зажег  газ  и
поставил кофе. Ожидая, пока вода закипит, он присел на краешек  табуретки,
слегка поеживаясь от утренней  свежести.  Странно,  лето  -  и  вдруг  так
холодно, думал он. Потом его мысли переключились на вчерашние  события,  и
он стал думать, почему у этого парня Кампиона шла носом кровь.
     Хап возился в гараже с машиной  Тони  Леоминстера.  Рядом  стоял  Вик
Палфрей, наблюдая за работой приятеля и вяло попивая из банки пиво.
     В дверь позвонили.
     Вик выглянул в окно.
     - Это полиция, - сказал он. - Похоже, что  приехал  твой  кузен,  Джо
Боб.
     - Отлично.
     Хап направился к  воротам,  вытирая  тряпкой  промасленные  руки.  Он
поеживался от холода. Он ненавидел летние холода. Они были для  него  хуже
всего.
     У ворот стоял вышедший из машины Джо Боб Брентвуд, здоровяк  шести  с
половиной футов ростом. Это он увез вчера трупы семейства Кампионов.
     - Привет, Джо Боб! - поприветствовал кузена Хап.
     - Привет, старина. Слушай, я приехал к тебе по важному делу.
     - Да?
     Взгляд Джо Боба переметнулся на стоящего в дверном проеме Вика.
     - Этот бездельник тоже был с тобой вчера вечером?
     - Кто? Вик? Да, он вообще приходит ко мне каждый вечер.
     - Он умеет держать рот на замке?
     - Конечно, я уверен. Он отличный парень.
     Пару секунд они молчали, глядя друг  другу  в  глаза.  Потом  Хап  не
выдержал:
     - Итак? В чем дело?
     - Что ж, давай-ка войдем в помещение. Парню это тоже будет интересно.
А потом, если захочешь, можешь позвонить  остальным,  которые  были  здесь
вчера.
     Они вошли в контору.
     - Доброе утро, офицер, - поздоровался Вик.
     Джо Боб кивнул.
     - Кофе, Джо Боб? - спросил Хап.
     - Думаю, не стоит. - Он тяжелым взглядом  посмотрел  на  них.  -  Мне
кажется, начальство будет недовольно уже потому, что  я  приехал  сюда.  Я
просто уверен в этом. Поэтому не говори остальным парням, что я заезжал  к
тебе, ладно?
     - Каким парням, офицер? - спросил Вик.
     - Парням из департамента здравоохранения.
     Вик всполошился:
     - О Боже, это была холера! Я знал, что это она!
     Хап переводил взгляд с одного на другого.
     - Джо Боб?
     -  Мне  ничего  не  известно,  -  сказал  Джо  Боб,  присаживаясь  на
пластиковое кресло, так, что его колени оказались на уровне подбородка. Он
достал из нагрудного кармана пачку "Честерфильда" и закурил.  -  Финнеган,
коронер...
     - Что коронер?
     - Он вызвал доктора Джеймса осмотреть  этого  Кампиона,  а  потом  он
пригласил еще какого-то доктора, имени которого я не знаю. Потом они стали
звонить в Хаустон, и около  трех  часов  ночи  оттуда  прилетел  маленький
самолет.
     - Кто там был?
     - Патологоанатомы. Трое. Они провозились с  трупом  до  восьми  утра.
Потом они позвонили в Центр Эпидемий в Атланте, и парни оттуда пообещали к
обеду прибыть сюда. И  еще  они  сказали,  что  послали  к  нам  ребят  из
департамента здравоохранения, чтобы они осмотрели место происшествия.  Мне
показалось, что они хотят поместить вас на карантин.
     - Глупее не придумаешь, - испуганно сказал Хап.
     - Федеральный эпидемиологический центр в Атланте,  -  сказал  Вик.  -
Интересно, пошлют ли они людей сюда как на эпидемию холеры?
     - Понятия не имею, - отрезал Джо Боб, - но я подумал, что вы, ребята,
имеете право знать обо всем. Ведь вы дотрагивались до него!
