берегу,  на
высоте двадцать футов над уровнем моря, я и забеременела. Где же еще?
     Гас поднял руку в приветственном жесте.
     - Ваш приятель в конце гряды, мисс Голдсмит.
     - Спасибо, Гас. Как дела?
     Он с улыбкой повел рукой в сторону стоянки. На ней  сиротливо  стояли
два автомобиля.
     - Не слишком хорошо для сезона, - ответил Гас (было 17  июня).  -  Но
через пару недель все переменится и денежки потекут рекой.
     - Надеюсь.
     Гас вновь улыбнулся и направился в контору.
     Опираясь  рукой  на  дверцу,  Франни  вышла  из  машины,   пошевелила
затекшими ногами, натянула резиновые  шлепанцы  и  выпрямилась.  Она  была
высокой девушкой с  копной  темно-ореховых  волос,  прикрывающих  лопатки.
Хорошая фигурка. Длинные ноги, привлекающие к себе взгляды.  Первый  сорт,
выражаясь языком нынешних молодых людей. Мисс Колледж 1990 года.
     Она мысленно усмехнулась: Мисс Колледж направляется к Джессу Райдеру.
Джессу Райдеру, двадцати лет,  на  год  младше  малютки  Франни,  студенту
колледжа - непризнанному поэту. Сейчас мы ошарашим его!
     Подойдя к гряде, она слегка помедлила, даже  сквозь  шлепанцы  ощущая
раскаленный песок. Фигурка на дальней скале  бросала  в  море  камушек  за
камушком...  Тоже  мне,  лорд  Байрон,  подумала  Франни,   одинокий,   но
бесстрашный. Любимая роль Джесса Райдера. Сидеть в  гордом  одиночестве  и
смотреть на волны, уносящиеся к берегам милой Англии. Подобно узнику...
     Она заставила себя перестать мысленно язвить. Перед ней сидит  просто
парень, которого, наверное, она любит, а  за  его  спиной  позволяет  себе
насмехаться над его задумчивым видом.
     Франни осторожно  ступила  на  скалу  и  направилась  к  Джессу.  Она
двигалась медленно,  обдумывая,  как  преподнести  ему  новость.  В  конце
концов, именно он - виновник ее положения, разве нет?
     Хотя, конечно, не он один. Виноваты еще  эти  чертовы  таблетки.  Она
слишком доверяла им, иначе вряд ли сегодня  ей  пришлось  бы  услышать  от
доктора, что она беременна не менее месяца.
     Она замерла у кромки воды, и разбившаяся о скалу волна забрызгала  ей
ноги. Посмотрев на спину Джесса, Франни вздохнула. Что ж,  он  должен  это
узнать.
     Да, таблетки  не  сработали.  Кто-то  из  специального  департамента,
отвечающий за их качество, прошляпил, и с завода ушла бракованная  партия.
А может, не партия, а упаковка. Или даже всего одна таблетка.  Теперь  это
не имело значения. Таблетки не помогли - вот что имело значение.
     Она тихо приблизилась к сидящему юноше и положила руки ему на плечи.
     Джесс вскрикнул от неожиданности и попытался  вскочить  на  ноги.  Не
рассчитав усилий, он толкнул Франни, и девушка чуть не слетела со скалы  в
океан.
     Под  ее  ногами  шелестел   гравий.   Она   беспомощно   рассмеялась,
одновременно стараясь удержаться за краешек скалы. Во  рту  у  нее  возник
вдруг привкус крови, и она поднесла  руку  к  губам.  Ее  приятель  гневно
смотрел на нее - хорошо  сложенный  юноша,  с  темными  волосами;  золотая
оправа его очков блестела на солнце.
     - Ты напугала меня! - гневно сказал он.
     - О, Джесс, - хихикнула Франни. - Прости, но это было очень смешно...
     - Мы чуть не оказались в воде, - сказал он, делая к ней шаг. -  Тогда
нам было бы не до смеха.
     Она отвела ото рта руку и посмотрела на  ладонь.  По  руке  струилась
кровь. Только тогда Франни почувствовала, что ее язык распух и  нестерпимо
болит. Очевидно, при толчке она прикусила его. В глазах девушки отразилась
боль, и Джесс обеспокоенно спросил:
     - С тобой все в порядке, Франни?
     Я люблю его, подумала она. Мне повезло.
     - Ты ушиблась, Фран?
     - Немного.  Прикусила  язык.  Видишь?  -  Она  улыбнулась,  облизывая
окровавленные губы.
     - Боже, Фран, бедняжка! - Быстро достав из кармана носовой платок, он
протянул его девушке.
     Франни вдруг представила себе,  как  они  рука  об  руку  подходят  к
стоянке, юные любовники в лучах летнего солнца, и она держит  во  рту  его
платок. Ей стало смешно,  и  она  тихонько  хихикнула.  Джесс  непонимающе
уставился на нее.
     - Отвернись, -  попросила  Франни.  -  Я  собираюсь  совершить  нечто
совершенно неженственное.
     Слегка улыбнувшись, он театрально закатил глаза. Дождавшись, чтобы он
отвернулся, Франни сплюнула кровавую слюну - раз, другой, третий.  Наконец
она  выплюнула  всю  кровь  изо  рта,  тщательно  отерла  губы  платком  и
дотронулась до плеча юноши: все, можно повернуться.
     - Прости, но это не самое приятное зрелище.
     - Ничего, - милостиво согласился Джесс.
     - Давай поедим мороженое, - предложила Франни. - Ты ведешь машину.  Я
угощаю.
     - Отлично, - он протянул руку.
     Они шли по гряде. Она никак не могла  решиться.  Тем  временем  Джесс
рассказывал ей какую-то историю.
     - Хорошо, - не  вслушиваясь  в  смысл  его  слов,  кивнула  Франни  и
обескураживающе улыбнулась. - Я беременна.
     - Правда? Отлично. Так знаешь, что я увидел в Пор...
     Он вдруг умолк и уставился на нее, не в силах скрыть изумления.
     - Что ты сказала?
     - Я беременна. - Она открыто посмотрела на юношу.
     - Плохая шутка, Франни, - нетвердым голосом сказал он.
     - Это не шутка.
     Он замер, не сводя с девушки глаз. Потом они вновь медленно  зашагали
по скалистому  берегу.  Когда  они  приблизились  к  стоянке,  из  конторы
выглянул Гас и помахал им рукой. Франни помахала  в  ответ.  То  же  самое
сделал Джесс.
     Они подъехали к кафе. Джесс сказал, что  хочет  только  пить.  Франни
купила мороженое для себя, кока-колу для Джесса,  и  они,  раскрыв  дверцы
машины, расположились в тени под навесом.
     - Знаешь, - начала Франни,  -  мороженое  -  ужасно  полезная  штука.
Известно тебе это? Многие люди об этом даже не подозревают.
     Он молча смотрел на нее.
     - Я говорю правду, - продолжала она. - Но  сливочное  мороженое  куда
лучше, чем то, что делают в этих автоматах...
     Он продолжал молчать.
     Прервав себя на полуслове, Франни заплакала.
     Джесс придвинулся к ней и обнял за шею.
     - Франни, перестань. Не нужно. Прошу тебя.
     Постепенно она успокоилась. Он все еще обнимал ее.
     - Ты действительно беременна, Фран? - Вопрос прозвучал внезапно.
     - Да.
     - Как это могло случиться? Я думал, ты предохраняешься.
     - Да, - тихо  сказала  она,  -  но  что-то  не  сработало.  Наверное,
таблетки были негодные.
     Внезапно она вновь расплакалась, но тут же усилием воли взяла себя  в
руки. Она была Франни Голдсмит, дочерью Питера Голдсмита, и не  собиралась
веселить народ, рыдая возле захудалого кафе.
     - И что ты собираешься делать? - спросил Джесс, доставая  из  кармана
сигарету.
     - А что ты собираешься делать?
     Он чиркнул спичкой и глубоко затянулся.
     - Черт возьми, - сказал он, выдыхая дым.
     - Я вижу несколько вариантов, - начала Франни. - Мы можем  пожениться
и оставить ребенка. Мы можем пожениться и избавиться от  ребенка.  Или  мы
можем не жениться, и я оставлю ребенка. Или...
     - Франни...
     - Или мы не женимся, и я избавляюсь от ребенка. Делаю  аборт.  Я  все
перечислила? Или что-нибудь упустила?
     - Франни, разве мы не можем поговорить спо...
     - Мы говорим! - взорвалась она. - Ты ведь уже  сделал  выбор,  сказал
"Черт  возьми!"  Твои  собственные  слова.  Я  предложила  тебе  несколько
возможных вариантов. Конечно, можно придумать и еще с десяток.
     - Хочешь сигарету?
     - Нет. Это может повредить ребенку.
     - Черт возьми, Франни!