     - Постарайся вспомнить, Джо Боб,  -  медленно  произнес  Хап,  -  что
говорили доктор Джеймс и эти другие врачи?
     - Не слишком много. Но они были напуганы. Мне никогда не  приходилось
видеть таких напуганных докторов.
     Повисла напряженная тишина. Джо  Боб  подошел  к  автомату  и,  нажав
кнопку, взял оттуда бутылку колы. Хап шмыгнул носом.
     - Вам удалось что-нибудь узнать о Кампионе? -  спросил  Вик.  -  Хоть
что-нибудь?
     - Расследование не закончено, - напустив на  себя  значительный  вид,
сказал Джо Боб.  -  Нам  известно,  что  он  из  Сан-Диего,  но  последняя
информация о  нем  -  двух-трехлетней  давности.  Его  водительские  права
просрочены. Кредитная карточка выписана в 1986  году  и  тоже  просрочена.
Военный билет позволил выяснить, что он почти четыре  года  назад  покинул
Сан-Диего.
     - АВОЛ? - спросил Вик.
     - Трудно сказать. Если верить военному билету, он подлежит призыву до
1997 года; сейчас он - гражданское лицо, и ясно что, его семья  находилась
вместе с ним и что он проделал долгий путь из Калифорнии.
     - Что ж, я свяжусь с остальными и расскажу им все, что узнал от тебя,
- сказал Хап.
     Джо Боб встал.
     - Обязательно. Только не называй моего  имени.  Мне  бы  не  хотелось
лишиться из-за этого работы.  Твоим  дружкам  не  обязательно  знать,  кто
сообщил тебе, верно?
     - Верно, - кивнул Хап, и Вик тоже кивнул.
     Когда Джо Боб был уже почти у двери, Хап вдруг задрожал  всем  телом.
Заметив это, Джо Боб сказал:
     - Тебе нужно поберечь себя. Нет ничего хуже, чем похолодание летом.
     - Будто я этого не знаю! - огрызнулся Хап.
     Внезапно Вик за их спинами пробормотал:
     - Кто знает, может быть, холод здесь ни при чем!
     Они испуганно обернулись к нему. Вик пояснил:
     - Я проснулся утром, потому что дрожал от холода и еще у меня  болела
голова. Я принял три таблетки, но они только чуть-чуть облегчили  боль.  А
что, если мы заразились? Тем, чем болел Кампион? Тем, от чего он умер?
     Хап долгим взглядом посмотрел на него и, будто  в  подтверждение  его
слов, вновь задрожал.
     Джо Боб, какое-то время не сводящий с них тяжелого взгляда, сказал:
     - Знаешь, Хап, а ведь закрыть сегодня гараж и отправиться домой вовсе
не такая плохая идея!
     Хап напуганно посмотрел на него, пытаясь  найти  убедительные  доводы
для возражений. Но ни один не приходил в голову. Теперь он вспомнил, что и
сам проснулся утром с головной болью  и  насморком.  Что  ж,  любой  может
простудиться. Но ведь до появления этого Кампиона он был здоров! Абсолютно
здоров!
     Троим детям Ходжесов было  шесть  лет,  четыре  года  и  восемнадцать
месяцев. Двое младших спали, старший играл во дворе. Лила  Брют  сидела  в
гостиной шикарно обставленного дома и смотрела цветной телевизор,  который
Ральф Ходжес приобрел в лучшие для  Арнетты  времена.  Лила  очень  любила
цветные кинофильмы. В них все было гораздо красивее, чем в черно-белых!
     Она с  наслаждением  прикурила  сигарету  и  приоткрыла  окно,  чтобы
убедиться, что с Бертом Ходжесом все в порядке. Потом завистливым взглядом
окинула комнату. О, если бы в ее доме было так же красиво!
     Внезапно, отвлекая ее от приятных мыслей, в своей кроватке  заплакала
малютка Шерил, а потом плач сменился лающим кашлем.
     Лила погасила сигарету и поспешила в детскую. Четырехлетняя  Ева  все
еще спала, а Шерил  лежала  на  спине,  заходясь  в  кашле.  Лицо  девочки
постепенно становилось пурпурного цвета, а  кашель  перемежался  жалобными
стонами.
     Лила, после того, как оба ее сына переболели крупом, не боялась  этой
болезни. Она подхватила девочку, встряхнула  ее  и  швырнула  на  спину  в
кроватку. Она не знала, что по поводу такого метода  думает  доктор  Спок,
потому что никогда не читала его рекомендаций, но на малютку  Шерил  такое
лечение подействовало магически. Она издала квакающий звук и  сплюнула  на
пол желтую тягучую слюну.
     - Тебе лучше? - поинтересовалась Лила.
     - Д-а-а-а... - протянула Шерил. Она уже  почти  спала.  У  детей  это
проще...
     Лила вытерла тряпкой слюну с пола, радуясь, что ее лечение помогло.
     Потом  она  вновь  села  у  телевизора,  где  шел  фильм  "Молодой  и
беспомощный", закурила сигарету и мысленно попросила Бога, чтобы до  конца
фильма Салли домой не вернулась.

     4

     Час назад пробило полночь.
     Старки сидел один за длинным столом, просматривая перфокарты.  Он  не
вдумывался в смысл содержащейся на них информации. Вот уже тридцать  шесть
лет он служил своей стране.  Его  награждали  медалями.  Он  встречался  с
президентами и давал им советы; в  некоторых  случаях  его  советами  даже
пользовались. Ему приходилось сталкиваться с трудностями, и он преодолевал
их, но это...
     С удивлением он обнаружил, что чрезвычайно  напуган,  как  никогда  в
жизни. Такого с ним еще не бывало. Он почти обезумел от страха.
     Следуя внутреннему импульсу, Старки  встал  и  подошел  к  стене,  на
которой темнели экраны пяти мониторов. Вставая, он  зацепился  коленом  за
стол, и оттуда слетел листок, содержание которого Старки знал наизусть:

     ОФИЦИАЛЬНОЕ ПОДТВЕРЖДЕНИЕ
     СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО
     ИНДЕКС ШИФРА 848-АВ
     КАМПИОН, /В./ САЛЛИ
     АНТИГЕННЫЕ ИЗМЕНЕНИЯ И МУТАЦИЯ.
     ВЫСОКАЯ СТЕПЕНЬ РИСКА /ЛЕТАЛЬНЫЙ ИСХОД
     УРОВЕНЬ ОБЩЕНИЯ 99,4%. ЭПИДЕМИОЛОГИЧЕСКИЙ
     ЦЕНТР АТЛАНТЫ ПОНИМАЕТ. НЕ РАЗГЛАШАТЬ.
     КОНЕЦ СВЯЗИ
     Р-Т-222312А

     Старки  нажал  кнопку,  и  центральный  экран  внезапно   засветился.
Появилась панорама калифорнийской пустыни с востока.  Это  здесь,  подумал
Старки. Голубой Проект.
     Порывшись в кармане, он  извлек  оттуда  голубую  таблетку.  Как  там
называла эти таблетки его дочь? Неважно;  важен  результат.  Он  с  трудом
проглотил ее, чувствуя привкус лекарства на пересохших губах.
     Голубой Проект.
     Бегло взглянув на остальные мониторы,  он  включил  их.  Четвертый  и
пятый показывали обстановку в лабораториях: четвертый в физической,  пятый
в   вирусобиологической.   Лаборатория   вирусобиологии   была   заполнена
разнообразными клетками, в которых сидели морские свинки, макаки  резус  и
несколько собак. Никто из них как будто не спал. В физической  лаборатории
без остановки крутилась небольшая центрифуга. Было что-то  странное  в  ее
непрестанном  движении,  не  соответствующее  распростертой  на   полу   в
неестественной позе фигуре доктора Эзвика.