     - Почему ты кричишь на меня? - тихо сказала она.
     - Потому что ты стараешься вывести  меня  из  терпения,  -  несколько
спокойнее ответил Джесс, овладев собой. -  Извини.  Просто  как-то  трудно
поверить. Я вполне полагался на тебя и твои таблетки. Разве я был  в  этом
неправ?
     - Нет ты не был неправ. Но  это  уже  не  может  изменить  того,  что
случилось.
     - К сожалению, - он сделал глубокую затяжку. - Итак, что же мы  будем
делать?
     - Ты уже спрашивал меня об этом, Джесси.  Я  рассказала  тебе,  какие
могут быть варианты. Предложи что-нибудь получше. Возможно,  еще  остается
самоубийство, но такой вариант не устроит меня. Так что  предлагай,  и  мы
обсудим.
     - Давай поженимся, - решительно заявил Джесс. Теперь  он  походил  на
человека, нашедшего в себе силы разрубить гордиев  узел  и  найти  решение
проблемы.
     - Нет, - ответила Франни. - Я не хочу выходить за тебя замуж.
     Выражение его лица было таким комично-изумленным, что в другой момент
она не удержалась бы от хохота, но сейчас Франни даже не улыбнулась.
     - Но почему?! Франни?!
     - У меня есть для этого причины. Я не собираюсь обсуждать их с тобой,
потому что вряд ли смогу сейчас сформулировать их.
     - Ты не любишь меня, - убежденно заявил он.
     - Любовь и замужество  -  далеко  не  одно  и  то  же.  Предложи  еще
что-нибудь.
     Он надолго умолк, достал новую  сигарету,  но  не  стал  прикуривать.
Наконец он сказал:
     - Я не могу предложить другого варианта, Франни,  потому  что  ты  не
хочешь ничего обсуждать. Ты просто хочешь поиздеваться надо мной.
     Это несколько тронуло девушку. Она кивнула:
     - Наверное, ты прав. Я вот уже несколько дней мысленно издеваюсь  над
собой, так что теперь твоя  очередь.  И  все  же  -  у  тебя  есть  другие
варианты?
     - Нет. Хотя, конечно, если подумать...
     - Что ж... Думай. А сейчас - не могли бы мы вернуться на  стоянку?  У
меня еще много дел.
     Он удивленно взглянул на нее:
     - Франни, но ведь я специально приехал из Портленда. Я снял  номер  в
мотеле за городом. Я надеялся, что мы вместе проведем уик-энд.
     - В номере мотеля? Нет, Джесс. Ситуация изменилась. Будет лучше, если
ты сегодня же вернешься в Портленд и начнешь  думать.  Можешь  не  слишком
спешить.
     - Перестань дразнить меня, Франни.
     - Нет, Джесс, не перестану. Ведь ты  немало  дразнил  меня,  -  в  ее
голосе прозвучали истерические нотки, и тогда он  несильно  ударил  ее  по
щеке тыльной стороной ладони.
     Раскаяние наступило немедленно.
     - Прости, Франни.
     - Ерунда, - бесцветным голосом сказала она. - Заводи машину.
     Всю обратную дорогу ни Джесс, ни Франни не проронили ни звука. Как  и
недавно, на звук мотора вышел Гас и помахал рукой.  Они  сделали  ответный
жест.
     - Прости, что я ударил тебя,  Франни,  -  сдавленным  голосом  сказал
Джесс. - Я этого не хотел.
     - Я знаю. Ты возвращаешься в Портленд?
     - Я переночую здесь и перезвоню тебе завтра утром. Решай, как знаешь,
Фран. Если выберешь аборт, я готов оплатить счет.
     - С удовольствием?
     - Нет, - ответил он. - Вовсе нет. - Он притянул ее  к  себе  и  нежно
поцеловал. - Я люблю тебя, Фран.
     Не верю, думала она. Потому-что я не могу тебе больше верить.
     - Все в порядке, - тихо сказала она вслух.
     - Я остановился в мотеле "Лайтхауз". Позвони, если захочется.
     - Хорошо. - Она пересела  за  руль,  почувствовав  себя  вдруг  очень
усталой. Ее язык все еще болел.
     Джесс вразвалку направился к  лежащему  мотоциклу,  но  на  полдороги
оглянулся:
     - Я буду рад, если ты позвонишь, Фран.
     Она натянуто улыбнулась:
     - Посмотрим. Пока, Джесс.