     Старки понял, что если центрифуга остановится, то в лаборатории может
вспыхнуть пожар и тогда тело  покойного  нобелевского  лауреата  сгорит  в
огне. Но сперва на него еще должны взглянуть важные шишки  из  Вашингтона,
поэтому  центрифугу  выключать  нельзя.  Элементарно.  То,  что  его  дочь
называет "клетка 22".
     Больше всего ему не нравилось то, что изображал  монитор  номер  два.
Никому не понравился бы мужчина, упавший лицом в  суп.  На  этом  мониторе
было  видно  кафе  Голубого  Проекта,   очень   популярное   место   среди
сотрудников. Хотя, конечно, подумал Старки, вряд ли для них имело  большое
значение то, где они умерли - в кафе,  в  лаборатории  или  в  собственной
постели. И все же упасть лицом в суп...
     У подножья стойки лежали мужчина  и  женщина  в  синих  комбинезонах.
Позади музыкального автомата виднелся  человек  в  белом  комбинезоне.  За
столами вечным сном уснули девять мужчин и четырнадцать женщин,  пившие  в
момент   гибели   кофе.   За   вторым   столиком   справа   сидел   некто,
идентифицированный как Фрэнк Д.Брюс. Именно его лицо оказалось в супе.
     Весь экран первого монитора занимал огромный индикатор. До 13 июня он
был окрашен в зеленый цвет, сейчас же  излучал  ярко-красный.  Электронные
часы на индикаторе остановились. Они показывали 06:13:19:02:37:16.
     13 июня 1990 года. Тридцать семь минут третьего. Утро. И  шестнадцать
секунд.
     За спиной Старки вдруг раздался легкий шорох.
     Быстро выключив один за другим мониторы, Старки резко оглянулся.
     - Войдите.
     Это был Крейтон, Лен Крейтон, весь белый от волнения.
     - Привет, Лен, - как можно доброжелательнее поздоровался Старки.
     Лен кивнул.
     - Билли. Это... Боже, не знаю, как и сказать тебе.
     - Лучше всего начать сначала и рассказать все по порядку, солдат.
     -   Парней,   которые   нашли   Кампиона,   обследовали.   Результаты
неутешительны.
     - У всех?
     - У пятерых - наверняка. Ничего не обнаружили лишь у одного - его имя
Стьюарт Редмен. Но ведь и сам Кампион смог продержаться  более  пятидесяти
часов.
     - Жаль, что Кампион бежал, - заметил Старки. - Здешняя охрана  никуда
не годится, Лен.
     Крейтон кивнул.
     - Продолжай.
     -  Арнетта  поставлена   на   карантин.   Нам   удалось   изолировать
значительную часть населения. Сейчас занимаемся изоляцией остальных.
     - Что говорят врачи?
     - С этим нет проблем. Они считают, что это сибирская язва.
     - Что еще?
     - Одна очень серьезная проблема. В Техасе есть  патрульный  по  имени
Джозеф Роберт Брентвуд. Его кузен был  на  месте  гибели  Кампиона.  Вчера
утром  Брентвуд  предупредил  кузена  о  прибытии  людей  из  департамента
здравоохранения. Три часа назад мы поймали его, и сейчас его  перевозят  в
Атланту. Территория, где он несет службу, - это добрая половина Восточного
Техаса. Только Богу известно, со сколькими людьми он был в контакте.
     - Дьявол, - выругался Старки, - его колени внезапно ослабли.  Уровень
смертности 99,4%, подумал он.  Эти  цифры  замирали  в  его  мозгу.  99,4%
человек умрет, потому что человеческий организм не  способен  вырабатывать
антитела,   необходимые,   чтобы   остановить   губительное    продвижение
антигенного  вируса.  Каждый  раз,  когда  организм  вырабатывает   нужные
антитела,  вирус  просто  приобретает  новую  форму.  Поэтому  практически
невозможно создать ни превентивную, ни лечебную вакцину.
     99,4%.
     - Боже, - сказал он, - как же это?
     - Ну...
     - Ладно. Продолжай.
     Помолчав, Крейтон тихо сказал:
     - Хаммер умер, Билли. Самоубийство.  Он  выстрелил  себе  в  глаз  из
служебного  пистолета.  На  столе  у  него  лежали  некоторые   документы,
связанные с Голубым Проектом. По-моему, он специально оставил их на столе,
чтобы всем было ясно, почему он предпочел умереть.
     Старки прикрыл глаза. Вик Хаммер был... был его зятем.  Как  сообщить
Синтии об  этом?  Извини,  Синди...  Кто-то  что-то  напутал  в  схеме,  и
несколько человек умерло. Один из сотрудников, Кампион, успел сбежать и до
того, как умер, заразил нескольких человек, те - еще нескольких и т.д.,  и
т.п. Твой муж, конечно, не виновен ни в чем, но он возглавлял этот проект,
он увидел, что ситуация выходит из-под контроля, и он...
     - Спасибо, Лен, - сказал он.
     - Билли, если хочешь...
     - Через десять минут я буду в порядке. Собери всех  через  пятнадцать
минут. Если кто-то все еще спит, сдерни его с постели.
     - Да, сэр.
     - И еще, Лен...
     - Да?
     - Спасибо, что рассказал мне все.
     - Да, сэр.
     Крейтон вышел.  Старки  взглянул  на  часы,  затем  вновь  подошел  к
мониторам  и  включил  второй.  Заложив  руки  за  спину,   он   задумчиво
всматривался в ледяное безмолвие кафе.

     5

     Завернув за угол, Ларри Андервуд обнаружил  место,  вполне  пригодное
для стоянки - между огнетушителем и мусорным баком.  Из-за  бака  с  шумом
выскочила  и  юркнула  куда-то  большая   крыса,   которую   шум   мотора,
по-видимому, отвлек от пожирания дохлой  кошки.  Ларри  поежился:  зрелище
было не из приятных. Кто сказал, что самые крупные крысы живут  в  Париже?
Эта по размерам никак не уступала парижским. Ну да  ладно,  не  стоит  так
много думать о крысах.
     Пять дней назад, 14 июня, он  был  в  солнечной  Южной  Калифорнии  -
прибежище богатеев и кутил, лидер по количеству ночных клубов; место,  где
расположен Диснейленд. Сегодня утром он прибыл к берегам  другого  океана,
исполняя давнее  намерение  проехать  по  мосту  Триборо.  Моросил  легкий
дождик, но здесь, в Нью-Йорке, он не раздражал. Впрочем,  небо  постепенно
начинало проясняться.
     Дорогой Нью-Йорк, я вернулся домой.
     Он расслабленно откинулся на спинку сидения. Поняв, что ей ничего  не
угрожает, крыса вернулась продолжить прерванный завтрак.  Только  кусочек,
дружок, - и назад, в канализацию. Ты не  собираешься  сегодня  на  стадион
"Янки"? Если собираешься - что ж, увидимся, дружок. Хотя я не уверена, что
ты заметишь там меня.
     Ларри взглянул на часы. Половина пятого. Что ж, торопиться некуда. До
семи он может вздремнуть. Потом он проедется к дому  своей  матери,  чтобы
посмотреть, живет ли она еще там. Наверное, было бы лучше,  если  бы  нет.
Тогда он мог бы добраться до кемпинга, денька три отоспаться и вернуться к
себе на Запад. За много лет Нью-Йорк утерял для него свое очарование.
     Засыпая, он вспомнил  последние  восемнадцать  месяцев  своей  жизни.
Именно тогда все и началось. Он играл в карты в клубе, когда туда позвонил
какой-то парень из Колумбии. Нейл Даймонд - так он назвал себя.