     Заведя мотор  "вольво",  она  развернулась  и  направилась  к  шоссе.
Боковым зрением она  все  еще  видела  Джесса,  стоявшего  у  мотоцикла  и
смотревшего ей вслед. Ей стало  немного  грустно.  Чтобы  развеяться,  она
открыла окно и вдохнула свежий морской ветер. Она почувствовала в  воздухе
капельки морской соли, которые смешались с солью ее слез.

     3

     В четверть десятого утра Норма Брюта разбудил шум детских  голосов  и
звуки музыки, исторгаемые на весь дом радиоприемником в кухне.
     В мятых трусах он прошаркал к задней двери и выглянул во двор. Шум не
прекращался. Тогда он крикнул:
     - Эй вы, там, сейчас же прекратите!
     Шум стих. Люк и Бобби выглянули из-за старого грузовика, в котором он
любил играть в прятки. Как всегда, когда  он  видел  своих  детей,  Нормом
овладевали одновременно два чувства - нежность к ним и желание выпороть.
     - Да, папа, - отозвался девятилетний Люк.
     - Да, папа, - вторил ему Бобби, которому недавно исполнилось семь.
     Норм мгновение постоял, глядя на них,  и  с  силой  захлопнул  дверь.
Придерживая ее рукой, он посмотрел на стул, на котором горой была  свалена
его одежда. Вот стерва, подумал он.  Даже  брюки  не  могла  повесить  как
следует!
     - Лила! - позвал он.
     Ответа не  последовало.  Он  сделал  движение  к  двери,  намереваясь
спросить Люка, куда подевалась его чертова мамаша, но передумал.
     Не стоит спрашивать об этом детей. И потом, после вчерашнего  у  него
раскалывалась голова. А ведь он и выпил-то всего ничего - какие-нибудь три
кружки пива с Хапом! Во всем виновато вчерашнее  происшествие.  Женщина  с
ребенком в машине, мертвые, и этот парень Кампион,  умерший  по  дороге  в
больницу. К моменту возвращения Хапа полиция успела приехать  и  уехать  и
гробовщики забрали трупы.  Вик  Палфрей  дал  показания  за  всех  пятерых
присутствовавших. Коронер, внимательно выслушавший  его,  сказал  в  конце
допроса:
     - Ни в коем случае не холера. И не нужно пугать  людей  рассказами  о
случившемся. Они погибли от отравления,  и  именно  так  сообщат  об  этом
газеты.
     Норм принялся одеваться. Головная боль не утихала. Эти дети могли  бы
играть потише! И кто только придумал каникулы?
     Он заправил рубашку в брюки и босиком прошел в кухню. Из  окна  лился
яркий солнечный свет.
     Радио надрывалось на полную громкость:
     Детка, неужели ты смогла бы убить своего парня?
     Ведь он так предан тебе?!
     Неужели ты смогла бы сделать это, детка?
     Когда передают "кантри-мьюзик" в  исполнении  этих  чертовых  негров,
настроение всегда улучшается, подумал Норм. Внезапно он заметил лежащую на
приемнике записку. Он взял ее в руки и прочел:
     Дорогой Норм,
     Салли Ходжес попросила меня посидеть утром с ее малышами и  пообещала
заплатить доллар.  К  обеду  я  вернусь.  Если  захочешь  есть,  возьми  в
холодильнике сосиски. Люблю тебя, милый.
     Лила.
     Норм положил записку на место, обдумывая ее содержание. Головная боль
в этом очень мешала. Посидеть с малышами... доллар. Жена Ральфа Ходжеса.
     Постепенно эти три элемента  выстроились  в  его  сознании  в  единое
целое. Лила ушла сидеть  с  детьми  Салли  Ходжес,  она  хочет  заработать
доллар, а его бросила самого с Люком и  Бобби.  Воистину  настали  тяжелые
времена, если мужчина должен сидеть дома с  собственными  детьми,  а  жена
шляться по мелким заработкам!
     От злости голова разболелась сильнее. Он  подошел  к  холодильнику  и
заглянул в него. Пусто! Небольшая тарелка со скисшей фасолью, кастрюлька с
овсянкой, засохшее чили... ничего, что мог бы поесть  мужчина.  На  нижней
полке лежали три старые сморщенные сосиски, такие крошечные, что не  могли
бы насытить даже пигмея! Норму расхотелось есть. Да и  вообще  он  слишком
плохо себя чувствовал!
     Захлопнув дверцу холодильника,  он  подошел  к  плите,