     Даймонд намеревался создать  альбом  из  своих  собственных  мелодий,
делая исключение для мелодии старины Бадди Холли "Пегги Сью  вышла  замуж"
и, может быть, мелодии Ларри Андервуда. Не хотел бы Ларри принять  участие
в записи? Даймонду как раз не хватает второй акустической  гитары,  и  они
могли бы...
     Ларри сказал "да".
     Запись альбома, а потом и последовавший за нею  "джем-сешн",  длились
три дня. Чудное время. Ларри познакомился с Нейлом Даймондом,  а  также  с
Робби Робертсоном, Ричардом Перри. Славный получился альбомчик!
     Потом, девять недель назад, из Колумбии  позвонил  другой  человек  и
предложил Ларри сделать сольную пластинку. Не хотел бы Ларри приехать  для
этого? Конечно, ответил Ларри. Он может сделать это. Итак,  в  воскресенье
утром  он  приехал  в  Лос-Анжелесскую  студию  в   Колумбии   с   заранее
приготовленными двумя песнями, одной из которых была  "Детка,  неужели  ты
можешь убить  своего  парня?"  Ему  вручили  чек  на  пятьсот  долларов  и
предложили  подписать  контракт.  Формальности  заняли  много  времени,  и
получить деньги по чеку в этот день не удалось. Но это  не  испортило  ему
настроения, и  он  весь  вечер  напевал  "Детку",  хотя  его  единственным
слушателем  был  таксист,  решивший,  что  Ларри  тронут  умом  на   почве
негритянского би-бопа.
     Семь недель назад человек из  Колумбии  позвонил  снова  и  предложил
приехать,  чтобы  обсудить  проект  большого   альбома   и   кое   с   кем
познакомиться.
     Среди людей, которым  Ларри  был  представлен,  он  был  единственным
белым, но это, похоже, никого не смущало. Один из  присутствующих  сказал,
что не удивится, если к концу года "Детка" получит "Грэмми". Для Ларри это
утверждение прозвучало необычайно лестно. Ему казалось, что все происходит
во сне и что он - автор ставшего к этому времени весьма  популярным  хита.
Ему выдали новый чек, на этот раз  на  сумму  2500  долларов.  Едва  попав
домой, Ларри бросился к телефону и стал звонить. Сперва  -  Морту  "Джино"
Грину, сказать, чтобы тот нашел себе  другого  дурака,  согласного  играть
"Желтую птичку" под чавканье полупьяных  посетителей.  Потом  он  принялся
звонить каждому, о ком вспомнил, включая Барри Грига из Ремнатса. Потом он
спустился в бар и напился там до бесчувствия.
     Пять недель назад "Детка" стояла восемьдесят девятой в списке  хитов.
Спустя неделю - семьдесят третьей. Его телефон разрывался  от  звонков.  К
этому времени подоспел выпущенный в Колумбии альбом с большой  фотографией
Ларри на лицевой стороне. Колумбия хотела дать  альбому  название  "Детка,
неужели ты можешь убить своего парня?", но Ларри категорически возражал, и
альбом просто вышел с ремаркой "ВКЛЮЧЕН ЛУЧШИЙ ХИТ МЕСЯЦА".
     Две недели  назад  номер  "Детки"  был  сорок  седьмым,  и  песню  по
нескольку раз в день передавали ведущие радиостанции. Именно  тогда  Ларри
снял бунгало и с головой окунулся в светскую жизнь. Деньги потекли к  нему
ручьем, и он смог осуществить давнюю  мечту  -  приобрести  "Датсун-3"  за
четыре тысячи долларов.
     И, наконец, наступило 13 июля, шесть дней  назад,  день,  когда  Уэйн
Стаки пригласил Ларри прогуляться с ним  по  берегу.  Было  только  девять
часов утра, но на пляже вопило  стерео,  будто  в  радиорубке  происходила
безумная оргия.
     Они с Уэйном забрели довольно далеко, и Ларри устал.
     - Уэйн, я хочу вернуться назад.